Погружение

По пришествии в «Каплю» Джинкс хмуро смотрит на наемников, пока те рассаживаются на свои обычные места за столами, берут пойло и как ни в чем не бывало начинают или рубиться в карты, или просто что-то обсуждать. К ней тем временем подходит Джакоби, и от внезапности она вздрагивает, когда ощущает теплую руку на своем плече. — Как все прошло? Джинкс недоумевает первые несколько секунд, думая о том, что Севика уже должна была ему все рассказать, а потом переводит взгляд на женщину, сидящую с довольным видом на своем излюбленном месте, которое никто и никогда не смеет занимать. И понимает, что той нет дела, потому что сегодня эта обязанность лежит не на ней. Повернувшись к мужчине, девчонка кивает, и они уходят в угол, где стоит небольшой стол на двоих; Джинкс садится, пока Джакоби отходит к бару, берет два бокала с алкоголем и возвращается к ней. Она молчит некоторое время, пока цедит приторно сладкий напиток, а потом тяжело вздыхает. — Я почти проебалась. Один из шуримцев очухался раньше времени. Джакоби вскидывает брови, но равнодушно пожимает плечами. — Думаю, это просто было небольшое недоразумение. Если бы все было настолько плохо, — мужчина делает страшные глаза, чем заставляет Джинкс чуть расслабиться и даже улыбнуться, — в верхнем городе уже бы всех на ноги подняли. — Только вот если бы не Севика, то точно подняли. Недовольно закатывает глаза, а потом машинально потирает щеку; задевает пальцами скулу и чувствует небольшую боль. Наверное, будет синяк. Удар у охранницы хороший, и Джинкс предполагает, если бы та двинула ей кулаком, то она бы точно увидела небо в алмазах. От этих мыслей ее выдергивает голос Джакоби. — Это ее обязанность, — он пожимает плечами, а девчонка хмурится, — даже если и это была твоя операция, Севика все равно обязана была подстраховать. Джинкс поджимает губы и стучит пальцами по столу. — Думаешь, она скажет Силко об этом? Ее голос срывается на этих словах, заставляет зло выдохнуть. Но Джакоби спокоен, и Джинкс хочет его чем-нибудь ударить, чтобы он был как-то более эмоционален. — Вообще, это должен сказать я, когда буду передавать отчет. Но Севика мне ничего не сообщила об этом, — он делает большой глоток, прежде чем продолжить, и смотрит на девчонку, — думаю, ей все равно. Но ты можешь сообщить Силко об этом сама. Они замолкают. Джинкс разглядывает охранницу, которая уже забирает карточный выигрыш и довольно гогочет, так что ее слышит половина гостей бара. Хмурится. Да, это было бы верным решением, признаться в том, что ей не удалось, но она так боится увидеть разочарование в глазах Силко, что это причиняет ей почти физическую боль. Поднимаясь, Джинкс ловит удивленный взгляд мужчины на себе. — Я сейчас. Он настороженно кивает ей и смотрит, как девчонка направляется в сторону наемников во главе с Севикой. Те замирают, видя подошедшую к ним Джинкс, и их смешки как и гомон стихают. Она стоит и несколько секунд разглядывает всех, кто был сегодня в ангаре дирижаблей, прежде чем Севика хмыкает, перетягивая на себя внимание. Показательно проводит пальцами здоровой руки по своей скуле, глядя на Джинкс, и ухмыляется. — У тебя тут синяк. Болит? — не дожидаясь ответа в свою сторону, она прищелкивает языком. — Папочке пожалуешься? Джинкс щерит на нее зубы, когда слышит издевательский тон, и складывает на груди руки. Сейчас как никогда ей хочется вступить в перепалку с охранницей, а рука сама так и тянется к кобуре, прикрепленной на бедре. Но она сдерживает себя, ведь подошла к ним совершенно не для этого. — Ты ему ничего не скажешь. Поняла? Женщина вскидывает одну бровь и откидывается на стуле, склоняя на бок голову. Ее забавляет тон Джинкс. И забавляет, как та пропускает ее слова мимо ушей. — Да мне похуй. Я просто в очередной раз подтерла твою обосравшуюся жопу. Ничего нового. Севика щелкает пальцами, призывая к новой раздаче карт, а остальные наемники разражаются смехом на ее слова. Джинкс только сильнее вскипает, понимает, что ничего не может противопоставить непробиваемой