Влюблена.
С самого первого дня, стоило только светловолосому мальчику появиться в вашей школе. Тогда ему было, кажется, двенадцать, но уже с тех пор парню было безразлично всё, что касается девушек. И единственный, кто был всегда рядом — лучший друг, Сано. Все называли его Манджиро, все, кроме самого Кена, тот по какой-то причине именовал парня — Майки, и коротышка соответственно звал его Кенчиком, за что получал упрёки, но тем не менее всё ещё оставался лучшим другом и эта связь между ними была нерушимой.Май. Десятое число, вторник. Предпоследний урок.
И почему никто не в курсе? Ты откуда-то знаешь, что сегодня его день рождения, но всё равно не подходишь поздравить, хотя стоило бы. Урок заканчивается и да, следующий будет здесь же. Нервы слишком напряжены, но собравшись со своими вспотевшими ладошками идёшь прямо к нему, останавливаясь перед партой и привлекая внимание двоих — тех, к кому никто не решался подойти, и остальные тоже смотрят, смущает. Хотелось бы поговорить в другом месте и предложив короткое «Выйдем?» Напоминаешь старших парней, которые заявлялись к вам в класс забивали им стрелку. Но что вообще возможно сказать, когда на тебя смотрят как минимум пара десятков глаз? — А если я не хочу? — ответ вполне ожидаемый, он ведь не так прост, да и как вообще тебя угораздило влюбиться именно в него? Взгляд опускается под ноги, и до обидного неприятно. — Я могу, — выдает коротышка назло всем, кто так косо смотрит сейчас, и взгляд его живой не как обычно, самый искренне-желающий помочь, и ответить не успеваешь уже за руку тянут в дверь, что рядом, а за ней — подсобка, и вроде не удивительно, но почему именно туда? Не смотришь назад, потому что провожают вас весьма удивлённо и кто-то даже шепчется, но что там говорят они не совсем понятно. Сано закрывает дверь, усаживаясь на старый стол, стоящий в углу, и подбирая ноги под себя, начинает говорить: — Если хочешь ему навязать свою симпатию, — глаза Манджиро становятся снова пустыми и пугающими, — то Кенчин не такой, — он пытается донести это от лица своего друга, но и не обидеть тебя. — Найди себе кого-то попроще. — Это разговор, который уже в принципе, закончен лишь одним монологом Манджиро. Руки собранные вместе сжимают край школьной формы, и возможно так даже легче, потому что эти слова ломают. Майки сделал почти то же самое, что и с обычными гопниками — отправил в нокаут одним ударом, но физически не трогал, естественно. Слова его явно достигли адресата, потому что слезы уже наворачиваются на глаза, а ответа не последует. Парень смотрит взволнованно, словно его такое вообще могло бы задеть, а после соскакивает со стола подходя буквально вплотную и наклоняясь заглядывает в глаза: — Так расстроилась? — голос звучит спокойно и даже утешающе, и в ответ просто киваешь головой. — Думаю если я поговорю с ним, он тебя выслушает. — Спокойно заверяет Манджиро, но кому нужны такого рода вещи? Ведь если он не хочет, то зачем вообще? Отвечаешь банальным: «спасибо, не нужно», и голос твой звучит более уверенно. Влюбленность не всегда кончается хорошо, а учитывая человека, которого по несчастью выбрало сердце, а не разум — тем более. Сильные девочки не плачут, даже если херовит, поэтому собираешь остатки своей гордости и стараешься улыбнуться, но выходит, видимо, плохо. — У тебя что-то болит? — спрашивает Сано, — лицо такое, жуть. — Его прямота поражает, это вроде и не смешно, но хочется смеяться, прикрывая рот руками, и он тоже улыбается. Такой хороший. И эти мысли — первая причина для беспокойства. Дверь кабинета раскрывается и с шумом хлопает, строгий голос произносит: «здравствуйте, класс» и все присутствующие замолкают. Сано смотрит ошарашенно и он ведь собирался сегодня вроде как быть прилежным учеником, но что-то пошло не по плану. Тяжёлые шаги направляются к подсобке и двое уже готовы к выговору, потому как заходить сюда нельзя, но тем не менее все это делают. Но