Зеленоглазый король

Дождь зарядил прямо с утра, и с тех самых пор из-за серых тяжелых туч не было видно ни единого, даже слабого проблеска солнца. Свинцовые капли с громким стуком бились об оконное стекло, и хотя большинство людей находили этот шум приятным и успокаивающим, Очако терпеть его не могла. Наверное с тех пор, как в один из таких ненастных тяжелых дней ей и еще восемнадцати её одноклассникам пришлось выступить против одного из своих, чтобы заставить его прислушаться и свернуть с саморазрушительного пути, который он для себя выбрал. И хотя в тот день общие усилия и привели к тому, что Изуку выслушал их и согласился принять их помощь, Очако никогда не покидало в впечатление, будто их успех в тот день не был абсолютным: они смогли победить в той битве и уговорить его прислушаться к голосу разума, но для самого Изуку это мало что изменило – его мышление и стремления остались прежними. С того самого дня ей не редко снились кошмары о том, что их отчаянная попытка достучаться до него провалилась. Будто он так и остался там – разбитый, опустошенный и отрицающий всё на этой проклятой площади перед оскверненным памятником своему кумиру. В реальности на первый взгляд всё было куда более радужным. Поначалу в пылу развернувшейся вследствие борьбы против Шигараки и Все за Одного все они, будущие и настоящие герои, самозабвенно сражались за своё будущее, и, пускай с некоторыми потерями, герои в конце концов одолели злодеев, как оно и должно было случится. Затем был некоторый период затишья, во время которого они наконец-то смогли сосредоточиться на учебе и на какое-то время поверить, что они обычные подростки с обычными для их возраста проблемами, а не самые что ни на есть настоящие участники недавней глобальной войны, охватившей всю страну. К концу второго курса она и Изуку даже смогли расслабиться настолько, чтобы позволить взглянуть в лицо своим чувствам, и, довольно ожидаемо для всех, сойтись и начать наконец-то встречаться. Будущее в тот момент казалось исключительно светлым и счастливым и казалось, что ничто больше не сможет его омрачить. Какими же молодыми и глупыми они были… Очако очнулась от мыслей, когда услышала хлопок двери и вскочила на ноги, украдкой стирая с уголков глаз выступившие слезы. Всё дело в дожде и в дурных мыслях, которые он всегда у неё вызывает, решила она, торопливо проходя в сторону прихожей и мягко улыбнулась стоящему там мужчине, который фыркая и оттряхиваясь стягивал с себя мокрую одежду. – С возвращением, дорогой, – произнесла она как можно более бодро, и голубые глаза брюнета обратились к ней: девушка сразу почувствовала, как её окутали тепло и обожание, которым всегда одаривал её этот человек. – Здравствуй, душа моя, – улыбнулся Нобуо, её муж. – Прости, я вернулся ненадолго – на работе сегодня творится настоящий ад, но это и не удивительно после того, что случилось утром. Очако рассеянно отметила для себя, что стоит расспросить мужа, что он имеет в виду, но решила сделать это позже. На столе его уже ожидал горячий ужин, и если супругу необходимо было сегодня уйти на дополнительную смену, она бы хотела, чтобы он по крайней мере хорошенько поужинал перед ней. На секунду в душе Очако зашевелилась смутная тоска. Она как будто посмотрела на себя и увидела себя типичной домохозяйкой – послушной и хозяйственной женушкой, которая терпеливо ожидает своего мужа, создавая уют и благополучие в доме в то время, пока он занят "важными" делами на работе. Это было почти изумительно: в конце концов она годами отрицала, что её образ семейного счастья отличается от типичной картины: во многом из-за того что Изуку и она были во всем равным, и ей тяжело было представить, что он когда-либо попросит её отказаться от их общего призвания ради домашних обязанностей. Урарака знала, что это глупые мысли: в конце концов, её положение не было в действительно унизительным и она сама его выбрала – если планируешь иметь в своей жизни что-то еще, кроме работы, то порой приходится идти на компромиссы. В её случае речь шла о том, что бы оставить на время профессию и провести какое-то время, сосредоточившись на семейной жизни, чтобы не упустить драгоценное время с