Севике, а потому лишь с силой пинает ножку стула сидящего и гогочущего ближе всех к ней наемника. Так, что ножка подламывается и крупный мужчина заваливается назад, беспомощно взмахнув руками. На несколько секунд вокруг них образовывается удивительная тишина, а затем раздается мат наемника и новый взрыв гогота, что заглушает даже оруще-долбящую музыку. — Смотри, Севи, в один прекрасный момент она и тебя так переломит! Джинкс хмыкает, однако довольно тянет в оскале губы. Севика лишь фыркает, показывая, что она об этом думает. Наемник поднимается, бросает на мелкую самодовольную дрянь взгляд исподлобья и берет новый стул. — Завали и раздавай карты. А ты, — она переводит взгляд на девчонку, — если такая взрослая, сама расскажешь все Силко. Но боюсь, у тебя духу для этого не хватит. Она машет рукой на девчонку, будто отгоняет назойливую муху, и более не обращает на нее внимания, хотя остальные еще посмеиваются, кидая взгляды на ту. Их забавляют отношения между этими двумя бабами — бесплатным представлениям тут всегда рады. Вернувшись обратно к Джакоби, видит на себе неоднозначный взгляд мужчины, что наблюдал за разыгравшимся представлением, и вопросительно поднимает бровь. — Ты красотка, не обращай внимания на них. Растягивая в улыбке губы, Джинкс чувствует разливающееся самодовольство внутри и распрямляет плечи. — Мне плевать на них. Но Севика бесит. Тупая сука. Она видит сочувствующий взгляд, и Джакоби берет ее руку в свою, сжимает широкой ладонью, заставляя удивленно и, может, в какой-то степени напряженно замереть. Он тянет девчонку на себя, а Джинкс не может совладать с собой и позволяет упасть в его объятия. Втягивает носом воздух и чувствует легкий, солено-морской аромат парфюма, который больше перебивает режущий, неприятный для обоняния запах сигарет. Ей странно это признавать, но Джакоби единственный из всех наемников, который как-то следит за собой. Он не участвует в операциях, лишь составляет отчеты и занимается бухгалтерией. Возможно, он и хороший человек, и Джинкс даже думает о том, что, наверное, отношения с ним были бы неплохи. Только вот эти мысли заставляют поежиться, потому как он не интересует ее от слова совсем; хотя вроде как те отношения, — возможно, дружеские, — которые между ними установились, она бы терять не хотела. И пока она об этом думает, ощущает у себя на талии руку, которая не настойчиво, конечно, но поглаживает ее обнаженную кожу самыми кончиками пальцев. Джинкс хмурит брови и поворачивается к мужчине, хочет сказать, чтобы он прекратил, но в этот момент тот тянется к ней с поцелуем. Она не успевает увернуться или что-либо предпринять, когда его губы уже прижимаются к ее. Легко. Джинкс на автомате приоткрывает рот и чувствует, как он слабо прикусывает и проводит языком. И когда до нее доходит произошедшее, тут же отстраняется. В момент напрягается всем телом под мужскими пальцами и тут же дергает плечом. В момент Джакоби разжимает руки и отпускает от себя Джинкс, неловко улыбаясь ей, ощущая мгновенно выросшее между ними напряжение, которое словно потрескивает. И тут же жалеет, что поспешил. — Все нормально? Он хмурится, когда видит потерянную Джинкс, но та кивает головой. Рывком поднимается из-за стола. — Мне нужно отойти. В секунды покинув бар с его грохочущей музыкой, Джинкс взлетает наверх, на третий этаж и запирается в своей комнате, будто за ней гонятся самые страшные чудовища, выползшие из бездны. Выдыхает, приваливаясь плечом к двери. С силой трет губы тыльной стороной ладони, потому как те неприятно горят. Сердце же колотится как бешеное, а шум в ушах, кажется, заглушает все мысли; но она все равно понимает, что натворила. Ей самой это все уже не нравится и, на удивление, даже жаль Джакоби, который точно такого не заслужил. Джинкс сидит около двери, не шелохнувшись. Лишь обнимает острые коленки, устроив на тех подбородок. Джакоби, скорее всего, уже передал отчет Силко. И она не знает, рассказал он ему или нет про ее оплошность; во всяком случае, что Севика, что