***
— Ты же понимаешь, что это ненадолго? — Сухо, с нажимом и укором спрашивает отец, продолжая без энтузиазма просматривать бумаги, принесенные секретарем на подпись. — Какая дрянь это написала? Наконец он поднимает полный усталого недовольства и презрения взгляд на сына. — Ты учился не для того, чтобы преподавать. Слова отца для Джено — как красная тряпка, которой матадор раздразнивает быка перед жестоким убийством на потеху публике. — А чтобы липовыми документами прикрывать твой зад в суде, да, папа? Именно для этого я учился? Чтобы никто не узнал, что вы начинали с ввоза наркоты? Или что твой зам трахает несовершеннолетних мальчиков? — он быстрым шагом подходит к столу отца. — Мне плевать, что ты будешь делать. Я молчу, пока ты не лезешь в мою жизнь. Лицо генерального директора приобретает багровый оттенок. Видеть отца в бешенстве доставляет Джено садистское удовольствие — еще никогда он не ощущал такого удовлетворения от разговора с папой. — Какой же ты неблагодарный выблядок! Весь в свою… — Хоть один, блять, шаг, и вся эта компания сядет. — сквозь зубы бросает Джено, не дав отцу договорить. Он чувствует освобождение, выйдя из офисного здания XXX. А еще липкий, неоформленный страх и жуткую панику, накатывающую волнами до темноты в глазах. Ли смотрит на свои дрожащие руки сквозь слезы. Где-то далеко умом он понимает, что отец ничего так просто не оставит — это просто вопрос времени. Острая нехватка воздуха перерезает легкие. Джено пытается сделать вдох, но получается лишь как выброшенной на берег рыбе открывать рот и биться всем телом в конвульсиях от недостатка кислорода. Сердце заходится в бешеном приступе, обжигающе сжимаясь, в глазах мутнеет от слез и мелькающих вспышек света, в ушах неприятный, пищащий шум. Ему кажется, что он тонет — чем глубже под воду, тем она холоднее, а корка льда сверху делается всё толще. Выплыть не получится. Ладонью Джено оттягивает ткань рубашки, но сделать вдох это не помогает. Он слышит, как кто-то настойчиво зовёт его, и чувствует крепкую хватку на своих плечах. — Сонсэнним, вы слышите меня? — постепенно потерянное осознание происходящего возвращается, дереализация уходит. Дышать получается легче. Джено кивает с закрытыми глазами, — господин Ли, все хорошо? Приоткрыв глаза, Джено видит перед собой красивое обеспокоенное лицо молодого человека. В голове вакуум, звуковая волна через него не проходит, а зрительный сигнал задерживается, не доходя до нужного центра. — Господин Ли, я могу чем-то помочь? Вызвать скорую? Может, позвонить кому-то из ваших родных? — Джено узнает в молодом человеке своего студента и хочет спросить, почему в полдень понедельника он не на занятиях, а в офисном центре Сеула (всего два месяца преподает, а уже профдеформация). — Со мной все нормально, бывает, — свой голос слышать почему-то непривычно — он неприятным ржавым скрежетом отдает в гортани. Выражение лица у парня напротив максимально недовольное, — правда, все нормально, спасибо. — Сонсэнним, извините меня, но мне кажется, что нет. — Что нет? — Нет, не нормально. — Ты же Джемин, верно? — На Джемин, да. Позвольте вас… — Джемин, у меня случилась паническая атака, но сейчас со мной всё хорошо. Спасибо тебе ещё раз. Не бери в голову, ладно? Вообще забудь об этом, мг? — Джено раздражается. Он не хочет разговаривать, мысли даются с огромным трудом, слова не складываются в нужные предложения. Единственное желание сейчас — сесть в машину, приехать домой и уснуть. Может быть, написать дяде о случившемся. По лицу Джемина заметно, насколько он взволнован происходящим. На отпускает руки Джено, но не отходит ни на шаг. — Я забуду, если провожу вас, — Джено усмехается от глупой настырности младшего, но его лицо резко искажается из-за внезапной головной боли, — я вас подвезу! — Моя машина за углом, я сам, — он трёт виски в надежде, что боль пройдёт — не спасает. Ли не понимает, когда успел так согрешить в этой жизни, или что он сделал в прошлой, раз карма заставляет его испытывать всё это. — Вам нельзя сейчас за руль! И моя машина стоит ближе, — Джемин сияет, когда добивается своего, слыша тихое и нервное «ладно».***
— Я, наверное, лезу не в своё дело, но… — Лезешь. Не стоит. Ты ничего не видел. Этого не было. — Джено грубо прерывает Джемина, который, отвлекаясь от дороги, постоянно вертит головой — нервничает. Ли чувствует себя слишком разбитым для конструктивного диалога. Особенно для диалога со своим студентом, который увидел его паническую атаку на улице, а прямо сейчас подвозит до дома. Пиздец как сюрреалистично. — Ладно, я понял, — Джено думается, что студент не понял совершенно ничего, — сонсэнним, а… — Джено, — на лице Джемина читается недоумение вперемешку с беспокойством, что Джено возмущает безмерно. Глубокий вдох — глубокий выдох. Джемин проезжает на мигающий зелёный свет светофора. Ли только сейчас замечает графитовую кожу сидений и синюю подсветку в салоне машины. — За пределами университета просто Джено, мне некомфортно, — если бы Ли не было так паршиво, он бы засмеялся. Видеть, какой активный мыслительный процесс скрывается за милым лицом, и как долго полученная информация обрабатывается, очень забавно. — Хорошо. Джено, — старший устало поворачивает голову, смотрит будто сквозь и ждёт очередной глупости от Джемина, — а, ладно, не важно. — Преподавательский триумф, дядя Донхэ гордился бы. — Завтра лекция в восемь. Не придёшь или опоздаешь — будешь не допущен к сдаче, — отстегивая ремень безопасности, говорит Джено. Шутить сейчас побуждает трёхминутная дистанция до постели. — Господин Ли, это запугивание, — Джемин наконец-то оттаял в своём щенячьем проявлении заботы, расслабившись, и откинул голову на подголовник, сложив руки на груди. — Это предупреждение. Но плюс один балл к итоговой оценке за наблюдательность.