Собирательный образ

Лейтенант спал. Гул двигателей прошивал тесную кабину насквозь, и всё-таки сон лейтенанта был крепким, глубоким. Мацка знал это наверняка, даже не глядя через плечо. Нет, он не позволял себе лезть в голову напрямик – боялся, – но удержаться от робких прикосновений к ауре не мог. Не привык. Привык свободно улавливать всполохи чужих мыслей, привык подстраиваться под течение чужого сознания. Так было проще. С лейтенантом просто не было. Только те мучительные часы, что Мацка провёл в его поисках, он твёрдо знал, что должен делать. Теперь же он снова терялся. Согласно приказу, полагалось вести транспортник на автопилоте заданным курсом к Песетре. За рамками приказа же… Мацка отодвинулся от пульта управления и украдкой бросил взгляд за спину. Лейтенант спал – и сон его был крепким, глубоким. Неудивительно, после того, что ему довелось пережить. Что ему довелось пережить? Почему он решил взорвать корабль, на котором покидал планету? Что за объект приближался к нему с ракетной скоростью? И кто, кто откликнулся на телепатический зов, когда Мацка попытался установить связь? Спрашивать, конечно, бесполезно. Лейтенант ни за что не ответит. Это было ясно сразу, ещё когда он, объятый зеленоватым сиянием, соткался из воздуха в центре кабины. Мацка бросился к нему почти в слезах, потеряв голову от неверия, и схлынувшего страха, и радости, и тревоги за него, и непонимания, как вообще вышло использовать силу. Мацка никогда в жизни не пробовал ничего сложнее чтения мыслей и примитивного телекинеза. Он и не знал, что может больше. Но вот, получилось же… Лейтенант не позволил даже прикоснуться к себе – наотмашь ударил по протянутым рукам и взглядом выстрелил так, что у Мацки под курткой заныли ожоги. Это отторжение оказалось неожиданно обидным. Лейтенант смотрел так враждебно, словно перед ним был один из тех. Должно быть, они и впрямь могущественные существа, если в глазах его застыло такое напряжение, что воздух трещал. – Справился, – сказал наконец лейтенант и с трудом поднялся на ноги. Его шатало. Мацка снова подался навстречу, снова отступил на шаг, не понимая, как ему быть. Лейтенант рухнул в кресло и на долгое мгновение затих, прикрыв лицо рукой. – Бери курс на базу, – бросил он, и в голосе его прозвучала такая усталость, что у Мацки внутри всё свело от сочувствия. – Свяжи меня по закрытой линии с Корпусом. – Корпусом?.. – переспросил Мацка. – Национальных Рыцарей, – выдохнул тот. – Я продиктую коды доступа. Шевелись. Мацка едва проглотил взволнованные вопросы о самочувствии и необходимости первой помощи и вернулся к панели управления. В конце концов, он тут чтобы приказы исполнять, а не с заботой лезть. Если лейтенанту что-нибудь понадобится, он и сам обратится. …ладонь до сих пор саднила после удара. А потом лейтенант уснул, мгновенно и легко, как проваливаются в сон смертельно утомлённые люди. Мацка остался наедине с ощущением, что за прошедшие сутки узнал непозволительно много, и с грызущей мыслью, что не узнал почти ничего. Вопросы не давали ему расслабиться, роились в разуме с настырным гудением. Или это всё-таки были двигатели?.. Интересно, во сне лейтенант ответит? Мацка прикусил щёку, давя поднявшийся в груди шквал ужаса и запала. В такой глубокой фазе сна, он знал, люди никогда не чувствуют вторжения. Тонкая ниточка мысли заскользила сквозь разделявшее их пространство. Мацка осторожно, опасливо направил её в чужое сознание – сквозь разреженную ауру, сквозь мешанину сновидений… Барьер. Ударил внезапно, ошпарил все