он были правы — она должна рассказать Силко о том, что мужчина зря возлагал на нее свои надежды. Она все равно ни на что не способна кроме как на бессмысленные разрушения. Через какое-то время она все же поднимается, собирает себя в одно целое и поворачивает замок на двери. Спускается на второй этаж, к кабинету, и нерешительно открывает массивную, тяжелую дверь. И тут же замирает, когда видит стоящего Джакоби около стола Силко, пока тот изучает переданный ему лист с отчетом по прошедшей операции, и они тихо о чем-то переговариваются. Она сталкивается взглядом с светло-карими, почти медовыми глазами молодого мужчины, и тот, видя ее замешательство, ободряюще улыбается. Силко поднимает взгляд, видит стоящую в дверях отчего-то потерянную Джинкс и прищуривается. Затем кивает ей, но девчонка так и остается на месте. Лишь прикрывает дверь за собой и приваливается к той спиной. Опускает глаза на свои ботинки и замирает. Почему-то именно сейчас ей вообще неловко находиться в одном кабинете с ними двумя. Она даже не представляла, что может когда-либо попасть в такую ситуацию. — Ты свободен. Джакоби чуть склоняет голову и идет к выходу. Но задерживается, когда открывает дверь, кладет ладонь на девичье плечо, чуть сжимая в поддержке, и наклоняется к ее уху. Чуть ближе, чем того бы позволили дружеские или рабочие отношения, что сразу же не укрывается от недовольного взгляда Силко. — Я буду ждать тебя внизу. Джинкс, не задумываясь, кивает ему, встречаясь напоследок с теплым взглядом. — Джакоби, блядь, ты, кажется, закончил? От ледяного тона голоса хозяина, когда тот резко разносится по кабинету и будто стегает плетью прямо промеж лопаток, молодой мужчина вздрагивает. Джакоби вмиг убирает руку с девичьего плеча, будто то обожгло ладонь, и торопливым шагом выходит, прикрывая за собой дверь. Воцаряется тишина, и Джинкс поджимает губы, потому что вроде как ей и страшно, что она творит, а вроде как довольная ухмылка внезапно так и норовит расползтись по ее лицу. Она кашляет и, не смотря в сторону Силко, проходит к дивану. Садится, закидывая ногу на ногу, и молчит. Хоть настроение ее чуть и поднялось, но мысли о том, что она собирается рассказать, как-то вмиг опускают ее обратно вниз. Она слышит, как Силко поджигает сигару, а затем затягивается и откидывается на кресле. Когда же тишина длится слишком долго, Джинкс наконец набирает в легкие воздух, готовая начать говорить. — Джакоби, значит. Голос обманчиво тихим, но опасным баритоном тут же окутывает ее, и она закашливается от неожиданного вопроса. — Что?.. Наконец перестает рассматривать очень интересные ботинки и сталкивается своим полным удивления взглядом с Силко. Только вот он смотрит почти бесстрастно. Ключевое слово — почти, потому как глаз его, — тот, что не видит, но полыхает огнем, — выдает все эмоции, которые он старается прятать под маской непоколебимости. Джинкс, конечно, тогда пыталась его провоцировать, но он считал, что это все девчачья блажь — словно в отместку и это нужно переждать; и даже не поверил в то, когда Севика ему намедни вроде в шутку, но сказала, что дочурка его охуела настолько, что готова прилюдно залезть в трусы одному из наемников. А оказывается, похоже, что шутка-то была не столь шуткой. Силко думает, что если бы Джакоби не был настолько незаменимым и чертовски умным в своей работе, то его мозги разлетелись в дверях еще в ту же секунду, когда он положил свою лапу на плечо Джинкс. По привычке он кидает взор на так и висящего расстрелянного Альфреда; но тот все так же обиженно молчит, и мужчина горестно выдыхает. Откладывает непотушенную сигару в пепельницу и поднимается с кресла. Джинкс хмурится, когда видит, как он неспешно направляется к ней, и в какой-то момент хочет сжаться и стать невидимой. Не представляет, что может произойти сейчас, но судорожно втягивает носом воздух, когда мужчина присаживается рядом с ней и уверенным движением притягивает ее к себе, так что лицом она утыкается ему в плечо. В ту же секунду обхватывает его за