Шиничиро Сано — мудак.
Мудак не в том широко распространенном понимании, к которому все привыкли. Он не канонный плохой парень, которых пачками показывают в западных фильмах — хотя в округе о нем ходит как раз такая слава. Он мудак, потому что просто не осознает, насколько его поступки неправильные. Мудачьи.
— Как тебе Юмико? — спрашивает Шиничиро мечтательно: глаза поблескивают, как у пубертатного подростка, хотя давно уже не шестнадцать.
— Это которая? — равнодушно хмыкает Вакаса, перелистывая страницу меню.
— Вон та официантка с черными волосами.
— Шин-чан, малыш, они все с черными волосами.
— Ну та, которая с грудью, — смущенно шипит Шиничиро, выразительно округляя глаза.
Вакасе хочется продолжить ломать комедию до последнего и выдать что-то вроде «Они все с грудью», но на Шиничиро становится жалко смотреть. Поэтому он устремляет флегматичный взгляд в сторону самой грудастой официантки и снова хмыкает.
— Ну, нормальная. Что, подкатить хочешь?
— Ага.
Вакаса старательно игнорирует вспыхнувший во рту привкус ревности. Ну какой же Шиничиро мудак. Они трахались друг с другом вот уже три года, а он все упорно продолжает жужжать Вакасе под ухо о своих симпатиях в сторону других девушек. Говорил о них, пока насаживался на его член, пока отсасывал ему, пока сцеловывал потеки ревности с острых ключиц и впалого живота. Спрашивал совета, как лучше подкатить, куда позвать, каким одеколоном прыснуться, пока Вакаса медленно умирал внутри каждый раз, делая вид, что все в порядке. Никаких обязательств, никакой привязанности, никакой ревности. Они с Шиничиро — друзья, пусть и с привилегиями. Вот только для Шиничиро привилегией был халявный секс в перерывах между неудачными свиданиями. Для Вакасы же привилегией было касаться его ониксовых волос, обнимать со спины и иногда даже засыпать вместе на смятом футоне, когда сил не оставалось совсем. Быть рядом. Быть удобным.
Шиничиро, конечно, всего этого не замечал. Не замечал чувств Вакасы, не замечал его расширенных зрачков, сбитого дыхания и крепко сжатых от ревности кулаков. Лишь продолжал делать вид, будто все нормально, спрашивая у него, куда лучше повести девчонку на первом свидании. Ну не мудак ли?
Началось все это, к слову, когда они действительно были озабоченными подростками. Сейчас, оглядываясь назад, Вакаса думает, что виной всему стали взбушевавшиеся гормоны (и еще невероятно красивые глаза Шиничиро. И его мягкие губы. И, возможно, ямочки на щеках).
Шиничиро тогда в очередной раз жаловался на то, что его отшила девчонка. Вакаса не понимал: почему девчонки отшивали такого красивого и обаятельного парня, еще и являющегося главой сильнейшей группировки?
— Ты сделал все так, как я тебе сказал? — громыхнул тогда Бенкей, отпивая пива из банки. Они всей верхушкой банды сидели в стареньком гараже дедули Сано, попивая алкоголь и обжираясь раменом после особенно тяжелого забива.
— Да, — упрямо закивал головой Шиничиро. — Я подошел к ней и сказал: ты веришь в любовь с первого взгляда? Или мне пройти мимо тебя еще раз?
Такеоми громко заржал, выплевывая пиво через нос. Вакаса обреченно покачал головой.
Точно, Бенкей. Бенкей и его советы были причиной, почему у Шиничиро до сих пор не клеилось на личном фронте. А в целом, к кому ему было еще обращаться? У Такеоми отродясь девушки не было — он день и ночь дрочил на свои драки и забивы, совсем забывая о нормальной жизни. У Вакасы опыт был, но он по неизвестным ему причинам делиться им с Шиничиро не хотел. Причины перестали быть неизвестными лишь позже, а пока он считал… Да хуй знает, что он там считал. Не хотелось просто, и все. К тому же, наблюдать за совместной работой единственной мозговой клетки, которую делили между собой Бенкей и Шин, было невероятно весело.
