Терапия

Это кошмарное событие вызвало в Иокогаме небывалый резонанс. Таких жестоких преступлений жители города не знали последние лет пятьдесят и многое бы отдали, чтобы никогда и не узнать. В разгар учебного дня террористы из группировки, называющей себя «Авангард Небес», захватили частную школу для девочек и взяли в заложники 214 находившихся там человек: учениц, учительниц и обслуживающий персонал. «Авангард» уже фигурировал в нескольких последних громких терактах, но бездоказательно, лишь на уровне догадок и подозрений. Члены секты, пусть и появившейся совсем недавно, успели прославиться тем, что не оставляли ни зацепок, ни следов. Правительством были брошены все силы, чтобы спасти заложниц, но… Увы, даже этого оказалось недостаточно. За секунду до начала операции по освобождению школа вдруг вспыхнула, словно пропитанная бензином. Пламя какой-то неестественной силы в одну секунду превратило двухэтажное здание в пылающий факел. Пожарные ничего не смогли сделать. Сперва обрушилась крыша, а потом не выдержали и перекрытия первого этажа. И террористы, и школьницы (самой младшей жертве недавно исполнилось шесть, а самой старшей — семнадцать), и четырнадцать преподавательниц были погребены под рев пламени. От них не осталось даже пепла. Единственное, что смог выяснить потом Особый отдел — школа и все, кто в ней находился, были сожжены с помощью сверхспособности. Но сведений об эспере, способном на такое, не нашлось ни в одном архиве. «Авангард Небес» снова не оставил ни зацепок, ни следов. Когда Дазай вернулся в офис агентства поздно вечером после теракта, он застал сотрудников вместе у телевизора с включенной на полную громкость новостной программой. Все они так или иначе должны были участвовать в спасении несчастных женщин и детей, и все оказались бессильны хоть что-то исправить. Наоми плакала, обхватив Танидзаки за шею. Впервые в этом жесте девушки не было ни кокетства, ни заигрывания — в уничтоженной школе учились (и уже никогда не будут) две ее подруги. Танидзаки сам всхлипывал. По правде говоря, глаза на мокром месте были у всех — шмыгал носом даже Рампо, хоть он и ругал нарочито громко «треклятую аллергию». Когда ведущий выпуска экстренных новостей принес соболезнования родным и друзьям погибших и попрощался с телезрителями, Наоми вдруг оторвала лицо от свитера брата и повернулась к коллегам: — Ой, — сиплым от слез голосом задала она вопрос, над которым Дазай размышлял последние минуты три, — А что же с ним-то будет?.. Все молчали, но в глазах каждого явственно читался ответ: «Ничего хорошего». Это было дело Куникиды. Едва из министерства внутренних дел в Вооруженное детективное агентство пришел запрос о помощи, директор сразу поручил планирование освободительной операции ему, будучи уверен, что если кто и отнесется к столь рискованной миссии со всей возможной осторожностью и вниманием, то только Куникида. Сотрудники агентства ни на секунду не сомневались, что он сделал все возможное, и даже больше, чтобы спасти работников школы и детей. Дазай так и вовсе испытал это на собственной шкуре — когда здание загорелось, ему пришлось чуть не зубами вцепиться Куникиде в жилет, чтобы не дать тому броситься в огонь за обреченными девочками. Он почти пожалел, что в свою бытность в мафии как мог откашивал от проводимых Коё и Хироцу мероприятий по спортивной подготовке. Да, сотрудники агентства в Куникиде не сомневались. Но все они, даже простодушный Кенджи, понимали, что вот Куникида-то будет сомневаться. Еще как. Куникида не появился на работе ни в этот день, ни на следующий, ни на послеследующий, ни через неделю. Конечно, нельзя сказать, что коллеги не знали, где он и что с ним. Взломать кодовый замок на двери в его квартиру (обычные замки с ключами Куникида считал недостаточно идеальными) Дазаю и двух чихов не стоило, Рампо бы справился за один, а на худой конец — если первому будет влом, а второй сочтет такую плевую задачу слишком скучной — всегда оставался Кенджи, чтобы эту дверь попросту выломать. К чему, собственно, и пришлось прибегнуть на третий день Куникидиного отсутствия. Оставив коллектив неловко толочься на кухне и восхищаться сияющими поверхностями с идеально расставленной посудой, продуктами и баночками с приправами, директор направился в темную спальню и долго о чем-то тихо говорил. До ушей сотрудников долетали лишь отдельные слова вроде «ты ни в чем не виноват», «нам не дано предвидеть и предугадать всего» и «ты сделал все, что мог». Через час с лишним Юкичи Фукудзава вышел из комнаты с еще более мрачным, чем всегда, выражением лица (настолько мрачным, что Танидзаки отпихнул Ацуши в сторону с линии директорского взгляда — как бы не убило), и покинул квартиру, на ходу швырнув что-то в мусорное ведро. Уходя вслед за начальником, Дазай мельком заглянул туда. В симметрично обернутом пакетом нутре корзины лежала скомканная бумажка, на верхней части которой отчетливо прочитывалось «Заявление об увольнении по собственн…» — здесь листок загибался. Через день после этого посещения Катай, вызвоненный Фукудзавой, своей способностью вновь вскрыл многострадальную Куникидину дверь, и поселился в квартире вместе с Ёсико. — Чтобы подушку от слез выжимать и следить, как бы он голову в духовку не сунул, — мрачно шутил Дазай. Но, судя по донесениям Катая, Куникида не рыдал и не пытался свести счеты с жизнью. По сути, он не делал ничего. Отказывался от еды и питья, и просто сутками лежал на кровати, уставившись в противоположную стену. Это продолжалось неделю, после чего Фукудзава грохнул по столу ладонью, и, во время очередного звонка от Катая, громко потребовал дать Куникиде трубку. На следующее утро тот появился в офисе. Видимо, в экстренных обстоятельствах прогуливать при мягком попустительстве коллег совесть Куникиде еще позволяла, но вот игнорировать прямой приказ начальника явиться на рабочее место он уже не мог — идеалистические рефлексы взяли свое. Но только лишь рефлексы. Да, Куникида вернулся, но то, что с ним стало, напоминало Дазаю детскую загадку о кукле, которую он где-то услышал, будучи ребенком: «Спать уложишь — будет спать день, и два, и даже пять…». Куникида ничего не хотел, его ничего не интересовало. Если его брали с собой на расследование, он покорно шел, если велели разобрать отчеты — он их разбирал, но механически, как робот с заложенными функциями. И молчал. Все время, даже если к нему обращались. Когда Фукудзава сделал Куникиде какое-то замечание по этому поводу, он едва слышно ответил, что находится в офисе, как ему положено, но общение с сотрудниками в круг его обязанностей не входит. Это были единственные слова, произнесенные им за много дней. Когда Куникиду не трогали, он неподвижно сидел за своим столом или на полу у окна и смотрел в пустоту. Его серо-зеленые глаза, раньше столь подвижные и умные, так забавно вспыхивающие гневом, стоило Дазаю оказаться поблизости, теперь напоминали прогоревшие угли, готовые рассыпаться прахом от одного прикосновения. Или две дырки в листе бумаги. Дырки, пробитые в никуда. Директор пытался поговорить с ним. Ацуши пытался поговорить с ним. Танидзаки пытался поговорить с ним. Йосано пыталась поговорить с ним. Дазай даже попробовал повеситься прямо у него над головой, чтобы хоть немного расшевелить. Но эффект это возымело не очень сильный. По правде сказать, никакой. Потом Дазай подумал, что если бы в тот момент он предложил Куникиде двойной суицид, тот бы, пожалуй, согласился. У всех есть так называемая ахиллесова пята, и если у кого-то отыскать ее сложно (у Дазая, например), то с его напарником всё всегда было до крайности очевидно. Слабым местом Куникиды, даже более слабым, чем склонность к идеальному планированию и вечное недовольство из-за несбыточности этой идеальности, были дети. Он просто не мог выдержать, если детям на его глазах причиняли боль. Дазай понимал, что Куникида валил на себя всю вину за гибель несчастных школьниц. В его идеальном мире они жили и взрослели, учились и работали, заводили семьи и рожали детей. Но это уже не могло сбыться. Подавлены, конечно, были все: Ацуши проплакал два дня, Наоми неделю, Йосано четыре дня пила по-черному, а Кенджи столько же не появлялся на своем поле. Но Куникида наверняка считал, что разрушил этот мир своими руками, и ни других сотрудников агентства, ни полиции, ни правительства, ни Особого отдела, которые, если так посмотреть, были так же виноваты, как и он, ни террористов, ни даже эспера, сжегшего здание, для него не существовало. Это он не успел, не сделал, не защитил. — «Ну, конечно, все только из-за него!» — воздевал Дазай глаза к потолку.

