Проснулись взрослыми

***

       Ты стоишь с голой спиной, стоишь и без стыда куришь в открытое окно. Твои лопатки и плечи в веснушках, чуть выпирают и манят к себе, а я не сопротивляюсь. Зачем мне весь этот сюр, зачем противиться любви, когда язык скользит по нежной коже, исчезая за зубами и губами, переплетаясь в влажные поцелуи. Лишь когда царапины появляются на спине и тихие стоны где-то рядом с ухом, становятся громче, зубы проявляются и оставляют богровые отметины. И через дыхание и яркие вздохи, чувствую лбом твой пульс. Он чуть сбавляется, когда ты чуть вжавшись в мою белую рубашку, отходишь к кровати. Поджимаешь длинные ноги и прячешься от моего взгляда, кусая губы. Сжимаешь плед как самый настоящий котенок и тянешь на себя. Я подхожу ближе, сажусь рядом и аккуратно укладываю тебя на мягкую постель. Солнышко знает что делает, солнышко прогибает спинку в пояснице, как кот переворачиваешься на живот и разрешает запустить руку в свои трусики. Аккуратно, успокаивая дыханием рядом с молочной шеей, запускаю свои пальцы, провожу по члену, который начинает подрагивать от возбуждения и холодных рук. Не разрешаешь больше, разрешаешь лишь убеждаться в мокрости твоих трусиков и проводить рукой по промежности, дальше не заходим.        Интимность таких моментов привышает самый обычный секс, когда ты, так и вызываешь меня на неравный бой, где я теряюсь в тебе, в твоем прекрасном теле, хитрой улыбке, смешным ушкам и этой сокральной мокрости промеж ножек. Течешь, течешь как девчонка, обильно с сильным мутным возбуждением и тихими стонами, напоминающими вскрики японок. Слишком идеальный даже для меня. С мокрыми губами от слюны, что вязко стекала вниз по подбородку и капала на чистую постель. Большими зрачками и пошлой улыбкой. Прикрываешься одеялом и скулишь в сжатые губы. Ерзаешь и хватаешься руками за все - что попадет. Манишь к себе одним лишь жестом и просишь закрыть глаза, чем-то шуршишь и появляешься на моих коленях. Чувствую что без лишней ткани, чувствую что жмешься и открываешь мои глаза нежным поцелуем в кончик носа.        Готов умереть от твоих рук, главное чтобы ты выглядел лишь так. Этот чокер на тонкой шее, блестки на ключицах, кружевные манжеты вместо обычных твоих браслетов. Это я лишь смотрю перед собой, чуть выше твое личико, с шёлковой лентой на глазах. Теряюсь в моментах и смотрю вниз, замечая за спиной что-то пушистое. Дыхание сбилось уже после ощущения тебя, на моих коленях. Чулки, с кружевами на оборке и нежные трусики, которые совсем ничего не прикрывают.        Моя новая зависимость, видеть тебя таким. Разрешаешь по вечерам в свете заката, только без касаний, без приставаний. Покорно сидишь или ерзаешь на коленях и разрешаешь наслаждаться. А если я перестаю сопротивляться своей воле, связываешь руки лентой, что красиво лежала на твоих глазах.        Эта невинность и игривость детская, наивная и очень нежная, сладкая, даже приторная. Как твой черный чай по утрам, но моя взрослость покорно вылизывает чупа-чупс твоей красоты под светом заката. Без пошлого подтекста, без лишних прикосновений руками, лишь губами к ключицам, вскользь по шее и останавливаясь у ребер. Но сегодня что-то явно шло не так, ты дышал ярче, кусал губы до крови и слизывал так мокро, что перед глазами плыло и пошлости, сегодня ты без трусиков, в которых обычно было так влажно, что я готовился терять контроль. Ты не связываешь руки, ты разрешаешь трогать тело там где хочешь и отдаешься стоном. Дальше крики, вздохи, пар от тел, ты на мне, плачешь от удовольствия и сжимаешь меня внутри и просишь не отпускать, никогда. Но когда часы переваливают за полночь, я укрываю тебя сильнее и жмусь к губам. Сегодня мы проснемся взрослыми.        И что такого в этом странном сексе, где ты дразнил меня несколько месяцев, а я покорно терпел, ты доверился мне и сам сделал то, что хотел и исполнил свои самые грязные мысли. Ты оседлал меня так, как желал, а мне лишь нравилось. Самое главное, что ты сам этого захотел, а всё что ты делал до, это примерялся и проверял меня, даже Сеней называл, но мне лишь нравилось это, именно из твоих губ - это звучало через чур правильно и красиво. И только мне, ты разрешал называть себя Тошей и только ты встречал меня на кровати, скомканной в безжалостном ожидании и одеялом подмятым между ног, чтобы чуть сбавить возбуждение.        Мы проснулись взрослыми, ты умел выносить все представление о сексе за рамки, хоть и был девственником до вчерашней (сегодняшней) ночи. Как же ты был прекрасен, как же ты был прекрасен. Да и сейчас, стоя у открытого окна, куда выпускаешь кольца дыма, ты продолжаешь оставаться прекрасным. Полностью голый, с изящными изгибами и этим профилем лица. Я балдею как пятиклассница от старшеклассника, хотя все совсем наоборот. Это ты в девятом классе, а я четвёртый курс в университете. Ты поворачиваешься и нежно улыбнувшись, тушишь бычок о пепельницу. Подходишь ближе и ползешь по кровати ко мне, садишься на бедра и целуешь, переходишь на другую сторону кровати и уводишь в душ не разрывая поцелуй. Даже под струями воды мы продолжаем целоваться и прижиматься друг к другу как в последний раз, одеваешься медленно и готовишь завтрак, вкусный, аппетитный и такой ароматный. А как твои тонкие пальцы умудряются готовить мой любимый капучино, и так вкусно, как не в одной кофейне не делают. Помогаешь с курсовыми, как будто делал их недавно, но ты всего лишь очень умело редактируешь текст и находишь ошибки, любяще собираешь мне тетради по расписанию и в каникулы провожаешь меня долго долго, ведь обычно мы выходим вместе и я вожу тебя на машине в школу и из неё, защишаю от напала бессмысленных оскробленний и рычу на всех как собака. Но только ты, только ты, в полумраке, вечером, усаживаешься на мои колени и расслабляешь после тяжелого дня.