Уничтожить личность

Атмосфера изменилась слишком резко, словно разом вытащили все загнанные под кожу иглы. Наблюдающим охотникам потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к новой обстановке, но уже вскоре внимание каждого было сосредоточено на одной неприятной картине. Сун Хендже с напряжённо приподнятыми уголками губ, в улыбке которых смутно можно было увидеть след облегчения, смотрел на новое воспоминание Юджина. Он тихо хмыкнул в нос. — Надо будет потом предложить сходить в бар. Никогда не видел его таким. И правда, таким — тихим, слегка растерянным, но всё же расслабленным — Юджина видели впервые. Слова Сун Хендже заставили Хан Юхена кинуть угрожающий взгляд на него. — Я больше не позволю хёну даже приближаться к алкоголю… — Тяжёлым голосом произнес Юхен, глядя, как Юджин, сидя на диване, открывает очередную бутылку какого-то дешёвого пойла. Тот явно был пьян, потому что постоянно бормотал себе под нос какие-то вещи, смотря покрасневшим лицом в телек, бездумно нажимая на кнопку переключения каналов на пульте в поисках чего-то более цепляющего, чем собственные мысли. И если бы обилие бутылок вокруг и красные щеки с носом не кидались в глаза, то сложно было бы сказать что-то о его состоянии. Хотя, учитывая, что Юджин всё ещё помнит этот момент, даже если только расплывчато, можно понять, что он в какой-то степени контролирует себя. В воспоминаниях прошло около недели с тех событий. За эти дни Хан Юджин следил за новостями больше, чем за всю свою жизнь: любые статьи с упоминанием того инцидента, списки погибших, которые так и не опубликовали, опасаясь распространение паники, даже попытался просмотреть данные больниц о поступивших пациентах. Но, к сожалению, ничего связанного конкретно с Юхеном не было. Звонки в полицию, национальную правоохранительную службу и даже в недавно образованный центр регистрирования охотников также не дали никаких результатов. Честно, Юджин думал, что сойдёт с ума. Новостной канал телевизора никогда не переключался, компьютер тоже работал чуть ли не сутки напролет. И только мысль, что Юхен не умер — среди перечней тел в моргах ближайших больниц его имени не было — спасало его от полного отчаяния. Однако чем больше он ждал любых крох информации, тем чаще у него случались импульсивные порывы убежать на личные поиски брата. Каждый раз, когда он срывался, теряя еле удерживаемое силой воли самообладание, Юджин старался как можно скорее выскочить за пределы квартиры. И каждый раз он стоял как вкопанный с ключом в замке двери, не моргая глядя на сильно сжатую на ручке ладонь. Его все время останавливали одинакового рода мысли. А что он может сделать? Где он может попробовать найти Юхена? Все пути к мосту перекрыты, в больницах он уже смотрел, а просто шляться где-то на улице бесполезно… Что он может сделать в такой ситуации? Такие случаи за неделю происходили не раз и не два. И в конце каждого импульсного рывка он садился около входной двери, прятал голову в коленях и ждал. Ждал до захода солнца, после чего уходил к себе в комнату, чтобы поспать, а на следующий день повторить ритуал заново. Но кто сказал, что он мог заснуть? Да даже если у него и получалось отогнать все мысли и провалиться в сон, он вскакивал через несколько часов, сразу же включая новостной канал. И если в первые дни он не задумывался, что делал, отдавая волнению и тревоге все силы, то уже на четвертый день старший Хан не мог даже нормально мыслить. Юджин понимал, что с ним что-то не так. Ему нужно было хорошо выспаться, чтобы, когда появятся какие-либо новости от Юхена, быть в форме. По крайней мере он принял это решение перед тем, как в последний на неделе день впасть в очередной беспокойный сон. На следующее утро Хан Юджин первым делом заглянул в аптеку, откуда через несколько минут вышел ни с чем, потому что аптекарша отказалась продавать тому снотворное без рецепта врача. Возможно, рецепт был лишь отговоркой, а реальной причиной являлось его потрёпанное состояние. Круги под глазами, красноватые от недосыпания белки, наспех накинутая куртка, еле прикрывающая смятую