Уничтожить личность

Двое детей — один постарше, другой помладше — держались за руки, служа единственным источником тепла друг для друга в этом равнодушном месте. Хан Юджин, чье выражение лица сейчас напоминало маловыразительного Юхена, глазами оглядывал огромный и пустынный мраморный зал. Во всем помещение стояла гнетущая тишина, дающая не чувство удушья, а неясный дискомфорт, и прерываемая звонкими всплесками жидкости, эхом отражающимися от холодный стен. Звуки исходили из отверстия прямоугольного пьедестала, расположенного в центре прощального зала. Это отверстие соединяло помещение с этажом ниже, где трупы омывали, прихорашивали, а затем укладывали в их новые дома. Вскоре с нижнего этажа поднялся один гроб, а за ним и второй. Организацией похорон занялся Со Джинсон, решив избавить старшего Хана хотя бы от этого бремени. Ставший опекуном гувернёр не обсуждал с Юджином подробно весь процесс, лишь уточнив некоторые значимые аспекты. Старший мальчик отказался портить тела родителей, предпочитая кремации цельное захоронение. Впервые Юджин коснулся темы смертей. Не то, чтобы он сильно грустил по этому поводу, или же проявлял такие эмоции, которые можно увидеть в кино. Просто каждый раз, когда он думал о родителях, его губы непроизвольно поджимались, а лёгкая улыбка, которая всегда успокаивала младшего брата, медленно сползала вниз. Подобное выражение и сейчас было у него на лице, когда он безэмоционально смотрел на гробы, которые ранее сам же и выбрал вместе с гувернёром, и на тела, одетые в специальные костюмы. Двери в зал тихо скрипнули. На самом деле они были хорошо смазаны, из-за чего в нормальных условиях не были бы слышны, однако в нынешней атмосфере звук был довольно звонким. Вопреки этому ни один из детей не отвлекся на вошедшего. Со Джинсон, стоявший в паре метров от мальчиков, подошёл к потревожившему тишину зала человеку, начав с тем негромкие переговоры. Судя по словам, сказанным им Джинсону, это был сотрудник, отвечающий за механизм поднятия гробов с нижнего этажа. Закончив маленький разговор с опекуном, он подошёл ближе к детям, втянув воздух и тем самым привлекая внимание задумавшихся мальчиков. Оставшаяся часть семьи Ханов медленно повернула к нему свои лица, но через пару мгновений, так и не услышав чего-либо из уст сотрудника, вновь устремила свои взгляды к пьедесталу обратно. — А сейчас вы можете попрощаться с умершими. — Мужчина тихо проговорил разрешение. Оба сына подошли к тем, кого видели мельком последний раз около 8 месяцев назад. Хан Юджин прикусил щеку, после чего сделал глубокий вдох. Мама, папа… Я не знаю, что должен сказать. Честно, я даже не знаю, что должен чувствовать сейчас. Наверное, я бы хотел увидеть вас ещё раз… Хотя я сейчас вас вижу. Ммм, я… Я позабочусь о Юхене. Хотя вы мало с ним общались, я знаю, что вы его любили… Ещё… Я не знаю, что ещё могу вам сказать. Помимо всплесков воды, а также мыслей, больше не было никаких звуков, прерывающих гробовую тишину. Одни молчали просто потому, что нечего было сказать, другие — в качестве части ритуала. А воспоминания все продолжалось. И молодой Юджин, и маленький Юхен тихо смотрели на своих родителей. Оба не знали, существуют ли какие-то правила последнего прощания. Старший немного растерянно сжимал руку младшего в попытках подбодрить то ли себя, то ли брата. Через некоторое время подошли несколько сотрудников похоронного бюро, которые, закрыв крышки и прикрутив их, перенесли гробы в черный катафалк, украшенный белыми хризантемами, куда следом сели дети с гувернёром. Где-то на середине дороги Со Джинсон спросил, хотят ли они поехать на кладбище или же стоит их прямо сейчас отпустить домой. Юджин, переживая о состоянии Юхена, попросил их отпустить, и