Find the Fate

Тем временем все разговоры и сплетни в деревне крутились возле прибывшей Нохара Рин. Обзавестись новым Биджу было делом неплохим, но речь шла о равновесии деревень. Это и обсуждали старейшины. — Все знают цель нашего собрания, поэтому убедительно прошу вас озвучить свои предположения, что нам делать с Треххвостым, — начала первой старейшина Кохару. Вся скромная компания, состоящая из Шимуры, Кохару, Хомуры, старика Третьего в отставке и ныне стоящего на посту Хокаге Минато, переглянулась. Первенство по возрасту должно было выпасть Хомуре, но встрял Данзо. — Нужно воспользоваться этим — Треххвостый может усилить Коноху. Однако Биджу нужно поместить в другого человека, более подходящего на роль джинчурики, — хладнокровно промолвил вечный соперник Хирузена. За громкие слова он был одарен весьма нелестными мыслями, которые каждый из присутствующих оставил при себе. — Ни в коем случае, — перебил его Минато. — Тебе нужны проблемы? — гневно замахнулся тростью старик. — Эта девочка не принадлежит к клану, а сидящий внутри нее монстр может разрушить деревню. Разве есть поводы дорожить ее жизнью? Намикадзе не сдержался и, схватив мельтешащую при разговоре трость, откинул ее прочь. — Вот, значит, как теперь оценивается человеческая жизнь? По статусу и по крови, текущей в его теле? Неважно, что у Рин происхождение гражданское, она стала куноичи. Нохара смогла стать моей ученицей. Я не позволю, чтобы она попала в Ваши руки. Поверьте. — Цепляешься за мои слова? Но ты и сам безродный, кто твои отец и мать!? — Помолчи, Шимура! Что ты себе позволяешь? — не смог выдержать Сарутоби. — Ты можешь говорить что угодно обо мне, но только попробуй разинуть рот в сторону моих учеников, — рвал и метал Желтая Молния. — Нохара Рин не несет никакой опасности, как и Учиха Обито. — Про него мы еще отдельно поговорим! — Отчет от Иноичи, и ты перестаешь совать нос куда не надо, — продолжал Минато. Происходящее с учениками его сильно волновало: Рин — джинчурики, Какаши в тяжелом состоянии, и Обито, которого из-за невыясненной причины его «воскрешения», могут поддать допросу или даже пыткам на проверку личности. — А насчет Биджу позаботится Кушина, — добавил он. Заметив, что Данзо не собирается отступать, Третий, чтобы прекратить распри, подошел к нему и что-то тихо сказал. По выражению лица главы Корня Анбу стало ясно, что он нехотя признал поражение. С затаенной злобой Данзо ушел. Старейшины все это время не вмешивались, пока Шимура не скрылся за дверью. — Хорошо, мы оставляем все на твою волю, Минато. Но теперь за все повинности ответственен ты, — заключил Хирузен. — Хай! На этом собрание было закончено. Все разошлись, оставив Намикадзе в своей резиденции одного. В это время в госпитале хлопотали над Хатаке, его состояние должны были стабилизировать. Истощенная чакра ударила по состоянию всего организма. Никто не подозревал, но так влиял пробудившийся Мангекё Шаринган. Пролитая его руками кровь Рин омыла его глаза, окропила багряным цветом. Новая сила шарингана измывалась над его телом. Не щадящая боль будто ломала кости изнутри. Но снаружи было видно лишь то, что пепельный блондин мертвецки неподвижно лежал. Белые больничные стены закрывали от посторонних глаз погруженную в барьер шатенку. Она была окружена медиками, сдерживающими сферу. Прозрачно голубоватое свечение исходило от сдерживающего барьера. Дверь в палату отворилась. Гордо, движениями, не наделенными страхом, передвигалась красноволосая куноичи ближе к новоиспеченной джинчурики. Синие глаза изучающе глядели — ни один ирьенин не спутает эту девушку с какой-нибудь другой куноичи. В палате пребывала Узумаки Кушина. В этой ситуации она была незаменима — единственный мастер фуиндзюцу в Конохе, если не брать в расчет познания в этой сфере Минато. — Состояние тела? — Пребывает в норме. — Какие отклонения? — Чакра выше ее обычных показателей. — Рин осмотрели сенсоры? — Да, скоро придут их отчёты. — Отлично, тогда я подожду здесь. Несмотря на уверенный голос и точные вопросы, Кушина волновалась. Девочка не была готова к запечатыванию. Грубая печать. Это ей, как настоящей Узумаки, было видно даже сквозь барьер. Нохара хотели использовать в роли живой мины. Сволочи. Кушина не понаслышке знала о жестокости шиноби, и ей меньше всего хотелось, чтобы ее участь повторила Рин. С этими мыслями она задремала. Дверь в палату отворилась вновь, внутрь просунулся блондин. Оглядевшись, Минато заметил накрытую светлым