Иван Альбус Ефремов и Орден Сокола, абсурдный роман в 23х смс

...Ефремов пребывал в раздумьях, окончательно ли верить Герману или уличить его в истерии. Во всяком случае, его бывший пациент, а ныне просто младший товарищ, был напуган не на шутку. Вся вина в произошедшем, по его мнению, лежала на Малфое, но вот источник информации не внушал доверия: интернет - помойка, а вот газет на этот счет не было. "Ежедневный пророк", который оставлял им Невилл, больше напоминал любое печатное издание времен брежневского застоя, не хватало только колонки "Вести с полей". "Придира" Ксенофилиуса Лавгуда вообще напоминал бумажный вариант передачи "Экстра-НЛО" с участием Владимира Ажажи. Во всяком случае, Гера брезговал. — Ну смотри, если, как ты утверждаешь, Малфой с бабушкой в Армении, то они не могут одновременно быть в Москве? Так логично? Герке казалось, что над ним издеваются, и только благодушная харизма "доктора — коллективного папы" скрадывала явную издёвку. — Логично. — Выходные закончились и Ефремов будто вымаливал разрешения побывать на работе, а то и вовсе выйти из игры, опасался Соболевский. — Но одного я вас всё равно не отпущу. — Гурген умеет пользоваться Ассамблеумом? В смысле телепортироваться через него? — Угу, — против воли проболтался Гера. Вот с Галлеонычем всегда так. — Я его сам научил. — Вот и хорошо, вы с Джеком присмотрите за моей зверушкой. Да вернусь я, вернусь к обеду, мне ваша директор велела, — успокоил Иван Львович и принялся чинно и степенно завтракать, не забывая, однако, подбрасывать кусочке своему селеноиду. — Так она же помоями питается, что её баловать! — Да ваши эльфы столько наготовили, лопнуть можно! — примирительно изрёк Иван. Поев, он натянул куртку и склонился к Гургену, который резво набирал адрес на его телефоне. Минута — и оба исчезли из виду. Джек тоже исчез, переждав минут пятнадцать. Герке моментально стало скучно. Какое-то время он забавлялся тем, что лунишка доедает объедки, потом выпрастывает из шара неоформленное щупальце, которое потом оформляется в кошачью лапку, которой она чешется; как выпрастывает она тонкие, с мускулистым шариком на конце, языки и лижет труднодоступные участки шерстки... Это он видел у Хагрида не один раз, и это не развеселило его, хотя он и был ярым кошатником. Помыв лунишкино ведро, он засобирался было немного полетать на школьной метле перед работой за ноутбуком, как его откровенно сморил сон — ещё бы, он вкалывал за ним по полночи и несколько дней недосыпал. Проснулся он от того, что лунишка висела над кроватью и отчаянно нализывала ему затылок. Волосы окончательно промокли, а за окном разразилась снежная буря — не полетаешь, да и возвращаться в сторожку к лесничему как-то расхотелось. Слегка протерев голову полотенцем, причесавшись и напоив лунишку из-под крана, он с больной головой отправился в библиотеку скоротать время. Для начала он взял новейшую историю магии, но быстро прискучив этим, пошел выбирать книгу повеселее. Удивлению его не было предела, когда он наткнулся на биографию Байрона, вроде бы маггловского поэта, которого он чтил не только за литературные труды, но и за то, что он был отцом великой женщины-математика, легендарной Ады Лавлейс. Заинтересовавшись, какая связь может быть с магией у такого маггла, Герман быстро зачитался этим небольшим фолиантом. Оказывается, род его числился от сэра Джона Байрона по кличке Маленький Джон Большая Борода, который скупил собственность ноттингемских монахов и завладел их тайными знаниями. Потомок же Джона, Джордж Гордон Ноэль Байрон много путешесвовал, в 1809 году посетив Мальту с ее известным Мальтийским орденом. После этого была печально известная со времен Вольдеморта Албания, где он начал применять полученные колдовские знания, а в 1816 году он обосновался в Венеции, ежедневно посещая армянский монастырь-орден Мхитаристов, где помимо создания англо-армянской грамматики, получал тайное знание, хранимое армянами. Его друг, настоятель монастыря Паскаль Ашар, чья оливковая кожа и длинная черная борода напоминала ему старшего жреца соломонова храма, передавал англичанину то, что считал необходимым для завершения совершенствования мальтийского адепта. Возвращась из библиотеки с историей магии под мышкой, Гера наткнулся на Невилла, который торчал в Малой Башне, поджидая кого-нибудь из русских друзей. Профессор Логнботтом объявил, что директор решила открыть вторую комнату, которую могли бы занять молодые люди, ибо Хагрид уже нажаловался, что ему не дают спать по ночам. Комнатка была также спартански обставлена и в ней также отсутстввал камин, но Гера решил перетаскивать вещи вечером, ну или хотя бы после обеда, когда уляжется пурга за окном. По совету Невилла, Гера поставил на комнату пароль "меховая колбаса", намекая на кошачий хвост, иногда выпраствывавшийся из лунишки, но паролить другую комнату гриффиндорский декан запреттил, предоставив это хозяевам. И ещё наказал через него всем собраться на обеде, потому что Минерва решила сделать официальное заявление. И кабинет директора будет некторое время свободен, так что самое удобное время начать возрождать Снейпа. — Это что же, на школьной метле полетим окно взламывать? — поинтересовался Гера. — Чтоб потом из телефона в портрет бек-апом пальнуть? — Ну зачем так грубо, на метле... "Куст-курица", забыл? Это ж второй пароль, для нас пятерых. Лучше дай мне то, где ты этот бек-ап хранишь, и то, чем ты фотографируешь. Я тебе портрет Альбуса сниму, вдруг понадобится? — В помощь берешь? — Нет, надо быть осторожнее, я один. Декан я все-таки или не декан? — Всё оно на телефоне. Выстрелишь бэк-апом через блютус прям в картину. — Нормально. А если не выйдет? — Ну портрет Снейпа сними, будем думать. Хотя я надеюсь, что всё получится. ...