оба мальчика вернулись домой раньше их опекуна. — Я тут заметил… — С неуверенностью в голосе начал Ной Трое охотников S-класса посмотрели на него, из-за чего тот помедлил, в итоге не пророня ни звука. Молодой Луир явно хотел что-то спросить или сказать, однако по прошествии нескольких минут, то открывая, то закрывая рот, он так ничего и не произнес. На самом деле в голове у него созрел вопрос, но, после неудачных попыток озвучить его, Ной сам нашел на него ответ, а потому, поджав губы, перестал трепыхаться. Ему хотелось узнать, почему же ни разу никто в воспоминаниях Юджина не назвал их родителей по именам. Ной думал, что люди в полных семьях всегда счастливы. По крайней мере в детдоме во Франции он чуть ли не ежедневно внутренне сокрушался вопросами «Почему они оставили нас с сестрой? Что мы сделали не так? Почему мы не можем быть такими же, как другие дети?». Но жизнь научила его не спрашивать столь глупых вещей. Однако даже если он все это понимал, ему все же иногда представлялась теплая атмосфера, где ему не нужно быть охотником или сильным, чтобы его любили, где его бы могли спросить «А чего хочешь ты?», а после помочь с чем-либо. Ной думал, что все семьи выглядят именно так. Именно поэтому он не понимал, почему же у мистера Хан Юджина и мистера Хан Юхена в семье, где были родители, было по-другому. Почему же даже имена этих, казалось бы, важных для каждого человека людей стёрлись из памяти Юджина? Ной отпустил закусанную губу, расправляя нахмуренный в задумчивости лоб, и сделал успокоительный вздох. Верно, даже если эти двое взрослых и были родителями молодых сыновей Хан, они были от них также далеко, как и мечты Ноя о полноценной семье. Юхен, отвлёкшийся на потуги сверстника, смог благодаря этому немного отгородиться от влияния воспоминаний брата, он не думал, что сильно погрузиться в это все. По крайней мере, у него мелькала мысль, что все будет похоже на фильм. Однако какие-то запахи, звуки, мысли или ощущения… Все, что запомнилось хёну, отображалось перед ним, давая невообразимое чувство реалистичности, заставляя поверить, что все происходило прямо сейчас, а Юхен не мог даже подойти к старшему, не мог даже спросить. Состояние лидера Хаён сложно было назвать стабильным. Хотя он вполне спокойно реагировал, чем больше он видел то, что помнил Юджин, тем обиднее ему становилось. Обидно, что он никогда не понимал, насколько много брату пришлось работать ради них обоих. И обидно, что его хён никогда не делился с ним этим. Хан Юхен от своих же мыслей склонил голову, отведя взгляд от проекции маленького Юджина, делая перерыв в размышлениях. Сон Таэвон, смотрящий на молчаливый диалог двух молодых охотников, тихо вздохнул, как по букве закона сведя брови к переносице. Он видел, как неуклюжие попытки Ноя как-либо вмешаться ненарочно давили на сверстника. Охотник из Ассоциации остерегался, что ещё несколько непреднамеренных провокаций младшего Хана, и ситуация двинется в непредсказуемом направлении. Он не знал, могли ли какие-либо боевые действия навредить Юджину, — владельцу этих воспоминаний — но даже если какие-то вопросы будут озвучены в реальности, это могло обернуться в худшую сторону, приведя все в хаос, чего стоило избегать любой ценой. Сон Таэвон потёр переносицу в усталом жесте. — Господин Ной, пожалуйста, будьте сдержаннее в дальнейшем. Сейчас мы лишь вынуждены переступать границы личной жизни господина Хан Юджина, однако прошу вас в реальности не углубляться в эти дела. — Слова были сказаны спокойно, но нотка упрека все же была слышна, из-за чего у Ноя дрогнули пальцы. — Но… Я… — Тихо пытался объясниться он. — Я не настолько бестактный. Это было все, что Ной сказал в итоге. И все вернулись к прошлому Юджина.

