В твоих глазах увидел я
Лишь отражение себя.
В моих глазах увидел ты
Свои разбитые мечты.
От матери братьям Лань передался дар видеть в глазах человека того, кто предназначен ему самой судьбой. Но как бы Лань Ванцзи ни старался вглядываться в глаза Вэй Усяня, на него смотрело лишь собственное отражение. Ванцзи был удивлён этим фактом ещё в их первую встречу: бесстыжие серые глаза нагло смотрели прямо на него, в них резвились бесенята; солнце играло бликами, делая радужку особенно волшебной в своей глубине; мягкие складки в уголках глаз и нахально поднятые брови выдавали всё его озорство; но никакого намёка на отражение его родственной души. Юноша ожидал увидеть в глазах сверстника невероятной красоты деву, наверняка такого же озорного нрава и необыкновенной доброты. Вопреки же всем ожиданиям на него смотрело его собственное растерянное и потрясённое лицо, пусть и на первый взгляд кажущееся абсолютно безэмоциональным. Первым порывом Ванцзи было спросить у брата, не знает ли он, что могло быть не так с этим Вэй Усянем. Но в ответ на вопрос брат лишь с каким-то непонятным сожалением покачал головой. Второй нефрит знал, что их мать строго-настрого запретила старшему сыну рассказывать о родственной душе человеку, которому интересно узнать о ней ещё до их знакомства, о чём Сичэнь и сообщил младшему брату, как только тот подрос. Но мысль о том, что Вэй Усянь и завещание его матери как-то связаны, никогда не приходила ему в голову. Когда брат поведал ему материнский завет, маленький А-Чжань не понял, почему об этом нельзя никому рассказывать. Но когда он вырос, то осознал, что всё те беды, которые приключились с отцом и матерью, случились именно из-за того, что мама погналась за своей мечтой о счастливой любви, лишив судьбу возможности сделать свою работу. За этот поступок судьба отплатила одарённой сполна. Ванцзи очень не хотелось повторять ошибки прошлого, а потому он смирился со словами брата и больше никогда его не спрашивал об этом. В последующие несколько столкновений Ванцзи занимал только один вопрос: почему? Чем этот парень отличается от остальных, что на него не действует его дар? Он ведь видел всегда отражения этих уже или ещё не встреченных людей в глазах любого. Вот, например, в глазах брата он ясно видел образ статной, но очень милой и доброй девушки, облачённой в одежды одного из менее влиятельных орденов заклинателей, но всё же играющего не последнюю роль с судьбе Поднебесной; в глазах дяди виднелась фигурка хрупкой бедно одетой женщины, блёклая и серая, что означало, что его родственная душа умерла; в глазах матери он видел отца, а в глазах отца — мать, но тем не менее, это не уберегло их от трагической смерти. Вскоре Вэй Усянь начал его конкретно раздражать не столько своим отвратительным поведением и нарушением всех возможных и невозможных правил, сколько тем, что Ванцзи никак не мог найти ответ на свой вопрос. Даже брат ничем не мог ему помочь, лишь в глазах его пробегали загадочные искорки. Когда Вэй Усянь рисковал утонуть на озере Билин, спасая этого зазнайку Су Шэ, Ванцзи, признаться, несколько мгновений даже радовался: нет Вэй Усяня — нет навязчивых мыслей. Но подобного рода помышления были с внутренним презрением отброшены куда подальше, ибо если бы он тогда действительно утонул, то тайна осталась бы без разгадки. Ещё в тот момент юноша заметил, что брат очень внимательно за ним наблюдает, с некоторым беспокойством и хитринкой в глазах. На самом деле Ванцзи не нравилась эта идея брата взять Вэй Усяня с ними в Цайи не только потому, что и в отсутствие самого виновника постоянных дум все мысли были только о нём, но и потому, что взгляд брата был уж очень довольным и хитрым. «Я пригласил молодого господина Вэя с нами, потому что мне показалось, что ты бы хотел видеть первого ученика ордена Цзян в этом походе,» — сказал тогда Сичэнь. Но ведь брат умеет читать его выражение лица и настроение как никто другой, так как он мог так сильно ошибиться? Или… Он не ошибся?.. Наказания этого несносного «первого ученика ордена Цзян» были наказанием не столько для самого провинившегося, сколько для следящего за порядком Лань Чжаня, как теперь постоянно его называл этот «бесстыдник». Второй нефрит честно пытался сфокусироваться на переписываемых им иероглифах, но внутренне постоянно возвращался к нему. Мало того, что он стал вечной темой для размышлений во сне и наяву, так он ещё и умудрялся, даже отбывая наказание, устраивать свои представления: то нарисует самого Ванцзи с цветком в волосах, то кроликов