нервы, заставил голову пойти кругом. Мацка вцепился в подлокотники и распахнул глаза. Далёкие звёзды перестали плясать дикими траекториями и плавно завязли вновь в чернильной пустоте. Такой отдачи он не ожидал. Он вообще не ожидал отдачи. Этим элита отличается от обычного солдата? Но купол не был сплошным. Мацка успел ощутить брешь, и теперь его сердце бешено билось о рёбра от одной мысли, что это был шанс. Возможно, единственный. Брешь была искусственной, она непременно должна была затянуться. Неужели, последствие контакта с теми? Это они раздробили непроницаемую защиту? Если повезёт, Мацка узнает и это. Кресло бесшумно отошло в сторону, рокот двигателей поглотил шаги. Мацка весь превратился в этот рокот, растворился в нём, даже дышать стал, казалось, в ритме. Лейтенант лежал, запрокинув голову, расслабленный, почти неживой. Не дрожали ни аккуратные пальцы, ни ресницы, ни приоткрытые губы, и только грудь вздымалась мерно и едва различимо. А ведь лейтенант выглядел так, будто не имел привычки спать. Мацка замер у самого изголовья. Окаменел на миг. Телепатия работала легче, если скрепить связь прикосновением. Протяни руку – и пробьёшься. Узнаешь, что хочешь. Мацка невольно потёр ладонь. Чего коснуться? Так, чтобы не разбудить сразу. Чтобы вообще не разбудить. Волос? Проще всего. Безопаснее. Мацка сглотнул. И решился на безрассудство. Ментальный контакт редко происходил вместе с физическим. Мацка удивился, насколько это вышло легко. К тому же, он уже знал, куда направить силы. Чужие воспоминания ворохом обрушились на него – будь они материальны, сбили бы с ног. Проникнуть в сплетение мыслей было задачей привычной, но вот выбрать из множества то единственно необходимое... Мацка неуверенно ухватился за случайный образ. Женщина, очень хрупкая (слепая!); тысячи глаз, серо-голубая форма (не то…); снова женщина, осколки стекла и вывороченная сталь; взрыв; много взрывов, разных – посадочного корабля, камеры, вражеского шаттла… – Ты что это делаешь? Рука лейтенанта с силой вцепилась в запястье и вывела Мацку из оцепенения. От оклика, от пронизывающего взгляда стало единовременно и жарко, и холодно, словно в венах забилась лава, а сердце пошло коркой льда. Мацка дёрнулся назад. Хватка у лейтенанта оказалась стальной даже со сна, он без видимых усилий рванул его к себе и опрокинул на кресло. – В голову ко мне лезешь, да? – раздалось у Мацки над ухом. Злое, но… довольное? Отбиваться было бесполезно: лейтенант выкрутил ему руки, огрел ребром ладони по затылку и наконец развернул лицом к себе. И действительно, на губах – острая, проникнутая издёвкой ухмылка, почти оскал. Торжество правого. – Как я и думал, – протянул он. – Такая же бесстыдная тварь, как и все они. Для вас ничего запретного нет? Всё дозволено, значит? – Постойте! – Мацка с трудом совладал с дыханием и попытался перехватить чужую руку. – Лейтенант, я… – Молчать! Оплеуха пришлась на правую щёку, от неё на мгновение мир вокруг потемнел. Мацка потерял контроль над ситуацией – и чуть не лишился сознания от нового удара, под дых. – Разве я не предупреждал тебя? Вспышки боли перед глазами. – Я же сказал, что убью, если полезешь снова. По губам потекло тёплое, влажное. Мацка мотнул головой, увернувшись от занесённого кулака, и вскинул руки в попытке закрыться. – Стойте! С-стойте, пожалуйста! – забормотал он, срываясь на крик. – Л-лейтенант… Мне жаль! – Жаль ему! – сквозь зубы процедил тот. – А раньше что-то не было. Пользуетесь своей силой, как вздумается… Потому вы и чудовища, паршивые