***

Пятнадцатилетний Хан Юджин, уже получивший паспорт, сейчас разговаривал дома по телефону. Его взволнованный голос звучал по всей кухне. — Как такое возможно? Разве эти вещи не должны быть решены с помощью нашего опекуна? — Юджин немного нервно спросил, после чего слушал ответ с той стороны. — Но… Он же наш опекун. Да, он не имеет кровного родства с нашими погибшими родителями, но пока я не стану совершеннолетним, распоряжение имуществом остаётся за взрослым, так? С той стороны послышался раздраженный и невнятный голос, из-за чего разобрать речь охотникам было трудно. — Подождите, почему вообще заграничное имущество было изъято? Если государство изъяло его для общественных нужд, тогда нам должна прийти компенсация. Юджин снова на мгновение замолчал, слушая голос по телефону. — Я… Я не знал, что родители взяли ипотеку… Банк решил вернуть квартиру из-за неуплаты? Но разве заранее не должно прийти было уведомление об этом? Подождите, как в принципе такое возможно, чтобы банк не знал о смерти родителей? Юджин задавал кучу вопросов той стороне, пока человек на трубке, ответив на все вопросы подростка, не сбросил звонок, оставив мальчика наедине со своими мыслями. Тот сел за стол, взял бумажный лист и начал карандашом переписывать все, что было передано им от родителей в виде замороженных активов. Вычеркивая квартиру и те средства, отправленные на погашение кредита и проведение их похорон, у нас с Юхеном осталась только эта квартира и наши счета в банке, благо, ещё при рождении младшего брата родители стали откладывать нам на учебу в университете… Но сейчас этих средств не хватит. Надо будет подумать, как накопить. Юджин достал свой договор об оплате старшей школы. На листочке у него была начертана таблица затрат. Вписав в строчку «необходимое» в колонке «Юхен» сумму, которую придется отдать на оплату учебы младшего брата, он тяжело вздохнул, начав покусывать внутреннюю часть щеки. — Мистер Юджин снова начинает вредить себе. — Обеспокоенно сказал Ной. Недавно группа начала замечать, что у их одного знакомого слабого охотника появились некоторые нехорошие привычки. Например, он кусал себе щеки и отводил взгляд влево всякий раз, когда думал о чем-то, что у обычных людей вызывало головную боль. — Я поговорю с хёном, когда мы вернёмся. — Тяжело произнес Юхен. Сейчас он, просматривая воспоминания брата, и сам пытался вспомнить все, что касалось Юджина, когда они оба ещё были детьми. Мелкие привычки, какие-то проблемы или что-то подобное. И чем больше он прокручивал ленту своей жизни в голове, тем мрачнее становился. Он столько времени проводил с Юджином, но по итогу так мало знал о нем. Юхен не помнил, чтобы тот грыз себе щеки при обдумывании серьезных вещей, не помнил, чтобы брал столько дел в свои руки. Раньше Хан Юхен думал, что их опекун, которого они изредка видели, занимался бумажными делами и отвечал за их денежное содержание (если такие мысли возникали), а сейчас оказалось, что старший брат в большинстве случаев даже не обращался к Со Джинсону. Хан Юджин в это время обзванивал юридические конторы для записи на получение консультации, но, получив везде отказ из-за несовершеннолетия, в конце концов связался с их опекуном. — Здравствуйте, господин Со. — Привет, Юджин. Что-то случилось? У вас проблемы? Так как юноша сейчас был в квартире один, в очередной раз уйдя со школы пораньше, чтобы успеть