плечи, из последних сил цепляясь пальцами за ткань рубашки, сминает и жарко выдыхает в шею, борясь с приступом резко накатывающей истерики откуда-то из глубины души. — Не значит. Вообще-вообще ничего не значит!.. Она мотает головой и жмурит глаза. Не хочет, чтобы он даже предположил, что между ней и наемником может что-то быть. Хотя еще буквально неделю назад именно этого она и добивалась. — Да-а? — он вопрошающе тянет эту «а», и Джинкс сжимается сильнее; чувствует, как глаза начинает жечь от подступивших слез, когда он продолжает добивать ее. — Что-то непохоже. Отстранившись от девчонки, перехватывает ее острый подбородок пальцами, заставляя смотреть себе в глаза. А когда внезапно замечает на скуле небольшой синяк, то сжимает челюсти, и Джинкс нервно сглатывает, но глаз не отводит, видит только его обострившуюся линию челюсти от сдерживаемой внутри ярости. — Что у вас там произошло сегодня? Отпускает ее лицо, но перехватывает за руку, чуть сжимая девичье запястье. Джинкс почти задыхается от этого действия, потому как ожидала, что он будет спрашивать с нее по всей строгости. Плюс еще этот Джакоби, чтобы ему провалиться. — Что, он тебе не рассказал? Силко приподнимает вопросительно бровь, на миг задумываясь о том, что Джакоби что-то недорассказал по какой-то причине, но показывает, что заинтересован и ждет отчета теперь с ее стороны. И когда Джинкс начинает говорить, не нравится ему все происходящее еще больше. — Я проебалась, — выдыхает и с силой проводит себе по скуле свободной рукой, указывая на синяк, — зря ты мне что-то доверил, — выплевывает слова, которые поначалу не могла и выговорить; а после того как из глаз начинают катиться слезы, которые она все же не удерживает, продолжает выплескивать все, что пыталась заглушить в себе раннее. — Я никчемная, и неудивительно, что ты не воспринимаешь меня как взрослого человека. Если бы не Севика, сейчас бы тут уже стоял отряд миротворцев, и спрашивали бы они с тебя. За очередной мой проеб. Ты еще не устал от этого? На последних словах ее голос срывается, и она выдирает свою ладонь из его; резким, злым движением утирает горячие слезы и всхлипывает. Джинкс хочет, чтобы он на нее наорал. Может, ей бы так стало спокойнее, но мужчина лишь продолжает молчать и внимательно смотреть на нее, а во взгляде у него нет ни капли злости или отвращения. Лишь всеобъемная усталость. И Джинкс не понимает почему, потому как то, что она творит своими руками, не стал бы терпеть, наверное, ни один здравомыслящий человек. Вместо этого Силко поднимает руку и тянется к ее лицу, проводит кончиками пальцев по синяку; хочет сказать ей, что не устал, ведь она его… дочь? Или уже нет? Он не знает, как назвать тот бедлам, что между ними происходит. Джинкс закусывает губы и жмурит глаза от этой ласки, которой, кажется, не достойна. — Боюсь тебя огорчить, но, если бы ты провалила задание, Севика бы тут уже рвала и метала. Так что... Джинкс распахивает глаза, когда видит, как по лицу Силко расплывается ухмылка, и не может взять в оборот, почему он так спокойно к этому отнесся. — Но... я... Она хмурит брови и замолкает, когда Силко отрицательно качает головой и убирает руку от ее лица. — Ничего не хочу знать. Если Пилтовер не стоит на ушах, значит, все прошло хорошо, — он вновь тянется к ее скуле, чуть прикасаясь кончиками пальцев, и встречается с ее синими, смотрящими сейчас серьезно на него глазами. — Кто? В голосе чувствуется угроза, и Джинкс на мгновение вновь жмурится, понимая, что ей нужно соврать. Иначе, она уверена, если скажет правду, то ничем хорошим это не закончится. Как бы она не могла терпеть Севику, все эти разборки только между ними двумя. — Шуримец. Севика... прикрыла мой проеб. Джинкс думает, коли женщина не стала выдавать ее, ей тем более не стоит. Ведь она самостоятельно может решить эту проблему. А когда открывает глаза, то облегченно выдыхает про себя — Силко, кажется, поверил. Ну, либо же не стал заострять на этом вопрос, чему она благодарна. Но то, что он бы лично