— Даже не знаю, почему она так отреагировала. Попробуй в следующий раз вот что…
После ужина они остались вдвоем убирать весь свинарник: Такеоми ожидаемо свалил раньше всех, потому что ему еще надо было мелких укладывать спать, а Бенкей свалил просто потому, что просто был эгоистичной свиньей. Шиничиро с особой злостью закинул пустую банку из-под пива в мусорный пакет и выпалил:
— Вот Вака, скажи мне. — Вакаса оторвался от надраивания тарелок и вскинул на него ленивый взгляд. — У тебя же с девчонками нормально все?
— Ну пойдет.
— Что я делаю не так?
Да все, хотелось ответить Вакасе в сердцах, но вместо этого он лишь подтолкнул кончиком языка палочку от данго к уголку губ и невнятно пробормотал:
— Просто перестань так стараться, и в один день оно само придет.
— В один день? — недовольно пробурчал Шиничиро. — Это когда мне стукнет тридцатник?
— Если продолжишь слушать Бенкея, то да.
— А что еще делать? Мне семнадцать, а я еще ни разу ни с кем не целовался!
Неизвестно, что тогда послужило спусковым крючком: может, они выпили слишком много пива, а может, сама обстановка располагала, но в следующий момент Вакаса выдал:
— Ну хочешь, помогу исправить это?
— Конечно, хочу! — взахлеб согласился Шиничиро, ожидая, наверное, услышать очередной метод съема или какой-нибудь совет, но вместо этого Вакаса молча отключил воду в кране, вытащил изо рта палочку от данго, подошёл к нему, обхватил мыльными руками его лицо и поцеловал. Так просто поцеловал — сначала грубо сминая сухие губы Шиничиро своими, а потом запуская язык в его рот и перемещая руки на талию.
Шиничиро в ответ лишь невнятно мычал сквозь поцелуй, не мигая смотрел перед собой и растерянно махал руками в воздухе, но не отталкивал.
— Доволен? — наконец оторвался от него Вакаса, сверкая сиреневыми глазами и сдувая со лба белую челку. Сердце бешеным ритмом заходилось в грудной клетке, но он старательно делал вид, что ничего такого не произошло. Будто для него это в порядке вещей — целовать вечерами лучших друзей в захламленном гараже. Донельзя покрасневший и смущенный Шиничиро быстро-быстро закивал головой, немного помолчал, а потом еле внятно выпалил:
— Давай еще раз. Я не совсем понял, как ты делал ту штуку языком.
Вакаса криво усмехнулся и потянул Шиничиро за руку в сторону потертого дивана. Удобно устроившись поверх подушек, он усадил его себе на колени — ну чисто в научных целях, так ведь действительно целоваться было удобнее. Шиничиро неловко обхватил Вакасу своими длинными конечностями, упираясь ладонями в спинку дивана позади него. Вакаса мягко зачесал влажной ладонью его челку назад и прошептал:
— Смотри и запоминай.
А потом повторил поцелуй медленнее и дольше, максимально наслаждаясь процессом. Шиничиро, надо отдать ему должное, уловил суть методики уже через пару минут, освоив азы. Вот только практику, отчего-то, никто прекращать не хотел. Повторенье — мать ученья, как говорится.
Еще полчаса спустя, когда губы начали монохромно гудеть от поцелуев, а колени — подрагивать от переизбытка эмоций, Вакаса с трудом оторвался от Шиничиро и, заглянув в его уже не такое смущенное лицо, насмешливо пробормотал:
— Ну как? Теперь тебе семнадцать и ты целовался.
— Да… — не слишком весело протянул Шиничиро, о чем-то очень громко думая. — Но я все еще семнадцатилетний девственник. Поможешь и это исправить?
Вакаса не удержался от того, чтобы громко заржать. Это было так ужасно, так отвратительно, что-то сродни методам съема Бенкея или липким фразочкам из дешевого порно.
