Погружение

Перед тем как перейти к четвертому разу, Джинкс долго думала. Она была предельно недовольна в прошлый, когда их на самом важном месте прервал один из баронов. Ведь она считала, что практически дожала Силко, и тот бы сдался. Но после того, как барон ушел, не договорившись, о чем хотел, да еще и в не особо располагающем настроении, в каком оставил и Силко, то Джинкс пришлось притормозить. Мужчина словно закрылся от нее. Потому Джинкс какое-то время продолжала держать себя в руках на заданиях. Но тем самым потом она с удовольствием отыгрывалась у себя в мастерской, когда создавала нечто более разрушительное и опасное, чем все предыдущие изобретения. Это ее хотя бы успокаивало и держало в руках; а позже, немного позже, она испытает все свои игрушки. Просто следует повременить. Она так же продолжала вечерами просиживать в баре и даже периодически брала по паре слабоалкогольных коктейлей — теперь это не запрещено. Да и наемники стали относиться к ней будто по-другому, не как раньше; но и не настолько панибратски, как к той же Севике. Джинкс думала, что те все же опасались ее или просто не хотели связываться. Все, кроме Джакоби. Но ей, в общем-то, плевать. Мысли у нее последние несколько дней были заняты тем, что происходило с Силко. Она знала лишь то, что там происходила какая-то напряженка с баронами, но делиться мужчина с ней пока не хотел. Когда она пришла к нему поинтересоваться об этом, он лишь отмахнулся: «Все в порядке, Джинкс. Это временные трудности». И Джинкс мысленно представляла, как она расправлялась с ними: настолько кровожадно, что в какой-то момент ей на секунду, — но только на секунду, — становилось не по себе. Но Джинкс думала, какова была бы реакция Силко на то, принеси она ему их головы; и губы от этих мыслей у нее растягивались в жутком оскале. А потом она чуть ли не рычала, когда узнала, что он ходил на встречу с химбаронами без нее. Только с чертовой Севикой. Именно поэтому сейчас Джинкс допивает третий коктейль и жалеет, что вместо слабого алкоголя в нем не шиммер, потому что чувствует, что если бы ей налили даже чистого спирта, он бы ее не взял, испарился — настолько адреналин и злость бурлят в крови. Когда проходит три часа времени спустя возвращения Силко в «Последнюю каплю» и его кабинет, — мужчина даже взгляд на нее не удосуживается кинуть, — Джинкс встает. Не чувствует ни капли опьянения — и это раздражает еще больше. Ее окликает Джакоби, который иногда зовет порубиться вместе с ним и другими наемниками в покер, но Джинкс лишь отмахивается, раздраженно мотает головой. Резко, с грохотом ставит пустой бокал на барную стойку, заставляя Чака дернуться и с испугом пересечься с Джинкс взглядом — у той в синих глазах плещется безумие. Стекло бокала чуть ли не идет трещинами, потому как девчонка его не отпускает, сжимая пальцами; но после срывается с места и пропадает за проемом, ведущим на второй этаж, к кабинету хозяина бара. Джинкс не медлит, когда хватается за позолоченную дверную ручку громадной тяжелой двери. Думает, что сейчас на первом месте стоит вопрос того, насколько откровенно с ней поделятся проблемой. И не собирается уходить, пока Силко ей все не расскажет. Она тянет ручку вниз, толкает дверь и в непонимании замирает — та закрыта. На автомате она толкает ту еще три раза, свирепея с каждой секундой, пока не слышит, как поворачивается замок. Дверь распахивается так резко, что Джинкс чуть ли не летит следом, не успев убрать пальцы с ручки, и впечатывается в мощную фигуру Севики, которая вначале зло глядит на эту наглую мелочь, а затем ее губы тянутся в кривой усмешке. Они сталкиваются глазами: синими — непонимающими Джинкс, и карими — самодовольными Севики. Джинкс даже не может понять, каким образом она упустила момент того, что громадной фигуры охранницы не было внизу, с остальными; неужели настолько погрузилась в свои мысли? Она зло мотает головой и гордо задирает подбородок. А потом