после наступает самое странное — дверь не открывается, скорее закрывается лишь плотнее. Соответствующий щелчок замка раздается отбивая железом где-то в ушах, и взгляды напуганные, а после потухает свет, включенный прежде снаружи, и наступает кромешная тьма. В комнате нет окон, она герметичная и не очень большая, и в этой пустоте глаза вовсе теряют фокусировку — «полный звездец». — Манджиро? — зовёшь шепотом, будто вкрадчиво, — подойди пожалуйста, — ответа не последовало как и каких-либо звуков. — Я боюсь темноты, — признаешься честно и уже слышишь смешок где-то впереди. — Я тоже, — доносится явно с издевкой и вот это немного обидно. Но тем не менее выставляешь руки вперёд, стараясь не напороться на что-нибудь и слышишь звук шагов, а после руки касается что-то тёплое и весьма упругое. Невольно сжимаешь чтобы понять и да, неловко. — Чего ты мою грудь жмякаешь? — холодный тон поражает. — П-прости, — запинаешься, бросаясь назад и ударяясь о стоящий стеллаж, этот шум возможно слышал кто-то из класса, поэтому Сано оглядывается чисто интуитивно, словно он мог бы что-то увидеть, а после направляется вперёд. — Сильно болит? — интересуется юноша, на ощупь отыскав твое плечо и по нему рукой направляясь к ушибленному затылку, чтобы почесать. — Нет, — голос звучит неуверенно, когда чувствуешь тепло чужой руки на макушке и этот парень действительно тот о ком речь? Словно наедине он совсем другой человек. И его касания мягкие настолько, что хочется за руку взять и прижать ладонью к щеке, словно ища в этом утешение. Будто мысли читая, он делает именно это. — Ты точно в порядке? — голос Манджиро всё ещё взволнованный, — лицо горячее. — Точно, — отвечаешь коротко и возможно даже сухо. Парень отстраняется и от этого какое-то досадное разочарование. Внешность его, вроде, незаурядная, но есть в нём что-то особенного, словно Сано не так прост. — Можешь, вернуть руку? — спрашиваешь неожиданно даже для самой себя, и со стороны слышен смешок, но рука всё же ложится на лицо и это расслабляет, хочется закрыть глаза и тонуть в его руках, поэтому делая несмелый шаг, опускаешь голову на плечо, и учитывая, что рост почти одинаковый — это вполне удобно. — Давай постоим так? — спрашиваешь осторожно, боясь отказа и его не последует, ведь вторая рука уже опустилась тебе на спину, слегка прижимая. — Я бы на твоём месте не был так неосторожен, — он наступает, возвращая тебя к тому самому стеллажу, с которым уже встречался затылок, — я вообще-то, тоже парень, — проговаривает Манджиро буквально наклоняясь к уху, и ты ощущаешь странный ком в горле, словно перед тобой сама опасность, будто сидишь в закрытой клетке с голодным тигром и всё равно опускаешь руки на грудь, стараясь посмотреть в глаза, но их не видно. Из светлого здесь — лишь щель от двери, куда проникает ничтожное количество света и этого недостаточно. Но дыхание ощутимое прямо на губах буквально оповещает о том, что близость крайне опасная. В голове загорается красная лампочка с надписью «alarm», но это ничто по сравнению с притяжением. Манджиро Сано — единственное, чем занята голова, тот кто прямо здесь, кто покорил буквально за несколько минут и сейчас стоял напротив. Губы осторожно касаются его лица, оставляя поцелуй чуть выше подбородка. — Я предупреждал, — он словно устало вздыхает, когда говорит это, а после касается рукой бедра, приподнимая твою ногу и замирая в таком положении. — Теперь не думай отвертеться, — слова, после которых следует поцелуй, уверенный и мокрый, выбивающий последнюю почву из-под ног и когда тело приземляется на стол, осознание приходит не сразу. Руки, в одно мгновение забираются под юбку, хватаясь за край колготок и стягивая их вниз по ногам. — Я, — сбивчиво пытаешься придумать, что сказать, — я не… — но оказываешься перебита: — Я — да, — голос Сано строгий и даже немного грубый, — я хочу, если против — можешь оттолкнуть, — проговаривает юноша, обнимая