***

После уничтожения школы прошло две недели, когда более или менее спокойное существование агентства нарушило совершенно неожиданное событие. Ацуши и Кека отправились на какое-то простенькое расследование, вроде бы, магазинной кражи — и исчезли. Первым тревогу забил Рампо — он собирался в гости к По, и Ацуши должен был после работы проводить его до метро, но, как несложно догадаться, в назначенное время на месте не появился. Рампо позвонил Ацуши — не дозвонился, позвонил Кеке — не дозвонился, так что в итоге набрал директора и в гневе принялся жаловаться, что его, великого детектива, на котором все агентство держится, осмелились игнорировать. Директор, зная Ацуши, как простоватого, но довольно обязательного юношу, забеспокоился и связался с владельцем магазина. Тот недовольно подтвердил, что описанные директором парень и девушка действительно посещали его, а потом пустился в гневные обличения «некомпетентных сыщиков, которые совершенно не знают свое дело, ну да все понятно, молодежь, только одно у них на уме, понабирали непонятно откуда…» и так далее и тому подобное. Судя по информации в карте клиента, у торговца пропала со склада крупная партия темно-синей ткани, причем камеры наблюдения ничего не зафиксировали и вообще никаких улик не осталось. Это «никаких улик не осталось» навело Фукудзаву на очень нехорошие подозрения. И они только усилились, когда продавец проворчал, что, не найдя ничего на складе, Кека и Ацуши вышли «поискать следы» («Вестимо, какие следы!» — многозначительно хмыкнул хозяин лавки) в подворотню за складом, и так и не вернулись обратно. Словом, двое сотрудников бесследно испарились. Наоми, правда, выдвигала, в тон оскорбленному торговцу, фривольные предположения, что, возможно, Кека и Ацуши просто решили немного времени провести наедине и вовсе не нуждаются в том, чтобы их искали, но Фукудзава не склонен был ей верить. Ацуши в последнее время похищали с завидной регулярностью, да и то, что смертоносный «Демонический снег» теперь охраняет покой на улицах, тоже нравилось не всем. Дети могли попасть в настоящую беду, и директор очень хотел найти их как можно скорее. Все дела были отложены, агентство погрузилось в напряженные поиски. Даже Куникида…не то чтобы оживился, но иногда стал отрывать взгляд от стены и рассеянно следить за беготней вокруг. Дазай, правда, пошучивал, что это вовсе не от того, что его напарник за Ацуши с Кекой беспокоится — просто его «радар трудоголика» бессознательно реагирует на бесстыдно заброшенную работу. Сыскная деятельность в кои-то веки оставалась абсолютно безрезультатной. Директор даже опустился до того, что связался с боссом Портовой мафии Огаем Мори по скайпу, решительно потребовав ответа на вопрос, где его подчиненные. Мори, у которого собственные проблемы давно сидели в печенках и уже месяц синим пламенем горели подпольные поставки оружия (продавцы задирали совершенно неудобоваримую цену, но и у мафии понемногу заканчивались патроны и гранаты), взорвался. — Где твои подчиненные?! — Дазай слышал, как его бывший начальник орет в микрофон ноутбука аж через металлическую дверь директорского кабинета, — Я не ослышался?! ТВОИ подчиненные?! По-моему, Фукудзава, по замыслу наставника Нацумэ, я слежу за ночным городом, а не за твоими бестолковыми подчиненными! На кой черт они мне сдались?! Делать мне что ли, совсем нечего?! Да дай мне ками сил за своими уследить! Ты знаешь, сколько тысяч йен убытков в год мне стоит один Накахара Чуя?! А Акутагава с его «Расемоном», будь он неладен?! А Кью?! Фукудзава уже жалел, что решил обратиться к Мори. Когда-то они работали вместе, шеф Вооруженного детективного агентства неплохо знал мафиозного босса, и с первого взгляда понял, что о пропаже Ацуши и Кеки тому ничего не известно. А еще Фукудзава понял, что Мори очень-очень надо выговориться и сейчас кто-то попадет под раздачу. В течение получаса Огай Мори крайне эмоционально жаловался на наболевшее. Насколько директор разобрался (потому что его бывшего напарника, видимо, довели конкретно, и он, вообще-то известный беспрецедентной логичностью своих действий и слов, то и дело сбивался с одной сюжетной линии на другую), босс Портовой мафии отправил Накахару Чую на переговоры с поставщиками оружия… — «У Мори деменция начинается, что ли? — подумал Дазай, который сгонял на кухню за стаканом, спрятался так, что другие сотрудники не видели, за тумбочкой, и теперь с упоением подслушивал, каких дров наломали его прежние коллеги, — Нашел, кого посылать!» …но у того что-то пошло не так… — «Неудивительно!» — мысленно вставил Дазай. …и в итоге переговоры превратились в перестрелку, сопровождающуюся швырянием деревьев, людей и близстоящих домов. — «Совершенно неудивительно!» — Дазай сменил ухо на левое, правое уже слегка оглохло. …Наконец, сообразив, что дискуссия, кажется, перешла в несколько деструктивное русло, Чуя решил позвать кого-нибудь на подмогу. Но обратиться за советом к боссу, Коё или, на худой конец, Хироцу, Чуе не позволила гордость. Что он, маленький мальчик, что ли, без взрослых никуда? Немного полистав список контактов в телефоне, Чуя остановил в воздухе летящий в него десяток пуль и позвонил Акутагаве. Дазай ударился в тумбочку лбом. Йосано на секунду повернула голову к вдруг ожившей мебели, но быстро вернулась к чтению криминальной хроники. …Абонент на тот момент был наказан за какую-то провинность и в качестве санкции отправлен следить за Кью. Ответив на звонок и выслушав говорящего, Акутагава столкнулся с дилеммой. С одной стороны, он не мог позволить каким-то торгашам посрамить честь Портовой мафии, но и ослушаться приказа начальника и оставить Кью — тоже… так что этот гений не придумал ничего лучше, кроме как взять мальчика с собой. Свернув разложенное на полу подземной камеры «Cluedo», спасатели запрыгнули в 85-й автобус и поспешили на помощь. Йосано оборачивалась на подпрыгивающую тумбочку уже в третий раз. …Правда, на месте проведения переговоров (или на поле боя, если уж честно) у Акутагавы впервые за много лет включились какие-то базовые начатки здравого смысла, и он попросил Кью «не влезать и подождать за углом». Но надо ли говорить, что «ждать за углом» Кью очень быстро наскучило?.. О том, что случилось дальше, можно было снимать триллер с рейтингом NC-21 и такими хэштегами, как: #рекикрови, #расчлененка, #натуральныйад и #полноебезумие. Словом, теперь Акутагава уже месяц сидит в карцере и Хигучи носит ему передачки, Чуя дуется на потолке в соседней камере, Кью услаждает слух охраны восхищенными впечатлениями от дня, проведенного «со старшими братиками» в городе, а группировка, поставлявшая Мори высококлассное оружие, соглашается возобновить контракт только за сумму, которую Портовая мафия может собрать в лучшем случае за пять лет. Фукудзава искренне сочувствовал Мори, а Дазай помирал со смеху и еле успевал записывать за боссом особенно крепкие пассажи. Он уже предвкушал, как можно будет обстебать бывшего напарника и подопечного, когда их выпустят из кутузки. Только их — с Кью шутить Дазай бы не рискнул. Наконец дождавшись небольшой паузы на вдох между двумя тирадами, директор поспешно принес соболезнования тяжкой доле начальника, попрощался и сбросил звонок. После чего распахнул дверь, дал за подслушивание подзатыльник предусмотрительно отпрыгнувшему от тяжелой створки Дазаю и отправился вытряхивать Рампо из буфета. Лучший детектив агентства все это время отказывался принимать участие в поисках Ацуши и Кеки по очень простой причине. Он обиделся. Из-за того, что этим новичкам вздумалось пропасть, он не смог добраться до метро и пропустил посиделки у По! А тот, между прочим, обещал для него новый детективный роман с одновременным убийством в пятидесяти запертых комнатах и всего одним убийцей, у которого было железное алиби! Рампо очень расстроился, что остался без такого развлечения и решил для себя: пусть Кека и Ацуши сами разбираются со своим похищением. То, что это именно похищение, а также кто его организатор, он понял сразу, но рассказывать никому не стал. Только когда директор выдернул из ладони Рампо леденец на палочке и топнул на него ногой, детектив, сердито фыркнув, потянулся за очками.

***

Ацуши и Кеку нашли в заброшенном бассейне на окраине Иокогамы. Огромный резервуар из-под воды, весь в пыли, плесени, со сколотым кафелем, от края до края устилало огромное полотно мелких, скрупулезно выполненных чем-то темным узоров. Никто не удивился, но все же всем стало не по себе, когда Йосано подтвердила, что это кровь. — Это же скольких нужно… — Танидзаки вздрогнул и недоговорил, — Чтобы все это нарисовать? — Многих, — мрачно отозвался Дазай. Самое странное, что помимо этих «художеств», ничто не указывало на чье-то пребывание здесь: ни вещей, ни трупов, ни намека на коммуникации, ни даже следов на десятисантиметровом слое пыли. Казалось, в бассейн никто не заглядывал последние лет десять. Никто, кроме сотрудников агентства…и еще двоих. Кека сидела в углу резервуара, а Ацуши, свернувшись калачиком, лежал в его центре. Их одежда была перепачкана в свежей крови, хотя физически они, вроде бы, никак не пострадали. Но…