слышит чуть хрипловатый, будто надтреснутый голос Силко: — В чем, блядь, дело? И Севика, не отрывая взгляда от девчонки, скалится: — К тебе дочь пришла. Одновременно с охранницей они устремляют взгляд на мужчину: он устало подпирает голову рукой, облокотившись на стол, и медленно крутит в пальцах другой руки наполовину пустой тумблер с янтарной жидкостью. Рядом стоит почти приконченная бутылка чего-то крепкоалкогольного — Джинкс не успевает рассмотреть, потому как взгляд у нее цепляется за то, в каком морально-отвратительном состоянии находится мужчина. И в ту же секунду у нее словно вспышкой в голове проносится то, как она сворачивает шею каждому барону, а затем голыми руками отрывает их блядские головы с плеч и приносит Силко, кинув их ему под ноги. — Джинкс? Севика громко фыркает на удивленный вопрос хозяина, чем заставляет Джинкс вздрогнуть и развеять кровавое наваждение. — А что, у тебя есть еще одна? Помилуй, вторую такую я не переживу. Силко закатывает здоровый глаз на сарказм женщины и отстранено отмахивается рукой; допивает одним глотком алкоголь и тихо выдыхает, когда выпивка обжигает горло. На самом деле, он ждал, что Джинкс придет к нему сразу по его возвращению, но девчонка то ли была обижена, то ли еще что-то, чего он не понимает. Он уже устал за эти часы обсуждать с Севикой дальнейшие планы — от них голова трещит, и тошнота подкатывает, но и остаться один тоже не мог. Силко думал, что если останется один сегодня, Альфред точно откроет свой олений рот и заговорит с ним, своим серым, безжизненным голосом, подтвердив то, что у него уже давно протекает крыша. И, кажется, с каждым днем все сильнее. Потому Силко даже немного оживает, когда из-за широкой спины его охранницы выходит хрупкая Джинкс. И к его тревожности, в глазах у той он видит лишь всеобъемлющее беспокойство. Он знает, что за него, а потому ненавидит себя за то, что умалчивал от Джинкс все это чертово время, насколько сейчас отвратительная ситуация происходит с Зауном и баронами. (Чтобы они, блядь, в сточных водах утопились!..) Он готов поделиться с ней всем, потому что сейчас ему кажется, что Джинкс может помочь. Даже если она не скажет ничего по сути дела — не страшно; она хотя бы будет в курсе, ведь он не может от нее это скрывать. Да, он хотел огородить ее от этого, чтобы она не злилась и не переживала за него, но это сейчас кажется неверным решением. Джинкс действительно уже не та юная девочка и должна знать. — Севика, можешь быть свободна. Женщина словно облегченно выдыхает, будто ждала этого как минимум последний час. Быстро склоняет голову и покидает кабинет, предоставляя возможность теперь Джинкс развлекать Силко. Как только дверь звучно захлопывается, Джинкс хмурит брови, а затем подскакивает к мужчине; той порывистости и раздраженности уже и в помине нет, потому она медлит в начале, но потом подходит ближе. Сначала невесомо, а затем более уверенно кладет небольшую ладонь ему на плечо. И когда мужчина переводит с пустого стакана на нее свой взгляд, не выдерживает — подается вперед, усаживается на колени и приникает к нему всем телом. Хочет подарить свое тепло и прогнать его тревоги. Она уже не злится, понимает его состояние и почему он был так отстранен от нее. — Джинкс. Но она лишь сильнее вжимается худым телом в Силко, стискивает непривычно сильно для себя его плечи, а губами прижимается к шее. Ей, наверное, даже не нужны уже никакие объяснения. Она и так все понимает. Джинкс хочет как-то отвлечь Силко и не придумывает ничего лучше, как обхватить пальцами его за челюсть, чуть развернуть к себе и прижаться губами. Она чувствует, что мужчина не трезв, а потому, возможно, отвлечь его будет куда легче. Но она так же не отметает тот вариант, что он сейчас отвернется от нее, и окажется, что она лишь усугубила всю и так не простую ситуацию. Но Джинкс считает что «пан или пропал», а потому кусает мужчину и тут же нежно зализывает языком укус. Расслабляется, когда