оторвал шуримскому псу башку, она отчетливо успевает увидеть, а потому давит усмешку. Когда молчание между ними вновь затягивается, Джинкс неуверенно, но придвигается ближе. Кладет одну руку мужчине на бедро и чуть приподнимает уголки губ в улыбке. — Значит... все в порядке? Ты не... злишься? Ей кажется, что она сейчас задохнется, пока ждет его ответа. А когда Силко закатывает здоровый глаз и притягивает девчонку к себе, то она готова вновь разразиться слезами. Теперь уже от того, что с ее плеч упал камень, что давил на нее. — Злюсь, — она в миг напрягается и хочет отстраниться, дабы заглянуть в лицо, но мужчина ей не дает, удерживая, — на себя. А еще на Джакоби. Какого вообще дьявола, Джинкс?.. Он срывается на последних словах, а Джинкс может лишь кусать губы. Когда она наконец может увидеть лицо Силко, то чувствует себя последней мразью. Захотелось поиграть? Провоцировать? Идиотка. Лучше бы все вообще оставалось по-прежнему. — Что между вами было? Джинкс мотает головой, кусает нижнюю губу. Боится, что он может ей просто не поверить. — Ничего не было. Вообще. Правда-правда, — она поднимает взор, всматривается в мужское лицо. И на данный момент от того, что наконец-то смогла вывести его на такую ревность, радостнее ей не становится. Только хуже. — Я просто хотела... чтобы ты не видел во мне ребенка. Чтобы понял, что я уже выросла. Джакоби просто... подвернулся. Когда она видит промелькнувшее, как ей показалось, разочарование в лице Силко, то тут же цепляется за его предплечье, с силой, на которую способна, стискивает, — так, что, возможно, у него останутся синяки от ее пальцев, — и в панике выпаливает: — Он всего лишь меня поце... Но успевает замолкнуть, прикусить язык до крови; не договаривает, потому как в волнении ее болтливость обычно играет против нее. Как и в этом случае. Только это уже неважно, потому что Силко язвительно кривит губы в усмешке. — Значит, сейчас и решишь, кто из нас лучше. Когда он притягивает ее к себе, резким, агрессивным поцелуем впиваясь в губы, Джинкс может лишь всхлипнуть. Цепляется за мужские плечи, сминает в пальцах ткань рубашки и подается вперед, ощущая на талии ладони, что сжимают худые бока до боли. За секунду сгорает как феникс, от всех ощущений, что на нее накатывают, и не успевает уловить момент, когда уже оказывается сидящей на коленях Силко. Глухим перезвоном монисто падает на пол патронташ, который сейчас только мешает. Ладони Силко, — горячие, сухие, везде на ее теле, — обжигают, заставляют плавиться. И Джинкс жалеет, что именно в этот момент на ней так много одежды. Отрывается от его рта, чтобы просто вдохнуть кислорода. Губы горят от поцелуев-укусов, и она проходится по ним языком, прежде чем мужчина вновь притягивает ее к себе. Уже не так властно и без агрессии, чуть прикусывает ее нижнюю губу и тянет на себя. Джинкс сама перенимает инициативу, запускает одну руку в его волосы, растрепывает их и вжимается всем телом в тело Силко. Внутри нее медленно растет пожар возбуждения, заставляющий дышать тяжело и часто. Она не может поверить, что это реально происходит. Не чувствует даже намека на запах алкоголя от мужчины и понимает, что он полностью трезв и прекрасно отдает отчет своим действиям. Кусает губы, когда он приникает к ее шее, проводит по нежной коже языком, в том месте, где сумасшедше прощупывается пульс, и поглаживает поясницу, забираясь пальцами под пояс бридж. А затем ведет руку вверх по выделяющимся позвонкам и нащупывает молнию на топе. Стягивает, роняя вещь на пол, и Джинкс ведет плечами, выпрямляясь, когда мурашки пробегают по ее телу. Силко кладет ладонь ей на впалый живот, ведет рукой выше по молочно-белой коже и останавливается на миниатюрной груди; чуть сжимает, пропуская розоватый сосок между пальцами. Следит за тем, как Джинкс закатывает глаза и пытается устроиться удобнее у него на ногах; ерзает, чем только сильнее провоцирует. И когда он думает о том, что девчонка могла так же сидеть на коленях ебучего Джакоби, тереться об его хер, а он