Знаешь, вопрос у меня есть один... - замялся Гера. — Так говори. — Наша... — Гера понизил голос — директриса Джеку ноутбук отдавать собирается? Там... э-э... Конфиденциальная информация... Джек волнуется. — Не, пишет она на нем, у неё пишущая машинка была, так она теперь её забросила. Не отдаст. А компромат на Джека я удалил, пока она ноутбук к рукам не прибрала. Я ж лучше разбираюсь. — Спасибо, Невилл. А книги стер? Лонгботтом промолчал. "Не успел!" — ужаснулся Гера. Ефремов и Гурген явились ровно перед обедом, едва успев накинуть мантии, а Джека так и не было видно вовсе. Герман занервничал, да и Ефремов, наверное, тоже, только виду не показывал. Невилл отвел Ивана за преподавательский стол, а ребята плюхнулись за Гриффиндорский. Пока Минерва представляла Джона Фелкона преподавателями, ребята разговорились о своем, накрыв себя куполом тишины и сняв заклятие перевода. — Гуго, где вы были? — Ну как где, и у Ивана на работе, больничные выписывали. Ему и мне для больницы. На две недели. — А что долго-то так? — Пойми, там терапевт — его эта... любовница. Вот мы и застряли. Только ты никому не расскажи, это тайна. Герман пониающе хмыкнул, заодно пожалев, что с самого начала он не знал о цели отлучки медиков, а то бы и себе больничный выпросил. Он устал от постоянного недосыпания, и вот-вот готов был сорваться. — Я тут вычитал, что в Венеции есть армянский орден мхитаристов, колдуны еще те. — Ну и? — Может туда рвануть фолианты почитать, может они помогут нам как Снейпа оживить? — Не имеет значения, — ответил Гурген в смысле "бессмысленно это". — Почему? — Знаю я про мхитаристов, у них все книги на грабаре*, которого я почти не знаю. Или занимаются только вишапами. — А это еще что? — Духи погоды. Я читал, что мхитаристы занимаются духами погоды в основном. — А если Снейп тоже в Ноосфере, как и Дамблдор? Может, этих духов послать за ним? — Может, ты прибор изобретешь, чтобы Ноосферу сканировать? Залезем на Астрономическую башню днем, а то ночью там... зоопарк... — Да что я там за такое время изобрету, если только удастся достать инфракрасный радиометр, так им только можно температуру облаков померить, да дифракцию на каплях дождя. Те же твои вишапы, толко по-научному. Невилл вот что-то задумал. — А зачем ты к мхитаристам хотел лететь? — Ну, так... подстраховаться. Обычно бек-ап час живет. Да и кстати, пока вас не было, нам с тобой отдельную комнату выделили в Малой Башне. Теперь вещички надо перетаскивать. Минерва вышла за пюпитр перед преподавательским столом, который тут же расправил совиные крылья, и попросла минуточку тишины. — Разрешите представить вам нового преподавалеля Джона Фелкона, выпускника Дурмстранга 1976 года, который теперь будет вести... — она обернулась к Ефремову, тот шепотом подсказал название своего предмета — ...занимательную науку психологию, о которой многие из вас, я надеюсь, слышали. А те, кто не слышал, уважаемый профессор расскажет сам ее краткую суть. Но для начала поясню, что теперь профессор Трелони не будет вести факультатив по прорицаниям, ее ученики отправляются в группу кентавра Флоренца. Сама же профессор остается у нас в Хогвартсе на должности асситента мистера Филча. Уважемая Сибилла столько сделала для нашей школы, что просто так лишать ее крова над головой мы не имеем права. Я полагаю, мистер Филч будет доволен такой помощницей... Трелони подалась к Филчу, и тот прикрыл ее кисть своей ладонью. В зале пошел шепот и ропот, перемежаемый смешками о том, что Филч несчастный сквиб и худо-бедная волшебница у него под боком не помешает. Кто-то возмутился отсутствием возможности видется с любимой преподавательницей, кто-то из девочек-первокурсниц за слизеринским столом высказался, что лучше бы они ввели вышивание или увеличили часы занятий хора с професором Флитвиком. На гриффиндорском столе роптали, что лучше бы ввели домашнюю магию, а то полукровки и магглорожденные узнают о ней в саму последнюю очередь. - ...Те из вас, кто захочет видется с любимым преподавателем, — вещала МакГонагалл, — всегда может найти профессора Трелони в ее аппартаментах в оговоренное с ней время. А теперь слово передается профессору Фелкону. Минерва повела палочкой, приманив из под стола стопку из четырех шелковистых свертков и положила на пюпитр. Отступила на шаг и кивком головы пригласила Ивана на свое место. Достала первый сверток и велела облачится в мантию с гербом Хогвартса на груди. — Это для вашего ассистента и ассистентов профессора Лонгботтома, — потихоньку проговорила директор, указывая на остальные мантии. — Это парадные мантии для преподавателей. — Спасибо, мэм. — Профессор, — поправила его Минерва МакГонагалл. — Извините, профессор, — ответил Иван и шагнул за пюпитр. — Психология — это то, что видят и чувствуют все, но мало кто действительно замечает и разбирается. Все люди, и все живые нелюди иногда радуются, все иногда злятся, печалятся или боятся, интересуются или отвергают. Это так естественно, и кажется простым. Но наше внимание обычно захвачено тем что мы делаем. Вот вы берёте волшебную палочку, чтобы наколдовать, приманить с кухни себе медовую плюшку — и вы сосредоточены на палочке, на заклинании, на мечте о плюшке, и можете при этом совершенно не замечать кучу психологических причин. Например, что вам не столько плюшка с мёдом сейчас нужна, сколько нужно чем-то заесть грусть из-за двойки, полученной на уроке трансфигурации. А может быть вам важно испытать сейчас гордость, что вы можете творить чудеса! Или утереть нос соседу по парте, который не то что медовую плюшку, а просто кусок хлеба не может наколдовать? А может быть вам хочется плюшку с мёдом потому, что такие плюшки любит ваш друг или подруга — и тогда это не плюшка, а дружба или мечта о дружбе. Список психологических причин можно продолжать и продолжать. И у людей и у волшебников великими становятся те, кто не только умеет что-то делать, а те кто осознаёт причины своих поступков, и тот кто может догадаться о причинах поступков других людей.