чувствует, как он судорожно стискивает пальцы у нее на боках; так, что, наверное, останутся синяки. Но она лишь ухмыляется в поцелуй на это, потому что нет ничего лучше его меток на ней, за которые она готова душу продать, если такова вообще имеется. Силко в ответ целует ее отчаянно и так же отчаянно сжимает пальцы на ее талии; ему кажется, если он ослабит хватку, Джинкс пропадет. Она даже не стала ничего спрашивать. Умная девочка, сама все поняла. Ему туманит разум ее близость: запах тела, на котором едва уловимо держатся отголоски пороха, какой-то смазки для запчастей взрывных игрушек и почти неощутимо, но странно — душистая мята, исходящей от шампуня для волос. Он зарывается в ее густые, синие волосы на затылке пальцами, оттягивает Джинкс от себя, а та шипит рассерженной змеей. Но тут же с хриплым стоном тянет сквозь сжатые зубы воздух, когда мужчина припадает к ее шее, кусает и оставляет пестреющим красным цветом след на молочной коже. Джинкс порывисто выдыхает; чувствует, как дрожь проходится по телу, вызывает жар внизу живота и скручивает внутренности тугим узлом. Не выдерживает и расправляет плечи, выгибается как хищная кошка и, сверкнув глазами, встает с его колен. — Идем. Тянет свою руку, а второй захватывает почти пустую бутылку с алкоголем со стола. Джинкс смеется, когда он сжимает ее хрупкую ладонь своей, и она одним движением помогает мужчине подняться с кресла. Она ловит его вопросительный взгляд, но лишь соблазнительно кусает губы, сверкает глазами из-под нависшей на одну сторону лица челки и ведет к дивану слева от стола. Затем легко толкает мужчину в грудь, заставляя сесть. Ставит бутылку на подлокотник, откидывает длинные синие косы назад, а затем упирается ладонями в мужские ноги и опускается на пол коленями. Замечает сомневающийся взгляд, но лишь фривольно ухмыляется. Силко молчит , а потому ей рвет башню от того, что ее не оттолкнули. Она и не надеялась, что обстоятельства так удачно сложатся в ее пользу. И не может этого упустить. Тем более ей так хочется его отвлечь... Когда Джинкс медленным движением своих ладоней проходится от мужских коленей выше по бедрам и останавливается пальцами у ремня, вскидывает взгляд. Она видит, как мужчина тяжело дышит, а потому принимается расстегивать ремень. Но ее руки за запястья ловят его пальцы и с силой сжимают, отвлекают, заставляют поморщиться. Она вскидывает взгляд, замирает. — Что ты... делаешь? Улыбка сама появляется на ее хитром лице от его хрипловатого голоса. — Хочу, чтобы ты расслабился. Тебе это нужно. Ее взгляд настолько блядский, что Силко кажется, будто это все его больной бред. Этого не может быть, и Джинкс совершенно не такая. Он бросает взгляд на стену и встречается взглядом с Альфредом. Тот теперь как раз напротив них. Силко выжидает и... ничего. Это просто голова мертвого оленя. Отчего мужчина еще больше убеждается, что все происходящее сейчас — неправда. Ведь Альфред бы точно не промолчал. Он тяжело сглатывает и запрокидывает назад голову; прислоняется затылком к стене, обитой красными деревянными панелями, пока ладони Джинкс обжигают даже через ткань дорогих брюк. Он все еще не хочет верить, что это правда: предпочитает думать о том, что все это галлюцинация больного воображения. Тянется допить остатки алкоголя из почти пустой бутылки и, когда подносит ту к губам, ощущает, как мелко дрожит рука. Смешок девчонки раздается по комнате, отлетает эхом от стен, и Силко окончательно думает, что у него едет крыша. Между тем Джинкс уже расправляется с пряжкой ремня, не церемонится и резко выдергивает пояс, расстегивает пуговицу. — Блядь, Джинкс. Она ухмыляется, когда слышит умоляющий голос, и прикусывает нижнюю губу, стоит ей только обхватить рукой возбужденный орган и провести по нему пальцами через ткань. Джинкс наблюдает за тем, как мужчина прикладывается к бутылке и в два глотка приканчивает алкоголь. С силой опускает ее на подлокотник, и