bundle of joy

      — Ты уже сказала ему? Сказала?       Это пятый звонок за последние полчаса. Да сколько можно, Эванс?! Тебе заняться нечем? Пойди на пианино поиграй, почитай сценарий или пса покорми, в общем, отстань от меня, мне и так тошно. Буквально…       Трясущимися пальцами я с остервенением дергала пробку бутылки с имбирным элем, рискуя остаться без спасительного напитка, временно превращающего меня из угрозы для любого прохожего в растерянную девушку на грани истерики.       — А он уже звонил тебе в предынфарктном состоянии? — огрызнулась я, провернув наконец резьбу и сделав три большущих глотка. Имбирный эль — единственное, что спасает меня от токсикоза, но параллельно он вызывает у меня изжогу, поэтому я, считай, отравила себя сама. Точнее, подожгла. Черт, и теперь ведь не только себя…       Кстати, именно благодаря тошноте выяснилось, что одна полная привилегий пьяных свободных друзей ночь теперь уже не затеряется в памяти спустя годы. Я вернулась домой, в Бостон, чтобы поздравить родителей с годовщиной свадьбы, и заодно отгулять на шумной вечеринке в гигантском доме Эванса, и вот там-то меня вырвало в один из его многочисленных фикусов, а я в тот момент не выпила еще ни капли, просто понюхала тарелку с гуакамоле, а потом вздумала оценить новый одеколон Криса, и все… От этой адской, как мне показалось тогда, смеси мой желудок взорвался, как проснувшийся внезапно вулкан. Пищевое отравление спустя несколько дней я вычеркнула из списка возможных причин моего регулярного зависания лицом в унитаз, и признала, что пора сгонять за белой палочкой, ожидание над которой приводит в ужас любую девушку.       А вообще это Эванс виноват! Во всем. Когда я вознамерилась переехать в Нью-Йорк, чтобы не оставлять меня одну в большом городе — почему-то с Гоа, Бали и Австралией у него лихорадки гиперопеки не возникало, — он пригласил меня на премьеру своего спектакля на Бродвее и познакомил с бывшим коллегой, вернее спихнул ему, как незамужнюю очаровательную приятельницу. Серьезно, он так меня и представил, я все слышала.       И мы с Себастианом Стэном как-то нечаянно, совершенно не стараясь, взяли и послушно свелись. Начали с невинного ужина после того, как вещи из чемоданов расположились по углам арендованного мной лофта — хотя я могу работать из любой точки мира, для этого мне необходимо лишь мой планшет, и лучше бы я снова упорхнула на Бали подальше от головастиков Стэна, — потом был совместный поход на Бродвей, еще куда-то, и мы опомниться не успели, как подружились.       А спустя какое-то время переспали впервые. Без стыда и угрызений совести. Просто потому, что никого подходящего на горизонте не было, а очень хотелось.       М-да, в тот переполненный текилой и, кажется, вином вечер нам тоже очень хотелось, и что из этого вышло… Дьявол! А я ведь даже не помню, кончила я тогда или нет. Оправданно ли это было? Ой, а могу ли я теперь, в моем-то положении, ругаться? А почему нет? Кто мне запретит?       — Да ладно, Себ хороший парень. Уверен, он будет рад.       — Я не коробку кексов ему принесла, Кристофер, — сердито отчеканила я и сбросила, не став выслушивать его нелепые оправдания. Он понятия не имеет, как Стэн поведет себя в подобной ситуации. Это не рабочий вопрос, через которые они проходили вместе, и не попытка выжить в толпе фанатов на конвенции. Его жизнь изменится после этой новости. Наверное. Во всяком случае он никогда не говорил мне, чтобы у него имелся аналогичный опыт в прошлом и внебрачные дети во всех городах, где он снимался. Может, Себастиан привык решать этот вопрос кардинально?       Такой вариант я тоже рассматриваю.       Так как это мое тело и мое дело, я сама пока не решила, чего хочу. По мнению мамы, естественно, мне уже давно пора устроить в родительском доме детский сад и забыть о миллионе хобби, которыми мне позволяет заниматься моя непыльная работа.       Ладно, порой меня действительно посещали мысли, что было бы неплохо обзавестись потомством, но сейчас для этого не обязательно на девять месяцев превращаться в елочный шар, который вот-вот треснет от малейшего дуновения ветерка.       