Многие империи погибли, потому что правители не понимали причин поступков — своих поступков и поступков врагов. Они думали, что хотят сделать свою страну как плюшку с мёдом, а вместо этого шли мазать горчицей остальные плюшки, чужие страны — и сами оставались голодными, и с другими ссорились. — Чудно как говорит, прям как наш Альбус Персиваль, — потихоньку шепнул профессор Флитвик сидящей рядом Минерве. — Согласна, Филиус, — кивнула головой та. Ефремов же продолжал: — ...Будьте вы хоть самым могущественным волшебником, но если вы не понимаете, ради чего на самом деле живёте — будете вечно недовольными, вечно злыми, вечно несчастными. Кто такие мудрецы? Это не те, кто всё знает, и не те, кто умнее всех. Невозможно всё знать, невозможно быть умнее всех. Мудрецы — это те, кого не обманывают их собственные желания, они и чужими желаниями редко бывают обмануты. И в этом великая сила знания психологии — внутренняя сила, которая даёт устойчивость и трезвость в любом случае — есть ли у вас волшебная палочка или нет, не важно. Вот у меня книжка в руке. Психология телодвижений. Безо всякой магии, по позе тела можно заметить — уверенно ли сидит кто-то в кресле или неуверенно? С любовью вы берёте волшебную палочку в руки или со страхом? Всё видно по вашей руке, даже если вы улыбаетесь. Опытный преподаватель даже магию применять не будет — он и так видит, что вы урок не выучили — по вашему внешнему виду. Этим мы и будем заниматься на наших тренировках. Но прежде всего вы будете учиться понимать себя. Чтобы колдовать плюшку с мёдом, когда хотите с мёдом, плюшку с горчицей, когда хотите с горчицей, а если уж хотите грусть унять и не потолстеть при этом — то надо грусть свою заметить сначала, честным с собою быть. Это сложнее всякой магии. Те, кто помоложе — будут в игры играть — и через них научатся. А те кто постарше — с теми мы будем разговаривать на лекциях. О том, чём даже великие правители и могучие колдуны не всегда знают. Ефремов сел, прихватив три свертка с собой. Невилл пустил по столам четыре свитка, где были указаны названия факультетов и велел вписать туда свои имена и курс. Через несколько минут свитки вернулись и старосты факультетов отнесли их профессору Лонгботтому. Тот вниматетльно проглядел списки, и приписал что-то на одном из них и передал директору. — Первое занятие состоится сегодня у младшей группы, у всех сразу с певрвого по третий курсы, — объвила директор, посоветовавшись с новым преподавателем. — Будьте готовы. Мы выделим вам пустой класс. Всем записавшимся студентов указанных курсов просьба собраться в большом зале после уроков. Расписание лекций для остальных будет вывешено на доске объявлений. Ефремов отдал мантии ребятам и сообщил, что Джек прислал смс-ку, чтоб его встретили. А сам направился с директором на поиски подходящего помещения. Также необходимо было достать некоторые акссессуары. Ребята пошли к Хагриду за вещами. В принципе, по паре сумок у каждого, но это предполагалось еще сложить. Новые манти они надели с радостью, особенно гордясь тем, что заглавная буква школы на гербе была необычная, аметистовая вкладка. Уж день сегодня выдался преотличный — он не выучил ни один урок, его ни разу не спросили, только снегопад ближе к обеду. Но вместо послеобеденного урока он сбежал к любимому дереву, где он приспособил найденный за хижиной Хагрида обруч от бочки в качестве голевого шеста для квиддича. Хоть его допускали к урокам полетов, но раньше чем черзе четыре года ему не стоило и мечтать пробоваться в хаффлпафскую команду. Так он играл один, воображая себя охотником или ловцом, после удачного броска ловя мяч на лету. Мадам Хуч обычно покрывала его прогулы и давала школьную метлу полетать. Обыкновенный детский мячик, который он забрал с собой в школу. Отбирать мяч было некому, хотя если одноклассники заставали его за этим занятием, то они обязательно это делали. Полтора чача он спокойно летал в свое удовольствие, но последний финт не удался и мячик покатился куда-то в заиндевелые кусты, покрытые на каждой веточке сосульками.. Тед облазил все кусты, исцарапал лицо и готов был расплакаться. - Что-то потерял, мой маленький дружок? Девичий голос прозвучал над самым его ухом, заставив почувствовать, что день далеко не так прекрасен, как казался. «Ну почему я?». Перед ним стояла Сэмми Уилкс-Донованн, та самая Сэмми, которая третировала его каждый день, без выходных и праздников. Ей было 12 лет, у нее две крысиных косички, хвастливые ямочки на щеках и его мяч в руках. - Отдай! - Полай! Нет, оборотни не лают, обортни воют и кусаются. - Отдааай, а то как....! - Няньке расскажешь? Или бабульке напишешь? Ябеда! - Я не ябеда! - мальчик готов был расплакаться от бессилия и обиды. Вариант написать бабушке, что бы она его забрала, отпадал — она его и отправила в школу на 2 года раньше. Даже Распределяющая Шляпа отказалась распределять его на какой-либо факультет, и бабушка, знаменитый аврор Андромеда Тонкс надавила на Минерву через ее подругу Августу Лонгботтом, бабушку нынешнего декана Гриффиндора. Декан был отечески добр к нему и всегда вызывал восхищение. А также давал ликантропное зелье. Это был единственный гриффиндорец, которого можно было любить. Сэмми не чувствовала зла, не было причин его доставать, но слабость и безответность забавляла. Она становилась взрослой при нем, даже всемогущей. - Ой-ой-ой! Сейчас расплачемся! - Отдай мяч, а то как врежу! - Давай-давай! - Она начала дразниться, подняв мяч над головой - Отдаааай, - уже ныл Тед, прыгая вокруг нее. Девчонка смеялась и прыгала вместе с ним. - Сэмми! Пойдешь на психологию? Сейчас уже начнется! А как же! Она и записалась в первую очередь, едва узнав, что загадочный бородатый дурмстранговец будет вести новый предмет. Она закинула подальше в кусты мяч и побежала стремглав к зданию школы, вспахивая сугробы. За подругой на школьном крылце неожиданно появилась сама профессор МакГонагалл. Тедди струхнул, что мадам Хуч наконец-то его заложила и теперь директор будет разбрираться с ним лично. Но пожилая леди была на удивление приветлива и даже отправилась в заросли вылавливать раскрасневшегося мальчугана.