приготовить обед, а после проводить младшего домой, то Юджин поставил звонок на громкую связь, и группа охотников могла слышать полноценный разговор. — Нет, просто я хотел бы спросить у вас кое-что. — Так, во-первых, судя по голосу все же проблемы есть. — Сказал опекун, указывая на странность тона, из-за чего щека Юджина вновь подверглась атаке. — А во-вторых, если я нужен тебе в Корее, то только через 2 месяца. Теперь к делу. Что случилось? Хан Юджин мысленно одёрнул себя на этой бесполезной попытке приврать, решив честно сознаться, чтобы не тратить чужое время. — Хаа… Мне позвонил иностранный банк с заявлением о конфискации замороженного имущества. По идее квартира, которую оставили нам родители за границей, находилась в заморозке до моего совершеннолетия, но, оказывается, она была взята в ипотеку, и теперь за неуплату банк конфискует ее и просит выплат в качестве штрафа. — Он сделал паузу. — Вы не знаете, что можно сделать в этой ситуации? С той стороны некоторое время не было ни звука. — Мы можем попытаться подать в суд, но выиграть его будет практически невозможно. Это заранее проигрышная ситуация. — Почему? — Ну… Так как вы и ваши имущество находится в разных странах, придется обращаться в международный суд. И это надо будет делать мне, как вашему опекуну. Но я не имею кровной связи и претендовать на квартиру также не могу. А в последнее время Корея налаживает связи с США, из-за чего автоматически ухудшает связи с той страной, в которой ваши родители жили. С огромной вероятностью мое заявление даже рассматривать не будут, списав на попытку откосить от выплаты штрафов. — Взрослый спокойно закончил несвойственную ему по объему фразу, дав собеседнику время обдумать. Хан Юджин и Со Джинсон одновременно вздохнули. — То есть легче будет выплатить их, да? — Неуверенно сказал подросток. — Мы можем попытаться, но тогда тебе придется на некоторое время оставить Юхена в Корее и уехать со мной. — Хоть голос был ровным, все же некоторое утешение в нем можно было услышать. — Спасибо, но нет. Оставлять 10-летнего ребенка одного в стране — это перебор. Тогда мне нужна будет ваша помощь в оформлении документов на отказ. — Юджин зачеркнул на листе некоторые вещи, расположенные в строчке «наследство». — Юджин… — Это прозвучало неожиданно строго, из-за чего юноша даже оторвался от листа, смотря на экран телефона. — Тебе самому только 15. Послышался резкий выдох, напоминающий беззвучный смешок. В этом вздохе сквозила ирония, однако, осознав, что это прозвучало неуместно, Юджин на мгновение закусил губу, после чего всё же ответил. — Зачем вы это говорите? Думаю, вы и сами понимаете, что сейчас не в состоянии заниматься ещё и нашими проблемами. — Он отбросил карандаш на стол, облокачиваясь на спинку стула и беря в руки телефон. — Да, я не могу слишком сильно помогать вам. — Честно признал мужчина, однако это больше звучало как начало контраргумента, который дальше и озвучил. — Но это лишь из-за того, что я понимаю границы своих возможностей. Все, что я хочу тебе сказать, это то, что ты можешь часть дел переложить на других или же отложить на потом. Не пытайся решить все один. Юджин некоторое время молча смотрел в сторону, по привычке закусывая щеку. — … Я понял. — Наконец произнес тот в послушной манере. — Спасибо вам за всё. После этого разговор был окончен, а старший брат, увидев время, быстро собрался и ушел за Юхеном.