притащит, то подложит книгу с весенними поэмами… И каждый раз глядя в серое море его глаз Ванцзи видел лишь своё взбешённое лицо. Время летело, а тайна так и оставалась неразгаданной. Одержимость Лань Ванцзи загадкой Вэй Усяня ослабела, но ровно до того момента, пока они не застряли вместе в пещере Черепахи-Губительницы. Всё это время Лань Чжань так яростно пытался оттолкнуть от себя этого несносного юношу, но его же и безумно притягивало к нему, к его смелости, находчивости, радости, юмору, отважности и человеческой доброте. Хоть Ванцзи и научился бороться с этими порывами любопытства (он даже убедил себя в том, что ему больше не интересно ничего в Вэй Усяне), его железная решимость разбилась как незакалённый меч от удара, когда Вэй Ин спас его жизнь. Благодарность, уважение, симпатия, желание стать ближе и одновременно отторжение, неприятие, непонимание, злость, презрение смешались в ядрёную смесь в его душе и выплеснулись наружу в том злосчастном укусе, за который юноше до сих пор стыдно. Вся та искренность и доброта по отношению к нему со стороны человека, которого он множество раз отвергал самыми жестокими способами, смогли расставить все точки над "i" раз и навсегда в тот переломный момент. Теперь стало точно ясно: Вэй Ин ему нравился. Очень нравился. И это была не ложная одержимость, не благодарность, нет; это было желание уберечь такого замечательного человека от всего мира, стать, наконец, его настоящим другом. Но как научиться этому, если единственным другом за всю твою жизнь был только старший брат? Когда Вэй Ин пропал после сожжения Пристани Лотоса, Ванцзи не мог найти себе места. Его постоянно куда-то подрывало идти, бежать, лишь бы найти его, убедиться, что первый ученик ордена Цзян в порядке. Но когда спустя 4 месяца тот всё-таки объявился, Второго нефрита посетила мысль, которую он сразу растоптал и закопал поглубже: «Лучше бы ты пропал навсегда, чем возвращался таким». Действительно, обстоятельства из первой встречи после столь долгой разлуки были по-настоящему ужасны. Но Ванцзи очень хотелось вернуть назад прежнего Вэй Ина и подружиться с ним. Сейчас же вокруг глаз Вэй Ина залегли тёмные тени, на лице добавилось следов, свидетельствующих о всех тех бедах, которые ему пришлось пережить, а огонёк в его глазах, который так нравился Лань Чжаню, померк, хоть и не потух окончательно. Эх, сколько бы он отдал только за то, чтобы вернуть в его глаза свет! Стыдясь своих чувств, которые, как ему казалось, были слишком яркими для простой симпатии, Ванцзи пытался скрыть их за напускным пренебрежением, холодностью и вежливостью. И вот, казалось бы, война с блеском закончилась, пусть и во многом благодаря тому Вэй Ину, от которого его сердце обливалась кровью. Сколько бы он ни пытался пригласить его к себе в Облачные глубины, чтобы снова зажить как раньше, наслаждаясь теми днями, когда Ванцзи мог часами вглядываться в два серых бушующих юностью моря, "молодой господин Вэй" упорно отказывался и чуть ли не доводил их перепалку до серьёзного конфликта. От этого сердце молодого человека каждый раз как будто пронзали сотни мечей. И вот настал день облавы на горе Байфэн. Вэй Ин снова подтрунивал над ним – кинул ему цветок. Несмотря на всю кажущуюся внешнюю холодность, внутри души Ванцзи бушевало тёплое пламя радости. А когда этот негодник попросил снять с себя его ленту и отдать ему, то сердце в который раз сделало кульбит. Да, он знал, что Вэй Ин издевается; да, он понял и принял свои чувства к нему уже давно, после пещеры Черепахи-Губительницы; и да, ему очень хотелось, чтобы Вэй Ин снова, как тогда во время состязаний пяти великих орденов, сдёрнул с него эту чёртову ленту. О, как же теперь хотелось вспоминать этот неловкий момент! Юному Ванцзи тогда казалось, что он убьёт сначала его за то, что он издевается над его чувствами, а потом себя, потому что не смог бы смириться с потерей своей любви. Но сейчас он бы отдал ему ленту, не задумываясь, если бы не был уверен, что его чувства для него ничего не значат. Даже несмотря на это, Ванцзи не собирался рушить их устоявшиеся достаточно дружеские, на его взгляд, отношения. Но он их своими же руками почти и разрушил: хвала небесам, что Вэй Ин так и не понял, что той "стеснительной, но сильной девой" был не кто иной, как сам Ханьгуан Цзюнь. О, как быстро стучало тогда его сердце, наслаждаясь такими короткими моментами неземного счастья! И это был единственный раз в его жизни, когда он был рад, что он не видел этих чудесных серых глаз. Но буквально в следующие минуты