Однако ничего доброго это тоже предвещать не могло. Филч аксессуаров не дал и директор куда-то исчезла. Ефремов пошел в Большой зал встречать свою группу, держа в руках пергамент со списком. Подороге на него наткнулся Гера с баулами и, пожелав удачи, пошутил, что пергаменты нельзя давать человеку, пишущему на обрывках бумаги и эдак скоро Галлеоныч начнет писать на рулоне обыкновенной туалетной бумаги. Ефремов посмеялся и пригрозил в следующий раз не давать разспоясавшемуся пациенту рецептов. Группа в полном сборе ждала преподавателя на пороге помещения. Приветливо улыбающийся Иван Львович отвел подростков в приготовленное помещение. Движущихся лестниц Ефремов так и не перестал бояться, но спокойствие учеников передавалось и ему. Дойдя до указанного класса, он рассадил всех за перты и начал перекличку, сверяясь с пергаментом. У него была хорошая зрительная память и просить ребят делать себе бейджики с именами не потребовалось. — ... Теодор Ремус Люпин, Хаффлпаф, первый курс! — зачитал он приписку рукой Лонгботтома, но ответом была тишина. Ну ладно. Не пришел, так не пришел. — Доброго дня ребятки, итак мы с вами начинаем урок психологии. А теперь давайте попробуем сформулировать, про что нам было бы интересно поговорить на наших уроках. — Что надо сделать, чтобы на меня мальчики обращали внимание? — Как сделать так, чтобы соперники меня боялись, когда я играю в квиддич? — Как научиться обманывать преподов, чтоб не палили? — Как сделать так, чтобы мальчики от меня отвалили? Не успели они выложить все свои вопросы, как в классе тихонько открылась дверь, и сквозь нее просочилась директор с мальчиком в хаффлпаффской форме. На одиннадцатилетнего он был непохож, слишком мелок. Тонкие болезненные и ранимые черты лица. Неужели это и есть тот самый? Директриса с мальчишкой присели за самую дальнюю парту, слушая вопросы детей. Минерва обратилась к ребенку: — А ты о чём задумался так сурово? Подними руку и задай свой вопрос, Тедди. А то я сниму с твоего факультета сто баллов. Нешуточная угроза. Если сокурсники узнают, изобъют. — А почему маглы бывают? Ефремов зорко поглядел на мальчишку. — А, ты наверное и есть Теодор Ремус? — Ага. Тедди. — В смысле - что значит бывают? — Ну вот мы в Хогвартсе - это понятно как. А маглы - непонятно, как это так бывает... В классе рездался дружный смех. Ефремов резко оборвал хохотунов. — Зря смеётесь, это очень серьёзный философский вопрос. Неожиданно его услышать для вашего возраста. Я понял тебя, может быть кое-что на наших уроках ты про это узнаешь. Но сначала тебе придётся понять, как это - быть собою. Все ясно, значит, в основном хотите быть такими крутыми пацанами и девчонками, чтоб на вас обращали внимание, и ничего вам за это не было. Так? Тогда давайте подумаем, каким надо быть человеком, чтобы все у нас получалось так, как мы хотим. Ваши предложения? Класс загомонил: — Надо быть сильным... — Умным... — Палочкой как следует орудовать... — Ничего не бояться... — Быть уверенным в себе.... — Ха, молодцы. Но ведь вы уже умные ребята и понимаете, что невозможно всегда быть абсолютно сильным, невозможно всё знать, а вообще ничего не бояться - это как раз вид глупости. Съедят такого смелого, и все дела. Но я готов вам раскрыть секрет - как быть уверенным в себе, когда ты не сильнее всех, не умнее всех, не лучше всех колдуешь, и даже в себе сомневаешься. Так что сегодня начнем с того, что будем доверять себе и окружающему миру, но не просто так, ни с того ни с сего, а по-умному. Теперь давайте встанем и уберем парты к стенам, чтобы посередине место было, вот так. Хотя нет, пусть третий курс трансфигурирует их в маты, каждому по десять очков лично, кто справится. Ребята покинули сиденья парт и принялись колдовать. Все заметили директора и профессора трансфигурации по совместительству и старались из кожи вон — софакультетцы старарались и даже помогали друг другу, гадая, зачем професору нужны именно маты. А Ефремов в это время ломал голову над тем, ка бы оживить собрание. Обычно он рассказывал подросткам ернические анекдоты, но дело осложнялось тем, что он ничего почти не смыслил в английском юморе (правда, можно спросить Джека), да и кто знает, станет ли эта драная карга шастать на все его занятия. — Сколько нас человек? Тридцать восемь? Разобьемся на группы по восемь человек, где-то больше будет. Что-то у нас группы какие-то скучные получились: мальчики отдельно, видимо боятся девочек, девочки отдельно, видимо сомневаются что интересны мальчикам, а тут, судя по всему, собрались те, кто и в мальчиках, и в девочках сомневается, и в себе тоже. Давайте-ка все сейчас чуть-чуть рискнут. Не надо делать смелый вид, кто боится пусть боится, а разделю я вас всех в случайном порядке. Вот так. Вот первое для вас упражнение. Каждый себе пусть сделает по черной ленте из обрывка пергамента, только достаточно широкой, чтобы глаза закрывала. Кто не уверен, что лента не чёрная - ничего страшного. Если не у всех получается… те у кого получилось - преодолевают свой страх и предлагают свою помощь другим. Смелее колдуем ленточки для товарищей. Не, канат не канает, даже плоский. Так... у всех теперь есть ленты. Палочки убираем, здесь вам не дуэльный клуб. Кто будет колдовать, тому минус двадцать очков лично. Сейчас я объясню принцип упражнения. Но нужен самый неуверенный в себе доброволец. Кто у нас неувереннее всех, пусть сам признается. Ты? На середину вышла раскрасневшаяся девочка с первого курса Слизерина. Ага, давешняя Сэмми. Наверняка выскочка, но для педагогичности допустим, что она и есть самая неуверенная. Теда же не вытащишь. — Да, я всегда в себе не уверена. — Ты правда-правда утверждаешь, что ты всегда-всегда неуверенная? — Я очень неуверенная! — Вот! Смотрите все, с какой уверенностью она это говорит! Ты заметила, что ты очень уверена в себе, когда говоришь, что не уверена? — Ой.. Я не знаю как это.. — Ага, и тут ты начинаешь сомневаться. Молодец! Это и был один из главных секретов. Когда вы признаётесь в своей неуверенности, хотя бы себе - вы уже становитесь увереннее. Внутри каждой слабости есть сила! Кто хотел быть самым сильным? Ты? Скажи, "я настолько силён, что могу позволить себе иногда быть поспать и полениться". Что вы ржёте, я же правду говорю? Ну вот - сколько силачей у нас образовалось. Итак, ваша задача - просто быть собою. Не лезьте из кожи вон, не врите себе - и у вас будет вполне достаточно силы и уверенности. Не больше всех, а именно столько, сколько надо.