(Не)ретроградный

– Апчхи! – Да какого тарта!? –вскипает Стеф, подскакивая из-за стола. — Ты задрал уже чихать! Тринадцатый раз за этот час, ты стебешься, что ли? Меркурий, пропустивший больше половины его слов мимо ушей, потянулся за носовым платком. Побегал, называется, за этим вашим Максимусом. Тысячу лет не болел ничем, и вот, получите-распишитесь — словил какую-то людскую простуду! Он! Планетар! – Ты меня слышишь вообще? – жужжит Водолей, словно назойливая муха. – Меркурий, я блять, – о, земные ругательства в ход пошли –, с кем разговариваю? – Прости, — сдавленно произносит планетар, потирая глаза. – Апчхи! Стефан со стоном падает обратно на стул. – Что с тобой, Свет мой? – с сарказмом (так показалось Меркурию. У Водолея вообще всё звучит сарказмом) спрашивает парень. — Мне нехорошо.. – севшим голосом отвечает заоблачник, шмыгая носом. – Нихрена себе, представь, я понял. Невероятно, правда? — Стефан! — Что? – Иди нахуй! Повисает молчание. Водолей пару раз хлопает ресницами, прежде, чем отходит от немого шока. – Заманчиво. Откажусь. — Да правда, отвали, — Меркурий встаёт, шатаясь, подходит к стоящему в комнате дивану и тяжело опускается на него. – Прекрати насмехаться. Иначе будешь считаться безвести пропавшим. Стефан невесело смеётся. – Да Паскаль меня из любого «безвести пропавшим» достанет, ты что! — он нервно постукивает пальцами по столу. — И долго ты так валяться собрался? — Пока слабость не пройдёт. – Да ну тебя к сплитам! —возмущенно рычит Стефан, с громким хлопок дверей покидая комнату.

***

– Что это? — с недоверием спрашивает заоблачник, рассматривая белую жидкость в кружке. Запах сладкий; жидкость, видимо, вскипеченная — горячие стенки приятно отдают тепло ладоням. – Отравить меня вздумал? – Заткнись и пей, — холодно произносит Стеф, указывая взгляд на нечто в сосуде. Меркурий медлит. – Господи, как с тобой сложно! Молоко с мёдом. Не сдохнешь уж точно. — Ты притащил мне напиток приземленных? Зачем? — Меркурий останавливает в паре миллиметров от губ. — Слушай, умник, пей давай. Планетар решает, что лучше не спорить и наконец делает глоток. Горячее молоко обволакивает горло, потупляя боль, согревает. Сладко. Приятно. – Вкусно, — тихо, почти что неловко говорит Меркурий. — А то, – довольно тянет Водолей. — Мы, приземленные, тем и лечимся. Ты ведь людской вирус подхватил. Вот и лечись, как человек. В душе почему-то разливается другое тепло. Тепло благодарности и чего-то ещё. Чего-то точно Меркурий пока не понял, но ощущается отчётливо. Кажется, Стефан замечает внезапно начавшуюся внутреннюю бурю заоблачник, потому спешит вернуть его в реальность. — Не смотри на меня, как нищенка. Пей быстрее. Заоблачник заторможенно кивает. Когда он заканчивает с молоком, Стефан бесцеремонно забирает у него опустевшую тару и вновь куда-то испаряется. Меркурий чувствует себя в состоянии полу-жижи. Горячее молоко с мёдом не действует, как прилив энергии. Напротив, в сон клонить начинает ещё сильнее, чем до этого. Планетар позволяет себе прикрыть глаза всего на миниту, но, разумеется, проваливается в сон. Когда Стефан возвращается в комнату с большим фиолетовым пледом, Меркурий уже во всю сопит, скатившись по спинке дивана. "Трогать его нельзя" – думается Стефу. Ему отлично известно про чуткий сон Меркурия. Потому Водолей аккуратно, дабы было тише, садится рядом с заоблачником и старается накрыть его пледом. Когда наконец удаётся, он про себя ставит пунктик «взять с полки пирожок». И только думает за этим самым пирожком отправиться, как Меркурий нежданно-негаданно, как будто космическая материя, сползает к Водолею, устраивая свою (пустую, по мнению протектора) голову у него на плече. – Ах ты наглец..! — шипит Стеф, обрываясь из-за всё той же попытке его не разбудить. В душе всё клокочет: то ли от возмущения, то ли от ещё чего-то, но Стефан предпочитает не разбираться с этим, а пытаться понять, как теперь вылезти из этой, мать её, ловушки, чтобы никто не умер. Спустя долгие (трёхминутные) мыслительные процессы, Водолей понимает, что вылезти, не жертвуя сном Меркурия просто невозможно. Будить его тоже не хочется. Отстаётся ждать, пока его Величество соизволит проснуться. Ожидание растягивает время, как резину. В какой-то момент веки и самого Стефана становятся тяжелее, а постоянный недосып всё таки берёт вверх и Водолей, поддавшись дурману, тоже засыпает, обмякая. Проснувшись, Меркурий пытается вспомнить, не ретроградный ли он, потому что такое стечение обстоятельств — кто же знал, что спящий Стефан такой, Обливион его сожри, обаятельный? — определённо не могло произойти ни в каком раскладе. Но, люмен протектор под знаком Водолея мирно сопит, положив голову на голову Меркурию и всё это даже не идиотская шутка. Наверное, Меркурий вряд ли уж и расстроен тем, что заболел.