Неразумный

      Стремительно приближающаяся изумрудная вспышка.       Ребёнок успевает улыбнуться – красивая.       А потом вспышка входит в ауру как нож в масло… и растворяется в ней.       И только глаза, бывшие в силу возраста светло-голубыми, мгновенно меняют цвет и становятся изумрудными.       Как та вспышка.       «Красиво.»       ***       Вернон Дурсль старается не смотреть на племянника жены.       Иначе слишком уж велико желание пришибить этого крысёнка. Неблагодарного мальчишку, который наверняка считает себя слишком особенным, чтобы разговаривать с нормальными людьми.       Вернон Дурсль старается не смотреть на племянника жены. Только вот мальчишка будто специально попадается на глаза и выводит мужчину из себя своим молчаливым пониманием.       И тогда Дурсль перестаёт сдерживаться и даёт волю кулакам.       Но, как бы сильно он ни бил его, это мерзкое отродье продолжает молчать.       Молчать и смотреть своими колдовскими изумрудными глазами прямо в душу. И занесённый для удара кулак бессильно опускается, а в душу пробирается липкий и гадостный страх.       Потому что глаза говорят яснее и чётче любых слов.       «Я ничего не забуду.»       ***       Хагрид постоянно улыбается.       Улыбается, когда видит растрёпанного воробушка в очках.       Улыбается, когда рассказывает ему о родителях.       Улыбается, когда отдаёт торт.       И когда покупает сову – тоже улыбается.       И когда уходит, оставляя мальчишку одного. Ведь Дамблдор наверняка будет доволен.       Он вообще добряк, и, в общем-то, неплохой. Просто недалёкий.       Хагрид улыбается так широко, что маленькие глазки буквально тонут в складках кожи.       Наверное именно поэтому он и не видит того взгляда, которым его время от времени одаривает мальчишка.       Или не хочет видеть.       «Я тебе не верю.»       ***       Рон Уизли… слеп. Или глуп.       Или и то, и другое вместе.       Он груб, неаккуратен, не воспитан, не сдержан. Беден и неряшлив.       Драко Малфой, тем временем, полная его противоположность.       Он истинный аристократ, проницательный и умный.       И, тем не менее, они абсолютно одинаковы.       Потому не видят, не хотят замечать то, что отчётливо видит Гермиона Грэйнджер.       В повороте головы, в изменившемся молчании, во всей фигуре этого странного, очень странного мальчика – Гарри Поттера.       «Вы мне не интересны.»       ***       Северус Снэйп с детства обладал одной весьма странной особенностью. На него не действовали никакие чары, направленные на искажение восприятия. Например чары отвлечения внимания.       Поэтому он, единственный из всего профессорского состава, заметил, что Золотой Мальчик Гриффиндора за две недели пребывания в школе не произнёс ни слова. И если поначалу он списал это на излишнюю гордость и высокомерие, то потом, понаблюдав за его поведением по отношению к сверстникам, понял, что это не нормально.       И тогда он попытался спровоцировать ребёнка и проследить ответные реакции. Но как бы он ни унижал мальчишку, что бы ни говорил – в ответ он получал всё то же молчание.       Северус Снэйп достаточно долго был учителем и видел разных детей. Он был деканом факультета и, в отличии от той же Минервы, к своим обязанностям относился весьма серьёзно. К нему, как к декану, дети его факультета не стеснялись приходить со своими проблемами.       Поэтому он точно знал, что каким бы гордым, самодовольным или высокомерным не был ребёнок – подобное поведение для одиннадцатилетки не естественно. Это либо какая-то психологическая травма, сформировавшая запрет на общение, либо ребёнок просто не может говорить.       И тогда он попытался пообщаться с ребёнком как-то по другому. Попытаться узнать причину молчания. Всё-таки это был не просто ученик, это была частичка его драгоценной Лили.       