выродки, для которых закон не писан. Он схватил Мацку за грудки, встряхнул, приводя в чувства. Потребовал: – Что это было, отвечай? Что ты делал, пока не засёк мой шаттл? Вступил в контакт с сородичами? Теперь шпионишь за мной? – Н-нет, – давясь слезами, отозвался тот. – Мне… Я п-просто… Мне очень жаль, Кит!.. Пощёчина размазала кровь из носа. – Чтоб я больше не слышал своего имени из твоих уст, – отчеканил Кит. – У чудовища на это права нет. – Почему вы так говорите? – едва слышно проскулил Мацка, пряча лицо в ладонях. – Почему… чудовище? Чем я отличаюсь от других? Я… хотел это понять. Хотел знать… какие они. Я в-ведь их даже не видел! Только голос слышал и… – Так они всё-таки выходили с тобой на контакт? – перебил Кит. – Чего и следовало ожидать. Он неторопливо вплёл пальцы Мацке в волосы, неторопливо намотал на кулак, неторопливо потянул к себе. – Ну, и что они сказали тебе? Мозги промыли? Приказали убить меня? – Нет! – вскричал Мацка, схватив его за плечи. – Они просто спрашивали, кто я такой… Свой или нет… Я не пытался вас убить! – Руки! Кресло было обито, но Кит сумел даже так приложить Мацку затылком до ноющей боли. – Откуда мне знать, что ты не врёшь? По-хорошему, после таких инцидентов тебя полагается отправить на пси-сканирование, как и любого контактировавшего с мью. Заодно выяснилось бы, зачем на самом деле ты попытался читать мои мысли. Он явственно ощутил чужой страх, током пробежавший по коже. И кое-что ещё: Мацка не врал. Он не транслировал это намеренно, но и сдержать поток чувств не мог. И как его до сих пор не вычислили с такой-то конспирацией? Ах нет, Кит был для него потрясением. Чем-то из ряда вон, постоянной угрозой – как иронично! Держать себя в руках Мацка смысла уже не видел. «При нём можно». – Какое жалкое зрелище, – произнёс Кит с отвращением. С отвращением – но снова с призвуком удовольствия. Мацка растерянно уставился на него. Что это за тон? Что это за эмоция? Прочитать в потемневших глазах, в едва заметной ухмылке он не мог ничего. – Ты не делаешь лучше, открыто демонстрируя свою силу. Ладонь Кита сместилась вниз, схватила за горло. Мацка почувствовал свой нездоровый пульс под обтянутыми перчаткой пальцами. – При мне нельзя. Что за инфантильное поведение? Ты уже выпустился с обучающей станции, такая сентиментальность должна была остаться за границей, проложенной тестом на зрелость, – Кит сощурился, сжал руку сильнее. – Такой же, как все они. Ничуть не лучше, хоть и вырос среди людей. Я видел их, мутантов, всю их стаю вместе с отпрысками. Недоразвитые, а туда же – плодиться! Расползаются как зараза, как грязь, вопреки тщательно выверенной системе, – он стиснул зубы, смиряя поднявшуюся внутри желчь, но Мацка уловил ядовитые всплески в его глазах. И похолодел. Кит склонился к самому его лицу, вкрадчиво прошептал: – Я свернул бы шею каждому из них. И тебе тоже. Выжигать планету – дарить им неоправданно лёгкую смерть. У нас просто нет времени на большее. Но ты… Тебе следовало бы бежать, едва мы прибудем на Песетру. Сделать всё, чтобы я забыл о твоём существовании. И уж точно не провоцировать меня теперь. Мацка понял это «теперь», прочувствовал. Кит видел в нём воплощение всех монстров разом, образцово-показательное воплощение, усреднённый образец. Такого бы в научном центре демонстрировать и говорить: «Вот, глядите, запоминайте, ориентируйтесь». Или действительно шею свернуть, за всех поселенцев, за всё, что они позволили себе сделать с пленным. – Опять в голове моей роешься? – в голосе Кита мелькнуло