honeymoon in rome

итан проснулся медленно и на удивление отдохнувшим. утренний воздух был теплым. пахло кофе, отдавало корицей, а лучи солнца скромно пробивались в открытое окно, минуя белоснежные шторы, что едва задевал легкий бриз. он не сразу понял, где именно находится, и моргнул пару раз, привыкая к обстановке: мебели из дорогого дерева, мягкой кровати, шуму машин на улице, обрывкам итальянской речи и стрекотанию велосипедных звонков. итан прикрыл рот рукой, зевая, и сел, посмотрел на своего мужа. норман спал, лежа рядом. его темные волосы разметались по шелковой подушке, у него на губах застыла легкая улыбка, несмотря на яркое солнце, что подсвечивало золотистым цветом пряди и неприкрытые одеялом участки тела, светило в лицо. он почему-то напомнил аполлона, его статую, которую довелось увидеть недавно и рядом с которой получилось сделать тысячу и одну фотографию. итан посидел так еще какое-то время, согнувшись и обдумывая, прежде чем выскользнул из постели и потянулся к своему рюкзаку, который сиротливо лежал рядом, у стены. там он взял в руки свой скетчбук, в котором часто делал разные зарисовки, будь то архитектурные сооружения или что-то совершенно другое. достал карандаш и уселся едва ли не на краю кровати, так, чтобы ракурс получился удачным и солнце падало так, как нужно. в голову пришла достаточно спонтанная идея, но линии на плотную бумагу ложились аккуратно, будто им именно в таком положении на ней и место, под таким углом наклона грифеля. точно непонятно, сколько пришлось так просидеть, скрупулезно вырисовывая детали подтянутого тела и обводя их по несколько раз для четкости картинки. мужчина рисовал, восхищенный своей задумкой, скрестив ноги, до тех пор, пока со стороны не послышалась возня. — тс-с, лежи-лежи! — итан взмахнул рукой, которой держал карандаш, и тут же продолжил делать штриховку, чтобы успеть с ней прежде, чем вся утренняя композиция исчезнет, оставшись только воплощением на бумаге. он был слишком увлечен, чтобы отвлекаться. — м-м, итан, — голос его супруга звучал сонно, с хрипотцой, и голубые глаза сощурились, с любопытством глядя на блокнот. — ты чего делаешь? — секунду. подожди. не шевелись. норман вздохнул, но ерничать не стал, потому опустил темноволосую голову обратно на подушку. один локон, правда, хитрюга, выбился где-то из-за уха, но итан оставил эту деталь без какого-либо внимания, уже заканчивая зарисовку. хорошо, что получилось проснуться именно в этот момент, - ни раньше, ни позже - чтобы запечатлеть эту сцену. затем он закрыл скетчбук, улыбнулся и отложил его вместе с карандашом в сторону с довольным «готово». — а сейчас я могу двигаться? — норман забавно скорчился. итан же лег обратно. — да. — так что ты делал? — норман притянул мужа поближе к себе, коротко поцеловав, мазнув губами, и взглянул ему в глаза. все так же сонно, но с такой теплотой, какую давало местное римское солнце, и тот понял, что в рисунке все же просчитался. передать некоторые прекрасные черты возлюбленного удалось, но явно не все. что-то проскользнуло мимо, и это потом надо будет обязательно исправить. у микеланджело, наверное, такого не было, когда он ваял давида. — небольшой… набросок. — покажешь? когда норман открыл оказавшийся у него в руках альбом, то чуть стушевался и кашлянул, на миг направив взгляд куда-то в сторону. он удивился, брови поползли на лоб, а щеки явно заалели. зрачки расширились:  — бо-оже, ты что, мне льстишь? итан захохотал, вновь растянул губы в мягкой улыбке: — просто рисую то, что вижу, — тот на секунду зажмурился и покачал головой, все еще смущаясь, а после прильнул, положил руку на затылок, вовлекая в новый, более глубокий и уже не такой невинный поцелуй. теплые ладони поползли вверх по чужой спине, точно так же зарылись в мягких волосах, когда норман аккуратно устроился на бедрах. итан понял, что немного увлекся, когда стал покрывать поцелуями бледную шею и ключицы, мягкими касаниями губ заставляя супруга сдержанно посмеиваться. на секунду даже пришлось задуматься, есть ли на этом свете нечто прекраснее, чем смех другого мужчины: — нам надо вставать, если мы не хотим пропустить завтрак. — я бы на этот самый завтрак предпочел тебя, — ответил норман, вновь поцеловал его и поерзал, что было удивительно для человека, который проснулся от силы несколько минут назад. итан бы слукавил, сказав, что ему такое не нравится, да и вообще, его возлюбленный был так привлекателен сейчас: растрепанные волосы, хитро сощуренные голубые глаза, да и солнечные лучи, так кстати подсвечивающие все это… — как бы мне ни хотелось весь день заниматься чем-то подобным, нам еще и на автобус надо успеть, — норман в очередной раз прижался губами, прежде чем отстраниться и замереть в растерянности, словно он забыл о чем-то важном. так и есть, впрочем. — подожди, ты… ох, черт. это сегодня? — он со вздохом уткнулся лбом в плечо. — именно. — твою мать. шон почти целую неделю доставал обоих своих отцов с просьбой сделать фото прямо с верхушки пизанской башни, вот только она открыта всего один раз в неделю, потому что на ней проводятся какие-то технические работы. как назло. — я тоже не хочу никуда идти, норман, но мы уже пообещали шону. так что, ну… прелести быть родителем, все такое, — итан усмехнулся, прижимаясь теснее, чтобы в полной мере почувствовать приятное тепло любимого человека, который все лезет целоваться. — не смешно, — его муж поморщился. он сощурился сильнее, мотнул головой, пытаясь скрыться от солнца, и это смотрелось со стороны совершенно очаровательно. — я надеялся провести этот день здесь, в этой кровати, занимаясь сексом, и… как там эти лимонные печенья называются, господи… — так, давай, слезай с меня, иначе мы с кровати никогда не поднимемся, — итан попытался встать, но был втянут в очередной поцелуй, который, на самом деле, прерывать не хотелось вопреки всякого рода обещаниям, но надо. планов много, и отметать их в сторону нежелательно. — а мне нравится такой вариант развития событий. но если ты меня переубедишь, я, быть может… — итан закатил глаза. — в общем, предлагаю так: сначала мы пошатаемся по городу, пообедаем где-нибудь, вернемся сюда и закажем еду в номер. нормальный компромисс, а? — в столовой по вечерам играет красивая живая музыка, и вид на речку красивый, — норман задумался и провел мягким пальцем по чужой скуле. — ты ее вроде хотел зарисовать, когда мы только сюда приехали. — да. и я бы еще кое-что другое зарисовал, но для для этого нужны уединение, свечи и минимум одежды. — господи, итан! это место плохо на тебя влияет, ты начинаешь говорить, прямо как я, — норман улыбнулся, но все же чуть покраснел, смутившись таких слов. — слушай, давай поступим чуть иначе. мы погуляем, все такое, пообедаем, а остаток вечера и ночь проведем вместе. все равно на завтра ничего не запланировано… вроде как. — звучит идеально. — только с одним условием. — с каким же? — итан в удивлении вскинул брови, в то время как норман посмотрел на него с хитринкой во взгляде. — ты присоединишься ко мне в душе. — пожалуй, это самая мотивационная вещь, которую я когда-либо слышал.