Ритуал отчаянных надежд

Наше время. Амстердам, аэропорт.       Авиа рейс Амстердам- Нью-Йорк, наконец-то, выехал на взлетную полосу. Виктор Ван Арт впервые за многие годы разместился в хвосте эконом класса, ведь весь бизнес оказался раскуплен. И хотя Артур заверил князя, что Мия в полном порядке и даже отправилась на работу, Виктор внутренне был не спокоен и ощущал спешку. А поставить свой комфорт превыше любимой было бы недопустимо. И хотя после пешего путешествия мужчина выглядел непривычно потрепаным, но его скрупулёзно-надменный взгляд все равно выдавал своего обладателя. Вряд ли кто-то купился и признал в нем обычного обывателя. Люди интуитивно расположились в дали от вампира — чему он был, без преувеличения, рад.        Было что-то нелогичное с арестом супруги. Очевидно, что все указывало на Дениса Лоу… Но он коп. И подстраивать ложные обвинения — это либо шаг полного отчаянья, либо дело рук того, кому выгодно вывести Мию из игры. А значит, дело тут не в обезумевшем служителе закона, а в каком-то бессмертном. Чем дальше Виктор об этом размышлял, тем нетерпеливей поглядывал на часы. Ведь, судя по присланному ранее букету, недоброжелатели у князя Нового света были.       Янсен де Йонг… При чем тут он? Все так давно закончилось. Виктор и его соратники тогда не просто убили вампира и всех приближенных. Они сперва уничтожили, стерли с лица земли всё, чем дорожил бывший князь Нидерландов… Правильно ли это было? Сейчас уже рассуждать не приходилось. Виктор был поглощён утратой и жаждой мести, и просто убить де Йонга ему было мало. Мог ли Ван Арт предугадать, что когда-то эта история будет иметь продолжение? Кто же сейчас ведомый чувствами мести охотиться и играет с ними? Для Виктора это все пока оставалось загадкой. Англия, 1902 год.       Ноэль слушал внимательно и не перебивал. Сначала Виктору было неприятно открывать отцу свои слабости. Но в сложившейся ситуации другого пути у него не было. Разумеется, юноша не вдавался в подробности своей ссоры с самыми влиятельными вампирами их времени, но вот проблемы человеческого характера было не скрыть. К тому же, отцу уже доложили о его вопиющем поведении на балу дебютанток, а так же о его компрометирующем внимании к почти замужней девушке. — Ты хочешь на ней жениться, сын? — прямо спросил отец. — Ноэль… я… — опешил не ожидающий такого напора юноша. — Я спрашиваю лишь для того, чтобы понять серьёзность твоих намерений. Если это минутная блажь, то вынужден тебя заверить, что общественное осуждение ничто по сравнению со сломанными человеческими судьбами, которые несомненно влекут за собой подобные скандалы. Мисс Вильерс еще очень юна. А ты молод и хорош собой, ваше взаимное увлечение понятно. Но сможет ли она принять тебя? Нас? Этот образ жизни? Разрушать её помолвку с человеком… Да-да, поверь мне сын! Неважно с каким, но человеком. Это может стать роковой ошибкой. Без любви можно построить брак и прожить жизнь. А вот в страхе и неведении — нет. — Я поговорю с ней. Но даже если она меня примет… У меня нет запрашиваемой её отцом суммы. Разве… — Виктор умолк на полуслове.       Ноэль молчал с легкой полуулыбкой на губах. Он ждал, когда сын сможет переступить через свою гордыню. — Разве? — подтолкнул его Ноэль. Но юноша опустил глаза и сказал: — Это слишком большие деньги для нашей семьи, отец. Я не могу просить тебя о подобном. — Правда? А мне показалось, что именно это ты и делаешь. И, разумеется, я не посмею отказать тебе, если ты решишь связать свою судьбу с этой леди. Но это ли не повод отбросить интриги вампирского света и в серьез заняться каким-нибудь приносящим доход делом? — уже без тени иронии осведомился Ноэль, направляясь к дверям. — Конечно, отец. Спасибо. Я должен поговорить с ней, — решительно заявил вампир. — Ночью? Боюсь молодые леди не ведут подобный образ жизни. — Ждать до завтра рискованно. Вероятнее всего она обручена. Я должен понять, могу ли еще на что-то рассчитывать или же… — Виктор, это безумие! — попытался образумить его старый вампир, но парень уже сорвался на ноги и набросил пиджак. — Я что-то придумаю. ***       И он придумал. Написав письмо, под покровом ночи юноша пробрался к особняку возлюбленной. Во дворе еще были остатки праздничного убранства, но было очевидно, что все обитатели дома вместе с прислугой отдыхают. Откуда он знал, куда идти? Как мог почувствовать, в каком крыле она спит? Не ясно. Но он знал. Казалось, что вон то самое северное окно на первом этаже с призывно приоткрытой створкой и мягко вздымающейся от легкого ветра занавеской не могло скрыть трепет её сердца. Проскользнув мимо охраны и дремлющих собак, Виктор застыл в тени ветвистых вишен. Хотя листвы на них еще не было, но могучие кроны были в состоянии отбросить надежную тень для юноши. Вампир прислушался. Неровное дыхание, учащенное