Метод Чу

"На самом деле я думаю, что одержим демонами. Они проникли в меня, когда я был ещё ребёнком" (Деннис Райдер. Серийный убийца СПУ.) Слова Мо Жаня разбередили только начавшую покрываться корочкой рану. Чу Ваньнин не был чёрствым, он просто не умел показывать эмоции правильно, но всё чувствовал. Отвечать отказом на признания любимого человека было тяжело. Однако Чу знал, Мо Жань ничуть не изменился. Да и можно ли считать это признанием? Он позвал замуж, но не сказал, что любит. Мо Жань просто увидел в Ши Мэе угрозу. Он просто не способен смириться с тем, что кто-то может забрать то, что, по его мнению, принадлежит ему. Ши Мэй. Его признание было действительно неожиданным. Да, они проводили немало времени вместе во время учёбы. Ши Мэй был трудолюбивым и прилежным парнем. Но между ними не проскочило искры, не было сексуального влечения, которое бывает между омегой и альфой. Или это просто Чу ничего не замечал? Впрочем, не важно. Нужно обдумать всё. Ши Мэй добрый, заботливый... и любит Чу Ваньнина. То, как он признался, было на удивление просто и без давления. Ваньнин после признания не стал чувствовать себя неуютнее рядом с этим альфой. Чу Ваньнин вздохнул и ударил себя по щекам. Не стоит так долго копаться в сердечных делах, есть куда более важные вещи. Омега взял с собой папку с материалами дела и пошёл в морг. /// Мо Жань полностью погрузился в работу и стал будто равнодушнее ко всему остальному миру. В этом был плюс. Накопилось немало дел, требующих его внимания как директора. Но это спокойствие наступило не сразу. После того разговора с Ваньнином Мо Жаню было плохо. Отвратительное чувство потери накрыло его с головой. Ваньнин. Это конец. Он ему отказал. Скоро омега выйдет за Ши Мэя, и ему вообще не будет дела до Мо Жаня. Как же так? Чу Ваньнин был с ним. Мо Жань столько раз ласкал его прекрасное тело в этой самой кровати. В кровати, на которой сейчас вынужден спать один. Ваньнин целовал его так, что внутри всё замирало от прилива нежности. Им было хорошо. Мо Жаню было с ним хорошо. Почему он начал это замечать и ценить только после того, как окончательно потерял? Вэйюй любит его? Это не вопрос. Мо Жань любит Чу Ваньнина. Почему на осознание этой элементарной истины ушло столько времени? И главное: какова цена его тупости и похотливости? Счастье рядом с его любимым, самым удивительным и сильным омегой. И как по-дурацки всё получилось. Он весь такой гордый с букетом в руках позвал замуж так, будто одолжение омеге сделал. "Я хочу стать твоим мужем." Какая разница, чего ТЫ там хочешь? Правильнее было бы усмирить ревность, отдать букет и надеяться на то, что Ваньнин позволит остаться на чашку чая. А не всё ЭТО. Сделанного не воротишь. Нужно успокоиться и молиться на милость Ваньнина. Было бы замечательно, если бы он позволил просто приглядывать за собой. Надеяться, что его сокровище просто позволит остаться рядом, пусть и не в главной роли. – А-Жань, там одна сотрудница уехала. Ей позвонили из полиции. Вроде её сына нашли. Она оставила свои документы на столе, кому мне передать её работу? – произнесла Сун Цютун, зайдя в кабинет. Мо Жаню понадобилась секунда, чтобы сложить в голове пазл. Это та женщина, чьего сына ищет Ваньнин. Если его нашли... Мо Жань быстро позвонил своему знакомому. Хорошо иметь связи в полиции. Мо Жаню действительно сообщили местонахождение похитителя детей, которое благодаря Ваньнину было обнаружено. Чу как раз вёл переговоры. Мальчик, судя по всему, жив. Также там ещё была девочка, о