Вздохнув, я покончила с элем и набрала номер Стэна. Не могу же я торчать под его домом вечность. В конце концов, спустя какое-то время мой живот увеличится и при случайном столкновении с ничего не подозревающим другом плотным бранчем отмазаться не получится.       — Привет, Несс, — вау, он ответил практически сразу! Это большая редкость! — Что-то срочное?..       — Эм, ты дома? — уточнила я, задрав голову и посмотрев на верхние этажи, хотя окна жилища Себа с другой стороны. Просто я чувствовала себя максимально паршиво и неловко. А еще мечтала сбежать. Но зародившаяся во мне новая жизнь просто так не рассосется, а я какого-то лешего приверженка честности, что конкретно сейчас идет мне во вред. В общем, я должна сказать Себу, иначе лишусь сна на ближайшие лет сто. Нет, я и так его лишусь — из-за газов, неудобной позы, предпочтительной для малыша — о своем комфорте я могу забыть до его похода в колледж, если решусь оставить его, — потом из-за его криков по любому поводу и без. Ближайшее будущее пугает меня до чертиков неизбежностью. Выход есть. Но… Ох… Дьявол! Надо торопиться, пока сохраняется эффект от эля, иначе Себастиану проще будет сжечь свою квартиру, чем нанимать клининговую службу.       — Д-да, — неуверенно протянул он, — но я…       — Поднимаюсь.       Я не оставила ему ни шанса. Впрочем, как и он мне. Ведь он мог отказаться в ту ночь, переубедить меня или придумать более невинные шалости, чем на полном серьезе пихать в меня свое оружие массового осеменения без предохранителя. Но нет, Себ выбрал сыграть в русскую родительскую рулетку. Вот тебе последствия и твой выигрыш, дорогой, пока без грязных подгузников, но все еще впереди.       Ах да, забыла уточнить, предложение покувыркаться тогда поступило от меня. Не знаю, что это было: зловещее влияние ретроградного Меркурия, сглаз или происки Сатаны, но кто-то направлял мой язык, сначала смоловший это, а потом лизнувший шею Себастиана. В той самой чувствительной точке, любое прикосновение к которой срывает ему крышу.       С закрывающим нижнюю половину лица шарфом вывалившись из лифта — там удушающе пахло Версаче, приравниваемым сейчас моим носом к «благоуханию» помойки за китайским рестораном, — я привычно сделала четыре широких шага влево и оказалась возле входной двери. Открытой — Стэн смирился с моим внезапным визитом. Ох, нет, у него просто не было ни шанса мне противостоять. Я знаю, где он живет, тренируется, обедает, гуляет. Я бывала с ним повсюду. И даже с таким разнообразием мы все равно свалились в постель. Лучше бы чаще бывали в театре. Хотя ладно, должна признать, Себ потрясающий любовник. Но теперь я думаю, что согласилась бы на мастерство похуже, но без последствий в виде двух полосок и гормональной бомбы с уже тикающим детонатором внутри меня.       — Что стряслось?       Себастиан, нарезавший круги по гостиной возле дивана, прославившегося благодаря шуточкам Энтони Маки, встревоженно уставился на меня. Ох, Себби-Себби, через пару минут уровень твоей нервозности просто зашкалит. Я знаю, у меня самой было так.       — Ну, я даже не знаю, с чего начать… — пожала я плечами, бросая сумку в кресло. И только сейчас я обратила внимание на кожанку, небрежно оставленную на его спинке. Себ и правда собрался уходить.       — Ванесса, побыстрее, — взмахнул он рукой, — у меня планы. Не хочу показаться грубым, но я и так опаздываю… — демонстративно брошенный на дисплей айфона взгляд, видимо, должен был окончательно убедить меня в этом.       — Окей, — кивнула я, выудив заранее приготовленный бумажный пакет из аптеки. — Я беременна.       И дождь из использованных — и, естественно, положительных, — тестов на беременность пролился на кофейный столик Стэна.       Себ замер. Вот так просто утратил способность шевелиться и забыл, как моргать. Все, что он делал, — это пялился на меня и молчал. А нет, у него задрожали руки. Я не заметила бы этого, если бы не связка ключей, позвякивающая в пальцах правой.       — П-поздравляю?.. — наконец промямлил он неуверенно. Еще бы, ведь я не сказала, что собираюсь оставить ребенка. — Ты сообщила мне первому?       — Да нет. Знает еще Крис и парочка наших бостонских друзей. Это получилось случайно…       Мотнув головой, я попыталась прогнать воспоминания, когда превратилась в фонтан из непереваренной карбонары.       — В любом случае, это хорошая новость. Ведь хорошая? — решил переспросить Стэн, на всякий случай приправив этот сомнительный вопрос улыбкой.       — Это ты мне скажи — отец ты, — простонала я, рухнув на диван. Все, сорвала пластырь. Но облегчения, которое должно было последовать за этим болезненным процессом, не наступило — портила все неизвестность. Пугающая, безрадостная, гнетущая, пахнущая детской присыпкой…       — Точно?       Я знала, что он переспросит. Пф, я сама раз триста заглядывала в первые три теста, в надежде, что злополучная вторая полоска исчезнет.       — Ну, в последний год я сидела на румынской диете…       — А может, кто-нибудь был раньше? — его улыбка померкла, а надежда, сквозившая в голосе, как-то сильно уж смахивала на отчаяние.       — Ты серьезно?       — О черт… — все-таки выронив ключи — главное, чтобы сам не свалился в обморок следом, — Себастиан шагнул ко мне. Но спустя миг передумал и отступил назад, точнее отшатнулся, словно я обрушила на него новость, что во мне сидит не плод нашей страсти, а пять видов чумы.       Потоптавшись за креслом с минуту — при этом он тряс головой, словно в припадке, и шевелил губами, но ничего не произносил, Стэн наконец вынудил себя опуститься рядом со мной на краешек дивана. С такой опаской, как будто мы на съемках продолжения фильма «Чужой».       — И что ты намерена делать?       Уставившись на свои ногти, я не поднимала взгляда. Не хотела смотреть в голубые глаза, не хотела читать укор в них, или еще черт знает что. Мне было стыдно. В конце концов это мое тело вцепилось в его сперму, как в последний билет на уходящий поезд.       — Я не знаю. Вот ты? Ты мечтал о ребенке?       Шепот мой напоминал шелест, еле слышный и сухой. Горло, еще недавно смоченное имбирным элем, теперь превратилось в бумажную трубу, которую слова трепали подобно ветру.       Стэн шумно сглотнул. Провел ладонями по черным велюровым брюкам, чудом не собравшим на себя всю пыль улиц Большого Яблока, и признался:       — Нет, я хотел бы… Но не… Я… Понимаешь, у меня съемки расписаны на полтора года вперед.       — А у меня дайвинг, уроки танцев, йога, — перечисляя, я загибала пальцы, — параллельно мне надо склепать портфолио, если я собираюсь серьезно заниматься фотографией. Еще я хотела записаться на уроки плетения, правда, понятия не имею, что это. В общем, мне в расписание тоже никак не впихнуть все эти курсы для будущих мамочек и прогулки в парке с коляской.       Я уже прикидывала, как это сделать. Просидела над ежедневником почти до рассвета — оказывается, травяной чай бодрит не хуже, чем кофе. Кофеиновый прекрасный кофе, с которым я тоже уже попрощалась. На всякий случай.       — Значит, ты хочешь прервать беременность?       Заставив себя поднять глаза, я увидела, что Себастиан как-то неодобрительно хмурится. Эй, приятель, я только что свалила на тебя новость, которая станет тебе обузой до конца твоих дней! Финансовой уж точно! Ты должен умолять меня спасти тебя абортом.       — Ты слушал меня? Ну какая мать рассуждает так? Я не собираюсь отказываться от какой-то фигни ради новой жизни, которую могу привести в этот мир после тридцати шести часов страданий в больнице, — моя мама рожала меня тридцать три, я почему-то решила, что обязательно ее переплюну, хотя это вот вообще не соревнование и не приятное соперничество. — Да у меня даже хомяк не прижился!       — Это потому, что они мало живут, — задумчиво заметил Себ.       — Но со мной они живут еще меньше! Я нашла мумию Майлза за кухонным шкафчиком только когда у меня прорвало кран, Себастиан! Понимаешь? А что будет с ребенком? Беспомощным, полагающимся только на меня ребен-н-нком? — на последнем слове я захлебнулась глотком воздуха и всхлипнула.       Не плачь, не плачь, не плачь, безмозглая Несс!       