always be my «maybe»

У Феликса такое бывало. Раньше он испытывал классическую биологическую потребность. Что-то вроде жажды или голода, но немного другого формата, когда внутри всё зудит и скручивает от желания почувствовать в себе что-то твёрдое и горячее. И желательно чтобы обладателем этого «что-то» был Со Чанбин. Но в этот раз в мозгу Феликса шестерёнки закрутились иначе и привели к сбою в системе. Феликсу не хотелось секса. Совершенно. А вот тёплых объятий, разговоров и ласки хотелось пугающе сильно, ведь чаще всего ластился, словно кот, сам Ли, и отдавал в большей степени тоже он, именно поэтому такое жгучее желание застаёт парня врасплох. Ему срочно нужен Чанбин. Феликс чертыхается, когда вспоминает о том, что Со вместе с Чаном и Джисоном уехал в студию. Дурак не догадается о том, что мало того, что они будут заняты, так и выудить Чанбина оттуда будет крайне непросто. Тем не менее Ли делает попытку достучаться до Со, печатая сообщение тому в Какао с вопросом о возможности приехать, и убегает в душ, оставив мобильный на кухонном столе. Сообщение читает после — «Не занят. Пока перерыв». Просто прекрасно. Удивительно быстро собравшись, Феликс выходит из общежития, по дороге молясь всем существующим богам о том, чтобы всё получилось. И всё получается. По словам одного из менеджеров Чан и Джисон вышли за продуктами, а значит, Чанбин находится в студии один, и у Феликса есть как минимум двадцать минут, чтобы получить желаемое.