Теперь в каждой группе пусть один из вас встанет посередине и завяжет себе глаза. Да не волнуйтесь, никто вам ничего не наколдует! Вернее, можете бояться сколько угодно, но палочки все сданы. Завязали глаза? Хорошо! Все завязали глаза. МакГонагалл, сидевшая на единственной оставшейся парте, выпихнула Теда со словами: "Ну иди, поиграй с ребятами, а то... Минус сто баллов тебе обеспечены." — А теперь представьте, что в кругу стоит что-то очень вам дорогое и любимое. Нет превращать никого в вазу или героя квиддича мы не будем! Да и невозможно это без оборотного зелья. Просто представьте. Готовы? Теперь инструкция тем, кто будет стоять в центре - сначала не врать себе, что вам всёравно. Сейчас вы будете падать с закрытыми глазами. Если страшновато - громко скажите "Я боюсь падать, но падаю!" И начнет падать, в любую сторону, а те кто по краям его ловят. Но не просто так, а так, как будто ловите, что-то очень ценное для вас, очень хрупкое и нежное.Если вы хотите быть сильнее всех - это обычно происходит из-за страха перед другими. Тогда можно крикнуть, "Я всех боюсь, но падаю!" - и падайте. Только громко и вдохновенно кричите, полной грудю, глаза выше, подбородок. Я понимаю, что вам смешно, это правда необычная штука. Чтобы правильно упасть, надо ноги держать прямо, все тело как стержень, тогда ловить будет легко. Мальчики, ближе к девочкам, помогайте им ловить падающего, а то уйдете отсюда все в синяках. Макгонагалл мне потом объяснит, где раки зимуют. Как только поймали, сразу потихоньку передавайте другому в круге, напротив или рядом. Начали. Кто-то упал мимо мата и стукнулся об пол. — Что за грохот, отвернуться нельзя на секунду? Не поймали Теда? Что, вы говорите, что он оборотень? И что, что оборотень? Прямо сейчас начал превращаться? И Вы испугались? Хм.. молодцы... в каком-то смысле. Тед, а ты чего клыки-то показал? Я сказал "надо быть собою"? А, ну да, я... Вот ведь как с вами интересно. Не соскучишься. А чего не превратился тогда уж? Луна не та, ага, понял. Но ты не скисай, что ж ты сник? Ты молодец и чемпион. Кто знает заклинание от синяков? Может к мадам Помфри? Ах, ну да на оборотне все быстро заживает… о, ну вот и урок к концу подошел. Итак, мы сегодня с вами учились быть собою, доверять друг другу, относиться к ближнему с уважением и заботой. У кого-то получилось, у кого-то не очень. Но мы с вами еще поработаем над этим. Кстати, все кто хочет, может прийти ко мне и в свободное от учебы время, если есть вопросы, можем поговорить. Да, Тедди, зайди ко мне как-нибудь на досуге, поболтаем. — Молодые люди, — вдруг поднялась Минерва со своего насиженного места. — Не донимайте профессора Фелкона по пустякаякам, обращайтесь к нему лишь тогда, когда у вас очень серьезные проблемы. А про себя подумала:"Вообще бы к нему кого побойчее подослать, чтоб шпионил. Хотя нет, пусть останется все как есть, значки не должны подвести". Тем временем в Хогвартской котельной сидели трое: Рубеус Хагрид закидывал уголь в топку, Аргус Филч вяло бранился на полувеликана, а Сивилла Трелони не могла сдерживать слёз и ревела, пытаясь обнимать Аргуса, не обращая внимания на свидетеля, а уж тем более верную кошку своего любимого. — Эта Минерва сломала мне жизнь! Альбус был так добр ко мне, за одно пророчество о мальчишке Поттере он принял меня на работу... — Допустим, не одно, а два. Помнишь, когде он был на третьем или четвёртом курсе... — Нет, не помню, у меня был транс и провал в памяти. Может, на пятом? Все года смешались в один... — И те, что мы были вместе, Сибби? — Филч не представлял, как можно было утешить женщину при таком соглядатае. Трелони честно пыталась колдовать, нанося согревающие заклятия на растопленный котел, но ничего у неё не выходило. — Вас никто не выкинул из школы, — встрял Хагрид. — Просто, ну эт-та, перевели на полезную должность. Вы из нас троих как след колдовать умеете, мы тут зашивались без вас. А теперича вам за это платить будут, не всё на голом энтузиазме волочить. — Я просто помогала Аргусу от души, а теперь... Меня лишили возможности прорицать. Это началось еще с этого жеребца Флоренца. Правильно его из стада изгнали. Ренегат он и предатель. И ты, Аргус, тоже: водишься с этими непонятными дурсмстрангцами, будто они тебе роднее меня. "А чего, толковые люди. Что малец, что постарший," — подумал Филч, но вслух нагрубил Хагриду и попытался отвести заплаканную пассию в её кабинет. — Ты хоть помнишь, как ты нашу любовь напророчила? — ворковал он, ведя даму под локоток. Сивилла утерла слёзы и прошептала: — Помню. Erzengele — http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/member.php?l=0&id=56511 - Йо-хо-хо, и бутылка рому! – Сивилла Трелони с громким стуком захлопнула люк, ведущий в ее кабинет прорицаний, рассмеялась и, кружась по комнате, проследовала к своему стулу у камина. Она была совершенно пьяна и ей, мантикора забери все, было хорошо. Ее совершенно бескорыстная дружба с Винки оказалась в итоге весьма полезной. Домовой эльф без проблем достала для нее бутылку отличного огневиски из «Трех метел», когда Сивилла в очередной раз пришла пожаловаться ей на жизнь. А жаловалась она в последнее время много: ее