Ничего

Он смеется, как идиот, захлебывается воздухом и нервным, злым жестом трет воспаленные глаза. Говорит взахлеб и смеется тоже взахлеб, его плечи трясутся, его пальцы трясутся, и сам он выглядит так, будто его сейчас переломит пополам или стошнит. Он весь в крови, и земля вокруг в крови, и давно отгоревший закат тоже был кровавым. Когами молча стоит с опущенным пистолетом, смех Макишимы и шелест сухостоя бьются в его голове, не находя выхода. — Ты... ты не смог нажать на курок. — Выплевывает Макишима и скалится, бешено щурится, но отводит глаза, стоит лишь зацепить взглядом неподвижную фигуру Когами. — Ты слабак, слышишь? Ты, черт возьми, не мог даже... черт... тебя... дери... Нет. Не мог. — Ты понимаешь, что это означает? — у Макишимы сел голос, а значит, совсем скоро он замолчит. — Ты, Когами Шинья, сейчас стоишь надо мной и с этим своим каменным лицом... Что теперь будет? Ничего. Не будет ничего. Ни теплой тяжести пистолета в ладони. Ни злых поисков. Ни залитой кровью земли. Не будет и их с Макишимой. Они исчезнут и растворятся, как растворяется предрассветный туман. Их никогда не было. Он смеется, уже гораздо тише, потрескавшиеся губы кривятся горько и почти жалко. — Ты все испортил, - говорит он устало. — Ты все испортил... Пистолет падает прямо в кровавую пыль, Когами достает сигареты. Белый дым рассеивается на ветру, Макишима обессиленно смотрит на рассыпавшиеся в небе звезды. Не будет больше ничего. И это, наверное, к лучшему.