***

— Ты чего вообще пришёл? Соскучился? Какой проницательный. — Хён, я бы хотел… — Феликс начинает мяться и откровенно теряет собственный ход мыслей, затрудняясь правильно сформулировать свою просьбу, и встаёт напротив сидящего на диванчике Со. Чанбин вскидывает бровь и косится на дверь. Феликс ловит его взгляд и понимает, что мямлить совсем не время, но будто он может что-то с собой поделать. — Ёнбок-а, давай не юли, парни скоро должны прийти и… — Закрой дверь, — Феликс неожиданно перебивает его. Какой же он идиот. Стыдоба да и только. Почему так сложно просто взять и сказать? Попросить о поцелуе и обыкновенных, человеческих объятиях, которых у них было уже невесть сколько? Чанбин прерывает чужие мысли, молча встаёт и закрывает дверь, дважды провернув ключи в замочной скважине. — Так и что? — Со возвращается на своё место и похлопывает ладонью по собственным бёдрам, приглашая Ли сесть именно на них. Кто Феликс такой, чтобы отказываться? Да и эти чёрные, обтягивающие чужие сочные бёдра джинсы попросту не могут оставить парня равнодушным, плюс ко всему вызывают повышенное слюноотделение при одном только взгляде. Стыдно ли Феликсу? Было бы, отвлекись он хотя бы на секунду от мыслей о том, как сквозь грубую ткань ощущалась бы твёрдая плоть Со, накрой он его ширинку ладонью. Ли прикусывает губу и запоздало осознаёт, что слишком долго и совершенно бесстыдно пялится на бёдра и пах Чанбина, прежде чем двинуться с места и наконец-таки сесть на него сверху. Феликс удобно устраивается, обняв парня за шею, и — чёрт, этого следовало бы ожидать, — утонувший в фантазиях Ли вздрагивает, когда ощущает крепкую хватку на собственных ягодицах. Почему именно сегодня он решил надеть спортивки, а не джинсы? Будь он сейчас в них, Чанбину бы вряд ли удалось так хищно вцепиться в него и уж тем более смять поддатливые мышцы — Феликс в его руках без пяти минут кисель и сейчас только способен на то, чтобы глухо промычать, уткнувшись носом в основание шеи Со. — Ты думаешь, мы успеем? — шепчет Чанбин, касаясь влажными губами мочки чужого уха, и сильнее сжимает зад Ли. Феликс поднимает голову, перехватывает его за предплечья и укладывает ладони Чанбина на собственную талию — не сделай он этого сейчас, Со бы точно увлёкся и зашёл бы не туда, куда нужно. В буквальном смысле. — Мы пообнимаемся до их прихода, а потом я уйду, — улыбка Ли — золото в чистом виде. — Возбудим и не дадим, такая у нас сегодня игра? — Чанбин забирается пальцами под чужую футболку и оглаживает выступающий рельеф пресса. У Феликса от этих прикосновений дрожь по телу и пустая голова, хочется ответить что-нибудь столь же меткое и компрометирующее, но получается только выдохнуть с тихим стоном. А ведь Чанбин прав и, пусть он и шутит, всё равно раскусил младшего с поразительной лёгкостью, словно косточку мандарина. Как бы им успеть насытиться друг другом за несчастные крохи счастливого времени? Феликс очень надеется, что где-нибудь рядом с проходящими Чаном и Джисоном упадёт метеорит. Зная любознательность и повышенный интерес Хана ко всяким космическим телам, Джисон ну попросту не сможет удержаться, начнёт изучение и (Феликсу даже смешно от этой мысли) стопроцентно потащится с образцами метеорита в ближайший геологический центр. А Чана прихватит с собой. Боже, было бы идеально… Из мыслительного потока Ли вырывает хищный укус в место пульсирующей вены — парень поднимает расфокусированный взгляд на Чанбина, тут же теряясь в антрацитовом цвете его глаз, и зависает на несколько секунд. Завораживает даже похлеще, чем ночное небо где-нибудь на окраине, потому младший округляет губы, словно впервые воочию увидел млечный путь на небосводе — дурацкая привычка. Чанбин не может не обратить внимания; ведёт мягкой подушечкой большого пальца по нижней губе Феликса — Ли будто и не ощущает этого вовсе, слегка приоткрывает рот, замечая, что кожа Со пачкается в гигиенической помаде. В нос неожиданно ударяет запах ментола, когда старший, минуя зубы, погружает палец в приоткрытый рот. Слишком сладко. Нестерпимо хочется обхватить фалангу губами, покружить кончиком языка по подушечке — делать это медленно, специально доводя старшего до исступления, и погрузить палец в горячий рот уже полностью. Феликсу требуется колоссальное количество воли, чтобы вовремя себя остановить и мягко удержать кисть Чанбина от поступательных движений — Господь видит, Со и сам сорвался бы с шаткого края, продолжи Феликс провоцировать его. Старший улыбается, за какие-то доли секунды поняв, что чуть не переступил черту, и скользит двумя ладонями, задевая рёбра, вниз по спине, к талии, пуская вдоль хребта львиную долю мурашек. Феликс льнёт ближе, наклоняясь к шее старшего, самозабвенно вдыхает мягкий запах его горячего тела и низко стонет. Как же он скучал по нему. От Чанбина всегда пахнет как от рулетиков с черничным джемом из пекарни рядом с их общежитием. Феликс клянётся, он узнает этот запах из тысячи других, а Чанбин определённо был сдобной булочкой в одной из прошлых жизней. Ли, может быть, и сдержал бы себя, но соблазн слишком велик — шея Со так близко к его губам, а кожа кажется такой мягкой в приглушённом свете каких-то трёх ламп, что Феликс, приблизившись к скату чужого плеча, целует неприкрытый тканью футболки участок кожи и не планирует отстраняться. Открывает рот широко, как если бы целовал Чанбина, и пускает в ход язык, облизывая и пачкая кожу обильно выделившейся слюной. Господи. Он бы хотел проделать тоже самое и с губами старшего, потому совершенно не стесняется и продолжает, несколько раз прикусив кожу зубами и получив шлепок по заднице одновременно с двух сторон (будто его это остановит), после которого широко ведёт языком к уху, останавливаясь на месте под челюстью Со, поднимает глаза и быстро вытирает ладонью испачканные в слюне губы. Чанбин откровенно залипает на Феликса. Не впервой, собственно, но именно такой Феликс — сидящий на его коленях, с пушистыми волосами после душа, в мятой футболке и неярким (пока что) красным следом на ключице, — будоражит больше всего. Нет, он слишком слаб, морально обезоружен и беззащитен перед ним, чтобы отпускать Ли обратно в общежитие без поцелуев. Потому старший мягко кладёт ладони на щёки Феликса и притягивает к себе, не говоря ни слова. Ли поймёт. Ли отвечает. И сразу пытается взять контроль — Чанбин и не против. Позволяет кусать собственные губы, тереться пахом о его вставший член и царапать короткими ногтями грудь сквозь тонкий хлопок футболки. Хлопок. О чёртову дверь. Вернее даже, настойчивые, сильные удары, сопровождаемые возмущениями. Феликс резко отрывается от чужих губ и испуганно смотрит в глаза Чанбина, замечая, как у того сузились от страха зрачки. У него, наверное, тоже. Блять. Джисон по ту сторону двери продолжает буянить и ругаться, зовёт Чанбина и просит немедленно их впустить. Благо пока без матов. Феликс вскакивает с чужих колен и перемещается в дальний угол дивана, поджав к себе колени, словно обиженный и запуганный пятиклассник, и потерянно смотрит на Чанбина. Со вдруг замечает загоревшийся экран мобильного — звонит Бан Чан. Блять, блять. — Надень мою худи. На кресле. Феликс кивает, протягивает руки к розовой толстовке и тут же надевает на себя. Кто бы мог подумать, что от каких-то десяти (или пятнадцати? А может, прошли вообще все двадцать или тридцать?) минут поцелуев и объятий он сможет возбудиться до кончиков ушей, что сейчас неимоверно пылают? Очень хочется надеяться, что парни ничего не заподозрят и не поймут. Хотя Господи! Они закрылись в студии вдвоём, у Феликса красные кончики ушей и пятна на ключице и шее, которые не объяснишь неосторожным использованием утюжка для волос (у них его нет, кстати). О состоянии Чанбина стоит промолчать. Старший по привычке приглаживает свою челку и подходит к двери. Феликс задерживает дыхание, когда Со поворачивает ключ и нажимает на дверную ручку. — Мы немного задержались в магазине… — Джисон на удивление быстро успокаивается и теперь выглядывает из-за плеча Со, что стоит в дверном проёме, потупив глаза и потирая затылок. Чанбин не даёт рассмотреть студию изнутри, будто специально загораживая обзор. Хан вдруг замечает блондинистую макушку на диване. — А вы, я смотрю, — Хан переводит взгляд на Со, тут же замечая его покрасневшие и слегка припухшие губы, — времени зря не теряли. Чан тихо и неловко смеётся, проходя внутрь, и приветствует нервно поправляющего худи Феликса, который тут же вскакивает с дивана и направляется к Чанбину (к выходу). — Я, наверное, пойду. Удачно вам поработать! Феликс пропускает Джисона внутрь, даже радуясь тому, что тот (почти) забыл о произошедшем и переключился на принесённую из магазина еду. Неудивительно и даже Феликсу на руку. Будет меньше вопросов за ужином. Ли ещё раз прощается, получая несильный шлепок по заднице. Он убьёт Чанбина при следующей встрече. Обязательно.