***

Йосано зашла в офис через полчаса после того, как ее оставили с Ацуши и Кекой в лазарете (сбегали кучно и с застреванием в дверях, пока врач не надумала, что двое для целебного вскрытия — слишком мало). Она стремительно проследовала к своему шкафчику, достала бутыль вина и, сбив о дверцу пробку вместе с горлышком, одним глотком выпила половину содержимого. — Как дети? — осторожно поинтересовался директор. — Они здоровы, — отрывисто бросила Йосано. — Мне не от чего их лечить! Ее глаза странно блестели, и она старалась не смотреть коллегам в лицо. — С ними можно поговорить? — спросил Дазай. Йосано только махнула рукой в сторону лазарета. Вскоре Дазай понял причину ее странного поведения. Ацуши и Кека не были ранены, но их психическое состояние оставляло желать лучшего. Кека спала («Она так кричала, что мне пришлось вколоть ей снотворное», — пояснила Йосано, заслоняясь ладонью будто бы от яркого света лампы), а Ацуши, явно смертельно испуганный, никого не узнавал и не понимал, когда его спрашивали. В какой-то момент по его щекам побежали слезы. — Пожалуйста…- жалобно бормотал он, спрятав лицо в колени, — Пожалуйста, хватит! Только не снова, пожалуйста, я больше не смогу… — Йосано-сан, вы совсем-совсем ничего не можете сделать? — тонким голосом спросила Наоми. — Моя способность лечит только телесные повреждения! Поехавшими крышами я не занимаюсь! — грубо рявкнула Йосано и поспешно отпила еще вина. У нее дрожали руки. Врач производила впечатление очаровательной садистки, наслаждавшейся чужой болью, но те, кто был близко знаком с ней, знали, что это не так. Все, не только она, были напуганы и растеряны. А когда Ацуши, с малолетства воспитывавшийся в приюте и ничего не знающий о своей семье, свернулся в позу эмбриона и шепотом позвал маму, Дазай подумал, что он, пожалуй, тоже. Он еще не делился ни с кем своими подозрениями — расследование директор велел одолжить на потом, а пока позаботиться о здоровье товарищей, да и какое расследование, если два основных свидетеля в совершенно невменяемом состоянии? –, но был почти уверен, что над его младшими коллегами поработал эспер. А раз так — неясно, в чем суть его (или ее) способности и какими побочными эффектами может обладать ее воздействие. В бытность Дазая в мафии Мори держал несколько одаренных специально для проведения пыток. Сверхспособности некоторых из них тоже не оставляли видимых следов, но люди после их применения сходили с ума. Неужели с Ацуши и Кекой случится что-то похожее?.. Дазай успел привязаться к обоим и вовсе не хотел сдавать их в психушку. Он был бы рад как-то помочь Ацуши, но в подобных ситуациях (когда просто отхлестать по щекам не помогало) он всегда терялся. Не понимал, что сказать, как себя вести, какое лицо сделать, как достучаться до раненого рассудка. Поэтому погиб Одасаку. Поэтому Акутагава убивал, убивал, убивал и никак не мог остановиться. Поэтому медленно умирал его нынешний напарник, позволяя горю в клочки раздирать себя изнутри… — Давайте, я его возьму. В дверях лазарета, держась рукой за косяк, стоял Куникида. Отбрось Фукудзава катану в сторону и спляши на тротуаре перед агентством вприсядку, компания и то бы не так изумилась. Кенджи распахнул рот раза в два шире возможного, Танидзаки пошатнулся и рухнул рядом с Ацуши на кровать, Йосано подавилась вином, и Наоми пришлось хлопать ее по спине, на директора напал приступ кашля, и один только Рампо скептически произнес: — Куда ты его возьмешь, ты же на ногах не держ… — тут Йосано сделала микроскопический шаг в сторону и с такой силой ввинтила Рампо в ногу каблук, что детектив охнул и поспешно отвалил в сторону. На самом деле, не то, чтобы Рампо был неправ. Вернувшись в офис, Куникида продолжал отказываться от еды, и, кажется, почти не спал. То есть, Дазай предполагал, что питаться и отдыхать хоть в мизерных количествах Куникида должен был — иначе давно рухнул бы от истощения — и, наверное, организм все же выцарапывал себе какие-то крохи, но только-только чтобы не отдать концы. Под глазами у Куникиды залегли непроходящие черные тени, он сильно похудел, стоял явно с трудом, говорил тихо и сипло — словом, очень напоминал тяжелобольного, только-только вставшего с постели после затяжного приступа какой-нибудь злой лихорадки. Дазай, если честно, не очень хорошо представлял, как Куникида собирается в таком состоянии брать Ацуши на ручки. Особенно если учесть, что тот, несмотря на довольно стройное телосложение, весил никак не меньше 50 килограммов. И все же одного нельзя было отрицать — коллеги слышали голос Куникиды едва ли не впервые за три недели. Чуть-чуть пошатываясь, Куникида подошел к Ацуши. Мальчик забился на уголок кровати и тихонько всхлипывал. — Шшш, — Куникида осторожно обнял его и поднял на руки, — Все нормально, шкет, не хнычь. Все нормально. Ацуши дернулся еще несколько раз, а потом уткнулся в воротник Куникидиной рубашки и затих. Дазай не понимал, почему все так таращат глаза. В конце концов, когда-то их идеалист работал в школе, и наверняка его на всяких там курсах учили успокаивать ревущих детей. Но, если быть честным на 101%, он тоже был впечатлен.