судьбе которой не было сказано и слова. Ваньнин сказал всем полицейским и спецназу покинуть здание и сейчас находился там один. Один. В логове поехавшего маньяка, удерживающего детей в заложниках. О Господи. В голове пронеслись картины одна хуже другой. Так. Нужно взять себя в руки. Чу Ваньнин профессионал своего дела, он сможет себя защитить. Но там ребёнок. Мо Жань вспомнил все сериалы, где детектив спасает ребёнка, героически заслонив его собой. Нет. Этого не произойдёт. Только не с Чу. Правда ведь? Но паника всё же накрыла Мо Жаня, и он, схватив пальто, выбежал из кабинета, по пути раздав указания сотруднице. Он не был уверен, что она всё поняла, но сейчас это не важно. \\\ – Где Чу Ваньнин? Полицейские в шоке смотрели на альфу. – Простите? А вы ему, собственно, кто? – задал вполне логичный вопрос мужчина. Никто. Мо Жань в данный момент для Ваньнина чужой человек. Осознание этого вызвало неприятное чувство в груди. Но сейчас это не важно. Где Ваньнин? Что ТАМ можно так долго делать? Мо Жань ехал сюда минут двадцать, то есть он там вот уже полчаса. О чём они могут разговаривать? – Я друг. – Простите, но мы не можем вас пустить. Подождите за ограждением, – ответил полицейский. Конечно. Они заняты важной работой. И Ваньнин тоже. Он сейчас пытается спасти жизнь маленького ребёнка, а тут Мо Жань со своим волнением и лишней сейчас эмоциональностью. Нужно подождать. Переговоры ведь могут длиться долго. Или это с террористами? С маньяками ведь тоже могут быть длинные разговоры? Боже, а если его ранят? – Мой мальчик, – крикнула женщина. – Всем приготовиться! Спецназ ворвался в здание. У Мо Жаня сердце упало куда-то вниз, когда он увидел знакомый силуэт с ребёнком на руках. Ваньнин вёл себя странно. Как вышел из дома, сразу приложился спиной к стене и сполз по ней. Ребёнка он не выпустил, продолжая держать его в руках. Впрочем, мальчик сам вцепился в него. Так что кто кого держал – ещё вопрос. Ребёнок достал карандаш из волос омеги и крепко сжал его в кулачке. К ним подбежала мама ребёнка, тот что-то сказал Чу и убежал к матери. Ваньнин остался один, но не поднялся с земли. Мо Жаня наконец-то пропустили. Альфа понятия не имел, что нужно делать, что сказать сейчас и стоит ли вообще это делать. Так же, как и не знал причин такого поведения. Мо Жань аккуратно и медленно опустился рядом с Чу Ваньнином. Омега медленно поднял голову и посмотрел на Мо Вэйюя. Кожа вокруг глаз омеги покраснела, он едва сдерживался от рыданий. – Что ты здесь делаешь? – голос был очень спокойным и ровным. Мо Жаню этот тон почему-то сильно не нравился. Ваньнин будто пытался спрятаться за равнодушием и пытался не выдать своего истинного состояния. Кровь. Сейчас на щеке Ваньнина и белом шарфе виднелись небольшие пятнышки крови. Откуда? Чья она? К Мо Жаню вновь начала подкрадываться паника. Нет. Он не может сейчас поддаться эмоциям. С Ваньнином что-то там случилось. Это сейчас важнее всего. – Ваньнин, это твоя кровь? Мо Жань аккуратно, почти не нажимая, погладил Ваньнина по щеке, обходя пятно крови. Ваньнин не оттолкнул его руку, он вообще никак не отреагировал. – Что? Кровь? Где? Он захотел прикоснуться к своему лицу, но там уже была ладонь Мо Жаня. Почувствовав её жар, омега тут же опустил руку. Вэйюй неотрывно смотрел на ладони Ваньнина. На фоне чёрных перчаток трудно было заметить, что руки омеги вымазаны в крови. – Это моя. Моя... – ответил Чу Ваньнин, и на его глазах выступила влага. Но, несмотря на слёзы, на губах омеги была лёгкая, почти