близкими, потому что оно может больше не сможет повториться. Кроме того, не то чтобы этот стиль жизни должен был оставаться таким навсегда: Очако совершенно точно планировала вернуться к своей героической карьере в ближайшие два-три года, когда её вынужденный затяжной отпуск придет к концу. В конце концов, она была искренне рада, что имеет возможность проводить эти самые важные месяцы в жизни дорогого ей человека и не променяла бы её ни на что на свете. Просто иногда это немного утомляло её: Очако была отличным героем, она знала об этом и часть её просто не могла не скучать по любимой работе. – Так что такого случилось, что у вас на работе развернулся такой ад? – спросила наконец Очако, когда её муж -то разделся, сел за стол и успел съесть несколько кусков своего ужина. Нобуо бросил в её сторону осторожный взгляд, и Очако это очень не понравилось. Палочки в его руке застыли, и ей вдруг показалось, будто он прикидывает, как много стоит или не стоит ей говорить, и это лишь заставило её нервничать еще сильнее. – Ты еще не смотрела новости? – спросил её муж после долгой паузы. Очако покачала головой. Мужчина вздохнул. – Может оно и к лучшему. Один из героев на днях погиб во время схватки против нескольких объединившихся специально против него злодеев. Очако застыла, чувствуя, как холодок пробежал у неё по спине. С губ рвался очевидный вопрос: "Я с ним знакома?", но она уже знала на него ответ: её муж не был бы так осторожен, если бы это было не так. – Кто-то из моего класса? – спросила Очако вместо этого. – К сожалению, да, дорогая, - произнес он с сочувствием, и она сглотнула. Проклятый дождь внезапно показался ей дурным предзнаменованием. Разумеется, разумеется они знали, что никто из них не бессмертен: Аояма и Кода первыми открыли счет еще во время войны с Все за Одного, и с тех пор каждый из класса 1А в той или иной степени осознавал, что однажды наступит и их черед. Но одно дело знать, что это должно произойти, и совсем другое – столкнуться с неизбежностью случившегося. – Знаешь, говорят, его нашли под обломками, – продолжил тем временем её муж, не обращая внимания на её состояние. – Тело к тому моменту было почти неузнаваемым, и партнер смог идентифицировать его только по цвету костюма и зеленым волосам. Очако резко втянула в себя воздух, чувствуя, как останавливается её сердце. Тупые ногти впились глубоко в кожу ладоней, когда её руки под столом невольно сжались в кулаки. На секунду перед глазами потемнело, в ушах послышался звон, и Очако показалось, что она сейчас отключится. – Трудно себе представить, что сейчас должен чувствовать Динамит, – вздохнул Нобуо. – Он же буквально на его руках… милая? Милая, всё хорошо?! – голос мужа привел Очако в чувство, и она недоуменно взглянула него так, будто он говорил на каком-то незнакомом с ней языке. – Прости, что ты сказал? – произнесла она слабым голосом. – Боже, я так и знал, что нужно было сказать об этом деликатнее. Милая, у тебя вся кровь от лица отхлынула! – Нобуо попытался встать со своего места, но Очако резко замахала руками, пытаясь взять себя в руки. Она не могла позволить себе потерять самообладание у него на глазах: для него она и Изуку были бывшими одноклассниками, в лучшем случае хорошими друзьями, которые в какой-то момент их жизни пошли разными путями и в конце концов потеряли контакт друг с другом. Никто, кроме их класса не знал, что когда-то они были еще и любовниками, и её муж должен был быть последним, кому она может позволить узнать об этом. – Это просто от неожиданности, – произнесла она максимально возможным спокойным тоном. – Всё хорошо, продолжай ужин. У вас в отделении должно быть теперь твориться полная неразбериха? Нобуо округлил глаза, торопливо набивая себе рот. – Убит герой №5, преемник Всемогущего! – произнес он, закатывая глаза. – Количество преступлений уже подскочило выше обычного, а это случилось только сегодня утром! Прости, дорогая, я боюсь, что может так получится, что несколько дней мне вообще придется ночевать в отделении. Очако слушала его только в пол уха. Кровь пульсировала у неё в ушах. Убит, убит, убит – повторялось в сознании, как навязчивая мантра, и она никак не могла