Но дьяволенок, которого в меня подселил Себ, посчитал, что разреветься сейчас будет отличной идеей, и слезы брызнули из глаз.       Пришлось спрятать лицо в ладони. Стэн и без того на грани, а так и до инсульта недалеко.       — Я видел тебя с племянником. Очаровательное зрелище. Поэтому думаю, все получится, — тронув меня за плечо, мягко проговорил Себастиан.       — Брин появился на свет не из моей вагины, у меня к нему никаких претензий, — пробурчала я. К тому же, он умный не по годам и обожает фокусы. Мне приятнее проводить время с ним, чем с Рейчел, после замужества нацепившей на себя передник примерной жены, домохозяйки и набожной… Уже и не помню, в кого она там верит.       — Уверен, твоя вагина подарит нам такую же замечательную кроху. Кхм, — кашлянув напоследок, видимо, он пытался напомнить мне, что все еще считает — конечное решение за мной. Или нет?       — Она не Санта, Себастиан, одаренных детей хорошим девочкам под Рождество не приносит! Тем более, как показывает эта ситуация, я была плохой, очень плохой в этом году, — отчего-то упоминание наших шалостей только сильнее наводнило реки из слез, проливающихся на мои щеки.       — И мне это нравилось.       Его довольный свист стерпеть просто так я не могла.       Пришлось треснуть Себа по лбу.       — Включайся давай в ситуацию! И признавайся, что ты намерен делать, папочка?       — Господи, почему из твоих уст это звучит так… Ладно, не важно, — одернул себя он. — Ну, если честно, после твоего ухода поддамся панике на недельку-другую, а потом, — и развел руками, — попытаюсь быть хорошим отцом для нашего сына, раз уж судьба подарила такую возможность.       Ага, мне не показалось. Кое-кто уже считает вопрос решенным. Конечно, не ему же вынашивать сына все это время и терпеть кучу лишений! Ну что за несправедливость, а? Вот уверена, на Марсе можно выбирать, кто будет таскаться с пузом до самых родов: отец или мать. А на Земле какой-то произвол…       И почему именно сына?!       — Эй, мы еще не знаем, кто там! И вообще сейчас не принято навешивать гендерные ярлыки. Когда родится, пусть сам решает!       — Ты права, наш малыш вполне может быть единорогом, как мамуля.       — Главное, чтобы не идиотом, как папуля, — едко передразнила его я, потом выдохнула кисло: — Извини, гормоны.       — Совсем плохо?.. — участливо поинтересовался Стэн, придвинувшись ко мне. То ли нашел в себе храбрость, то ли просто придушил слегка страх. В любом случае он потянулся к моему животу, но так и не прикоснулся к нему, убрал руку и виновато потупил взгляд.       — Ну, вчера я рыдала над «Молчанием ягнят», а сегодня плюнула на афишу с Кэпом возле магазина с комиксами.       Правда, это может быть от того, что Эванс меня конкретно достал за последнюю неделю.       Еще часть меня порывалась швырнуть в невинного Стива Роджерса пончиком, но я убедила себя, что слопать его будет намного полезнее. Не с точки зрения приверженки здорового питания, которой мне придется стать на время беременности. Витамины, никакого алкоголя, сельдерей?.. Почему процесс продолжения рода начинается так приятно, а потом больше похож на проклятие, чем на дар свыше? Господи, а ведь кто-то беременеет после акта в три секунды, во время которого и не разгуляешься-раскричишься как следует. Какой кошмар! Несчастные женщины!       Хоть в этом мне повезло. Наверное. Надо будет уточнить у Себа, как все прошло в ту ночь… Представляю, как вытянется его лицо после вопроса: «слушай, а когда я забеременела, мне хоть было хорошо?». Каждый мечтает услышать нечто подобное после секса, ага, это просто одна из топа обязательных фраз для осчастливливания партнера.       — Спасибо, что не на Баки.       — Сделаю это по дороге домой, — пообещала я. — Моя интуиция подсказывает мне, что мы не справимся, Себ.       — Давай обсудим все. Хотя бы попытаемся.       — А как же твои дела? — теперь-то я могла отпустить его на все четыре стороны.       — Я перенесу. Ничего страшного, — покачал он головой. — Мы сейчас сядем, перекусим, выпьем, обязательно выпьем, непременно выпьем, и придумаем, что делать.       