— Да что ты ржешь? — оскорбленно надулся Шиничиро, ударяя Вакасу кулаком в грудь. Тот с легкостью перехватил его кулак и несильно сжал в своей ладони, нежно проводя большим пальцем по сбитым костяшкам.
— Это ужасная пикап фраза, никогда больше не произноси ее. Ни одна девчонка не купится на это.
— Но я не… — слабо поспешил возразить Шиничиро, однако Вакаса его тут же перебил:
— Хорошо, что я не девчонка.
А потом снова втянул его в поцелуй, забираясь холодными ладонями под резинку штанов.
— Слыш, Вака? — выдергивает его из воспоминаний хриплый голос Шиничиро. — Чего завис?
— Да ничего, — слабо отмахивается от него Вакаса, задумчиво проводя пальцем по переплету меню. — Куда пропали Такеоми и Бенкей?
Шиничиро растерянно жмет плечами, продолжая вытягивать шею по направлению грудастой официантки. Вакаса мельком кидает на нее взгляд и с раздражением подмечает, что та действительно хорошенькая.
— Ладно, — говорит наконец Шиничиро, решительно хлопая ладонями по столу, — пойду познакомлюсь с ней, пока этих двоих нет. Если она меня отошьет, то хоть не так стыдно будет.
Вакаса тяжело закатывает глаза. Казалось бы, за все это время у него должен был уже выработаться иммунитет против мудачьего поведения Шиничиро, но нет. Каждый раз все так же бесит — до темных пятен перед глазами, до крепко сжатых челюстей.
— Ну валяй.
Делая вид, будто продолжает что-то с интересом выискивать в строчках меню, Вакаса краем глаза принимается наблюдать за Шиничиро. Наблюдает, как он слишком усердно зализывает свою челку, смотрясь в отражение окна, проверяет запах изо рта, а потом встает с места и уверенным шагом подходит к официантке, что безразлично полирует барную стойку. Мило улыбается (у Ваки все внутри сжимается от его улыбки и этих чертовых ямочек), слишком активно жестикулирует, склоняет голову набок. Плечи официантки едва заметно подрагивают — кажется, она смеется. Они разговаривают пару минут, в течении которых Вакаса словно мантру повторяет про себя: «Откажись, откажись, пошли его на хуй, он тот еще мудак». А разбитое сердце Шиничиро, так уж и быть, он залечит этим вечером самостоятельно.
Вот только официантка, кажется, наставлений Вакасы не слышит, потому что в следующий момент достает из нагрудного кармана ручку и пишет что-то на протянутой ладони Шиничиро. Сам же Шиничиро возвращается обратно за стол минуту спустя — жутко довольный, прямо как кот, наевшийся сметаны.
— Получилось! — восторженно шепчет он, победно маша перед собой ладонью, на которой синей пастой нацарапан номер.
«Может, сломать ему эту руку?» — отстраненно думает Вакаса, но вслух говорит лишь:
— Поздравляю. Не облажайся теперь, — и с хлопком закрывает меню.
Висящий над входной дверью колокольчик звякает. В кафе заходят Такеоми и Бенкей.
***
— Эй, Вака, ты идешь? — кидает через плечо Шиничиро, вытирая рот салфеткой и бросая на стол пару купюр. Там на несколько сотен йен больше, чем стоимость их ужина — явно расщедрился на чаевые. Вакаса в очередной раз глушит в себе раздражительный порыв и отвечает:
— Вы идите пока, мне отлить надо.
— Окей, только сильно не задерживайся, — говорит Такеоми, накидывая себе на плечи форменную куртку с гордым знаменем Драконов на спине. — Хочу быстрее набить этим уебкам морды.
Парни уходят, а Вакаса, проводив их внимательным взглядом, снимает с вешалки свою куртку и направляется в сторону — но не туалета, а барной стойки.
Прекрасная, очаровательная Юмико отрывается от приготовления кофе, когда он подходит к ней, и растягивает губы в учтивой улыбке:
— Чем могу помочь?