громкий стук раздается по всему кабинету. Джинкс приподнимает одну бровь и думает, что еще бы чуть-чуть — и бутылка раскололась, засыпав стеклом пол под ней. На ее затылке в миг оказывается рука Силко — сжимает волосы, стягивает и запрокидывает голову. Властно. Так, что внизу у Джинкс все сводит от предвкушения. Она замирает, облизываясь, и ждет дальнейших действий. Но Силко прожигает ее взглядом, и ей думается, что проходят минуты, когда на деле лишь секунды. — Ты мне кажешься. Джинкс растягивает губы в оскале и выгибается, сильнее вонзая пальцы с длинными ногтями в его бедра. — Да. Одно ее слово — и соответствующий блеск в синих глазах действует на Силко, как усиленная доза шиммера. Он рвано выдыхает, стискивает зубы и прикрывает здоровый глаз. Джинкс победно хихикает, и, кажется, еще большей абсурдности не может быть. А потом она прикасается губами к его возбужденному органу, и все мысли у него разлетаются на осколки. И даже если бы он хотел попытаться их собрать воедино, у него бы не вышло. Нет, это точно его больное воображение, которое он пытался запрятать так глубоко, чтобы никто не смог узнать. Даже он сам. Джинкс скользит влажными губами по возбужденному стволу, работает горячим языком и успевает помочь себе руками. Силко все сильнее убеждается в том, что это не по-настоящему — девчонка не может быть настолько умелой. Ему кажется, что та даже не подозревает, какое воздействие имеет на него и насколько глубоко он прячет все свои мысли об этом. Потому что это было неправильно. Но воображению он может позволить все. Только Джинкс тем временем самозабвенно продолжает ласки, медленно усиливая напор, и заставляет мужчину чуть ли не стонать от своих действий. Ей нравится, как он чутко реагирует на все движения, заставляя тем самым ее саму стараться еще лучше. Пальцы в ее волосах периодически сжимаются сильнее, словно он хочет направить, как нужно, но не делает этого. Джинкс сама не знает, откуда у нее эти умения, но ей кажется, что все выходит как нужно, предавая ей только больше смелости и уверенности. И в итоге, лучшей похвалой для нее становится грудной стон, от которого она ощущает, как разбегаются мурашки по коже, и она неосознанно сводит бедра вместе. Она плотнее сжимает губы, когда проходится вверх, обхватывает сильнее пальцами и чувствует, как Силко под ней напрягается. У него убыстряется дыхание, и он наматывает ее косы на кулак. Еще несколько движений — и она замирает, чувствуя горячую, солоноватую жидкость во рту. Первое желание у нее отстраниться, но Джинкс не делает этого — ей нравится, как мужчина дрожит, хрипло стонет и с тем самым все еще властно удерживает ее за волосы. Когда она тяжело проглатывает и отстраняется, то вскидывает взгляд на Силко. Тот все еще тяжело дышит, а на лице и шее она замечает у него красноватые пятна, словно у того жар. Наконец он медленно выпускает ее волосы из пальцев, и Джинкс поднимается с начинающих затекать колен, утирает губы и нависает над мужчиной. Упирается ладонями в спинку дивана с обеих сторон мужских плеч и склоняется, ловит его дыхание. Силко смотрит несколько секунд в ее глаза, которые полны довольства, будто она только что взорвала саму башню совета Пилтовера вместе с его блядскими политиками и теперь пришла сообщить эту радостную новость. Не думая больше ни секунды, притягивает девчонку к себе, впивается в ее губы своими и прикусывает, так что та шипит в ответ, когда ей становится больно. Все равно это все не взаправду, а потому он может раскрыть то, что прячет у себя внутри. Джинкс подается ему в ответ, а потом прижимается лбом к его и прикрывает глаза. Несколько секунд они молчат, а после она бесшумно уходит. Джинкс уверена, что сейчас это будет правильным, потому как она сделала, что хотела, и ей позволили. Она ненароком вскидывает взгляд туда, где висит голова оленя с исполинскими рогами, и думает о том, что тот бы прекрасно смотрелся в ее мастерской вместо мишени.