Le roi soleil à froid

      Солнце может быть холодным — почувствовал Версаль. Его Величество по-прежнему наделял избранных своими милостями, возвышая их в глазах всей Франции, он был любезен, улыбался в должных ситуациях, но он оставался холоден. Никто не смел приблизиться к королю, никто не смел заглянуть ему в глаза, но без солнца жизнь замирает, и придворные замечали малейшую тень.       Чуть резче голос, чуть стремительней движения, остановившийся на несколько мгновений взгляд… Улыбка на лице короля не заиграла послевкусием расслабленности, и вот уже победа — любезная фраза Его Величества — не кажется осчастливленному придворному несомненной, да и другие отмечают, что Его Величество не казались особенно довольными после разговора. Все это омрачало жизнь королевского двора, делало ее душной, оцепененной, словно в ожидании бури.       Король танцует, открывая бал, и благосклонно улыбается великолепной Атенаис де Монтеспан. Сегодня ночью, после того, как король навестит свою супругу, мадам придет в его спальню, сердце Франции. Она заведет остроумную и пикантную беседу, которую он поддержит. Они займутся любовью, он будет неистов, а она похотлива. Но как же холодно, как механично это свидание, когда сияющее солнце застыло в ожидании встречи с той, другой.       Что между ними произошло в Трианоне? О, Атенаис проклинала свою импульсивность, из-за которой не видела выражения лица соперницы, когда та вернулась со свидания с королем. Ей передавали слухи о полном успехе мадам дю Плесси де Бельер, но кто знает.       Как же Атенаис вновь увлечь сердце короля? Как вновь пробудить вкус к изощренным наслаждениям, к красоте, к власти?       Король осматривает постройки, внимательно слушая объяснения строителей и художников. Он задает вопросы, вникает в ответы, делает замечания. Свита ловит каждое его слово — теперь об этой картине будут говорить только так, как высказались Его Величество. Осмотр строительных работ в Версале был запланирован давно, и король не разочаровал своих мастеров. Но художника не обманешь — не было во взгляде ни живого внимания, ни, тем более, любования, так часто озаряющего лицо короля здесь, в возводящемся дворце. Любимое детище оказалось очередной рутиной.       Его Величество не желает ли осмотреть оранжерею? Высажены кустарники для Лабиринта… Широкими шагами король вышел в парк и совершил прогулку по одному из обычных маршрутов, вовремя останавливаясь в положенных местах, откуда открывался особо красивый вид. Затем обед, на который простолюдины были допущены лицезреть своего правителя. Затем работа с бумагами. Затем ужин, игра в карты, поздний ужин с семьей, отход ко сну, визит к королеве, свидание с любовницей. Что бы ни случилось, солнце должно ежедневно проходить свой путь, ни выше, ни ниже.       Заседание Королевского совета прошло на редкость удачно. Вечные оппоненты, Лувуа и Кольбер, с воодушевлением готовились к войне в Голландии. А ведь месье Кольбер был категорически против прошлой войны, ожидая от нее только непомерные расходы на армию. Неужели он поверил в военный гений и дипломатические таланты французов и короля? Или он имеет свои тайные расчеты, в которые не спешил посвящать никого, не исключая и суверена?       Король не может не задаваться подобными вопросами. Он обязан смотреть глубже, чем говорят ему в глаза, и составлять собственное мнение. От младых ногтей осваивал он ремесло правителя, и теперь опыт, навыки, мастерство помогали ему выполнять свои обязанности тогда, когда кровь не волновали даже самые амбициозные задачи.       Может, это и к лучшему, и он волей-неволей оценит свои планы холодным сердцем и расчетливым взглядом. И все-таки он завидовал запалу и азарту своих министров. Сам он в эти дни вскипал от мысли только об одном.       — Месье Бонтан, из Парижа не приходили вести?       — Нет, сир.       Король чуть заметно кивнул головой. Разве он всерьез надеялся на иной ответ? Разве что мечтал…       Нет, он был твердо уверен, что рано или поздно Анжелика отзовется, настоящее положение не может длиться вечно. Но ничего хорошего для себя он не ждал. Скорее всего, она решит уехать в провинцию, покинув двор.       