Правда всё, чего он добился – это безразличного пожатия плечами на вопрос о причинах молчания и удивлённого взгляда на высказанное вслух желание помочь.       А ещё призрачной, но удивительно искренней улыбки.       «Спасибо.»       ***       Лорд Волдеморт, несмотря на незавидное положение шизофрении заики-неудачника, казался сам себе великим магом. И теперь, когда от Философского камня его отделял всего лишь студент первокурсник, он справедливо ликовал. Теперь, если вдобавок перетащить на свою сторону Поттера, его победа будет у него в руках!       Он пугал и манил, обещал всё, что только возможно, голос его, налитый страстью и чувством, то опускался до шёпота, то переходил почти в крик… и он, видимо, заслушался сам. Потому как то, что его полностью игнорируют он заметил только минуты через три.       Поттер, не обращая никакого внимания на заливающегося соловьём Волдеморта, внимательно изучал красный камушек, который держал в руках.       Лорд Волдеморт считал себя очень умным и проницательным, способным предугадывать события. Но, наверное, долгое пребывание в бестелесной форме изрядно эти качества притупило.       Потому что он ну никак не ожидал, что гриффиндорец, завершив осмотр Философского камня, кинет его по пологой дуге в руки Волдеморту, развернётся и уйдёт.       Весьма красноречиво сообщив спиной всё, что он думает о ситуации в целом, и о Волдеморте в частности.       «Как скучно.»       ***       «Меня обманывать не надо, я сам обманываться рад!»       Под этим своеобразным девизом проходили все разговоры Великого Светлого Мага Дамблдора и гриффиндорца Гарри Поттера.       Отвлекающие чары, которые «помогали» другим не замечать странностей Поттера и которые он запускал и поддерживал неосознанно и стихийно, по идее не должны были работать на таком сильном маге, как директор.       Они бы и не работали, если бы не одно НО…       «Меня обманывать не надо, я сам обманываться рад!»       Директор, будучи достаточно сильным и мудрым, а так же старым магом, искренне считал, что способен предусмотреть всё. Что всё, что происходит вокруг – происходит согласно его планам.       Если же что-то шло вразрез с планами, он предпочитал это игнорировать.       Поэтому он был искренне уверен, что Гарри Поттер – восторженный, но очень скромный мальчик, который с благодарностью внимает всем речам старого мага.       И поэтому он напрочь не замечал выражения глаз, с которым Гарри Поттер смотрел на него на протяжении бесед. С самого начала и до конца.       «Надоедливый старый дурак.»       ***       Добби, прибывший на Тисовую чтобы убедить своего героя не ехать в Хогвартс, не стал перед ним даже появляться.       Домовые эльфы видят немного по-другому, нежели волшебники. Поэтому Добби хватило одного взгляда на своего кумира.       Что бы ни было – а Гарри Поттер не пострадает. В отличии от тех, кто рискнёт ему навредить.       «Не влезай – убью!»       ***       Фред и Джордж всегда были чрезвычайно наблюдательны. В отличии от остальной семьи.       Поэтому они смогли подметить мелкие детали, выбивающиеся из-под заклинания Гарри и сложить собственную картинку характера Национального Героя.       И то что они увидели – им понравилось.       О чём они и сообщили Поттеру, получив взамен лёгкий смешок.       «Вы тоже ничего.»       ***       Джинни всегда мечтала, что будет женой Героя, Мальчика-Который-Выжил. Потому что он, конечно же, самый лучший, самый сильный, самый красивый, самый добрый, самый… ну, понятно в общем. И она обязательно будет ему самой лучшей женой.       И когда её кумир прибыл в Нору – он оказался ещё лучше, чем она думала. Весь такой загадочный, умный.       Она так пристально наблюдала за ним, что у Поттера чесалась спина.       Говорят, что Любовь – слепа. Только вот это не оправдание для отсутствия мозгов.       «Дура.»       ***       Люциус Малфой всегда был по натуре лисой. Не смотря на безупречные манеры, великолепный внешний вид и прочий… м-м-м… светский лоск?... его истинно звериному чутью позавидовал бы любой оборотень.       И в момент, когда его взгляд встретился со взглядом Мальчика-Который-Выжил, чутьё взвыло не хуже маггловской корабельной сирены.       Люциус очень чётко понял две вещи. Первое: Гарри Поттер – человек с которым НАДО дружить, пусть пока он почти ничего из себя и не представляет. И второе: во всём, что будет происходить в Англии, а происходить будет!, так или иначе будет замешан Гарри Поттер.       А Гарри Поттер с лёгкой насмешкой в глазах наблюдал за детской дракой двух взрослых мужчин.       «Детский сад.»       ***       Гилдерой Локхарт был идиотом. И этим пожалуй всё сказано.       Поэтому внимание Гарри Поттера ему в определённой степени льстило.       Правда его немного смущал взгляд подростка. Такой… чисто исследовательский взгляд. Будто мальчик пытается что-то понять. Что-то весьма интересное.       «А на трусах у него тоже блёстки?»       ***       Шаахесс был очень стар. Для людей. Да и для василисков тоже.       Но первого хозяина, Салазара, он помнил хорошо.       Салазар, в отличии от его самоуверенного потомка Реддла, всегда с уважением относился к огромному змею, тысячелетиями спавшему в пещерах под Хогвартсом.       Спавшему до того, как был построен сам Хогвартс. Спавшему и видевшему сны о Земле, о людях, о нелюдях, о Магии.       Маленький, самодовольный червяк Реддл считал его безмозглой змеёй, годной лишь убивать взглядом – и Шаахесс ни разу не заговорил с ним.       А вот второй змеёныш был похож на Салазара. Вежливый, спокойный, интересующийся. Понимающий.       Ну и что, что не говорит? Ему и не требуется.       Шаахесс всегда был достаточно проницателен, чтобы легко читать в глазах впервые увидевшего его ребёнка удивление и восторг. А ещё любопытство и доброжелательность.       «Здравствуй.»       ***       Том Реддл всегда считал себя чрезвычайно одарённым молодым человеком.       Чрезвычайно одарённым и невероятно проницательным.       А ещё абсолютно бессовестным.       До того момента, когда мальчишка Поттер был обманом заманен им в Тайную Комнату. После истории про дневник он бросил на Тома легко расшифровываемый укоризненный взгляд.       Реддлу, неожиданно даже для себя, хватило отсутствующей совести, чтобы смутиться.       «Ты напортачил, а мне исправлять!»       ***       Марджори Дурсль не любила племянника брата.       Совсем не любила.       Она его боялась.       Когда-то давно, когда она ещё была маленькой девочкой, она повстречала в лесу волка.       Зверь ничего ей не сделал – рыкнул и прошёл мимо, не обратив особого внимания.       Перепугав девчонку до дрожи.       Этот… Поттер смотрел так же. Будто она не более, чем досадная помеха.       «Я сильнее тебя.»       ***       Ремус Люпин был оборотнем.       И этим было всё сказано.       Он мог прятаться в тени, рядиться в обноски и делать грустные собачьи глаза, но он был оборотнем.       Он не был альфой – не хватало силы. Но даже Грейбек в своё время не смог его подчинить.       У его волка были какие-то свои мысли на этот счёт.       Поэтому он искренне удивился, когда мальчишка, который зашёл в купе Хогвартс-экспресс, буквально спустя пару минут был признан вожаком.       Без оговорок и ограничений.       «Ну здравствуй, Волк.»       ***       Сириус Блэк родился в тёмной семье.       В семье людей, для которых мораль, нравственность и законность никогда не были первоочерёдными.       Поэтому, увидев взгляд крестника, он моментально его узнал.       Также смотрел его отец – человек, сумевший удержать безумных, иногда в прямом смысле, Блэков в рамках видимых приличий. Построивший строгую дисциплину и не разменивающийся на сантименты.       