***

Сун Хендже приподнял в лёгком удивлении одну бровь. — Это не похоже на принцессу. — Он засунул руки в карманы штанов, лениво переведя взгляд на Юхена. В отсутствие активной реакции у остальной группы охотников, Сун Хендже начал скучать, так как в воспоминаниях Юджина не предвиделось чего-либо веселого ещё долгое время. С этими мыслями он обратился к Юхену, подбросив тому поводы для волнений, в ожидании хоть чего-то более увлекательного, чем подростка, погрязшего в бумажной волоките. Тот ответил тем же взглядом, однако о том, что под этим вопросом подразумевалось, спросил другой 20-ти летний охотник. — Мистер Сун Хендже, что вы имеете ввиду? Хендже взглянул на блондина, после чего вздохнул и вернул взгляд к воспоминаниям. — Юджин до невозможности упрям. Даже неисправим, я бы сказал. — Ной на этих словах кивнул. — Но он не тот, кто стал бы возлагать на себя слишком много. По крайней мере он двадцатипятилетний. Сон Таэвон, который в виду более долгого общения с лидером Сесён лучше понимал то, что мог сказать Сун Хендже, сразу нахмурил брови. В глазах виднелась обеспокоенность. — Ммм… Это хорошо, что мистер Юджин научился принимать помощь других. — Сказал Ной оптимистично. Он был немного подавлен всем происходящим, но слова лидера Сесён напомнили ему, что будущее мистера Юджина куда лучше того, что Ной сейчас видел, тем самым давая молодому охотнику смутное чувство спокойства. Сун Хендже скептически, даже с лёгким презрением посмотрел на того, не разделяя столь же светлых надежд. — Если бы с характером принцессы этому можно было просто научиться, то это стало бы чудом, так ведь, молодой господин? — Взгляды охотников тут же скрестились на Юхене. Хоть на лице того сложно было что-то заметить, в глазах читалось лёгкое замешательство, смешанное с тревогой. По крайней мере об этом говорил мрачный взгляд и спущенные к переносице брови. — Я… Я не знаю, что случилось. — Сдержанно сказал он. За последние несколько… Часов? Сколько времени прошло с начала просмотра памяти его хёна? Не важно… Все, что понял Юхен — он не знает своего брата. Точнее, он знает только того заботливого члена семьи, который поддерживал его все время. — Хоть я раньше и говорил, что принцесса никогда не подумает втягивать тебя в свои проблемы, всё же я думал, что вы довольно близки. — Тон не был обвинительным, но между строк читалась насмешка. — Самый близкий человек оказался самым слепым. — Он отвернулся и через пару мгновений тихо добавил. — Иронично, не так ли? Эта фраза заставила Сон Таэвона вмешаться в ситуацию. — Лидер Гильдии Сесён, следите, пожалуйста, за своими словами. Сун Хендже закатил глаза, едко хмыкнув. — Забыл, что тут представитель правопорядка. — В голосе смешались кислота и пренебрежение. — Моя вина, больше не буду вмешиваться. В конце концов, стоит молчать в тряпочку, когда личное мнение не совпадает с вашим. — Вы сколько угодно можете озвучивать ваше мнение, но не развязывайте конфликты. — Сурово ответил Сон Таэвон, в его глазах блеснул опасный огонек. — Я поражаюсь: для вас что ни слово, так сразу конфликт. Не кажется ли вам, — Голос был спокойным, будто он просто спрашивал о погоде, но речь могла бы вызвать изжогу, если бы была едой. — что вы злоупотребляете своими полномочиями, господин пёс Ассоциации охотников, обожающий сидеть на цепи правительства? Или же это хобби — лицемерно затыкать всем неугодным рот, провозглашая свое мнение единственно верным? Или это закон вам велит? — Сун Хендже съязвил в ответ, в очередной раз проявляя свой талант выводить людей из себя. Сон Таэвона рефлекторно сжал кулаки. Ной, на глазах которого сейчас разгорался конфликт, немного помялся. В обычной ситуации он не стал бы их останавливать, ведь сил у него не хватит, чтобы противостоять обоим, но Юхен, который больше волновался о своем хёне, нежели о пустой стычке S-классов, не удосужился заметить назревающую драку. — Господин Сун Хендже… — Золотые глаза кинули острый взгляд на блондина, из-за чего тот вздрогнул. — Вы… Вы злитесь? Вопрос был столь внезапен, что на лице лидера Сесён на мгновение отразилась легкая обескураженность. Однако лидер Сесён, застигнутый в расплох и осознавший, что выказал более искреннюю реакцию, чем обычно, тут же натянул привычную высокомерную ухмылку, так и не ответив Ною. Вся накаляющаяся атмосфера резко охладела. Сун Хендже и Сон Таэвон вернулись к прежнему более спокойному состоянию. Не найдя, что ответить, мужчина, ранее кидавшийся колкостями, молча отвернулся в сторону проходящих воспоминаний. — Я не злюсь. С чего бы мне злиться? — Тихо добавил Хендже через несколько минут, поставив в недавнем конфликте точку.