Необходим жест, которым он признает, что в настоящее время не стал бы расправляться с тулузским сеньором. Это и вправду так. На столе короля лежал список владений графа де Пейрака с указанием, кому они принадлежат ныне. Самым разумным казалось выкупить графство де Пейрак и пожаловать его старшему сыну Анжелики, когда тот достигнет двенадцатилетия.       Почему она молчит, почему затаилась? Что происходит в ее прекрасной головке и в ее горячем сердце? Вспоминает ли она о своем короле, или полностью отдалась растравленному горю, а его, Луи, представляет только палачом своего мужа? Неопределенность терзала. Как слаб и уязвим он, самый могущественный правитель Европы, когда дело касается любви. Нужна ли ему такая любовь? Нет, не нужна, он мечтал о другом. Но он не мог вынуть ее из своего сердца, и страстно не хотел. Все его естество противилось этой утрате.       Его преследовали сны. Это были то события десятилетней давности, то встречи с Анжеликой, когда она явилась к нему в титуле маркизы дю Плесси де Бельер, то их свидание, обросшее чудовищными деталями, то вновь несбывшиеся мечты о любви.       Прошло столько недель, почему Анжелика молчит? День ото дня он мрачнел все больше и больше. Что она задумала? Нужно послать за нею… Или самому прийти к ней. Но зачем, если она его отвергла и отвергнет вновь? Он не рассчитывал на большее, чем вернуть в ее глазах свое доброе имя. И сейчас порой казалось, что при встрече он прочтет в ее глазах иные чувства, что отчуждение сменится осторожным сближением. Он вновь готов быть терпеливым, чтобы расположить ее к себе, и одновременно терял остатки сдержанности в желании встретиться с нею.       Доклад начальника полиции Ля Рейни: маркиза дю Плесси де Бельер тайно покинула Париж, об этом сообщил внутренний осведомитель. Каким образом — неизвестно. Ее видели на дороге к Лиону, возможно она поедет и дальше, в Марсель. За нею отправился Дегре, лучший сыщик. Вся полиция поднята на ноги, и ее обязательно перехватят, хотя маркиза опережает Дегре почти на полтора дня. Зачем она поехала, неизвестно. Внутренний осведомитель не знает, чем занималась маркиза в последние дни. Приготовления были самые скромные, и с нею исчез только молодой лакей.       Зачем? Что взбрело ей в голову? Ладно бы это было паломничество в Тулузу. Король недоумевал, гневался, переживал… Ее обязательно должны найти. Как бы он хотел сам кинуться за ней, вскочить на коня и мчать без передышки, он, узник королевских резиденций.       Бегство маркизы не осталось тайной — король это понял по смущенным и недоуменным взглядам украдкой, которые бросали на него придворные. Сторонники Атенаис де Монтеспан торжествовали, кто-то даже насмешничал. Королю не нужно было слышать слова, он чувствовал свой двор, как чувствуют погоду. Какой удар по мужскому самолюбию! Мог бы он покорить сердце женщины, не будучи королем? Жалкий дурак, от которого сбежала возлюбленная.       Но гнев скрадывался тревогой за нее саму. Было страшным безумством поступить с королем так, как она в Трианоне, следовательно, сейчас она способна на все. Ее необходимо спасать от себя самой.       Ля Рейни докладывал: пришло известие от Дегре из Марселя. Маркиза дю Плесси де Бельер обвела вокруг пальца городскую полицию и покинула Францию на флагманском корабле королевского флота как почетная гостья. Стоит ли фрахтовать судно для погони? Дегре не счел себя способным найти маркизу в море, если упустил ее на суше.       Король долго не отвечал. Это его поражение не только как мужчины, но и как короля. Детали с какой-то прозрачной очевидностью складывались в целостную картину. Адмирал королевского флота взял на борт пассажира, тем более женщину? Какие же аргументы нашлись у нее, чтобы уговорить его? Анжелика провела всех, и короля, и полицию, и флот. Как она, должно быть, торжествует, как смеется, насмешничает над ним. Спасать ее? Разве ее нужно спасать? В конце концов, на борту французского военного корабля она в относительной безопасности.       — Это лишнее. Она покинула пределы Франции. Но она должна быть арестована, как только вернется.       Дурааак… Какой же он дурак!       Его жизнь — долг, порядок, слава. Король вышел в парк. Только Версаль будет верен ему, верен на века. Сегодня Его Величество не спешили в тенистые рощи, а долго прогуливались по широким аллеям, под палящим зноем. Солнцу тоже может быть холодно.