Ещё один шанс

С крыши район был прекрасно виден, и Алекс пригласил Йохана посмотреть на утопающий в лучах закатного солнца город, хотя бы его часть. Невысокие дома с черепицей наверху - главная достопримечательность всего Мюнхена -, редкие проезжающие машины внизу, тут их почти не встретишь, на узких улочках-то. Они специально подбирали место, где будут записывать следующий альбом, укладываясь в свой бюджет и собственные желание, ибо снимать студию в центре города и ежедневно слушать весь пиздец, который там происходит.. Этот вариант явно не подходил парням, почему было принято решение снять специальное помещение в полу-спальном районе города - дёшево, удобно и не сердито. Клавишник и не знал, что это за крыша, куда его позвал с собой после репетиции Вессельски - какая-то пристройка к зданию, в котором находилась их нынешняя студия, или вообще жилой домишка рядом с ней. Сюда Ноэль шёл по памяти. Шёл на эмоциях, шёл за Алексом. Они забрались сюда по пожарной лестнице изнутри. Алекс явно бывал здесь несколько раз, знал место, куда сядет и не суетился, точно знал, что делает. На крыше валялся мусор - Капитан не один облюбовал ее, но его это, кажется, совсем не волновало, он будто не замечал пустых коробок и банок из под газировки под ногами. Просто устроился на трубе, выходящей сверху и пригласил Зайберта, с интересом разглядывающего «новую локацию» сесть рядом. Когда Йохан сел, вокалист достал пачку сигарет, вывалил две штуки и без вопросов всунул одну из них в пальцы парня - он знал, что Зайберт курит. Видел очертания пачки сигарет в кармане его куртки, чувствовал мимолётный, еле заметный запах табака, исходящий от него, различал нотки хрипцы в голосе, когда тот после быстрого перерыва на свежем воздухе вновь заговаривал с товарищами. Пикс удивлённо взглянул на Алекса, но не проронил ни слова и принял тонкую палочку с оранжевым фильтром. «Marlboro», двойной выдержки табака, толстые и длинные - они курили одни сигареты. Вессельски достал из кармана джинс зажигалку, закрыл пламя от ветра ладонью и поджёг её, делая глубокую затяжку, потом передал Ноэлю, тот повторил движения и вернул инструмент владельцу, не смотря на то, что своя зажигалка и те же сигареты лежали в левом кармане плащевки. – Так вот почему у тебя постоянно зад грязный, когда ты с улицы после обеда возвращаешься... - пропустил шутку Зайберт, выдыхая дым через нос и решив разрушить странное молчание, которое он хранил с момента предложения Алекса пойти за ним. – Ты хочешь поговорить о моём заде? - неожиданно прямо и даже резко ответил Капитан, чуть повернув голову в сторону клавишника, но взгляд не переводя. – Странная тема для разговора на крыше, - неопределённо ответил Ноэль и решил больше не решать таких тупых решений. Нахуй эти разговоры.. Просто молчать. Молчать. Алекс то ли понял, что ответ был слишком сух и груб, и что Йохан-то толком нихера не понимает, что происходит: его завели на крышу какого-то левого здания, дали сигарету, а сейчас ещё и скрыто посылают нахуй, то ли просто вспомнил, зачем привёл сюда Пикса. Действительно. – Извини, я не хотел ответить так, - слово «грубо» Вессельски по умолчанию опустил. – Забей, - как можно коротко и ясно ответил Йохан, нервно стараясь докурить сигарету до фильтра и съебаться в закат, забыв спросить, что он вообще здесь делает. Алекс покосился на Ноэля и молча, щелчком отправил недокуренный на половину бычок вниз. В темноте низин сигарета сверкнула ярко-оранжевым угольком тлеющего табака и мгновенно затушилась о влажный после вчерашнего дождика асфальт, пропав из вида парней. Йохан, пытаясь напустить на себя отрешенный вид и наконец понять, что происходит, зачем он тут, почему крыша, почему одни сигареты, почему всё это время, когда он смотрел на Вессельски, у него расширялись зрачки и сердце набирало бешеные обороты, почему хотелось зажмуриться и сжаться, почему тело било мелкой дрожью, как от холода, почему ноги будто отнимались. Почему от его голоса горели уши, почему он засматривался на него, когда тот распевался в студии, почему мурашки бежали по спине, когда широкие пальцы плыли по струнам гитары и играли какую-то незамысловатую мелодию, которой его научил Йохан, хотя Алекс не умел и не планировал начинать играть на классике. Капитан продолжать косить глаза в левую сторону, так и оставив руку свешенной на правой ноге, согнутой