злорадство. – Ну ройся, ройся – я всё равно тебя не отпущу. Насмотришься вдоволь. Он вдруг перехватил застёжку на горле форменной куртки Мацки и дёрнул вниз. Стянул перчатки. И скользнул ладонями под распахнутую ткань. Его руки мгновенно приварились к обнажённой коже, вплавились под рёбра – Мацку затопил поток образов, жутких, рваных, чёрно-красных. Он вскрикнул, попытался оттолкнуть Кита от себя, но каждое касание только сближало их сильнее. Кит рассмеялся, коротко и сухо. – Смотри, смотри, не закрывайся. Не этого ты хотел? Знать, что творится в моём разуме. Нравится? – Прекратите! – Мацка в ужасе поднял на него глаза. – Вы не можете… Этого не может быть! Это… не взаправду! Вы не такой! – О, разве? – Кит повёл ладонями вниз, не отрывая, с упоением размазывая кровавый след по всему телу загнанного в угол чудовища. – Ты знаешь меня один день и уже строишь на мой счёт подобного рода предположения? Это так предсказуемо, что слышать тошно. Ты самый заурядный уродец из всех, наглядный пример каждой вашей убогой черты. В этом даже есть что-то притягательное. Его руки легли на ремень, легко звякнула пряжка. Кит отвлёкся, и течение его мысли свернуло в иную сторону. Иную, но близкую. Сердце Мацки пропустило удар. – Не смейте! – вскричал он, схватив Кита за запястья. От новой волны образов заслезились глаза. Мацка с силой сглотнул ком в горле и заговорил снова упавшим голосом: – Я не… не такой же, как они! Я н-не заслужил этого… Я ничего не сделал ни вам… н-ни кому-нибудь ещё! Я больше никогда не посмею читать ваши мысли! Это просто… Мне очень жаль, лейтенант! – Это я понял, – Кит легко высвободил руки и рывком развернул его спиной к себе, вжав лицом в кресло. – Давай, прекрати ныть и выпрямись. – Зачем? – испуганно спросил Мацка. – Затем, – отозвался тот, – что убивать тебя прямо сейчас мне не хочется. Бездарная трата ресурсов. Если ты и впрямь научишься себя вести, как полагается, из тебя выйдет толк. А пристрелить тебя я всегда успею. Не дожидаясь, пока Мацка выполнит приказ, Кит схватил его за шиворот и заставил разогнуться. Пристроил его ладони на спинке кресла, надавил между лопаток, развёл коленом бёдра. Мацка казался податливым, точно шарнирная кукла. Гнулся, застывал, не перечил. Разве что крупно дрожал и цедил едва слышно не то всхлипы, не то шумные выдохи. Кит уложил пальцы между его ключиц, снова установил контакт. Ощутил ответом нервное сглатывание, а когда свободная рука потянулась спустить брюки – участившееся дыхание. – Не надо, – пробормотал Мацка и уронил голову, спрятав лицо в россыпи кудрей. – Хочешь остановить меня – защищайся, – отозвался Кит, расправляясь и со своей одеждой. – Почему ты не используешь силу теперь? По-моему, момент куда более подходящий. – Бесполезно… Против вас не помогут полумеры! Если я атакую ради защиты, вы н-не оставите на мне живого места. А убить вас… я не смогу. – Рациональный мальчик, – усмехнулся Кит. – Подумать только. А я полагал, что ты совсем безнадёжен. – Пустите меня, п-пожалуйста, – взмолился Мацка. – Я… знаю, что вы хотите сделать. Пожалуйста, н-не заставляйте меня переживать это… – …снова? – подхватил фразу тот, не дав ей оборваться. – Ты хотел сказать «снова»? Мацка сжался, втянул голову в плечи. Не ответил. – Что это ты вдруг замолчал? – раздалось язвительной усмешкой. – Так ты не девственник? Впрочем, не так уж это и неожиданно. Было бы куда неожиданнее, если бы ты умудрился избежать подобной участи – с такими-то данными в военном корпусе. Тут уже вопрос в том, насколько ты