бы лапал ее грудь — гнев затапливает полностью. Он стискивает челюсти, резким движением наматывает волосы Джинкс на кулак и запрокидывает ее голову. Она стонет, стоит ему прикусить нежную кожу на шее, оставив там бордовую метку, и цепляется за его плечи. Думает, что все эти тупые правила, которые выставлял как ограждения и выдумывал для себя отмазки, давно должны были сгореть ко всем чертям собачьим. Плевать, что там пришло в дурную голову девчонки, она ведь и правда могла не дождаться никаких ответных действий, и по итогу постепенно растворилась, исчезла бы из его жизни. А он этого точно никак не мог себе позволить. Слишком по-собственнически относился ко всему своему. Сильнее дернув ее за волосы, так, что послышалось шипение, прижимается вновь к приоткрытым, припухшим губам. Не может угомонить ярость, потому кусает до боли. Но ей нравится — Джинкс скулит ему в поцелуй, обхватывает подрагивающими руками лицо, проводит пальцами по изуродованной части щеки. Трется сильнее бедрами, ощущая стояк, что упирается ей между ног. Хочет большего и быстрее, потому что внизу все полыхает еще с того момента, как он только сказал ей, чтобы она решала, кто из них двоих лучше. Она даже не понимает, к чему были его слова, ведь само собой было разумеющееся, что выберет Джинкс Силко при любом раскладе. Только когда он внезапно медлит, хотя его руки уже у нее на пуговице бридж, Джинкс фокусирует свой взгляд, пытается совладать с дыханием. Если Силко сейчас решит внезапно прекратить, посчитав, что на этом все, она его трахнет сама. Потому что уже просто не может ни ждать, ни терпеть. И ее бесит, что он такой относительно спокойный. Лучше бы, наверное, был пьяный, потому как ей не терпится увидеть все его эмоции. Как тогда, когда она ему... Она взвизгивает от неожиданности, стоит Силко опрокинуть ее спиной на диван. Таращится во все глаза, когда мужчина нависает сверху. Он вглядывается в лицо Джинкс несколько секунд, прежде чем наконец стаскивает с нее ботинки, а затем и эти узкие бриджи вместе с бельем, которое уже можно выжимать от пропитавшей его влаги возбуждения. Силко хочет сказать, что если это не очередная блажь и она настроена серьезно поменять отношения между ними, то должна быть готова к тому, что это все равно не должен будет знать никто. Но когда он видит вновь ее блядский взгляд, как тогда, все мысли вылетают у него из головы, оставляя там звенящую пустоту. Джинкс наверняка и сама не знает, что может так смотреть. Смертельно. Во рту мгновенно пересыхает, стоит ему увидеть, как девчонка подносит к губам палец с длинным, голубым ноготком и прикусывает, чуть прикрыв глаза. — Блядь, Джинкс. Единственное, что он может сейчас выдать охрипшим, севшим голосом, а затем подхватить ее под коленку и резким движением подтянуть к себе. Его рука опускается ей на внутреннюю сторону бедра, ведет выше и на мгновение он останавливается, прежде чем провести пальцами по влажной от ее естественной смазки коже. Она выгибается навстречу его рукам, пальцам, всему телу и несдержанно, глухо стонет. Раздвигает дрожащие от нетерпения ноги, когда мужчина начинает гладить. А потом закусывает до боли губу, чувствуя сначала один палец, а потом второй. И мысленно аплодирует себе, когда даже не чувствует боли. Благо уже давно научилась удовлетворять себя сама. Правда так и не решилась делать это чем-то большим, чем своими же пальцами. Когда Силко начинает медленно двигать рукой, ощущая, как девчонка сжимается и рвано выдыхает, то ему приходится собрать все свое самообладание, которое осталось. Потому как начиная от того, что сраный шейный платок уже давно его душит и не дает нормально вдохнуть, так и жилетка давит, а про зауженные брюки, которые сковывают полностью, он вообще даже не заикается. Но стоит Джинкс в очередной раз издать полустон и податься бедрами, насаживаясь, он рычит; ускоряет движения, и через несколько секунд она стискивает зубы и шипяще тянет воздух, сжимаясь на его пальцах. Силко убирает подрагивающую руку, стягивает с