Похоже, его осенило, что существует алкоголь, который в некоторых особо запущенных случаях умеет выводить из ступора, и Себастиан, сорвавшись с места, унесся на кухню. Через пару минут послышался характерный звук пробки, вырванной из стеклянных объятий горлышка винной бутылки, и я готова была поклясться, что обескураженный Стэн именно к нему и приложился, напрочь позабыв про бокал.       Прочистив хорошенько горло, он прошагал в гостиную в компании темпранильо. Но краска на его бледные щеки от красного вина так и не вернулась.       — Угостить тебя чем-нибудь? Я… — покосившись на вино, Себастиан теперь сам двинул себя ладонью по лбу. — Я имею в виду еду или чай. Сок?..       Откинувшись на спинку дивана — секунд тридцать назад мне надоело реветь и я просто перестала, будто по мановению волшебной палочки, — и сцепив пальцы в замок на пока еще плоском животе, я с любопытством наблюдала за Стэном. И отрицательно фыркнула.       — Сомневаюсь, что у тебя есть рыбные палочки и заварной крем.       — Что за извращенец у нас получился? — скривился он. — Спроси у доктора, нормально ли это, когда будешь на приеме!       — Ага, непременно. Может, у него найдется какое-нибудь чудодейственное средство, снимающее все эти побочные эффекты выбрыков природы, которое он прячет от алчных фармацевтических компаний и раздает только прилежным пациенткам.       — Ладно-ладно, — миролюбиво изрек Стэн. — Поищу номер службы доставки. Сейчас будут тебе и палочки, и крем. А еще возьму, пожалуй, консервированные персики. Мама рассказывала, что со мной не могла от них оторваться. Авось повезет…       — Собираешься ставить опыты на подруге в положении, Себастиан?..       Но чертовы персики сработали!       Я умяла целую банку и не ринулась в уборную. Наоборот, мне захотелось вздремнуть. А мы ведь так и не решили, как поступить. Я не решила, в отличие от Себа, не оставлявшего меня в покое ни на секунду. Казалось, голубые глаза вот-вот высверлят во мне дырку, настолько пристально он пялился на меня.       Психанув, я схватила Стэна за руку и положила его ладонь на пояс джинсов, пуговицу на котором предварительно расстегнула — чтобы и палочки, и крем после персиков провалились в мой желудок. И икнула от винного дыхания, когда Себастиан навис совсем близко.       — Удивительно, правда? В тебе есть кто-то, с кем мы еще не знакомы, но которого уже, вроде как, знаем. Это что-то странное, — сдавленно хихикнул он. Вино закончилось, но вряд ли как следует затуманило его голову, может, наоборот, слегка прояснило мысли.       — Ты хочешь с ним познакомиться?       — Ага. Мне кажется, это будет здорово. Не для моих агентов, конечно, но… Человечек, которого мы сделали, может изменить мир, Несс. Не просто делать то же, что и мы, а прям перевернуть его с ног на голову. Только представь!       И я представила.       Зациклившись на ближайших девяти месяцах и на последующих круглосуточных воплях младенца, дальше я попросту не заходила. А ведь тот, кто уже есть во мне, и правда может вписать свое имя — которое нам еще предстоит придумать, — в историю. Подвинуть Маска или совершить прорыв в медицине, может, стать президентом или музыкантом, прославившимся как все битлы вместе взятые… Перед этим человечком открыты все двери и дороги, и любопытно, какую именно он изберет главной.       — Ладно, — выдохнула я, накрывая ладонь Стэна своей и переплетая наши пальцы, — давай не оставим миру ни шанса.       Холод тревоги в голубых глазах накрыла оттепель. Они предательски заблестели под напором эмоций, словно этот внезапный нежданный комочек счастья во мне заразил и Себа лихорадкой, вызывающей водопады из глаз.       Подавшись чуть вперед, я помедлила секунду, — и лишь после того, как переборола вопрос: не слишком ли это? — прижалась губами к губам Себастиана. В самом целомудренном поцелуе из всего нашего послужного списка. Но не будем же мы клясться на крови, верно? Это перебор. Не расскажем же мы нашему единорогу вместо сказки на ночь, как прокалывали пальцы… Господи, сказки… Я же ненавижу чертовы сказки! И на что я только подписалась…