внутреннее око будто ослепло, ученики с каждым годом уважают ее все меньше, плюс к тому же этот кентавр всячески покушается на ее законное место. А самое ужасное, в чем Трелони не признавалась даже самой себе: в области астрологии кентавр действительно преуспел больше. В общем, накрыла ее темная и глубокая депрессия, справиться с которой в одиночку Сивилла была уже не в состоянии. Винки, до сих пор не пришедшая в себя после потери хозяина, была для нее просто спасением. Домовой эльф и Профессор Прорицаний могли ночь напролет сидеть где-нибудь в уголке кухни Хогвартса и тихо жаловаться друг другу на такую несправедливую жизнь. Поначалу, конечно, жаловалась только Винки. А Сивилла сидела рядом, понимающе кивала и хлопала домовиху по плечу: мол, не переживай, обойдется. Тогда положение Винки еще казалось ей хуже ее собственного, и это как-то помогало не расклеиваться. Со временем граница стерлась. Домовики сновали мимо них, кидая не одобряющие взгляды на Винки и тихо виня ее в том, что госпожа так плохо себя ведет, но боялись говорить что-то при Трелони. И вот, наконец, настал тот день, когда Трелони принялась заливать свое горе по примеру домового эльфа. Не в первой, конечно. Когда Амбридж сняла ее с должности, проблема дружбы с бутылкой стояла намного острее. И как приятно было снова ощутить это тепло внутри и полную беззаботность… Трелони плюхнулась в кресло, вытянула ноги и сладко вздохнула. Еще целых два выходных дня ей не придется выходить из своего класса Прорицаний. Два дня покоя, отдыха и пофигизма… Наедине с собой. Как всегда, только с собой… Вернулась горечь, которую только-только удалось изгнать огненной воде. «Да что это такое, в конце концов!» - Возмущенно подумала профессор. – «У всех есть вторая половина, которая поддержит и спасет в трудную минуту. У всех, а у меня только Винки. А чем Сивилла хуже их? Я что, не женщина? Я не заслуживаю счастья? Заслуживаю. И всем докажу, что я великая Прорицательница. А скоро стану еще и самой счастливой на свете женщиной…» Сивилла решительно поднялась с кресла, пошатываясь приблизилась к шкафу с хрустальными шарами, достала один и приземлилась за ближайший стол, аккуратно устанавливая на нем шар. - Ну-ка, ну-ка, погляди-и-им… - Промурлыкала себе под нос профессор, поправляя съехавшие на бок очки. Мутный взгляд Трелони остановился в глубине шара. Несколько минут она сидела неподвижно, не моргая, сосредоточенно пытаясь что-то рассмотреть в глубине хрусталя. Хрусталь сегодня был молчалив. Ни образа, ни черточки. Только прозрачная пустота. Будто само мироздание надсмехалось над горе, предсказательницей. - Ну и не важно. К черту все! – Воскликнула Профессор, вскакивая. Стол чуть наклонился, шар скатился с него, плюхнулся на ковер, продолжая катиться. Сивилла охнула и попыталась поймать негодника, но не тут-то было. Тот, получив дополнительный толчок, еще активнее устремился вперед. Минута тишины, и комнату наполнил дребезг разбитого хрусталя. Сивилла стояла, оглушенная звоном, и бессмысленно смотрела на останки несчастного шара. - Булавы… Мечи… Колода карт. Утерянная колода карт… Судьба в тех же руках, что и карты… Она пришла в себя внезапно. Просто взмах ресниц – и она уже снова здесь, в темной комнате среди осколков на полу. - Репаро… - Пробормотала Трелони, направляя палочку на шар. Тот мгновенно собрался снова. Профессор подняла его и несколько мгновений задумчиво крутила в руках. Затем шар вернулся на место, а Профессор принялась искать свою колоду Таро. Колоды в кабинете не было. - Ну, что, старая Стрекоза, не можешь меня поймать? – Вредным тонюсеньким голоском верещал Пивз, ловко уворачиваясь от рук Сивиллы и раскидывая чайную заварку по коридору. Одному Мерлину известно, как проклятый полтергейст сумел проникнуть в ее комнату и зачем ему вообще понадобилось беспокоить и без того не самое радужное житие-бытие Трелони. Пострадало несколько хрустальных шаров, одна книга по астрологии и все еще была не найдена колода карт. Наверное, оно и к лучшему. Уж лучше чай… Пивз с противным гоготом летел под потолком, где Сивилла не могла его достать, и раскидывал из коробки чайные листья, как маленькие дети на церемонии венчания раскидывают рис и лепестки роз. Он то отлетал подальше, то зависал в воздухе, дожидаясь пока покрасневшая от стыда и напряжения Трелони его догонит. Кажется, они нарезали уже третий круг по этому коридору. И наконец терпение ее закончилось. Баста! Ну в самом же деле, не солидно профессору ее лет гоняться за полтергейстом, как какой-нибудь третьекурснице. Сивилла остановилась, тяжело дыша и обреченно глядя вслед уносящемуся полтергейсту. - Ну и гиппогриф с тобой. – Ругнулась профессор, развернулась и направилась к себе. Настроение было хуже некуда. Она подумала было заглянуть на кухню к Винки, но той сейчас совершенно точно не было на месте. Обычно в это время домовики высылали ее в Хогсмид пополнять запасы. А значит, пожаловаться на нелегкую судьбу лучшей подруге Сивилла сможет не раньше, чем через пару-тройку часов. Казалось бы, какая малость, но на душе скребли кошки. Так сильно, что Сивилла даже не стала подниматься в башню. Она добрела до лестницы, села на нижнюю ступеньку и позволила себе от души разреветься. Где-то вдалеке шумел Пивз. Он наконец заметил, что его больше никто не преследует, и теперь искал ее, чтобы продолжить забаву. Учеников в коридорах как на зло не было, а значит никто не займет его чем-то другим, наконец освободив несчастную Трелони от нападок духа хаоса. Профессор шмыгнула носом, вытерла мокрое лицо рукавом и поднялась на ноги. Будет лучше, если полтергейст ее не найдет. Одним из плюсов данной ситуации было непостоянство Пивза. Очень скоро он забудет, что еще недавно третировал ее, и переключится на порчу картин, или еще что-то в этом роде. Сивилла дождалась, пока голос Пивза будет совсем близко, и спряталась за каменную колонну, наблюдая, как обидчик