его сердце растоптали нелепой речью о поцелуях. А потом ещё, когда в достаточно грубой форме попросили вернуться одному к себе в Гусу, и ещё, когда он уже сорвался на яростный крик, и ещё... Ванцзи терпел и не сдавался. Но последним и решающим для него ударом было "Проваливай!", вылетевшее не раз из уст Вэй Ина. В его глазах, сухих, без блеска и радости, не отражалось больше ничего. Теперь ему было уже плевать. Плевать на удары дисциплинарного кнута, плевать на заточение в так ненавистных ему Облачных глубинах, плевать на... О нет, вот на его смерть ему не плевать. На месте сердца осталась лишь зияющая дыра. Жить больше не хотелось. Но надо. Ради брата. Ради А-Юаня. Ради него. Ванцзи тогда даже не догадывался, что Сичэнь перестал смотреть ему в глаза не потому, что был не в силах видеть страдание брата, но потому, что образ молодого господина Вэя в них померк. Годы шли, одна ночь в обществе гуциня сменяла другую, одно путешествие переходило в следующее, но ничего не менялось. Разве что А-Юань уже расцвёл, превратившись в прекрасного юношу. Каждый раз глядя на него, он вспоминал те беззаботные встречи в Илине, и сердце болезненно сжималось, вернее, та пустота, что от него осталась. Очередное задание, и вот он уже в деревне Мо помогает ученикам справиться с нечистью. Казалось бы, всё как всегда, но взгляд невольно зацепился за Мо Сюаньюя, местного дурачка. Из его глаз тоже смотрело лишь собственное безучастное отражение. Может потому, что у него проблемы с головой, у него нет его родственной души? Да, это бы всё объяснило. Но не объяснило бы того, откуда этот умалишённый знает песню, которую он написал лишь для него! Каково же было удивление Ванцзи, когда он смог разглядеть за этими чужими чертами столь знакомые серые глаза с пляшущими в них бесенятами, с горящим озорством взором, с морщинками в уголках глаз от играющей на устах улыбки и с его собственным ошеломлённым отражением! И Ванцзи решил: он больше не отпустит его. Никогда. Он осчастливит его, а это сделает счастливым и самого себя. Вернувшись в такие ненавистные для него ранее Облачные глубины, Ванцзи поприветствовал брата, который почему-то взглянул на него с крайним удивлением и восторгом. Ханьгуан Цзюнь не придал этому никакого значения. Последующие приключения его и Вэй Ина только сплотили их ещё сильнее. Конечно, в первое время Вэй Ин с опаской к нему относился, но потом привык и начал вести себя как раньше, если не ещё нахальней и бесстыдней, к чему располагало его новое тело. Когда казалось, что всё уже хорошо, какая-нибудь обронённая им невзначай фраза тут же оживляла в памяти воспоминания о том, как любовь всей его жизни приказывала ему проваливать куда подальше, от чего настроение тут же портилось, а радостный момент был безвозвратно упущен. Решающим ударом стала его "благодарность". Ванцзи правда надеялся, что лёд тронулся, что, возможно, его чувства не безответны, но... "Спасибо". Всего лишь одно слово заставило его душу разлететься на куски. Как же ему хотелось, чтобы Вэй Ин перестал оправдываться и просто замолчал! Ну почему?! Почему он продолжает над ним издеваться?! Всю свою жизнь, сколько Ванцзи с ним знаком, этот негодник не выходил у него из головы! Все 13 лет без него каждый день он ждал лишь его ответа! И теперь в ответ на его бессловное признание и телесную близость он отвечает "спасибо"?! Нет, это слишком даже для него. Оставшись, наконец, один, Ванцзи ещё долго погружался в свою боль, совсем не сразу заметив, что в соседней комнате, куда ушёл виновник его страдания, подозрительно тихо. Не теряя больше ни минуты, Ванцзи ворвался в соседнюю комнату. Конечно, там никого не оказалось. И он кинулся на поиски. В какой раз уже сердце его сжалось из-за Вэй Ина, он не знал. Знал только одно: он спасёт его во что бы то ни стало. И плевать, что об этом подумают находящиеся рядом брат и Цзинь Гуанъяо, теперь он его убережёт. И больше никогда не потеряет. "Сердце радуется при виде тебя, люблю тебя, хочу тебя, всё-что-угодно тебя." На глаза навернулись слёзы. В порыве чувств Ванцзи обнял хихикающего и немного всхлипывающего Вэй Ина крепко-крепко. Он даже не заметил, что собственное отражение в его глазах переливалось самыми тёплыми цветами, вспыхивало самым ярким светом. Да это и не важно. Даже если ему предназначен другой, он ни за что и никогда не отдаст своего Вэй Ина никому. Ванцзи больше не верит своим глазам. Он верит взору своего сердца. В твоих глазах увидел я Весь смысл, радость бытия. В моих глазах увидел ты Любовь несметной красоты.