Тьма. Она такая загадочная, ужасающая. Каждый, кто в неё вступает, обязан отыскать спасение. Луч света, способный помочь выбраться из мрака…
***
Позади слышался неприятный скрежет камней, что постоянно, словно и не собираясь успокаиваться, падали, бились о старинные полы и разбивались, поднимая клубки песка и грязи. Но это не останавливало тех монстров, которым такая ловушка не была помехой. Неестественно худые, огромные твари слишком быстро передвигались, перебегая с одной стены на другую, с камня на камень, истошно выдавливая из себя противный рёв. Кожа их была крепкой, словно броня, но довольно склизкой и мерзкой. Глаза отсутствовали, но они легко выслеживали своих жертв, что так упорно пытались найти спасение. Пасть постоянно была готова укусить, показывая множество своих клыков, откуда беспрерывно шла мерзотная вязкая слюна. Поистине ужасные создания, не знающие сострадания или страха. Кровожадны и жутко голодны, готовые на всё, лишь бы хорошенько подкрепиться пришедшим на их территорию мясом и кровью. Джейсон бежал из последних своих сил, пытаясь не оставлять Салима позади. Казалось, оба друг другу враги. Кто-то посчитал бы обоих народными предателями из-за такой быстровозгорающей дружбы между ними. Колчеку не хотелось бы терять кого-то ещё. Всего за пару часов столько произошло. Рейчел пропала, ходит где-то там, по подземелью. Ник тоже оторвался от отряда, в одиночку осматривая храм. Эрик, Мёрвин, Джоуи… О них можно не говорить. Просто почтить память. Светлую и чистую. Джейсон сам себе дал обещание, что спасёт Салима любой ценой. Даже если этой ценой станет его жизнь. С чего же Колчек так волнуется за него? Ведь на вид он был прекрасным лейтенантом, чётко отдавал приказы, действовал, когда это нужно. Даже на тот случай с контрольно-пропускным пунктом он отмахивался, даже на Ника повышал голос, пытаясь также отогнать от него эти мысли. Он показывал себя как эгоиста, как хорошего, хладнокровного командира, ненавидящего иракцев. Но кто же он на самом деле? Ох, далеко не тот патриот, каким себя показал. На службу он поступил только прикрываясь желанием мстить и показать всю свою любовь к Родине после случая одиннадцатого сентября. И он жалел. Под его скверным характером скрывались самые важные черты, которые пока никому не доверял. Шизофрении у него не было, но слишком часто он сам себя погружал в неприятные воспоминания. Его прошлая жизнь, тот приказ об открытии огня по обычной, милой девушке. Стоило ему закрывать глаза, так сразу он обрывками видел, как её тело падало на землю, алая кровь растекалась по серому асфальту, становилась грязной от пыли, а из сумки не вываливались как-то запрещённые вещества. Лишь обычные продукты. У неё могло быть всё. Её жизнь могла поменяться, могла идти дальше. Но теперь она лежит где-то глубоко в земле, которую оплакивали родственники, а её дух теперь наказывал Колчека, сложив тяжелейший груз на его спину, что он теперь вечно будет нести за собой. Его нелюбовь к иракцам тоже была не сильно правдоподобной. Поначалу он ужасно не доверял Салиму, считал каждое его слово ложью и попыткой убить его, избавиться от очередного жалкого американца. Вновь Джейсон себя показывал со своей «крутой» стороны, пока сам уже ломался, желая поговорить в спокойные моменты, в те минуты, пока они осматривались, искали хоть какие-то зацепки. Он стал доверять Осману. Стал доверять тому, кого ненавидел и презирал. Их разговоры по душам даже как-то успокаивали. Ему рассказывали о сыне, он же, словно Богу, пытался высказать всё то, что накопилось в его уже загружённой голове. Словно желал искупить таким образом свои грехи. И его понимали. Понимали, как человека и пытались помочь справиться с этими трудностями. — Мой отец сказал мне однажды: если что-то выглядит и пахнет, как говно, то это оно. Можешь даже не пробовать. Это те самые слова, что дали Колчеку надежду на то, что ему всё-таки стоит хоть кому-то открыться, не показывая себя со своей призёрской стороны. С началом этой лёгкой, разряжающей обстановку шутки Джейсон начинал постепенно ему открываться как своему новому товарищу. Как новому близкому человеку.***