пролетел мимо. «Вот так тебе!» - С торжеством подумала прорицательница. - Пивз! А ну поди сюда! Сколько раз, тролья твоя харя, я говорил тебе не мусорить на этажах? – Раздался совсем рядом низкий и сварливый мужской голос. Это был, надо полагать, завхоз Филч. Естественно, Пивз его не боялся (боялся полтергейст только Кровавого барона), но за проведенные в Хогвартсе годы завхоз ловко научился использовать угрозу позвать привидение Слизерина в своих целях. Она была пущена в ход и на этот раз в ответ на огрызания полтергейста. Минута – и того и след простыл, а Филч с ворчанием принялся приводить коридор в порядок. Еще минута – и он наткнулся на застывшую за колонной Трелони. - Здравствуйте, профессор. Что это вы тут стоите? Сивилла будто очнулась ото сна, несколько раз моргнула огромными глазами за не менее огромными линзами очков, и, запинаясь, произнесла: - Ни…Ничего особенного. Просто стою и все! Работайте, Филч, работайте! Трелони обхватила себя руками и засеменила назад к башне, однако скрыться все-таки не успела. Завхоз снова ее окликнул. - Профессор! Намедни отобрал у проклятой школоты. Баловались в туалете. Ваше? Сивилла пренебрежительно бросила взгляд на предмет, что показывал ей Филч, и замерла. Недавнее гадание в полной мере всплыло в ее памяти, голова закружилась, а ноги стали ватными. В руках завхоза была ее старенькая колода Таро. Erzengele — http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/member.php?l=0&id=56511 Ефремов брел в Малую башню, размышляя по дороге о проведенном уроке. «Что-то я на взводе с этими детишками. Ну, подумаешь - молодые колдуны и прочая нечисть, мало ли я девиантных и деликвентных видел среди обычных людей. Оторви и выбрось. Эти же - просто ангелы. А их палочки магические меня умиляют. Романтика в собственном соку.Но чего я напрягаюсь? Комплексую перед их возможностями и пытаюсь по-быстрому завоевать авторитет? Эх.. Адаптация, моя, видать, только начинается. про уверенное поведение это я от собственной неуверенности сморозил. Ну ничего. Детки не такие уж внушаемые. Каждый сам себе на уме, процедить мою лапшу смогут. А я помогу им. И себе тоже. Правда, наивных там тоже хватает, видать колдовские – что-то у них там с половым воспитанием не идет…» В комнате его ждал Джек, тоже весь потрепанный и взволнованный: — Ну как, видел директрису, кошку эту драную? Она меня, небось, из Хогварса выставила за компромат на ноутбуке? — Нет, ребята сказали, что Невилл это все вовремя стер.Так что ты чист как ангел. Тебе даже мантию парадную выделили, как моему телохранителю. А ты наверняка на блядках был? — Сам-то… — Ну и что, надо было Лену навестить, Елену Аркадьевну нашу… Я тут затосковал один. — Котяра. — А самх-то по утрам по полчаса в сортире торчишь, шкурку гоняешь. Или ты тут будешь девок портить? Учти, это дети, хоть и фигуристые попадаются. Подсудное это дело. — Да я что, я к своим бабочкам лишний раз съезжу. Или местных найду в Лютном переулке. — Да это ж самое черное место во всем маголондоне, Герка говорит… Ты лучше себе бромид натия купи, не маленький. — Так оно же либидо заглушает, это я как евнух буду почитай. — Ничего, тебе полезно, — огрызнулся Иван. Джек показал Ивану на брезентовый сверток, из которого торчала пластиковая ручка. Взгромоздил его на письменный стол и жестом пригласил друга распаковать подарок. Иван уже вполне ловко овладел режущими заклятиями и свободно пользовался ими взамен ножа, но проволочки, скрепляющие брезентуху, повынимал вообще руками. — Медяшка? Очень хорошо, парни просили, есть у них такая цветуевина, которая веревки грызет, а подвязать нечем. Цапень называется.... Ух ты! Где купил, зараза! — На столе красовалась оранжевая медицинская укладка. — Спасательская или скоропомощная? Руки сами потянулись открыть пластиковый ларчик. — Ну, спасательской не купил, а так, что сумел... — притворно скомничал Джек. — Там, конечно, перевязочных больше, но тут... Иван воззрился на друга с нехорошим подозрением. — Говори, где достал?! — ... да так, пустячок, аптечка в автомобиль, — продолжал рисоваться тот, — маг я или последнее мугродьё? Вызвал себе скорую, в офис... благо симульнуть могу профессионально. Приехали. Разложились, стетоскоп достают. Я их конфундусом по башкам, ящик с мусором в руки, и в обратку... Пятихатку** им в зубы, конфундус конфундусом, а на бабло зенки разгорелись... — Ты скотина! — оборвал его Ефремов. — Хоть представляешь, что натворил? Сколько народу они за смену "не довезут"? Люди же помрут за хрен собачий. — Ничего, либо резервную с базы, либо на ложняк-тухляк покатаются... Бабулькам на баяне сыграть, да кулачищами на пьянчуг помахать. Ефремов с возмущенной тупостью вперился в чемоданчик, всем видом показывая: "забери это обратно, а то в задницу тебе по ампуле затолкаю". — Слушай, если мы тут на невиловых кореньях загнемся, народу гораздо больше помрет. — В смысле? — Ну, про Вольку забыл? Загубит он нас троих, и тебя заберет. — Да я его голыми руками удавлю. Или отравлю чем. — Ага, если успеешь. Да и чем травить-то? Половину здесь оставь, остальное — пусть Невилл наложит. Чуешь, что от нас требуется? Альянс колдомедицины с магломедициной. Как дедушка Альбус завещал. — Что он тебе, Ленин? — огрызнулся Иван, но укладку бережно закрыл и отнес в шкаф. В это время к ним в комнату ворвались парни, сопровождаемые легким на помине Невиллом. Декан Гриффиндора что-то говорил о нераскрывшемся бек-апе Снейпа, Гурген трещал, что на мужицкую комнату поставили пароль «LINGVALATINA – PENISCANINA»***, Гера порывался заявить, что сейчас будет большой совет по поводу возрожденя Снейпа. Ефремов уже знал, что Снейп погиб десять лет назад, а посему о нем неправдоподобно скучали, но ребята клятвенно заверяли, что его можно возродить. Помимо портрета Снейпа, Герке на телефон при помощи Невилла ухитрились переснять портрет Альбуса в кабинете. Впрочем, и в фотографии был какой-то