опытен… – Н-не слишком, – сдавленно признался Мацка. – Я… Почему вы вообще это делаете? – А почему это делал кто-то ещё? В его мыслях ты не копался? Кит придерживал его за талию, не позволяя себе мешать. Через это прикосновение перетекал и безмолвный приказ не шевелиться, и электрические вспышки угроз, и искомый ответ. Это была изощрённая форма ярости. Выплеск яда, копившегося внутри. Предвкушение. Мацка почувствовал себя стеклянно-хрупким под натиском ненависти ко всем монстрам, которую Кит не смог сдержать до конца операции. Нет разницы, кому мстить – вы все один организм, одна язва, и ты, Мацка, её воплощение. Примешь на себя первый удар, унижение, тяжесть расплаты. За своё существование, за их существование и за то, что продолжишь существовать, когда их не станет. – Больно!.. Ну а как ты хотел? Говорил, что знаком с процессом. – Д-дайте мне… хоть минуту… пожалуйста!.. Может, ещё продиктуешь, как с тобой это делать? Другим ты тоже диктовал? И кто это был? Сослуживцы? Вышестоящие? Мардок? – Хватит! – голос сорвался на крик, хриплый, надломленный. Мацка сжал пальцы на спинке кресла до дрожи – жалея, что не на чужой шее. Кит это, конечно, расслышал. Усмехнулся, толкнулся жёстче, до упора. – На твоё счастье, мне нет до этого дела, – сказал он. – Но учись отвечать на вопросы. Муштровали тебя маловато. Исправлю. Его движения стали резче. «Хватит с тебя нежности». Так это была нежность? Мацка задохнулся от боли, осколки стонов царапали ему горло, вместе с кровью слетали с губ. От слёз жгло лицо, жгло нутро от бессильной злобы, от стыда и отвращения к себе. От чужого отвращения – тоже. С каждым проникновением, с каждым коротким выдохом в макушку Кит вбивал в него своё презрение, импульсами врывался в сознание. Дрянь. Ничтожество. Монстр. Жалкий. Жалкий. Жалкий. Ты заслужил. Заслужил. Заслужил. Защищайся. Останови меня. Останови меня. – Ты там рыдаешь? Крепкая рука бесцеремонно схватила за волосы, заставила запрокинуть голову. Кит склонился, ища подтверждения своим словам. Мацка знал, что его черты складывались в чужих глазах в тысячу других. Это и было то, что доводило Кита до экстатического забвения. Ненависть. Свершающееся возмездие. Контакт с тем, с чем нельзя контактировать. Превосходство людей над нелюдями. Его, Кита, личное превосходство. «Вы страшный человек», – подумал Мацка. – Приятно слышать, – сказал Кит. И всем телом вжал его в кресло. Тихо завибрировала панель, уведомляя о скором прибытии. Время переключаться на ручное управление и готовиться к стыковке. Мацка с усталой тоской задумался о том, как непросто будет улизнуть сразу по возвращении, чтобы привести себя в порядок. – Вольно, – глумливо бросил лейтенант и отсел на край кресла. Неторопливо оправил комбинезон, неторопливо закинул выбившиеся пряди на затылок. Панель продолжала крошить воздух сигналами. Сгорало в двигательном отсеке оставшееся расстояние. Мацка с трудом поднялся. Зашипел передатчик, скупо выплюнул «Готовы принять вас!» и смолк. Дело было за малым. – Оставлять тебя на Песетре глупо и, возможно, даже опасно, – нарушил тишину лейтенант таким тоном, будто продолжал прерванную беседу. – Я уже принял решение на твой счёт. Сдаст, подумал Мацка обречённо. – В связи с чем вношу коррективы. Повторяю, держи дистанцию. Обращаться ко мне по имени тебе с этого момента нельзя. Мацка встрепенулся. С этого момента нельзя? Не при себе же он хочет чудовище оставить?.. – И никогда, – лейтенант спрятал в перчатке одну руку, вторую, – никогда больше не смей ко мне прикасаться.