сердцебиение. Она определенно не спала. Хотя Луна его была еще весьма слаба, но даже он смог почувствовать, насколько она расстроена и подавлена. Это с одной стороны печалило, но с другой и воодушевляло Ван Арта, ведь причина могла быть одна — она не хотела замуж за Штрайхенбраха. Аккуратно, чтобы не напугать девушку, юноша подобрался к оконной раме и мягко забарабанил пучками по ней. Сердце бедняжки совершило кульбит, но она не проронила ни звука. Только поднялась, вглядываясь в тишину и тревожно прислушиваясь. Виктор не стал тянуть и сунул письмо со своими объяснениями в тонкий просвет между занавеской и подоконником. Лист легко и почти невесомо упал на пол в её комнату. — Кто тут? — тихо спросила она, но все-таки подобрала записку. Виктор услышал, как девушка прикрыла створку окна и зажгла свечу.       Тонким аккуратным почерком с небольшим уклоном вправо было выведено:       «Аллегра. Хотел бы я написать «милая моя, Аллегра» или «дорогая, Аллегра», но боюсь подобным обращением вызвать ваше, вполне заслуженное, осуждение. Впервые я дал вам обещание и сразу же пал в ваших глазах бессовестным нарушителем. Вряд ли, хоть какие-то оправдания смогут обелить мою честь и вернуть доверие, но мне хотелось бы, чтобы вы знали, что виной всему стали силы извне, а не моя переменчивость или малодушие. Не знаю изменили ли эти слова для вас хоть что-то или принесли очередное разочарование? … Надеюсь, что нет, ведь истинным своим предназначением теперь мне видется оберегать вас от всего дурного. Душа моя, мне жизненно необходимо знать, теплиться ли в вашем сердце то робкое чувство расположения так великодушно оказанное мне ранее? Ведь если ваше сердце согласно, то я, как можно скорее, приду просить вашей руки. Не буду более ничего обещать, но осмелюсь предположить, что мне удастся добиться снисхождения вашего отчима. Вероятно, вы сбиты с толку, ведь у вас уже сегодня состоялась помолвка. Но не тревожьтесь, милая, я смогу договориться с вашей семьей, а мой отец, наверняка, убедит господина Штрайхенбраха. Но прежде, чем дать мне свой ответ, вы должны кое что знать… Все было бы слишком просто, если бы мне предстояло убедить лишь вашего отчима. К сожалению, убедить Вас может оказатся для меня непосильной задачей. Не стану лгать, Аллегра, у меня есть секрет. И это серьёзное испытание, особенно для столь юной и хрупкой девушки, в столь нежном возрасте. Потому я наберусь наглости просить вас о личной беседе. Обещаю с достоинством принять ваше решение, каким бы оно ни было. Если вы согласны меня выслушать — приоткройте оконную створку и я подойду ближе. Понимаю, что подобная просьба почти кощунственна и, наверняка, задевает вашу честь, но уверяю, я не посмею искать встречи наших глаз. Все, что мне надо — это знать, что вы меня слышите. Но если вы не желаете более меня видеть и сожалеете о нашем знакомстве (я постараюсь принять и такую участь), тогда ложитесь спать, будьте счастливы и знайте, что я более не потревожу вас.

Ваш V.

       Минуты тянулись словно вечность. Наверняка она прочла письмо не единожды и застыла в нерешительности. Но тот миг, когда с комнаты донесся тихий шелест и приоткрылась створка окна — поистине стал самым счастливым для Виктора. Он в мгновение ока оказался возле него, но не решался посмотреть в проем, дабы не смутить девушку. — Благодарю, ваше расположение для меня много значит… — начал юноша, но к его удивлению, девушка перебила: — Как вы пробрались через охрану? — Не сочтите за хвастовство, но с легкостью. — … зачем?       Этот тихий вопрос был таким емким. Виктор вдруг осознал, как это все странно и вульгарно видится девушке с её стороны. Словно ощущая его мысли, она предупредила: — В соседней комнате спит моя камеристка. И стоит мне закричать… — Уверяю вас, это абсолютно лишнее. — Тогда говорите. Вы написали, что вам есть о чем… — Верно. Но это сложно, особенно, когда вы так холодны и предвзяты… — честно признался юноша. Виктор хоть и не мог этого видеть, но готов был поклясться, что почувствовал, как кровь прилила к её нежным щекам. На мгновение обоим стало неловко, но слова возымели правильный эффект, и Аллегра усмирила свой так неосторожно открывшийся нрав. — Простите… — Что вы. Не извиняйтесь, душа моя. Я заслужил участь намного хуже этой…       Внезапно в глубине дома раздался какой-то невнятный шум. Девушка испуганно схватилась за раму и, бросив быстрый взгляд на двери, прошептала: — Боюсь, у нас мало времени.       Виктор, желая успокоить её, все так же не поворачивая головы и не поднимая глаз с земли, уверенно и безошибочно нашел своими пальцами её руку. Она резко вдохнула, но не отдернула её. Секунды тянулись, а Виктор не отнимал прохладных тонких пальцев от её теплой кожи. — Что вы?.. — Шш… не сейчас. То, что я хочу вам рассказать и открыть — не терпит спешки. Вы разрешите прийти к вам завтра в это же время?       