пижамную рубашку — весь вид напоминал неряшливого наркомана со стажем. Даже его слегка неуверенная и постоянно путающаяся речь, не говоря уже о чуть ли не полном игнорировании окружения, только дополняла этот отталкивающий образ. По дороге домой, погруженный во что-то своё, он остановился на перекрестке в ожидании светофора. Он не знал, что ему делать, и, зацепившись за первый шаг плана, о цели которого он не задумывался, Юджин начал повторять про себя постоянное «надо», словно пытаясь поверить, что все в пределах контроля, включая его эмоции и чувства. Что за конкретное «надо» было ему необходимо, он тоже не понимал, но, получив подсказку от аптекарши, его путь стал чуть яснее. Надо сходить ко врачу, чтобы мне выписали снотворку. Неожиданно перед ним мелькнуло воспоминание пятилетней давности — последнее на его памяти посещение доктора: «Если вас однажды бросит брат, и вы не знаете, к кому стоит идти, можете заглянуть ко мне.» Эти слова не показались Юджину успокаивающими или поддерживающими. Нет, от них он лишь сильно сжал руки в кулаки, смяв при этом внутренние ткани карманов, и, опустив взгляд в ноги, начал идти домой в ускоренном темпе. Конечно, прошерстив интернет и всю доступную информацию, часть его мозга, которая ещё была в более менее рабочем состоянии, догадывалась, что Юхен не пришел домой по собственным причинам. В конце концов, он не мог исчезнуть, не оставив ни следа, если сам того не хотел. Тот разговор по телефону его мозг почему-то игнорировал. Юджин не хотел в это верить, как не хотел когда-то верить в смерть Со Джинсона. Но эта относительная рациональность истончалась в приступе очередного импульсного рывка, а потому размышления Юджина не зашли дальше решения дождаться, пока брат сам не выйдет на связь. Сейчас его голова была чуть яснее из-за прохладного воздуха и обилия кислорода — то, чего ему не хватало в чётырех стенах душной квартиры. А потому вместо очередного приступа тревоги, глушащего любые интеллектуальные способности, он испытывал какую-то странную, непонятную ему эмоцию. Черт, почему мне сейчас это вспомнилось? Бросил? Юхен меня не бросал. Он просто сейчас растерян. Денёк-другой, и он вернётся домой. Он должен. И как только он вернётся, получит от меня такого пенделя, за то, что заставил поволноваться, чтобы больше в жизни не смел так поступать! Внутренний гнев, неожиданно вспыхнувший в нем, заставил его перебирать ногами быстрее. Однако не прошло и пары минут, когда он внезапно встал посередине тротуара. А если… Если он не вернётся? И эта мысль вновь вернула состояние некой хандры, которое не отпускало его уже несколько дней. Он сделал новый шаг по направлению домой, но тот оказался куда медленней и тяжелей, после чего Юджин и вовсе остановился. В итоге он простоял как вкопанный десять минут на холоде, не обращая внимание ни на что и ни на кого вокруг. Люди безликими тенями проходили мимо, сливаясь с обстановкой. Если бы не их еле заметные, абсолютно бесшумные движения, то окружение больше бы походило на искусственные декорации. Вроде все было очень правдоподобно, но приносило такое чувство несоответствия, что становилось неуютно. Однако для Юджина, рассеянно смотрящего в какую-то точку под ногами, место не имело никакого значения. Неожиданно какой-то прохожий толкнул его в плечо. Возможно, это безликое подобие человека что-то сказало, а возможно и нет, но оно смогло вернуть в реальность Юджина, который с удивлением отметил, что, оказывается, ещё не пришел домой, а стоит где-то посередине улицы, как дебил сверля взглядом плитку. Где это я? Осмотревшись вокруг для того, чтобы определить примерное местоположение, Хан Юджин взглядом зацепился за рекламу, которая крутилась крупным планом по билборду. Пар от дыхания размывал вид перед глазами, но все же можно было понять, что там изображено. На панели была картинка в теплых серо-оранжевых тонах. Если точнее, на переднем плане фото были видны две фигуры. Они сидели спинами к зрителю по разные стороны крупного дверного проема, открывающего вид на пейзажи освещённого солнцем склона заснеженной горы. Между