незаметная улыбка. Ваньнин был рад, что кровь его? Почему? Или он пытался так себя убедить, что кровь его собственная? Мо Жань был абсолютно потерян. Он никогда не видел Чу таким. Успокоить, обнять, не трогать и уйти. Что лучше? И самое главное: что поможет его любимому? Ваньнин всегда был достаточно холоден, а тут столько эмоций. Мо Жань задумался: а он хоть раз видел, как Ваньнин плачет? Конечно, они жили вместе всего несколько месяцев, что относительно недолго. Но перед тем, как съехаться, они длительное время встречались. Мо Жань не звал жить вместе всех подряд. Даже когда они расставались, Чу Ваньнин не заплакал, он был на грани, но не заплакал. Он никогда не рассказывал о своих проблемах, только под конец начало что-то проскальзывать. Неужели омега настолько ему не доверял? Хотя сейчас, оглядываясь назад, Мо Вэйюй понял, что сам пресекал попытки продвинуть их отношения дальше. Ему было комфортно, а чувства Ваньнина его не очень интересовали. Тогда не интересовали. Сейчас не было ничего важнее. – Ваньнин! Мо Жань вздрогнул, услышав голос Чу Лея так близко. Альфа опустился на колени рядом с братом, заняв место Мо Жаня. Вэйюй, не думая, уступил ему и просто наблюдал за этой картиной. Как Лей себя ведёт, как разговаривает и как на его действия реагирует Ваньнин. Альфа стянул пропитанные кровью убийцы перчатки и мягко удерживал бледные ладони в своих, согревая и не давая расчёсывать нежную кожу. – Я не смог... Там ещё девочка. И эта кровь... Я убил? – из глаз омеги потекли слёзы. У Мо Жаня сердце разрывалось от этой картины. Это была настоящая истерика. – Ваньнин, всё хорошо. Девочка, к сожалению, к твоему приезду была уже мертва. Возможно, даже ещё вчера. Всех не спасти, помнишь? Жить он будет, ты нанёс всего два удара. Мы с тобой уже говорили об этом. Есть ситуации, когда это необходимо. Ты спас мальчика и вовремя смог остановиться. На шарфе твоя или его кровь? Дай я посмотрю. Лей стянул белый шарф, положил его на землю и начал осматривать омегу. К радости альф, повреждения ограничились лишь царапиной на щеке. – Я поговорю с Ли Фэнгом, и поедем домой. Хорошо? Лей погладил брата по голове, будто дитя успокаивал. Ваньнин послушно кивнул. Лей так посмотрел на Мо Жаня, что в дальнейших пояснениях тот не нуждался. Вэйюй снова присел рядом с любимым. Он аккуратно поднял с земли теперь уже не белоснежный шарф с пятном крови Ваньнина, от ткани приятно пахло яблоками. Мо Жань очень скучал по возможности полной грудью вдыхать этот аромат. Судя по тому, как небрежно его бросили на влажный асфальт, возвращать его не собирались. Мо Жань решил взять его себе. Ему тоже требовалось время переварить увиденное. Между ним и Ваньнином легла тишина. Странная. Без настроения и оттенков. Просто тишина. – Я хотел сказать спасибо, – произнёс спасённый мальчик, подбежав к Чу Ваньнину. – Не за что. Будь осторожнее и бери с собой телефон. Голос Ваньнина был мягким и нежным, как и его улыбка. Так обычно говорят со своими детьми. От такого ласкового тона внутри Мо Жаня всё содрогнулось в приливе тепла и обожания. И боли от осознания того, каких стараний стоила эта улыбка. Однако голос всё ещё подрагивал от недавних рыданий. Удивительно, как он вообще так быстро смог взять себя в руки. Мальчонку ещё самого потряхивало, но он, как и Чу, пытался контролировать своё состояние. Видимо, шок и безумная радость от спасения не позволили ему впасть сейчас в истерику. Со временем до него дойдёт, что с ним могло случиться. Сейчас же самым главным