***

Хотя Йосано сделала Ацуши укол успокоительного, он просыпался и вновь впадал в тихую панику, стоило уложить его в постель. Так что Куникида до глубокой ночи методично носил его по офису, мыча под нос какую-то детскую мелодию, когда тот во сне начинал трястись и вскрикивать. — Ты только следи, как бы его на лестницу не понесло, — предупредила Дазая немного отошедшая от шока Йосано, — Мне потом обоих по частям собирать придется… Куникида, однако, держался молодцом и нарезал круги по офисным помещениям добрых часа два. В начале третьего его все же подкосило, и он, совершая путешествие меж кроватей в лазарете, врезался в ту, на которой спала Кека. Девочка вскочила и стала истерически звать Ацуши, а когда убедилась, что с ним все в порядке и они оба в безопасности, обхватила Куникиду где-то на уровне талии и разрыдалась ему в бок. Что там было дальше, Дазай пропустил — он прикинул, что уж теперь Куникида задержан надолго и пошел наливать себе кофе. Вообще, на его циничный взгляд, выглядела эта ситуация довольно смешно. Что Ацуши, что Кека и по возрасту, и по габаритам не очень тянули на роль младенчиков, которых нужно укачивать. К тому же Дазай был уверен, что если Куникида попробует взгромоздить на себя еще и Кеку, то назавтра его придется везти в больницу с грыжей… Отсутствовал Дазай довольно долго. Пока размышлял, да еще у кофеварки ему внезапно вспомнилось, что есть неплохой способ самоубиться, взявшись за оголенный провод. Минут десять ушло на поиски провода, еще пять на проверку болезненности метода в руководстве по самоубийствам, еще десять на сокрушения о тленности бытия, потом еще примерно столько же на приготовление-таки кофе (два раза — в первый оно почему-то все выплеснулось, как из брандспойта…). Короче, когда он вернулся, все трое успели заснуть на Кекиной постели: Куникида сидя, привалившись к стене, а обе «потеряшки» — как-то уместившись у него на коленях. — Он завтра спину не разогнет, — прокомментировала эту картину маслом Йосано. Дазай вздохнул и набросил на троицу одеяла с соседней койки. В эту минуту из кабинета выглянул директор и пальцем поманил его и Йосано внутрь. Внутри уже толпились все остальные сотрудники. — Используем Кенджи? — уверенно поинтересовался Дазай, плотно прикрывая за собой дверь. Любой дурак бы понял, что они собираются обсуждать. — Естественно, — фыркнул Рампо. Судя по его надутому виду, директор снова не дал ему уединиться с конфетами и отправил участвовать в прениях. — Вместе с…- начал директор. —…Танидзаки, — закончил Рампо. — Ммм… Камень? — предложил Дазай. Рампо сунул в рот тайком протащенный шоколадный батончик: — Арматура. — Точно, — Дазай хлопнул себя по лбу, — А Танидзаки отпадает из-за… — …Наоми, — с набитым ртом довершил Рампо. — Да и догадается, — добавил Фукудзава. — Кто, Куникида? Догадается? — Дазай усмехнулся, — Мы как-то играли с ним в карты, и я подсунул в колоду пять козырных тузов, а он так и не понял, почему я выиграл! — Все равно не будем рисковать, — быстро погасил спор директор, — Зато Наоми подойдет, потому что… — Школьницы, — с пониманием кивнули Дазай и Рампо. — Уличное происшествие? — Нет, отравление. — А, ну конечно, дело №7. — Кстати, если хотите, я могу и Акутагаву пригласить. Он всегда выглядит так, как будто вот-вот склеит ласты, а для меня, думаю, согласится покашлять тут совершенно бесплатно… — Нет, Дазай. — А Чуя не сгодится? Он немного постарше, но с его ростом вполне сойдет за ровесника Кеки! — Нет, Дазай, давай обойдемся без твоих приятелей. — Ох, ну как пожелаете. Так где-то около двух часов? — Ражумеетша. — Рампо, перестань говорить с набитым ртом. И сколько можно жевать эту сладкую гадость?.. — Извините, — Танидзаки поднял руку и, с совершенно несчастным видом переводя взгляд с одного лица на другое, спросил, — Нам кто-нибудь что-нибудь объяснит?