героями фото стояли несколько бутылок рекламируемого продукта. «Этой зимой тепло и спокойствие дарит Ибин Соджу. Ибин Соджу — номер один среди покупателей. Напиток содержит алкоголь. Запрещен для продажи лицам моложе 19 лет…» Хан Юджин некоторое время тупо смотрел на картинку. В его голове мелькали мысли о каком-то тепле обстановки, которые в обычном состоянии он бы назвал глупыми. Однако сейчас они таковыми почему-то не казались. Возможно под действием этого родства к рекламному фото, или же из-за слогана, но ноги Юджина понесли того в ближайший магазин. Таким образом он притащил домой четыре полных пакета алкоголя, который, некоторое время апатично порассматривав, решил попробовать. Первый глоток принес ему жгучее сладковато-горьковатое послевкусие, из-за которого он морщил нос, стараясь не выблевать только что залитое обратно. Однако и вторая попытка не увенчалась успехом — он пошел на кухню и выплюнул гадость в раковину. Хан Юджин вернулся в гостиную, где его ждал вид ещё четырех пакетов. Черт, лишняя трата денег. И как только эта гадость может кому-то нравится? Он сел на диван, подтянув ноги к телу и включив телевизор. Бесцельно переключая каналы в поисках чего-то цепляющего, Хан Юджин параллельно пытался вспомнить о чем же он недавно так усиленно думал. Его внутренне чувство говорило, что это было что-то важное, но сколько бы он не скользил по своим воспоминаниям, не мог даже найти причины того, почему оказался где-то на улице. С чего бы мне идти в свой выходной куда-то за Соджу? Я же даже не пью. Как же можно употреблять такую противную вещь каждый день? Может, другие виды алкоголя и имеют приятное послевкусие, но любители Соджу явно не от мира сего. И вообще… Его мысль оборвалась. Рука замерла, тем самым не переключив новостную передачу. — …Сейчас я могу сказать, что происходящее перед нами — удивительная картина: Появление самого молодого охотника S-класса, который сразу же основал свою гильдию и уже стал самым выдающимся новичком последних дней. Рады представить — Хан Юхен, 17-ти летний пользователь огненных способностей. Говорят, что в центре оценки навыков… — Корреспондент все продолжал что-то там тараторить, однако Юджин не слышал её. Хан Юджин смотрел на знакомое лицо, которое сейчас было в странной, незнакомой ему обстановке. Что-то внутри него щелкнуло, и он закусил щёку. Точно… Со Джинсон умер, а Юхен так и не пришел домой… И поэтому я оказался на улице. Как я мог это забыть? Ему захотелось срочно позвонить брату, но то ли от шока, то ли от в один миг обрушившейся усталости, накопленной за все это время, он не мог оторваться от лицезрения картинки Юхена по телевизору. Его пальцы почему-то начало сводить. Юджин хотел что-либо потеребить в руках, однако тронуть пульт он не смог, а потому потянулся к рядом стоящей бутылке Соджу. В горле стояла тошнотворная мокрота. Она неприятно сдавливали горло, не давая мужчине спокойно дышать. Сколько бы он не пытался откашляться, ощущения не уходили, доставляя дикий дискомфорт. Но после глотка рисовой водки, кажется, это чувство уменьшилось. Жидкость обжигала гортань, унося вместе с алкоголем и ненавистное першение, принося вместо этого лёгкое покалывание. Мужчина на диване хотел переключить канал, но та часть его, которая волновалась из-за того, что долго не видела Юхена поблизости в целости и сохранности, остановила пальцы, собирающиеся нажать на кнопку переключения каналов. В итоге, вместо пульта, рука несколько раз тянулась к пакетам, доставая одну за другой бутылку. Вкус Юджину все так же не нравился, но тот начала замечать, что впервые за несколько дней его начало клонить в сон. Голова и до этого была будто в тумане, однако в этот раз неясность была более приятной, успокаивающий и, казалось, даже веселящей. Собственно, это воспоминание кончилось тем, что Хан Юджин, сидя на диване, поджав ноги, в окружении пустых банок, впервые за долгое время дал своему мозгу отдохнуть. Да, это не была удобная кровать, да и время для сна он подобрал неудачное, — было всего около часа дня — но он наконец уснул. Уснул, и сбежал от мыслей.