фокус: изображение и вовсе надолго пропадало, оставляя пустую золотистую раму, но Герка клятвенно заверял, что в окошке фотография старика все-таки появлялась, а следовательно теперь можно будет поговорить с бывшим директором, не забираясь к МакГонагалл. Судя по всему, Герка обожал Дамблдора до упаду, ибо после этой пересъемки он явился нескрываемо разрумяненный. — Так, ребятня, упали и отжались! – скомандовал Иван Львович, веля шумной ораве помолчать. – Все по порядку. — Сэр,— начал Невилл как более отвественное лицо. – Пока вы преподавали, я пыталя залить бэк-ап Снейпа в портрет, но он не смог раскрыться. Хотя мистер Герман утверждал, что это должно сработать. В портрете в самом заключена душа Северуса, из этого материального носителя трудно вынуть требуемую нам душу. Еще раз повторюсь, так как портрет сам по себе есть материальный носитель, то дуамаю, что он сможет сать более живым, но ходить Снейп в таком виде уже не сможет. Но мы с Герой посоветовались и решили, что если бек-ап взят из Ассамблеума, то и возрождать надо через Ассамблеум.. Альбус Дамблдор сказал, что мысль материальна, ей только нужна пища. Различные призраки и привидения обретают свою форму и становятся более объемными и почти материальными, чем больше народу их видит и в них верит - это давно доказанное явление. — …Сначал создается голограмма, чтобы был хоть какой-то носитель, — вставли Соболевский. — А потом выпускается в коридоры Хога, — пошутил Гурген. — То тут, то там начинают поговоривать про явление бывшего директора. — Только этого нельзя делать из соображений секретности. – Подытожил Иван Львович. — Голограмма обретает самостоятельную жизнь, становясь призраком. Затем организуется флешмоб где-нибудь на приличном ресурсе с множеством пользователей, что-то типа "проголосуй за возрождение Снейпа". После этого призрак обретает материальное тело. Затем в него перекачивается душа. Тут возможны варианты. Так как вера в образ Снейпа может не сполне совпадать с оригиналом, то тут возможны разные занятные казусы,после материализации подселить душу, тем закрепить и ее и материальный носитель. По ходу может несколько поменяться внешность, характер так же может отличаться от канонического, так как представления «верующих» о Снейпе часто не совпадает с тем, что было на самом деле. Вот чего я опасаюсь.— продолжил Гера. – Голограмма требует проектора, но это не может быть телефон, а только сам Ассамблеум, который будет проецировать Снейпа внутрь самого себя. — А что же будет материальным носителем, я не понял? – задал характерный провокационный вопрос Ефремов, проверяя правильность своих догадок. — Вселить эту личность в тело. – Грустно проговорил Гера. — Да, нужно тело, здоровое, с неповрежденным мозгом. Всякие психические заболевания нежелательны.Желатльно мозг с такими же характеристиками. – Гурген был на редкость красноречив. — Просто волны нестабильны, нужна сразу перезапись на материальный носитель. Так что - вытащил из нирваны - изволь стабилизировать. — А где мы тело-то возьмем? – Ефремов не хотел жертвовать никем из друзей, коллег и учеников. — Я там в Лютном переулке с одним чуваком познакомился, — встрял Джек. –Смурная личность, говорит, что адепт ордена Госпитальеров, зовет себя Стратокумулюс Альтостратус. Но на Снейпа очень похож характером. Гера и Невилл улыбнулись каждый своим мыслям. — Я надеюсь, что до этого не дойдет, — отвествовал Невилл. – Я могу попросить у Рона гримуар эпициклического соврешенствования волшебства, отнятый у Малфоев. Думаю, там есть что-нибудь по некромагии. Хотя я читал в других источниках об эпициклическом кулоне. — Что это такое? –Гера, страстный до всяких волшебных штучек, сгорал от любопытсва. — Ну как тебе сказать… Кулон, заключающий в себе жизнь и душу живого человека. Как закрепитель на фотографии. Гера так и не понял, чем же он отличается от бек-апа, но переспрашивать не стал. — И когда мы приступаем? — спросил Ефремов. — Можно хоть сегодня, — ответил Гера за Невилла. — Ну уж нет, я устал. Столько я сегодня переделал. — Да, лучше это сделать завтра, — резюмировал Невилл. — Перед экспериментом нужно отдохнуть, чтобы голова была чистая и ясная, а мысли светлые. Если почувствуете усталось, хорошо бы поспать хотя бы час. А то я не уверен в магии мыслей. Заодно Рону напишу, пусть пришлет мне книгу и еще кое-что. — А теперь спасибо, молодые люди, мы идем спать. Жаль, что вам известен наш пароль, я бы сейчас так заперся, чтоб вы… — любезность Ефремова подошла к концу и он этого не скрывал. Невил церемонно откланялся и убрел восвояси. Усталый и перебудораженный Гера понуро ушел прочь. Гурген последовал за ним. Переодеваясь ко сну, Ефремов услышал в коридоре между комнатами шум потасовки: его парни задрались. «Вот я тебя свяжу, и будешь ты у меня спать. Я умею, я профессионал», — донесся голос Гургена. Видимо, неустойчивый Гера сломался и вспылил не на шутку. Еще бы, на больного на голову человека навалилась двойная работа в виде гербологии в Хогвартсе и наверняка основного программирования. «Иди к Помфри, пусть она даст тебе зелье сна без сновидений, если у нее ничего посильнее нет», — настаивал Гурген. «Ну и ладно, хоть кто-то за Геркой присмотрит»,— миролюбиво подумал Иван, заползая под полог кровати. Все ж таки, за последнее время Соболевский из просто любимого пациента стал другом и помощником, и доктор волновался за него, как за сына. Возможно, это было отчасти нежелание потерять соломинку, связующую его с миром магии, но даже внутри себя Иван гнал подобные эгоистические мысли. * Грабар – в переводе с армянского «письменный язык», на котором в основном писались церковные и светские книги до Ованнеса Туманяна, который писал на гражданском разговорном языке (ашхарабаре) ** пятихатка – пятьсот рублей. Плата за ложный вызов скорой помощи. *** LINGVA LATINA – PENIS CANINA (лат.) — «латинский язык — хер собачий», медвузовская шутка