А узнав взгляд – он больше не покупался на невинную внешность.       Его крестник не был маленьким ребёнком, нуждающимся в защите и опеке.       Но вот нужен ли ему будет крёстный?       «Не дрейфь, Бродяга, прорвёмся!»       ***       Питер Петтигрю боялся Гарри Поттера.       До трясущихся поджилок, до нервной икоты, до помутнения разума.       Питеру казалось, что Поттер видит его насквозь, что знает о его предательстве и бегстве.       Поэтому он решил бежать – при первом же удобном случае.       Бежать, физически чувствуя направленный в спину взгляд.       «Беги-беги – и сделай мою охоту чуть интересней.»       ***       Седрик Диггори был умным парнем.       Тот, кто сказал, что хаффлпафцы – идиоты, просто не знал этот факультет.       На Хаффлпаф идут те, кто, в первую очередь, стремится ко взаимодействию с социумом. Поэтому и читают людей барсуки почти профессионально – куда там змеям!       Впервые увидев Гарри Поттера вблизи – Седрик чётко понял: этот взаимодействовать с разумными будет только на своих условиях.       А чуть надави – и он просто исчезнет. Как ветер, который не поймать даже самой частой сетью.       «Как много вокруг меня проницательных людей!»       ***       Барти Крауч-младший был сумасшедшим.       Это он признавал сам – после стольких лет под Империо трудно остаться нормальным.       Но его безумие помогало ему. Оно позволяло ему стать тем, кем нужно, лучше, чем это получалось у самых опытных метаморфов.       Только этот странный гриффиндорец смотрел на него как-то… подозрительно.       Подозрительно насмешливо.       «Неплохо играешь, Крауч!»       ***       Флёр Делакур была вейлой.       И этим, пожалуй, всё было сказано.       Прекрасные женщины-птицы, околдовывающие своей неземной красотой, испокон веков выбирали себе в спутники тех, кому хватает сил противостоять их чарам.       Гарри Поттер на чары внимания обратил не больше, чем на шармбатонских пегасов.       Даже меньше, потому как пегасы его явно заинтересовали.       «Прости, но нам не по пути!»       ***       Виктор Крам был наблюдательным человеком.       Как, в общем, и всякий ловец.       Поэтому он быстро заметил, что вся школа, весь Турнир, все проблемы вертятся вокруг Гарри Поттера.       Причём только потому, что он сам этого хочет.       Крам был умным парнем и понимал, что у таких, как этот Поттер – лучше под ногами не мешаться. Их судьба любит.       «Умничка.»       ***       Рита Скиттер была умной женщиной.       Временами – даже слишком.       Работа журналиста опасна и непредсказуема, и, теоретически, она была готова к тому, что её раскроют.       К чему она не была готова, так это к тяжёлому зелёному взгляду через стекло банки.       «Не высовывайся.»       ***       Питер Петтигрю был гриффиндорцем.       Да, трусливым – но гриффиндорцем.       А потому, закончив обряд, он посмотрел своему страху в глаза.       Это была плохая идея.       Зелёные глаза блеснули, причиняя почти… или нет, именно физическую боль.       Разрыв сердца – неприятная штука.       «Кретин.»       ***       Волдеморт не повторял ошибки дважды.       Он пытался убить Поттера – и умер сам.       Он пытался использовать Поттера на первом курсе – и чуть не сел в лужу.       Он пытался не вмешивать Поттера на втором курсе – и Поттер сделал больше, чем мог ожидать даже сам Волдеморт. Просто так.       Постепенно собирающиеся кресстражи отогнали безумие и оставили, по сути, только один выход.       «Я согласен.»       ***       Волдеморт протягивает руку и окончательно развязавшийся Поттер хватается за неё. И к чёрту разум, долг и прочее.       Парная аппарация – и кладбище опустело.       Судьба Мира изменится.       И изменения начнутся отсюда.