было то, что он живой. – Это мой любимый. Возьми, пожалуйста. Спасённый протянул цветастый значок с куртки, в которой его похитили. Чу Ваньнин встал, принимая подарок. Парнишка резко и крепко обнял Ваньнина, омега ласково положил руку на лохматую макушку. – Спасибо. Буду беречь его. Тебя мама ждёт, беги. "Неужели твоя работа важнее меня?" – так тогда Мо Жань сказал. Но откуда ему было знать... Внутри у Мо Жаня всё кипело. Густые, шелковистые волосы Ваньнина сейчас были растрёпаны и немного спутаны, а плечи слегка подрагивали. Лицо было красным от слёз. Глядя на это, альфе становилось физически больно. Ваньнин всегда был прекрасен, но в его состоянии не было красоты. Пустота и истерика сменяли друг друга в его глазах. Вот уж работа. Чу Ваньнин спас ребёнку жизнь, но не мог полноценно этому радоваться, потому что не успел спасти другую и переживал, что чуть не убил последнего ублюдка. Вины Ваньнина абсолютно не было, это мог понять даже Мо Жань. Разве за годы в профессии Чу не должен был научиться абстрагироваться от чувства вины? Но, видимо, что-то внутри омеги заставляло его мучить себя. "Его нужно защищать." Кажется, Мо Жань начал понимать. Чу Ваньнина нужно защищать от самого себя. От своих мыслей и бесконечного океана вины, в котором он сам себя топит. Ваньнин сейчас выглядел таким потерянным, слабым, нуждающимся в чужой поддержке и заботе. Это так отличалось от его поведения в университете. Неужели именно из-за такого состояния он боялся полностью довериться Мо Жаню? Альфа и сам знал ответ. Даже в оправдание сказать нечего. Действительно, зачем врать самому себе? Мо Жань привык заботиться о своём комфорте, и если бы Чу Ваньнин не скрывал такое своё состояние, вряд ли бы он стал разбираться и тем более пытаться как-то помочь. Просто бы сказал уволиться и всё, а если бы омега отказался, то просто расстался бы с ним. Наверняка омега это чувствовал, поэтому так тянул. Но ведь он почему-то пробыл с Мо Жанем так долго, согласился с ним жить, несмотря на всё. Ваньнин явно не из тех, кто пускает в свою жизнь кого-то просто так. Это давало слабенькую надежду. Мо Жань готов сделать всё, чтобы Ваньнин успокоился. Или, наоборот, пусть плачет рядом с ним, бьёт его, царапает, выпустит эмоции. Всё, лишь бы его сокровищу стало хоть немного легче. – Зачем ты приехал? – снова задал вопрос Ваньнин, всхлипнув носом. – Я узнал, что ты здесь. Я очень волновался. Хотел убедиться, что с тобой всё хорошо, – ответил Мо Жань, поднявшись с земли и переминая в руках шарф. Чу Ваньнин опустил голову, не желая смотреть альфе в глаза. Или же это очередная попытка спрятаться от него? – Убедился? – огрызнулся профессор. Ещё недавно подобный тон задел бы Мо Жаня, но не сейчас. Пусть говорит, что угодно и как угодно. – Извини. Я не хотел. Просто хочу домой. Это было сказано так тихо, что Вэйюй еле услышал. Мо Жань хотел как-то дать понять, что всё хорошо, что не надо его бояться. Мо Жань ласково положил свою большую сильную ладонь на лоб Ваньнина. Кожа омеги была непривычно горячей от поднявшейся из-за истерики температуры. Ладонь альфы, остывшая от прохладного осеннего воздуха, чувствовалась контрастно, обжигающе. Ваньнин не отстранился, никак не отреагировал. Видимо, лимит эмоций на сегодня исчерпан. Только прикрыл глаза, подставляя покрасневшее лицо под спасительную прохладу. Если бы Чу Ваньнин позволил себя обнять, Мо Жань бы мягко прижал его к себе и мягкими движениями массировал виски, успокаивая. А потом, когда Ваньнин заснёт, поглаживал