себя платок, расстегивает жилетку и дергает пуговицы на рубашке. Наконец вдыхает полными легкими воздух. Девчонка расслабленно наблюдает за его быстрыми, дерганными движениями, пока он не перехватывает ее за бедра, подтягивая к себе, а она не скрещивает их за его спиной. Все еще чувствует приятную расслабленность после прошедшегося по телу оргазма. Сердце у нее скачет в груди как сумасшедшее, разгоняя горячую кровь по телу; щеки окрашены легким румянцем, а еще она чувствует смущение, которое почему-то пришло только сейчас. Прижимает ладони к горящему лицу и выдыхает. — Джинкс? Тут же отнимает руки, когда чувствует, как замер мужчина, удерживая ее под бедра. Тон его голоса настороженно вопросительный, и Джинкс тут же с силой мотает головой, потому что боится, что, если Силко увидит хоть секундную заминку с ее стороны, это все можно сворачивать нахрен; а ей идти и ложиться в умиральную яму, потому как это будет самым что ни на есть концом света. — Я готова. Она прикусывает нижнюю губу, а взгляд не сводит с его лица. Еще несколько секунд, прежде чем он медленно нависает, позволяя девчонке обхватить себя за шею руками, и одним движением входит в нее. Они оба стонут. Джинкс — чувствуя совсем немного боль, которая, в общем-то, быстро отходит на второй план, а Силко, когда ощущает ее восхитительную узость, горячность и то, насколько она мокрая. Он ждет, пока она привыкнет, чуть расслабится, и только тогда начинает медленно двигаться. Джинкс сильнее сжимает бедра на мужских боках, а руками крепче обхватывает за шею, заставляя склониться ближе к себе; чувствовать жар его тела своим, чтобы близко — кожа к коже, если бы могла так вообще бы слилась воедино. Силко прижимается к ее рту губами, ловит отрывистые вздохи и тихие стоны. И когда она оставляет влажный поцелуй у него на изуродованной шрамом скуле, а затем подбирается к уху и прикусывает, он не сдерживается — сбивается с неторопливого ритма. — Глубже. Ее голос почти не слышен, но однако звучит как приказ, заставляет вздрогнуть, чуть не подавиться воздухом. Послушаться и наконец начать брать девчонку так, как хочется ему. Показывая право на собственность. Вколачиваться в податливое, юное тело с мыслями, что Джинкс только его. И наконец услышать ее несдерживаемый, громкий стон. Ему все еще кажется, что этого недостаточно для того, чтобы перестать ревновать девчонку. Он совершает еще более грубые толчки и стискивает челюсти, понимая, что скоро кончит. Утыкается лицом в влажную от пота шею Джинкс, а та зарывается пальцами в его пряди волос на затылке. И когда он на выдохе кончает, ощущая, как волна оргазма проходится по позвоночнику и распространяется по телу электрическими разрядами, Джинкс лишь сильнее удерживает его бока ногами. Чувствуя, как он пульсирует внутри нее, а тело подрагивает от растекшегося удовольствия. Вот теперь точно — его. Джинкс довольно расслабляет ноги, позволяя наконец Силко отстраниться от нее. Смотрит с удовольствием, отмечая его растрепанный вид и то, что только она может видеть мужчину таким. Чуть подрагивающими пальцами он приводит себя в относительный порядок; застегивает обратно пуговицы на рубашке, но оставляет пару наверху, потому как кислород все еще ему нужен. Садится, откидывая голову к стене, и прикрывает здоровый глаз. Джинкс же вообще не торопится что-то делать. Только закидывает свои ноги Силко на колени, и он сразу же кладет руки сверху, сжимая ее узкие ступни. — Ты — лучше. Она довольно тянет оскал и смотрит из-под полуприкрытых ресниц. Вновь пытается в провокацию, а Силко хочет только закурить или выпить, а лучше все и сразу. Но встать сейчас, кажется, ему абсолютно не под силу. Потому он лишь может самодовольно кивнуть ей, но внутри ухмыляется, чувствуя победу. Хотя и максимально глупую — ему ведь не двадцать. — Я рад, что мы пришли к этому соглашению. Джинкс рывком садится, подтягивается и повисает у него на шее, обняв. О, им еще нужно будет столько обсудить. Но позже, все позже. Сейчас ей абсолютно не до этого всего.