Goodnight, my dear girl

Норман проснулся посреди ночи от тихого скрипа двери. Будучи сонным, он не сразу понял, что вообще случилось. С трудом разлепив слипающиеся веки, он чуть приподнялся и повернулся в сторону звука. В темноте было сложно что-либо разглядеть, поэтому ему пришлось подождать, пока глаза привыкнут. Когда же картинка стала хоть немного отчётливой, он увидел в дверном проёме Эмму. Она стояла на пороге, не решаясь войти, и прижимала к себе подушку. В уголках её глаз блестели слёзы — это Норман смог разглядеть лучше всего. Очевидно, ей снова приснился кошмар, раз она плакала. Мысль об этом отрезвила его, и он поспешил включить ночник. Когда комната залилась мягким светом, Эмма скользнула внутрь и юркнула к Норману под одеяло. Она мелко дрожала, что он явственно почувствовал. Тяжело вздохнув, он обхватил её талию руками и нежно прижал к себе. — Прости… — виновато опустив взгляд, прошептала Эмма. Она уже не в первый раз так приходила к нему. Ей до сих пор часто снились кошмары, после которых она полночи не могла уснуть, и поэтому она приходила к Норману. С ним ей было спокойнее. А он, как и любой нормальный человек, каждый раз её принимал. Вот и сегодня тоже. Но она всё равно чувствовала себя неловко за то, что ему приходилось просыпаться из-за неё поздно ночью. Пускай она и знала, что он совсем не против. — Ничего, — Норман лишь добродушно улыбнулся и покачал головой. — Тебе ведь приснился кошмар, верно? — спросил он, на что Эмма нерешительно кивнула. — Ну вот видишь. Ты ни в чём не виновата, и я на тебя ничуть не злюсь. — И всё равно прости… — она шмыгнула носом и уткнулась лицом в его плечо. — Опять я тебя разбудила… Норман снова мотнул головой и поставил подбородок на её макушку. Он и правда ни капельки на неё не злился. Он просто не мог злиться на Эмму, даже когда она делала действительно что-то плохое. Она ведь совсем как котёнок. Такой маленький, хрупкий и беззащитный. Особенно в такие моменты, как сейчас. Обычно, когда она прибегала к нему ночью, вся дрожащая и заплаканная после особенно страшного кошмара, Норман чувствовал, что просто обязан её защитить. И он защищал. Крепко прижимал к себе, кутал в одеяло и шептал что-то нежное и ласковое. Что-то такое, что предназначалось только для неё. В его объятиях она быстро успокаивалась, переставала плакать, а потом и вовсе засыпала. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, знала, что никто и ничто ей не навредит. А Норман каждый раз оберегал её сон, словно бравый рыцарь из сказки. Но эти кошмары и правда беспокоили. Эмма уже давно не ребёнок, ей практически за тридцать, а она до сих пор их видела. Почти каждую ночь просыпалась и бежала к нему, Норману, потому что ей было страшно. С того момента, как они её нашли, эти кошмары не оставляли её почти никогда. Справиться с ними не помогали ни разговоры с психологом, ни ночные прогулки, ни даже лекарства, выписанные врачом. Норман уже начинал думать, что это их расплата. По-другому он не мог объяснить то, почему каждую ночь Эмму мучили сны о прошлом. Тем не менее, как бы оно на самом деле ни было, его это всё равно волновало. Он беспокоился за состояние любимой Эммы, ведь она так страдала. Она мучилась, плакала, не понимала, что происходит, а он совершенно ничем не мог ей помочь, как и все остальные. Из-за этого он чувствовал себя никчёмным, бесполезным. Но он всё равно не оставлял попыток, ведь для себя он уже давно решил, что будет защищать её несмотря ни на что. Даже если по итогу от преследующих её кошмаров не получится избавиться никогда, он всё равно будет рядом, будет защищать и оберегать её. Потому что это его долг. И сейчас он тоже крепко обнимал её, таким образом как бы закрывая от всего плохого. Шептал ей что-то на ухо, ласково гладил по спине и волосам. Однако, как ни странно, в этот раз она всё никак не могла успокоиться. По-прежнему тихо всхлипывала, утирала рукавом ночной рубашки слёзы, вздрагивала от малейшего шороха. Норману даже стало интересно, что же такое ей приснилось сегодня. Обычно она быстро засыпала в его руках, а сейчас плакала без остановки. Он решил поинтересоваться у неё, что же такое она увидела в этом кошмаре. Конечно, он понимал, что это не совсем правильно, но любопытство всё же преобладало. Да и, возможно, если бы он узнал, что её так напугало, то смог бы успокоить и утешить её. — Эмма, ну чего ты рыдаешь? Неужели такой страшный сон приснился? — аккуратно спросил Норман, став вытирать её раскрасневшиеся от слёз щёки. — О-очень… — Эмма вновь шмыгнула носом и подняла на него заплаканные глаза. Он слегка улыбнулся и обхватил ладонями её лицо. — Расскажешь мне, о чём он был? — мягко попросил он. Она помолчала немного, а после медленно кивнула. — М-мне снился ты… — помолчав немного, начала она. После она снова сделала минутную паузу, но потом продолжила: — В этом сне ты куда-то уходил… Я плакала, просила тебя остановиться, но ты будто меня не слышал… А потом… — она закусила губу и затихла. Очевидно, что воспоминания об этом кошмаре приносили ей боль, поэтому Норман не стал расспрашивать дальше. Он и так понял, о чём был этот сон. — Но ведь сейчас всё хорошо, верно? — он мягко улыбнулся и чуть приподнял её лицо за подбородок, таким образом заставляя её посмотреть ему прямо в глаза. — Я здесь, с тобой. Я никуда не уйду и не исчезну, ты меня слышишь, Эмма? — …Обещаешь?.. — Клянусь. Эмма слегка улыбнулась, и Норман отзеркалил её улыбку. Он заботливо поцеловал её в лоб и уложил обратно на подушку. Она устроилась поудобнее, вытирая слёзы, и прижалась к нему покрепче. Закрыла глаза, обхватила руками его шею. Их небольшой разговор, похоже, подействовал, потому как она начала постепенно успокаиваться. Сначала стихли всхлипы, потом плечи перестали мелко подрагивать. А ещё через несколько минут Норман услышал тихое сопение, из-за чего улыбка на его губах стала еще шире. Он нежно провёл ладонью по рыжим волосам Эммы, любуясь её умиротворённым личиком. Теперь, когда она наконец-то уснула, он ощущал спокойствие на душе. Он мог быть точно уверен, что с ней всё хорошо. И именно поэтому он мог наконец-то лечь спать, что он, собственно, и сделал. Устроившись поудобнее рядом с Эммой, он покрепче прижал её к себе и, уткнувшись носом в её волосы, закрыл глаза. Но перед тем, как окончательно погрузиться в дрёму, он еле слышно прошептал: — …Спокойной ночи, моя дорогая девочка…