пледом жену. Та уснула, пока ждала его. Аккуратно подкравшись, он потряс ее за плечи. — Кушина, милая, вставай. Нужна твоя помощь. — В ответ на него посмотрели заспанные, но ужасно милые синие глаза. Согласно кивнув, она встала. — Где отчёты? — потянувшись, перешла к делу Кушина. — Я заскочил в сенсорный отдел госпиталя и взял документацию, — протянул ей папку Минато. Не отвлекаясь на разговоры, Узумаки углубилась в изучение показателей Рин. Состояние чакры, надежность печати, как повлиял Биджу на нервную систему, что с ее ментальной связью и как она откликается на сенсоров. Заметив в ее анализах несоответствия с нормой, она резко вскочила. — Быстрее, Минато! Надо исправить эту жуткую печать. Ирьенины прекратили действие печатей, тонкая стенка барьера рухнула, и Рин опустилась на больничную койку. Кушина тотчас подбежала к лежащей девушке. Закатав рукава белоснежного халата, руки поднесла к одеянию Рин. Поднятая одежда не мешала рассмотреть грубо нанесенную печать. Она была устроена так, что разрушала клетки девушки. Это было продумано на случай, если Треххвостый не сможет выбраться с помощью шиноби Тумана. Тогда извлечение Биджу произошло бы само собой, с помощью чакры и жизненных сил куноичи. Кушина яростно проклинала весь Кирикагуре, начерчивая новые слои кандзи поверх старых. Тело Рин извивалось под ее руками: то поднималось, то опускалось, будто стараясь избавиться от помощи. Девушка чувствовала, словно огонь жжет ее тело с каждым новым знаком. Это ощущал и демон. Санитары и Минато подбежали к койке, схватив девушку по рукам и ногам. Цепи чакры, пущенные Кушиной, спеленали Рин. Благодаря технике успокоился и сам Биджу, Узумаки смогла продолжить исправление печати. Более трех часов, проведенных в палате, и Кушина с Минато смогли спокойно удалиться, оставив Нохара на попечение ирьенинов. — Она справится? — с надеждой в голосе спросил Минато. — Все зависит только от нее, — тихо вздохнула Кушина. Она тоже беспокоилась, поскольку понимала: поможет только ласка и любовь, как ее окружал когда-то Минато. Откуда ей было знать, что лишенная родительской любви сирота имела Обито. Шум на главной улице эхом отдавался в голове. Мысли, вопросы, сомнения — слишком много для уставшего человека. Поворот на другую, маленькую и неприметную улицу, и вот голоса отдаляются и затихают. Проще и быстрее было бы добраться по крышам, но он не хотел. Это привлечет лишнее внимание. А парень всего лишь желает незаметно взглянуть на родную деревню. Так хочется увидеть, встретиться с друзьями, родными, узнать, как они, но... Нельзя же вот так прийти и сказать: «Здравствуйте, я жив!» — Куда ты идешь? — Я... Я не знаю... — был ответ. «Спиралька» до сих пор был с ним. Изредка он что-то спрашивал или советовал, однако в большинстве случаев Учиха его не слышал. Продолжая блуждать по незаметным улочкам, парень дошел до полигона. Дорога сама довела его до недавно возведенного памятника героям войны, и он, всматриваясь в имена, нашел свое. Странные чувства охватили его, но основное — смятение. Обито считал, что не заслужил этого. Он едва успел спасти друзей, долгих полгода находился в пещере и толком ничего не сделал. Русло мыслей изменилось, когда парень уловил среди имен, имена немногих своих товарищей. Смутные воспоминания поднялись из глубины его души. Как много они пережили вместе: встречи, общие задания, порой даже драки, прогулки или празднования завершения сложной миссии, — какое, оказывается, замечательное было время… — Обито… — Принес ветер его имя. Парень обернулся на голос. Чувство, которого ему так не хватало в последнее время, человек, которого он жаждал увидеть не меньше, чем Рин или друзей. — Мама? — едва смог выдавить он. К горлу подкатывал комок, а на глаза наворачивались слезы, но это лицо он не спутал бы ни с чем на свете — лицо самого родного человека на земле. — Сынок… Я так ждала… Я верила, что ты жив… — Цветы, выпавшие из рук женщины, легко подхватил ветер и бережно опустил на землю, у ног их хозяйки. Она, не скрывая слез и радости, не замечая ничего вокруг, бросилась в объятия сына. Она не заметила шрамы на лице, не заметила отсутствие глаза, главное — он жив, он вернулся домой и теперь все будет хорошо. — Пойдем домой… — Теплая улыбка, сопровождающая эти слова, внесла спокойную радость в его душу. Он забыл все плохое, что происходило с ним в последнее время, — старика, кровавую битву, тяжелораненых друзей и тяжелые мысли. Остались только мама и он…