— Твою мать, Салим! Если не поторопимся, то оставим свои задницы на растерзание этим тварям! Давай, давай! Не спим! — постоянно подгоняя отстающего Колчек, поправив козырёк бейсболки, в очередной раз нацелился на бегущих позади вампиров, пустив несколько пуль. Это их не убивало, но останавливало на время, давая хоть какую-то фору. С каждой минутой их становилось всё больше и больше. Мерзотные существа уже ползли по стенам наравне с людьми, от чего приходилось ускоряться, всячески перепрыгивая и резко поворачивая в какие-то проходы, что также сводило тварей с пути на время. Салим вновь отставал. Было видно в его до сих пор ярких, полных энтузиазма и устремлённости глазах страх. Но страх чего? За свою жизнь? За жизнь обоих? Кажется, в голове всё смешалось. Все мысли, что тянулись ровными ниточками переплетались, образовывая некий комок, связываясь в различные узлы, которые распутывать будет слишком сложно. Быстро пройдя в один из коридоров Джейсон сразу же стал сильно наваливался на старые деревянные, но довольно крепкие двери с одной стороны, пока Салим делал то же с другой, по итогу закрывая их, оставив засов. Сразу же стал слышаться громкий рёв и визг за ней, пока огромные острые когти царапали и почти выбивали дверь. — Идём! Не теряем время! Тут небезопасно! — Джейсон, лишь немного подтянув Османа за руку, заставил того идти перед ним, пока сам осматривался по сторонам, держа винтовку наготове. Сейчас они как раз напоминали тот дуэт, который упоминал Салим: меч и щит. Салим, который мог пробить гнилые сердца этих существ и Джейсон, который прикрывал ему спину, защищал от всего. Только чтобы он остался жив. Очередной зал встретил обоих своим старинным, но довольно сохранившимся видом. Вновь какие-то колонны, небольшие обломки и стены с аккуратно вырезанными рисунками, что несли в себе историю этого места. Трупов здесь было не меньше. У каждого всё тот же испорченный скелет, большие тёмные впадины вместо глаз, обрывки какой-то одежды. Джейсон отошёл чуть дальше, чем нужно было, отвлекаясь на очередные записки, чуть присаживаясь на колени. — Ох, не нравится мне это. Нам нужно уходить от сюда, — Салим сильно беспокоился, часто глядя в спину Джейсона, самому пока пытаясь отыскать выход, крепко сжимая вытянутый кусок железа в руках. Тут оба не ожидали хитрого хода, казалось, тупой твари. Существо спокойно проползало по небольшому проходу меж скал, скоро и вовсе опускаясь по колонне на пол, сразу же сосредоточившись на Салиме, что явно не слышал её скрежета в этом и так громком скопление шумов недалеко. Но если не видел Салим, то это не значит, что не видел Джейсон. Он сразу же отреагировал на такое появление, схватившись за оружие намного крепче, тут же выстрелив в плечевой сустав вампира, что с очередным воем и шипением развернулось, переключаясь на напавшего. Колчек и сам не ожидал, как упал под тварь, начиная немного дёргаться. Но это не спасло от укуса. Болевой шок был настолько резким, что Джейсон сразу же принял одно положение, иногда дёргаясь под тушей вампира, что долго не продержался. Из груди торчала та самая труба, а Салим стоял около американца, сразу же протягивая тому руку, помогая встать. — Джейсон? Ты меня слышишь? Как ты? — голос чуть дрожал и был более напуганным. Чувство вины сгрызало Салима насквозь, на что Колчек лишь махнул, пытаясь встать. — Дерьмово. Врать не буду, — мужчина сразу же взялся рукой за место укуса на плече, почти у самой шеи, сразу же промычав, стиснув зубы, — блядь. Кусают они больно. Пошли. Нужно найти сраный выход, пока мы тут не остались насовсем. Колчек, всё также касаясь укуса, иногда пытался осмотреть его, а убедившись, что кровотечение прекратилось, крепче взялся за винтовку, зарядив её новыми патронами. Стрелять придётся ещё много. Осман же направлялся за тем по пятам, плотнее прижав к себе своё верное оружие, не раз спасающие их жизни.***
Несколько часов было потрачено на то, чтобы пройти до совсем других залов и уйти от погони вампиров хотя бы на время. Теперь оба могли немного передохнуть в одной из давно установленных палаток археологов, где лежали те же записи. Правда, Колчек сильно поменялся за это время, что замечал Салим. Кожа его становилась грубой и приобретала больной серый оттенок. Сам он ощущал слабость во всём теле, иногда сгибаясь с сильным кашлем, отплёвывая в сторону выделяющуюся слюну. Кидало то в жар, то в холод, а глаза теряли тот самый яркий оттенок, что был ранее. Сил уже не было, от чего тот рухнул на землю, вновь задыхаясь от дикого кашля, закрываясь руками, чтобы твари не нашли их раньше времени. На это естественно отреагировал Салим, что оставив трубу в стороне сразу же подбежал к морпеху, оттащив его к первому камню, куда и усадил, самому также садясь