***

На следующее утро жизнь в агентстве пошла своим чередом. Директор поехал на совещание в министерство, прихватив с собой Рампо, чтобы по пути подбросить его на метро: детектив во что бы то ни стало хотел получить от По свой роман с пятьюдесятью убийствами. Кенджи и Танидзаки отправились по вызову полиции — банда малолетних хулиганов, начитавшись бульварных гангстерских романов, решила обложить данью свой район и карать тех, кто платить отказывался. Полицейские не могли посадить несовершеннолетних бандитов в тюрьму, а многочисленные беседы ничего не дали, так что стражи порядка и жители в отчаянии обратились к агентству. Директор решил, что Кенджи для такого задания отлично подойдет. Наоми ушла в школу, Йосано — в молл за покупками, а Дазай — в кафе на первом этаже наедаться в кредит и на всякий случай приглядывать через видеокамеры за обстановкой в офисе. Куникиду, Кеку и Ацуши оставили на хозяйстве, но будить не стали — понимали, что всем троим не помешало бы выспаться. Поднялись они только к полудню. Куникида, правда, «продрал глаза» (так выразился Дазай, пересказывая события дня Йосано и Рампо) раньше, но, подобно человеку, которому на колени взобрался кот, вынужден был сидеть и ждать, пока Ацуши и Кека тоже не проснутся. К счастью, последствия способностей неизвестного эспера оказались не столь фатальными — ребята пришли в себя до такой степени, что уже могли адекватно реагировать на происходящее и вполне связно выражать свои мысли. Но, к сожалению, о похищении они ничего не помнили. Воспоминания Ацуши обрывались на выходе из склада с тканями. Кека добавила немногое: — Я помню, что случилось что-то очень-очень плохое, — напряженно морща лоб, проговорила она, — Там, за магазином. Я, кажется, вызвала «Демонический снег», а потом…оказалась здесь. Простите, что больше ничем не могу помочь… Куникида не стал допытываться, и отправился в кафе за завтраком (хотя, если быть точным, уже за обедом). Вообще-то, заведение на первом этаже специализировалось на кофе и пирожных, но хозяин, хорошо знавший сотрудников агентства, радушно пропустил Куникиду на кухню и поделился своими запасами лапши. Дазай, из-за диванчика наблюдавший за Куникидой, сделал вывод, что дообеденный сон пошел ему на пользу. Судя по выражению лица, предсказание насчет спины сбывалось, и чувствовал себя мужчина не очень комфортно, но, по крайней мере, уже не напоминал восставшего из гроба вампира. Когда Ацуши и Кека доедали собу (Дазай удовлетворенно отметил, что Куникида, пока раскладывал лапшу по тарелкам, тоже зачерпнул палочками вилок другой-третий…), дверь на этаж агентства раскрылась, и на пороге показались Кенджи с Танидзаки. Нет, скорее, наоборот, Танидзаки с Кенджи —потому что исключительно брат Наоми удерживал напарника в вертикальном положении, обхватив за талию и перекинув его руку себе через плечо. На лице Кенджи застыло немного удивленное выражение, а в светлых волосах на затылке алым цветком запекалась кровь. — Что, помилуй меня Кеплер, с вами случилось?! — вскричал Куникида, осторожно забирая младшего коллегу из рук Танидзаки и усаживая его на диван. Голос у мужчины все еще был хриплый — сказалось долгое молчание. — Мы…- замялся юный детектив, — …Мы вели воспитательную беседу с теми хулиганами… А один вдруг подкрался сзади и ударил Кенджи арматурой. — И что, вы его не заметили?! — Ну…эээээ…- окончательно потерялся Танидзаки, — Потом заметили, конечно. — Это было совсем не больно! — известил Кенджи, — Только…у меня теперь в глазах все так смешно кружится… Куникида хлопнул себя ладонью по лицу. — Зато Кенджи немножко упаковал этого забияку в мусорный бак, и теперь он и его дружки точно перестанут «собирать дань» с прохожих! — поспешил завершить на позитивной ноте Танидзаки. Из кухни на шум высунулись Ацуши и Кека. — Может, Кенджи лучше в больницу отвезти? — предложила девочка. — Да, — поддержал ее Ацуши, — Меня в приюте как-то раз очень сильно… То есть, я очень сильно ударился головой. Ощущения потом были ужасные — голова болела, и тошнило, хотя я совсем ничего не ел… — Ой, Кека, Ацуши, вам уже лучше? Как хорошо! — воскликнул Кенджи, но смотрел при этом почему-то метра на два левее, чем надо. — Зачем в больницу? — пожал плечами Танидзаки, — Я думал, доктор Йосано ему поможет… — Ее нет, она ушла в торговый центр, — сказал Куникида, недоверчиво взглянув на младшего товарища — вроде бы, поклонником методов лечения Йосано он никогда не являлся. Внимательно