в колене. Он наконец понял, что испытал тогда, впервые увидев Пикса в бывшей студии их группы, почему так долго всматривался в него, с прикрытым интересом наблюдал, как парень настраивает оборудование. Понял, что взрывалось внутри него, когда после удачной работы Ноэль лучезарно, счастливо улыбался и прощался с остальными ребятами. Понял, почему захотел сжать Йохана в объятиях ещё сильнее, когда впервые обнял его после законченного альбома, и положить голову на плечо. Понял, почему не мог оторвать взгляда от жилистой шеи, где появлялись очертания сильных мышц и синеватых вен, когда Зайберт энергично и увлечённо качал головой бит под песню, которую одногруппники играли за толстым стеклом студии, и почему часто задумывался так, что чуть ли не не попадал в вокал при исполнении. Йохан замечал это. Улыбался, как бы отмахиваясь, а внутри пожирался голодными бабочками и смущался, сам того не зная. Понял, почему чувства перемешивались в непонятный комок приятностей, когда горел от случайных прикосновений, как девчонка. Понял, почему хочет поцеловать. Понял. Любит. – Йохан, слушай.. - начал Алекс хриплым, пористым голосом, от молчания во время курения и скопившихся в глотке паров табака. – Ты с нами надолго? - задал он первый попавшийся в мозгу вопрос, один из тысячи, один из самых гнетущих по ночам. У Йохана есть право расторгнуть договор после второго альбома и уйти. У него есть право на всё и Вессельски его примет, не покажет ничего снаружи, горько страдать будет внутри. Зайберт прекрасно понял, про какие «мы» Алекс говорит. Может, даже не про группу. На сколько долго клавишник будет рядом с вокалистом - вот самый главный вопрос. Очень хотелось ответить «всегда», но для этого не хватало ресурсов. Не хватало времени, проведённого вместе. Блядь. – Я пока не решил, но у нас будет много времени для работы, - нет, не будет, такими темпами он потеряет его раньше времени, Ноэль врёт сам себе. Врёт, и не выбрасывает враньё вместе с сигаретой, докуреной до фильтра, потемневшего от дыма и влажного от слюны. – С тобой приятно работать, - Йохан глухо улыбнулся, словно через чёрствый ком в горле, – Да и группу такую терять не хочется, честно, - вновь врёт. Ему не хочется терять Алекса. Глупец. Алекс уводит глаза на закатное солнце, не отвечая. Крутит в голове мысли, как обруч и шипами, которые врезаются в его живот и распарывают внутренности. Ужасное ощущение. Алекс уводит глаза на закатное солнце, сжимая кулаки, да так, что хрустят пальцы от резких движений. Он глубоко вдыхает и поворачивается на Пикса, тот инстинктивно подаётся в ту же сторону. Ноэль смотрит ровно в глаза, Вессельски смотрит ровно на губы. Подпирает своё тело двумя руками спереди и толкается вперёд, утыкаясь в плотно зажатые, чужие, но тёплые и желанные лепестки. По-настоящему желанные. Не животным инстинктом. Он не спрашивает разрешения и не ждёт его, просто разлепляет их и идёт дальше. Ноэль не сопротивлялся. Сидел и не дергался. Был в ступоре. Это было странно, мокро и неприятно. Чувствительные зубы встречали разгоряченный язык холодными пятнами, мышца, принадлежащая Йохану, тупо болталась между небом и нижним рядом зубов, не зная, как отвечать. Пикс сам не знал, куда ему себя деть и зачем он согласился на это, зачем позволил Алексу завладеть им, хоть неумело, но всё же. Осознавать, что тебя целует чужой, до отвращения тёплый и склизкий рот - тяжело, осознавать, что этот рот хочет тебя сожрать, судя по его движениям, - ещё тяжелее, осознавать, что не такие ощущения ты хотел получить от первого поцелуя с человеком, которого любишь - тяжело в квадрате. Ладно ещё Ноэль, ему простительно, он целовался с девушкой и просто целовался, дай бог, когда заканчивал университет, на выпускном, и то, девушка была такая, что лучше забыть этот момент и реально посчитать, что Йохан по-человечески целуется в первый раз, но Алекс! Алекс ясно даёт понять, что каждый клуб у него заканчивается новой девушкой, что он прошарен в этой теме до зубов, что если у него получается ублажить представительниц женского пола так, что они липнут к нему неотступно, а с мужчиной, который ведёт себя, как неопытная девственница, не может справиться? Ему было больно в голове думать обо всём этом, с начала поцелуя прошло всего 3 секунды, Господи.. Нет, он не выдержит это число, умноженное на два, нет, так не пойдёт. Зайберт