перед тем, сразу же беря его щёки в свои руки, чуть поднимая к себе. Теперь он видел только чуть прикрытые глаза перед собой. Такие неживые, такие холодные. Но он видел улыбку. Ту самую лёгкую, расслабленную, самоуверенную улыбку, словно над ним просто шутят, пытаются принять попытку разыграть. Как же Осман хотел этого. Чтобы всё было простой шуткой. — Походу… Нгх… Тварь не просто укусила. Дерьмово, — Джейсон попытался сказать это без показа боли, но вновь сжимался от некого движения внутри. Как будто органы меняют местами, разрывают на куски прямо внутри него, а затем медленно пожирая. Но также его смущали глаза Салима. Этот взволнованный, виноватый взгляд, — Салим. Тебе что-то известно? Что же ты скажешь, Салим? Что он выдаст теперь? Скажет правду, что внутри него какой-то паразит, что превратит его в ту же тварь, что и других. А может просто промолчать и оставить его здесь? Убить, пока есть возможность? Нет. Салим сразу откидывал нехорошие мысли от себя, но и вариантов больше никаких нет. Правда и ничего кроме правды. — Паразит. Вампир занёс его тебе через укус. Я это поздно вычитал из записок. Прости, — виновато опустив голову мужчина аккуратно отпустил щёки морпеха, сразу же сложив руки на голову, тяжело вздохнув, — Скоро ты станешь одним из них. Забудешь своих товарищей, свою жизнь. Забудешь меня. Станешь той тварью, что безжалостно будет сжирать каждого на своём пути. — Пхех. Всё-таки это то самое дерьмо, о котором ты говорил, не так ли? Пробовать не стоило, как понимаю, — вновь с попыткой пошутить Колчек немного приподнялся, но тут же безуспешно упал обратно, хватаясь за область живота, взвывая от дикой боли, сразу слыша, как подорвался его друг, — Стой. Не говори ничего, не делай. Это начало конца, Салим. Ты обязан положить этому конец. Глаза Османа тут же округлились. Он не желал понимать его слов. Нет. Нет, не хотел это воспринимать! Как он будет здесь без него? Он же будет как щенок, которого бросили на произвол судьбы. Он уже так привязался к нему. Сильно, крепко прицепился и не желал отпускать. Однако понимал, что это не имело никакого смысла. Даже археологи и учёный, что были здесь, не нашли способа исцеления. Неожиданно прозвучала просьба Джейсона протянуть руку, что мужчина сразу же сделал. Было видно, с каким трудом морпех стягивал какую-то цепочку с шеи, а следом укладывает мелкую пластинку, что была немного испачкана в крови, но даже так можно было чётко прочесть имя и другие данные лейтенанта. С непониманием Салим чуть поднял взгляд на Джейсона, который всё также улыбался, словно и не думая убирать её с лица. — Сувенир. Хочу, чтобы он был очищен до блеска, — издевательски выдав такую фразу Колчек продолжал наблюдать за действиями товарища, что бережно оставил висеть жетон на своей шее, пряча его под броню, — Я обещал себе, что защищу тебя. Я не мог дать твари тебя растерзать. Давай. Покончи уже с этим раз и навсегда. Прошу, Салим. Ради меня. Ради будущего Зейна. Поздравь его от меня. После этого Колчек закрыл глаза. Нет, он не умер. Он просто ждал своего конца. Он слышал, как мужские шаги отдаляются, а затем доходит стук трубы, которую подняли. Шаги на этот раз приближались. Но так медленно, словно давали ему последний раз ответить перед Богом за всё то, что он совершил.«Спасибо тебе, Господь, за то, что дал последний шанс подумать о своих грехах. Спасибо, что выбрал достойного палача.»
У груди уже ощущалось нечто твёрдое и холодное. Улыбка ушла с лица лейтенанта, а сам он даже глаз не открыл, продолжая ждать. Он знал, как должно Салим думал о том, что делает. Он лишается человека, которому доверился, к которому привык, которого хотелось не раз встретить в этой жизни. Но он знал, что убив, поможет на шаг по избавлению вампиров. За что у него взяли такую цену в размере жизни любимого человека? В любом случае, долго тянуть нельзя было. Уже с поступающими на глазах слезами Осман, закрыв глаза, сделал последний глубокий вдох. И последнее, что дал ему этот голос была единственная, но довольно значимая фраза: «Semper fi». Грудь насквозь проткнула труба, пробив самое сердце, не дав Колчеку долгих мучений. — Semper fi, — С теми же слезами на глазах, но сдержанностью Осман, вытащив из груди такой груз, аккуратно присел на колени, сделав лёгкий поцелуй в его прохладный лоб, затем поднимаясь, уходя вперёд. Он перенял на себя весь тот груз, что был на Джейсоне. И он будет нести это бремя до скончания своих дней.