осмотрев рану, Куникида отправил Кеку за бинтами, Танидзаки за тазиком, а сам вместе с Ацуши повел Кенджи к раковине зашиваться. Пока мужчина губкой промывал пострадавшему слипшиеся от крови волосы, а Танидзаки с виноватым видом держал ведро («Куникида-сан, ну где я вам в офисе тазик возьму?» «Уже и таза не найдешь, куда мы катимся… Ты эту штуку хоть сполоснул?») в кухню вошла только вернувшаяся из школы Наоми. — Бра-а-тик, — жалостливо протянула она, прильнув к Танидзаки, — Мне что-то плохо… — Подожди, Наоми, — юноша покраснел, — Видишь, я сейчас не могу. — Но мне правда плохо, — Наоми прижалась к нему теснее, — Живот болит. И мутит что-то… Вообще, во взаимоотношения брата и сестры и их семейные…кхм…игры другие сотрудники старались не влезать, но в этот раз что-то в тоне девушки Куникиду насторожило. Да и приставала к Танидзаки она куда менее настойчиво, чем бывало обычно, когда они полдня не виделись. — Покажи-ка язык, — велел Куникида. Его опасения подтвердились — язык Наоми оказался обложен белым налетом, что, в сумме с болями и тошнотой, явно указывало на отравление. — Ты ничего странного не пробовала в последнее время? — спросил Ацуши. — Да нет, — девушка задумчиво приложила указательный палец к щеке, — Если только суши? — Суши? — обеспокоенно повторил Куникида, закрепляя («Ой, щекотно!») Кенджи бинт. Как оказалось, после школы Наоми зашла перекусить суши в кафе на соседней улице. По странному стечению обстоятельств, это заведение фигурировало в одном из дел агентства, хранившемся в папке под номером семь. Жители домов, соседствующих с ресторанчиком, жаловались на подозрительных личностей, собиравшихся там за столиками, а также на плохое качество продуктов. Рампо еще очень рассердился, когда клиенты обратились к нему с этой проблемой. — Тратить мою способность, чтобы разоблачить второсортную забегаловку?! — кричал он, — Я детектив или филиал «Контрольной закупки»?! Директор согласился, что данная задача и впрямь несколько не по профилю агентства, и посоветовал посетителям заявить в полицию, но, на всякий случай, совсем выбрасывать дело не стал. У Наоми осталось несколько недоеденных кусочков, которые ей упаковали с собой в картонную коробку, и даже поверхностного взгляда на них хватило, чтобы понять, что рыба испорчена. — За каким шутом тебя вообще туда понесло? — ругался Куникида, отправляя девушку на диван и вручая активированный уголь и большой кувшин чая — выводить токсины, — Ты учишься за три квартала от этого ресторана! Тем более по пути к агентству других кафе пруд пруди! Черт подери, да даже у нас на первом этаже одно есть! — Но мне захотелось чего-то новенького…- объясняла Наоми. — И ты ничего не почувствовала, пока глотала эту пакость?! — Ну…я обратила внимание, что вкус необычный…- Наоми подняла на Куникиду честные глаза, — Но решила, что это какой-то особый соус… — В моей деревне некоторые люди специально давали рыбе испортиться, прежде чем есть. Говорили, что так вкуснее, — поделился Кенджи, прижимая к перевязанной голове пакет со льдом, — Они даже готовили такую рыбу на продажу. Куникида схватился за голову. Через час пришлось вызывать скорую, потому что у Наоми началась рвота и до 39.9 подскочила температура, а Йосано так и не появилась. — Где ее носит? — возмущался Куникида, пока Ацуши дожидался его за дверью туалета — когда Куникида в очередной раз принес Наоми чай, та вдруг слегка позеленела, и ее вырвало прямо старшему коллеге на штаны. — Ой, Куникида-сан, простите, пожалуйста! — Наоми испуганно зажала ладонями рот. — Ничего страшного, ты же не нарочно, — отозвался Куникида, позвонил в больницу и удалился переодеваться в Дазаевы брюки (на самом деле, он долго не хотел давать Ацуши добро на вскрытие шкафчика своего напарника, но только с Дазаем Куникида был примерно одного роста, а рассекать по офису в трусах он бы себе и в кошмарном сне не позволил). — Может, она решила заглянуть в бар после шоппинга? — предположил Ацуши. — Действительно, чем еще заняться в разгар рабочего дня, кроме как шататься по магазинам и пить? Ацуши едва успел спрятать радостную улыбку прежде, чем дверь туалета открылась. Если Куникида принялся ворчать на отлынивающих от работы сотрудников, значит, он идет на поправку. — …Я надеюсь, ее-то хоть не похитили? — Куникида бросил обеспокоенный взгляд на младшего коллегу. Но уже через секунду оба покачали головами — если кто и схватил Йосано, то очень быстро вернет ее обратно.