выкинуть её из головы. Густое, болезненное чувство затопило её неумолимым потоком, заставляя захлебываться в отчаянии. Деку больше нет. Изуку умер сегодня, а она даже не знала об этом. Изуку умер… а она так и не набралась храбрости рассказать ему всю правду. Воспоминание настойчиво наполнили её разум. …Собственные истеричные крики звучали в ушах так, будто это случилось только вчера. – Ты женат на своей работе! – кричала Очако ему в лицо, когда они расставались. Изуку открыл было рот, но потом прикусил губу и отвернул голову, и сердце Очако сжалось. Она смотрела на то, как устало проводил ладонью по лицу, прежде чем запустить пальцы в волосы, приводя их в беспорядок. Они оба знали, что он не мог отрицать этого, потому что это было правдой. В глубине души Очако всегда знала, что будет занимать в его жизни в лучше случае второе место, но никто не сказал ей, что это может быть настолько больно. – Но даже это не самое худшее, – продолжала наступать на него Очако, полностью отдаваясь эмоциями, которые успели накопиться за несколько лет сидения в больничных палатах перед бессознательным искалеченным телом возлюбленного. – Хуже всего, это то, насколько мало ты на самом деле заботишься о себе. Ты безрассуден, ты предпочтешь подставить под удар и позволить ранить себя, вместо того, чтобы потянуть время, дождаться подкрепления или хотя бы банально принять проклятую помощь от своих коллег! – Чако… – попытался возразить Изуку, но она больше не собиралась его слушать – на протяжении многих лет из раза в раз это были одни и те же отговорки. Каждый раз Изуку искренне обещал ей, что в следующий раз он точно будет осторожен. Что он не будет доводить ситуацию до опасной границы, что он позаботиться о себе. И она даже не сомневалась, что он был в этом абсолютно искренен. Но стоило ему только оказаться на поле боя, почувствовать, что ситуация обостряется, а кому-то из гражданских может грозить опасность, и все обещания мгновенно выветривались из его памяти, и он бросался в самый эпицентр опасности, совершенно не задумываясь о том, что с ним может случится. Знать, а тем более наблюдать за этим со стороны становилось невыносимым. – Ты собираешься умереть молодым! – безжалостно заявила она ему в лицо, и Изуку вздрогнул. – Ты собираешься выбросить свою жизнь на ветер в очередной безнадежной битве, даже не задумываясь о том, что станет с теми, кто после тебя останется! И… я больше не собираюсь сидеть и ждать, когда это случится. Она могла назвать точную секунду, когда до него дошел смысл её слов, и от недоверия и обнаженного горя, отразившегося на его лице ей стало так тошно, что на секунду у неё почти возник соблазн передумать. Он ведь любил её, в этом не было никаких сомнений. За исключением его склонности к безрассудной самоотверженности в работе, Изуку был её идеальным мужчиной: вежливым, заботливым, добрым и любящим. Она с трудом могла представить рядом кого-то другого. Но и она любила его слишком сильно, чтобы просто позволить ему взять и умереть однажды на её руках – Очако не могла представить, как она сама сможет пережить это. – Давай расстанемся, Изуку, – твердо произнесла она, вынося приговор их отношениям. …Она едва обменялась парочкой слов с мужем, прежде чем он ушел на ночную смену, и, закрыв за ним дверь, на нетвердых ногах прошла в спальню. Какая-то часть Очако до сих пор не могла смириться с мыслью, что происходящее - это не какой-то страшный кошмар, когда девушка остановилась перед детской кроваткой и заглянула внутрь. Годовалая малышка с каштановыми, как у Очако волосами, открыла глаза и доверчиво уставилась на мать, и это наконец-то окончательно сломило её выдержку. Скрючившись над кроваткой, Очако беззвучно зарыдала, роняя горячие слезы на нежную кожу крошечного круглого веснушчатого личика, с которого на неё смотрели любопытные изумрудно-зеленые глаза. Драгоценное создание, которое теперь превратилось в единственное, что у Очако осталось на память об отце её ребенка. Тяжелые свинцовые капли продолжали монотонно биться об оконное стекло, пока в темной душной комнате раздавались тихие горестные всхлипывания. Изуку ушел, а она понятия не имела, как ей с этим справиться.