покривил душой и сморщился, что почувствовал Алекс, приготовился и понял - сейчас его оттолкнут. Так и случилось - Ноэль резко прикрыл рот и язык Вессельски выскользнул из полости, оставив после себя тёплые ожоги. Неприятные, но такие ожидаемые тут. – Нет, Алекс, нет... - замешкался Йохан, бешено сверкая глазами туда-сюда. – Для меня это всё в новинку, я ничего не понимаю, я.. - продолжать ему не пришлось, он уловил взгляд вокалиста и осёкся. Он не один не понял, что только что произошло. Поцелуй перевернул мир не только Ноэля, поставив его вверх ногами, но и Алекса, заставив того понять - в мире помимо тебя есть другие люди, тем более те, которыми ты вступаешь связь. Если «однодневки» были в руках Капитана, как марионетки, которыми он мог двигать в любом направлении, чувства которых его не волновали, которых он буквально втрахивал в кровать и целовал, даже не целовал, а драл языком, разрывая глотку, то здесь он имел лишь один шанс. Одну любовь, одного человека и один шанс. Алекс возвращался не с клубов и тусовок - вокалист, уже как пол года, уезжает на ночные подработки, понимая, что денег на группу не хватает, поддерживать её нужно, как и оплачивать студию для записи треков. В этом году, 1997-ом, Йохан Зайберт пришёл к ним в качестве клавишника и программиста, занял две важнейшие должности в группе, он стал для Вессельски немало важной частью, хотя парень никогда не выказывал своих настоящих чувств. Считал себя взрослым, конечно. Куда же сейчас делась вся эта взрослость, м? – Я тебя понимаю, да, понимаю.. - пробубнил почти про себя Алекс, стараясь не утопать в янтарном взгляде, который медленно и верно становился глубже и уносил вокалиста с собой волнами прибоя дергающихся век. – Дай.. Дай мне ещё один шанс всё исправить, - он незаметно стал намного ближе, ему хватило бы шесть сантиметров, что бы вновь коснуться Йохана, – Пожалуйста, - шепчет и закрывает глаза, наклоняя голову вперёд для того, что бы столкнуться с Ноэлем лбами. Кожа его больно обжигает, но Алекс не отдергивается. Будто Зайберт всё это время наполнял лоб кипятком, и вот сейчас, выплеснув его, ошпарил друга, жалясь жаром, отдающим из самого сердца. Йохан боится вновь быть поглащенным этой некомфортной теплотой, чувствовать, как язык вылизывает его и толкается в гортань, норовясь порвать кожу. Но он доверился. Тоже закрыл глаза и чуть раскрыл губы, сделав глубокий вздох. Алекс коснулся его первый раз более щадяще и нежнее, даже задержался, и двинулся дальше только тогда, когда Ноэль сам раскрыл челюсти и ненароком выпустил тёплый воздух из полости прямо в нос Вессельски. В первый раз вокалист не почувствовал ничего, как и клавишник, сейчас же первый умиротворенно вздохнул от запаха табака, исходящего от Йохана, а тот в свою очередь жадно вдыхал сильный одеколон друга, перебивающий едкий сигаретный дым. Желая показать ему, что этот раз будет отличаться, Капитан слегка оттянул нижнюю губу Пикса, аккуратно и медленно, особо не настаивая на таком интимном жесте со своей стороны. Ноэль шумно выдохнул через нос либо из-за того, что элемент приносил новые, странные и приятные ощущения, либо от того, что это делает Алекс, но скорее всего всё сразу. Слабо улыбнувшись в поцелуе, Вессельски неторопливо скользнул языком внутрь и сплелся с Зайбертом. Бережно, горячо, как хотел. Йохан, не прибывая в том самом ступоре, отвечал, как его на ходу учил Вессельски - двигался змейкой, тяня на себя. В какой-то момент руки Алекса перекочевали на шею клавишника и повисли где-то внизу, прижимая к себе запястьями. Пикс неуверенно кладёт ладони на талию Капитана и тот подначивает его действовать, как хочется, чувствовать себя живым и свободным, аккуратным дерганием за куртку пальцами на спине. Сидеть - это мало для Алекса. Он перехватывает Йохана под поясницу и опрокидывает на железный ящик - кажется, это старый и никому не нужный ящик электрощитка -, кладя голову парня на свою ладонь. Ноги Ноэля полусогнуты и стоят на железе, ноги Вессельски - на земле, жутко напряжены, но он этого не чувствует. Оставляет последний поцелуй на губах Пикса и спускается по скуле, останавливаясь у уха, что бы выдать те самые заветные слова: – Люблю, - шепчет он, касаясь губами ушной раковины. – Люблю, - эхом отзывается Йохан, и томно вздыхает, когда влажные поцелуи остаются на его кадыке. Йохан дал ему ещё один шанс.