***

Выйдя из такси у входа в вверенное ему учреждение, Фукудзава был крайне удивлен, обнаружив там машину скорой помощи с включенной сиреной и санитаров с носилками. Директор несколько задержался — совещание затянулось, а потом он еще ездил к По за Рампо, и в полицию — за Йосано. И то, и другое прошло со скрипом. Рампо и По «только-только начали загадывать друг-другу преступления» и мыслительный центр агентства твердо вознамерился остаться у По «ночевать, а может, вообще пожить недельку». Фукудзаве пришлось повысить голос и спросить у Рампо: «У тебя своего дома, что ли, нет?». Только после этого разобиженный на весь мир детектив обнял на прощание Карла и полез в такси. Везти на квартиру отсыпаться еще и Йосано директор не планировал, но Иокогамская полиция очень просила ее забрать. Как выяснилось, врач агентства действительно решила отметить обновки посещением паба, и, после пары бутылок, попыталась провести оздоровительное препарирование приставшему к ней парню прямо на барной стойке. Иногда Фукудзаве казалось, что он является директором не сыскного бюро, а детского садика. С какой-то стороны так и было — ведь основной штат агентства составляли дети и подростки, а те сотрудники, что ими не являлись, все равно вели себя как дети и подростки. Дрались и игрались с острыми предметами, совали пальцы в розетку (и шею в петлю), объедались сладостей, не желали уходить из гостей и в слезах забивались под подоконник, как будто это могло что-то изменить… — «Интересно, у Мори бывает похожее чувство?» — мимоходом подумал директор. Тем не менее, оставляя офис на Куникиду, Фукудзава был почти уверен, что ничего страшного в его отсутствие не произойдет. Но его подчиненные, как всегда, сумели его поразить. — …Ты же не должен был бить его по голове! — шепотом выговаривал директор Танидзаки, пока Куникида разговаривал с врачом на лестничной площадке. —…Вы должны были просто сказать Куникиде, что Кенджи ударили сзади, и у него сотрясение! Зачем полчерепа ему сносить?! — Кенджи сам это предложил! — отчаянно оправдывался Танидзаки, — Он подумал, что, если мы просто скажем, Куникида-сан не поверит… — И вообще это будет вранье, а врать нехорошо! — убежденно заявил Кенджи. Директор сжал лицо ладонью, словно пытался снять его, как маску: — И ты решил врезать ему от души. — Вовсе нет! — вскричал Танидзаки, — Я, наоборот, не смог… И тогда Кенджи позвал одного из тех хулиганов. — И что, он согласился? — саркастически поинтересовался Фукудзава. — Ну, не сразу, — ответствовал Кенджи, — За помощь он попросил десятку. — Ты ему еще и заплатил?! — Мне для Куникиды-сана ничего не жалко, — обезоруживающе улыбнулся Кенджи, — Да и я все равно не понимаю, что в этих бумажках такого ценного… — Братик, ты такой смешной, — хихикнула с дивана Наоми. — Да ты сама хороша! — взорвался Танидзаки, — Уговор был, что ты покупаешь испорченные суши, выбрасываешь половину, а потом симулируешь отравление! Кто тебя просил по-настоящему их есть?! Да еще и почти все?! — Но я так хотела, чтобы ты поухаживал за мной, братик…- мечтательно протянула Наоми, — Носил мне цветы в больницу… Кормил…из своих рук… Переодевал… И поил микстурами изо рта в рот… Это было бы так романтично! Танидзаки закрыл пылающее лицо руками. — Ты же навестишь меня завтра, правда, братик? — несмотря на слабость, Наоми сумела встать и повиснуть у брата на шее, — Я буду скучать сильно-сильно! — Да, Наоми, если врачи разрешат, мы все завтра тебя навестим, — вернувшийся в комнату Куникида поспешно отцепил девушку от Танидзаки. За ним следовали доктор и медсестра, и Куникиде совсем не хотелось отвечать на неудобные вопросы. Ему хватило того, что сестра, полная улыбчивая женщина средних лет, приняла его за отца всех, находившихся в помещении. — Младшенький — копия вы! — указывая на Кенджи и чуть не пуская умиленную слезу, воскликнула женщина. — А ничего, что мне только 22 года?! — возопил Куникида в ужасе.