***

Все молчали. Собственно, а что они могли сказать? Но тишина долго не продлилась, прервавшись одним тяжёлым, но ровным, будто зачитывающим закон голосом. — Господина Хан Юджина нужно отвезти ко врачу. Внутренняя дилемма хранителя правопорядка разгорелась, но тут же погасла. Политика невмешательства по законам была верной. Как человек, не слишком близкий к Хан Юджину, он не был в праве указывать тому что-либо делать, однако и оставаться в стороне теперь казалось плохой идеей. За все время, проведенное за просмотром воспоминаний, Сон Таэвон понял одну истину — психологическое состояние Хан Юджина ненормально. Конечно, он ещё не мог связать некоторые черты характера, присущие будущей версии, с нынешним состоянием человека перед ним, однако несколько черт, выделявшиеся у 25-ти летнего Юджина, заимели более глубокое обоснование… Сон Таэвон вздохнул, прогоняя мысли подальше. Сейчас бы дотерпеть до настоящего времени, а уже потом разбираться с проблемами. Он не мог отвлекаться на воспоминания охотника F-класса, ведь двое 20-ти летних парней и один мужчина за 30, кажется, скоро сами заимеют психологические травмы. Почему двое молодых охотников чувствовали себя подобным образом, он ещё мог понять, а вот состояние лидера гильдии Сесён он даже знать не хотел. — Его придется туда силой запихнуть. — Сун Хендже засунул руки в карманы, приподняв уголок рта в лёгкой шуточной манере, которая, к сожалению, не разбавила густую и мрачную атмосферу. По виду не ясно было, в каком настроении тот находился, но, кажется, карманы были слегка смяты изнутри. — В конце концов, на момент 25-ти лет он ещё не пытался сходить на прием. И если мы попытаемся что-либо сделать, он будет сопротивляться. Последние слова Хендже не были беспочвенными, ведь все четверо уже видели, что нелюбовь к докторам у их знакомого была с детства. Хан Юхен сделал глубокий вдох. Он плохо запоминал людей, и потому их опасливое или подобострастное отношение его не волновало. Возможно, это было из-за того, что он был S-классом, внутренне чувствовавшим свое превосходство над другими, а возможно просто его личность была такова. Но его брат не был таким. Его Хён был человеком, нуждающимся в других. Ему было крайне важно общество, он был социальным человеком. И из-за своего младшего брата ему пришлось отказаться от комфорта. Юхен видел, как тот нашел смысл в нем, и как отдавал всю свою врождённую заботу ему. И насколько же больно брату было, когда его в один момент оставили самые дорогие ему люди? От своих мыслей Юхена отвлекла ладонь охотника из Ассоциации, которая легла ему на плечо. — Лидер Гильдии Хаён, держите себя в руках. После того, как мы выберемся отсюда, вы сможете поговорить с господином Хан Юджином. Сейчас нет смысла переживать о прошедшем. — Да. Сейчас же все хорошо. — Неизвестно, кого этой фразой пытался успокоить Ной, но она была сказана не слишком громко, с каким-то непонятным настроением. Иногда его нос морщился из-за того, что глаза пощипывало, но он лишь кусал губы, не поднимая головы, а потому его действия терялись в словах и жестах воспоминаний, оставаясь незамеченными даже им самим. Может, его слова и могли прозвучать немного жестоко для того, кто это пережил, но Юхену напомнили, что это всё и правда кануло в прошедшие года. Конечно, это не заставило его полностью отречься от этих волнений, ведь прошлое всегда влияет на настоящее и будущее. Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с силами. Такое состояние его хёна крайне удручало, но Юхен мысленно вспомнил нынешний образ брата: живой, немного безрассудный, но улыбающийся и заботливый. Молодой человек вздохнул, прогоняя остатки плохих мыслей. Верно, хуже уже не будет.