Разве могла она отказаться? Слишком многое она уже позволила ему и слишком явно проявила интерес. И Виктор это понимал.       С того момента каждый из них жил в ожидании этих, иногда непростительно коротких, а иногда отрадно долгих, встреч. Аллегра всегда пряталась во мраке комнаты, а Виктор в тени деревьев. Юноша мог часами читать ей любимые стихи наизусть, иногда развлекал забавными историями. Девушка же, как и положено было молодой леди, говорила мало. Но её пристальное внимание и тихий с придыханием смех — говорили о многом. Пара увлекалась друг другом все сильнее. После череды подобных встреч, Виктор отважился открыть ей правду о своей вампирической природе. Как и следовало ожидать, сперва девушка решила, что он играет с ней злую шутку. Подумав, что посредством подобных небылиц он решил отказаться от данных ей ранее обещаний, Аллегра даже обиделась и почти неделю держала окно наглухо захлопнутым. Виктор же покорно дежурил в её саду каждую ночь в надежде, что любимая сменит гнев на милость. И спустя шесть долгих дней и ночей, мисс Вильерс, наконец, отворила оконную створку. Мало помалу девушка начинала принимать правду. Порой ей было сложно совладать со своим любопытством, но Виктор старался удовлетворить все её запросы и не нарушить главные запреты их бессмертного общества. — Теперь, душа моя, все в ваших руках. Если вы готовы будете принять мой образ жизни, мы сможем обручиться… — Принять? Ах, знать бы, что вы вкладываете в эти слова, Виктор? …       Юноша на миг задумался, понимая, что беспокоит девушку. Затем объяснил: — Я никогда не стану требовать от вас бессмертия, если вы только сами не пожелаете такой жизни. Для меня, в любом случае, будет счастьем находиться рядом с вами и называть вас своей супругой.       Пульс девушки опять предательски зачастил, но причину Виктор понял лишь когда почувствовал, как она протянула руку и положила ему на плечо. Юноша осторожно стал в пол оборота, словно спрашивая разрешения посмотреть на неё. И, не встретив никакого возражения, он, наконец, повернул голову.       Ничто не выдавало её подготовку ко сну. Она была так же затянула в корсет, волосы были завиты и подобраны, а на плечах у неё была бархатная накидка. Словно они встретились на каком — нибудь публичном приеме, а не на тайном полуночном свидании. Девушка оперлась локтями на подоконник и, словно смутившись собственного прорыва, хотела убрать руку, но он не позволил. Поймал её пальцы своими и задержал. Затем так же медленно поднес её руку к своим губам и начал покрывать её почти невесомыми поцелуями. Девушка застыла, эти поцелуи были совсем не похожи на чинные прикосновения чужих губ, которые оставляли на её перчатках джентльмены во время званых ужинов или приемов. Виктор скользил прохладными губами, лаская её кожу, наполняя все внутри неведомой доселе тяжестью и дивным трепетом. Поддаваясь этому порыву, она повернула руку ладонью к его лицу и провела пучками по острой скуле… Подбородку… — Нет, Виктор… Это… — девушка запнулась, ведь в отличие от её слов, их интонация заставляла усомниться в её недовольстве. — Уходите. Прошу…       Но Виктор привстал на поваленную колоду, оказываясь с ней практически на одном уровне и стремительно приблизившись, приник к её губам. Лишь на мгновенье… Она не ответила на поцелуй, но и не отпрянула от юноши. Виктор осознал, что перешел черту и поспешил вернуть дистанцию, но она вдруг прошептала: — Хорошо… — О чем вы? — не сообразил вампир, встревожено поднимая на неё глаза. — Я… Я стану такой, как вы. Но после. После свадьбы. Пусть это будет моим свадебным подарком для вас… Но только, если вы сможете сделать это сами… — Виктор видел, как сложно ей было подобрать слова и как взволнованно подрагивали плечи. — Конечно, ангел мой, — он снова поцеловал её руку и повторил, — конечно.       Разумеется, Виктор без лишних раздумий согласился на эту просьбу. По правде говоря, он не совсем понимал, сможет ли сам обратить её. Но решил, что обязательно поговорит об этом с отцом, а если нужно, то узнает тонкости и у других вампиров. Но обмануть её надежды — не позволит. Самое главное во всем — было не заиграться самому и не выдать желаемое за действительное. Наше время, Нью-Йорк.       Мия напряженно сканировала пространство. Девушке стало не по себе, и она решила, что разумнее всего будет убраться из редакции, как можно быстрее. Перейдя на вампирский шаг, девушка метнулась к двери, рванув её на себя, и тут свет опять погас. Она остановилась, привыкая к темноте, и тут же почувствовала, как кто-то возник перед ней. Молниеносно подняв голову наверх её накрыло странной слабостью. Все, что она видела — темные глаза. Придя в себя, она отшатнулась на два шага и теперь ясно увидела: — Виктор? Что ты тут делаешь?