***

Дазай отлично провел время в кафе, наблюдая за разворачивавшимся наверху представлением через камеры видеонаблюдения и благоразумно ни во что не влезая, и вернулся, когда «Скорая помощь» уже умчала Наоми в городскую больницу. Куникида недовольно допрашивал Танидзаки, какой дрянью он кормит сестру, если та не в состоянии отличить свежего тунца от испорченного. — Вау, — саркастично прокомментировал их диалог все еще сердитый Рампо, — Оно снова говорит! — Перестань, Рампо, — одернул детектива Фукудзава. — Вообще, Рампо-сан прав, — усмехнулся уголком рта Дазай, — И как мы не додумались до такой терапии раньше, шеф? Куникиде же на роду написано с кем-то нянькаться! Да и сотрудников проверили — видите, какие мы все самоотверженные! Не зря экзамен прошли! — «Мы»? — выгнул бровь директор, и, устало вздохнув, позвал Ацуши и Кеку в свой кабинет поговорить о краже на складе и похищении. Ацуши, впрочем, пришлось отпустить почти сразу. Если Кека могла рассказать хоть что-то, пусть и на уровне эмоций и ощущений, то он по-прежнему понятия не имел, что произошло, когда они покинули магазин, и при попытке «разбудить» свою память впадал в состояние, близкое к панической атаке. — Ацуши, — позвал его Куникида, — Ты не видел Дазая? — Нет, — грустно ответил Ацуши и с ногами забрался на диван. — Кажется, он вообще сегодня в офис не приходил. — Вот и мне так кажется, — Куникида поправил очки и смерил младшего коллегу долгим взглядом, — Эй, что-то случилось? Наоми же ничем тебя не угощала, нет? — Нет! — Ацуши замахал руками, — Просто я… Куникида-сан, я совсем бесполезный, да? — Что за ерунду ты несешь, шкет? — Куникида закатил глаза и сел рядом на диван. — От меня везде одни неприятности, — глядя в пол, пожаловался Ацуши, — Сначала в приюте, потом здесь… А последнее расследование? Я и его провалил, и Кеку не защитил. И эти рисунки кровью… Танидзаки мне все рассказал. Я ведь и раньше терял над собой контроль. Что, если это тоже я?.. — Это был не ты! — уверенно сказал Куникида, — Но даже если какой-то эспер действовал через тебя, ты не виноват. Это же не по твоей воле произошло, ты ничего не мог сделать. И из-за дела не хнычь — мы во всем разберемся. В конце концов, все совершают ошибки, и детективы тоже, ведь мы тоже люди. Это нормально. Ты же не приходишь в ужас, если случайно путаешь адрес или покупаешь что-то не то в магазине. На Ацуши, однако, аллегории старшего товарища впечатления не произвели. — Иногда я думаю — если бы директор моего приюта убил меня, для всех было бы лучше, — обреченно вздохнул он. — Не смей так говорить! Куникида воскликнул это так громко, что его собеседник подпрыгнул от неожиданности, а Кенджи в соседней комнате тихо спросил Танидзаки: «Они же там не ссорятся?» — Пока ты жив, ты еще можешь бороться, можешь все изменить, или хотя бы попытаться это сделать, — продолжил Куникида уже спокойнее, — Но, если ты сдашься и опустишь руки, ты уже ничего никогда не исправишь. Никогда. Судя по удивленно распахнувшимся глазам, даже до Ацуши уже начинало доходить, а вот Куникида все еще не понимал. Дазай, наблюдавший за парочкой из дверного проема сзади, загибал пальцы, подсчитывая, когда же у этого идиота наконец щелкнет. 5…4…3…2… Куникида вдруг замолчал, что-то быстро пробормотал Ацуши и промчался мимо стоявшего в дверях Дазая так стремительно, что, кажется, вообще его не заметил. Он остановился в самом дальнем помещении офиса у окна и стоял так долго, что можно было подумать, будто на улице происходит нечто чрезвычайно интересное. Дазаю очень хотелось подойти и пошутить, что уборщица утром уже полила цветы на этом подоконнике и не обязательно делать это снова …но он мужественно сдержался и ушел, оставив напарника наедине с его возрождающимися идеалами. — «Если ты готов прощать ошибки другим, — подумал Дазай, — то почему так безжалостен к себе?..» Куникида постучался в дверь кабинета Фукудзавы через полчаса. — Директор, вы…- неловко переминаясь с ноги на ногу, проговорил он, — Не видели мо… — Твои очки? — Дазай отвлекся от болтовни с Рампо, — Они у тебя на лбу, Куникида-кун. — Да я не о них, бездельник, — Куникида метнул в его сторону негодующий взгляд, — Вы не видели мою…мою тетрадь? После взрыва в школе Куникида зашвырнул свою тетрадь с надписью «Идеал» на обложке за шкаф, но ночью Катай достал ее оттуда, разгладил помявшиеся странички и отнес Фукудзаве — на случай, если владельцу она еще пригодится. Директор вынул тетрадку из стола, протянул подчиненному и ничего не выражающим официальным тоном оповестил: — Куникида, Кека смогла кое-что вспомнить относительно той кражи со склада. Вполне возможно, что ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд, и пропажа ткани напрямую связана с похищением наших сотрудников. Рампо считает, что за всем стоят эсперы из «Авангарда небес». Я хочу, чтобы ты взял это дело. Я не стану тебя заставлять, но… — Нет, я…- Куникида прижал тетрадь к груди (это выглядело так мило и трогательно, что Дазай чуть слезу не пустил), — Я согласен. Я займусь расследованием. Конечно. Губы Фукудзавы изогнулись в мягкую, почти незаметную тень улыбки. Дазай ожидал, что Рампо сейчас снова скажет что-то язвительное, но гениальный детектив сделал широкий жест в сторону кучи конфет на своем столе и спросил: — Куникида, хочешь шоколадку?

***

На другой день сотрудники детективного агентства, как и обещали, приехали в больницу навестить Наоми. Девушка еще лежала под капельницей, но, судя по тому, как быстро она усадила рядом с собой Танидзаки, чувствовала себя уже вполне бодро. Обсудив с Наоми последние новости и быстро смекнув, что ее «усадить» может очень скоро перейти в «уложить», друзья оставили брата и сестру наедине и отправились прогуляться в скверик у больницы. Дазай сразу заприметил там отличный пруд, просто идеально подходящий для утопления. Даже странно, что раньше он всегда рассматривал для данного вида самоубийства только реку! Мысленно наметив на воде крестиком место, куда он собирается упасть, Дазай незаметно отделился от компании, вышел на декоративный причал, с которого пациенты кормили уточек, разбежался и…был стальной хваткой пойман за воротник. — Опять ты маешься своей самоубийственной дурью, Дазай! — ругался Куникида, таща напарника обратно, — Нет, серьезно, ты готов делать буквально что угодно, лишь бы не работать! По-моему, вчера в офисе ты появился только под вечер, хотя, к твоему сведению (и не забыть Йосано об этом сказать), пятницу еще не внесли в список выходных дней! А по запросам клиентов, если мне не изменяет память, от тебя нет ни одного отчета уже чуть ли не месяц! Если ты сейчас скажешь мне, что не просто забыл их подготовить, а на самом деле гонял балду все это время, я за себя не отвечаю! — Именно этим я и занимался, Куникида-кун, — Дазай запрокинул голову так, чтобы во всех подробностях рассмотреть, как глаза Куникиды наливаются кровью, и беззаботно улыбнулся. Дазай думал, что впервые сорванная попытка суицида сделала его таким счастливым. И что коллеги в первый раз наблюдают за тем, как его гоняют по парку, попутно отхаживая тетрадью, с таким умилением. Хотя нет, коллеги, может быть, и не в первый.