бы по голове. Наверняка после всего омеге хочется спать. Он всегда легко засыпал рядом с Вэйюем. – Ваньнин, поехали домой. Завтра напишешь отчёт, – произнёс негромко Чу Лей. Чу вновь кивнул на слова брата головой и тихонько потянул его за рукав пиджака. – Голова болит. Ему он не постеснялся об этом сказать. Конечно, ведь он член его семьи. Чу Лей наверняка видел брата и в худшем состоянии. – В машине есть обезболивающее. Пойдём. Ваньнин всё же поднял взгляд на альфу, прощаясь. Этот взгляд. На секунду Мо Жань увидел в Чу Ваньнине того маленького, до смерти запуганного ребёнка с фотографии, который искал защиты у брата. Лей кивнул на прощание и ушёл вместе с Ваньнином. Капля мелкого осеннего дождя упала на щеку Мо Жаня. /// Удивительно, но Сун Цютун справилась неплохо, и день без начальника не прошёл впустую. Вот только та женщина, конечно же, попросила отпуск, чтобы провести время с сыном. Мо Жань подписал заявление в тот же день, к удивлению всех сотрудников. Обычно он делал такие вещи с большой неохотой. Впрочем, как и все начальники. На улице уже стоял поздний вечер. Все работники разошлись по домам, Вэйюй тоже неторопливо собирал вещи в портфель. Смысл спешить домой, если тебя никто не ждёт? Вот только у его "никто" было вполне конкретное имя. Ваньнин. Как он там? Может позвонить? Хотя не стоит. Он наверняка сейчас отдыхает. Интересно, а Ши Мей позвонил ему? Или может он вообще к нему приехал, и они сейчас вместе? Мо Жань на своём опыте знал, какой Ши Мей добрый и понимающий. Такой и нужен Ваньнину. Мо Жань пытался себя убедить в том, что так действительно будет лучше для омеги, а ему самому будет достаточно просто быть рядом. Вот только ревность съедала сердце. Мо Жань понимал, что не имеет права ревновать. Да, они оба наделали ошибок. Вот только Мо Жань отталкивал своё счастье вполне сознательно, боясь потерять свободу и возможность тешить самолюбие. Взгляд упал на белый шёлковый шарф, Вэйюй как раз собирался положить его с собой. Шёлк приятно охладил кожу лица. Мо Жань прикрыл глаза, запах Ваньнина такой приятный и родной. Аромат успокаивал, но слеза всё равно несдержанно скользнула по коже альфы, впитываясь в ткань. "Я люблю тебя. Так сильно." /// – Ваньнин, что ты почувствовал, когда ударил его ножом? – Ничего. Мне нужно было спасти мальчика. Я должен был сделать хоть что-то. – Я имела в виду не что привело к действию, а что ты ощутил, когда совершил его? Ваньнин облизнул губы и опустил взгляд на руки. В новых перчатках. Конечно, после всего без психолога не обойтись, но это не меняло того, что Ваньнину сеансы не нравились. Кому понравится, что в его голове копаются? – Когда я увидел труп девочки, я понял, что сделаю это. Я хотел его убить. Это вы хотели услышать? – тон Чу Ваньнина был агрессивнее, чем обычно. – Я рада, что ты признал это. Любой бы на твоём месте захотел это сделать, учитывая совершённые им надругательства. Что ты почувствовал, когда пошла кровь? Ты нанёс два удара ножом. Почему остановился? – Я увидел страх на его лице, как его жизнь медленно вытекает вместе с кровью. Она была у меня в руках. – Тебе понравилось это чувство? – Я испугался. – Чего? – Того, что мне понравилось и я не смогу остановиться. – Ваньнин, ты нанёс два удара, не тридцать два. Не делай из себя чудовище. Люди во время бытовой разборки больше ран наносят. Тебе ли об этом не знать? Также ты потом узнавал, не умер ли он. Ты прекрасно знаешь, куда надо бить, чтобы убить. Захотел бы по-настоящему, убийца был бы мёртв.