за талию и подтягивая ближе к себе, устраиваясь между раздвинутых коленок, — так, что? — его вопрос слишком смущает, и ты лишь чувствуешь снова этот ком и с шумом сглатываешь, когда ощущаешь его непростительный стояк. «Что делать?» — разум вроде понимает, что не стоит, а тело отказывается, ему нравится. Манджиро невероятный, настолько, что хочется забыть о том, что за дверью куча народа. Холодные пальцы скользят под одеждой и уже забираясь под тонкую ткань белья, останавливаются, едва касаясь. — Мокро, — серьезно констатирует Майки, и это смущает, а после бесцеремонно проникает пальцами внутрь, заставляя тело выгибаться, а губы издать громкий вздох. Чувствуешь, что на них опустилась ладонь и за ней звучит Сано, который велит не шуметь и послушать его — лучший вариант. Но как не шуметь, когда внизу все скручивается в узел от таких откровенных действий. — М-майки, пожалуйста… — просишь истошно протягивая его имя не прежним «Манджиро», а по-новому, и движения внутри прекращаются. — Я хотел ограничиться этим, — Сано признается в своих прежних намерениях, — но если ты ещё раз попросишь — я не остановлюсь. — Звучит как угроза. — Пожалуйста, Майки, — более тихо но увереннее просишь, сбивая его планку полностью и тот шарится в карманах, и шуршит чем-то, а после расстёгивает свой ремень и снова копошится. — Что ты… ? — делаешь, — слово теряется в темноте комнаты, когда в тебя так неоднозначно упирается член. — А разве не видно? — руки уверенно сжимают бедра, которых касался прежде, — приподнимись, — просит парень стягивая твое белье.Границы разрушены,
терять больше нечего.
Задирая край мешающей формы, он направляет его и слегка надавливая, проникает, срывая очередной стон: — Если будешь шуметь нас застукают, — верно подмечает парень, проталкиваясь до упора и замирая, — ты ведь не хочешь этого? Кенчик увидит. — Дьявол Манджиро знает на что надавить, и от одного представления, что Дракен мог бы смотреть становится так не по себе. — Так сжимаешься, всё ещё думаешь о нём в такой момент? — в голосе парня упрёк и ведь действительно, о ком ты думаешь? Хотелось бы представлять на месте Сано — идеальное тело Рюгуджи? С его безразличием и сильными руками, или же такого страстного Сано, который топит лёд и раскалывает границы неприступности голыми руками? Он невероятен, и движения его такие страстные, словно втрахивая в тебя суть, он приказывает снова: — Зови меня по имени. — Май… — он не останавливается даже в такие моменты, -… ки. — Ещё, — просит буквально над ухом, сильнее сжимая тебя и двигаясь рвано. — Мм… , — его имя так сладко звучит, что хочется сказать его громче, но выходит лишь несвязное мычание, — м-Майки… Усмехается, его забавляет покорность: — Давай задержимся? — просит Сано, — потерпи немного, — губы его терпкие сжимают твои, а движения постоянные, он не останавливается даже когда ты просишь, когда внутри всё сжимается, и тело обессиленно опускается на его плечи. Раздаётся противный звонок, который как обычно — для учителя и под этот общий шум Сано заканчивает буквально вжимаясь до предела, заставляя срываться до стонов, но никто не слышит.Этот случай был самым безумным.
***
— Заняться нечем? — спрашивает Кен, который уже успел сходить в учительскую за ключами, придумав как отговорку, что оставил в подсобке свою форму и этим, собственно говоря, спас их шкуры. — Нечем, действительно, — беззаботно тянет Манджиро и ведёт себя так же непринужденно. Глаза прячешь в пол, чтобы не выдать своего измотанного состояния, и вошедший замечает. — Прости, — неожиданно говорит Рюгуджи, — я не особо привык знакомиться или общаться с девушками, — он всё же переживал за свою грубость, — если хочешь можем поговорить. Мысли как сумасшедшие носятся в твоей голове, в то время, как она всё ещё забита всякими непристойными воспоминаниями. — Не переживай, Кенчин, — успокаивает друга Манджиро, — у нас был весьма глубокий и чувственный