Вакаса вальяжно облокачивается локтем на стойку и активирует на полную режим Белого Леопарда:
— Красавица, час назад к тебе подходил один нескладный черноволосый парень и звал на свидание, ведь так?
Юмико ловит в его сиреневых глазах недобрый огонек и опасливо кивает головой:
— Д-да.
— Забудь о нем. А позже вечером, когда он позвонит тебе и позовет на свидание — откажи, но как можно мягче, пожалуйста, он очень чувствительный.
— Зачем вам это? — испуганно лепечет Юмико, крепко сжимая в пальцах коробку со сливками.
Вакаса флегматично жмет плечами и одаривает ее самой опасной улыбкой из своего арсенала:
— Не задавай лишних вопросов. Просто делай, как велят, и тогда не пострадаешь.
Конечно, он лукавит. Вакаса бы никогда не причинил вреда девушке — пусть и той, что приглянулась Шиничиро, — но ей ведь знать об этом не обязательно? Обычно его устрашающего вида и байкерской формы хватало, чтобы девушки все понимали с первого раза и больше не лезли. Юмико кажется умной девочкой, так что она лишь послушно кивает, стараясь не выдать дрожь в руках и поджатых губах:
— Хорошо, я сделаю так, как вы просили.
— Умница, — очаровательно улыбается Вакаса. Если бы он хотел, то мог бы этой улыбкой уложить в постель хоть сотню таких девушек, как Юмико, но вместо этого растрачивает свой потенциал на то, чтобы удержать в ней Шиничиро. — Надеюсь, говорить о том, что этот разговор должен остаться сугубо между нами, не стоит?
Юмико послушно кивает ему. Оставшись довольным ее ответом, Вакаса салютует на прощание и направляется в сторону выхода, по пути бросив еще пару купюр чаевых на их бывший столик.
***
Время близится к трем часам ночи, когда Вакаса слышит характерный скрип со стороны улицы. Заворочавшись под одеялом, он переворачивается на спину и сонно щурится в сторону окна. Лунный свет вырисовывает очертания до боли знакомого силуэта, а через секунду окно с той стороны медленно открывается, впуская в комнату ночную прохладу. Шиничиро спрыгивает с подоконника на пол, по пути едва не снося стоящую рядом вазу и сдавленно матерясь.
— Сколько раз просил тебя убрать эту вазу отсюда, — недовольно ворчит, прикрывая окно и обратно завешивая его шторами. — Тебе все равно никто не дарит цветы.
Вакаса снисходительно закатывает глаза и садится в постели, зажигая ночник. По комнате расползается золотой свет, выхватывая из темноты подбитое лицо Шиничиро — сегодняшний забив, как, в прочем, и все, не прошел для него безболезненно. У самого Вакасы лишь на скуле алеет едва заметный кровоподтек — результат того, что он разок отвлекся и схлопотал удар от противника, когда рванулся прикрывать спину своего капитана.
— Ты чего так поздно? — сонно бормочет он, откидывая одеяло и чуть отодвигаясь к краю. Шиничиро устало скидывает с ног ботинки, стягивает футболку, обнажая измалеванный побоями тощий торс, и забирается в кровать. Ластится как кот к Вакасе, запуская холодные ладони ему под футболку и вырывая изо рта сдавленный выдох.
— Потрахаться захотелось.
Вакаса для приличия что-то недовольно бурчит, но все же блаженно прикрывает глаза и тянет Шиничиро на себя, заставляя оседлать его. Обхватывает ладонями побитое лицо, игнорируя болезненное шипение, и целует — сразу отчаянно и по-собственнически. Меж языков скользит невысказанное «Мой, мой и больше ничей».
— Меня снова отшили, — обиженно ворчит Шиничиро, скатываясь с него на соседнюю сторону кровати и стягивая с себя штаны с трусами. Вакаса голодно облизывается при виде его уже привставшего члена и тоже спешит избавиться от одежды.
— Кто? — невинно спрашивает, отбрасывая пижамные штаны с бельем на пол, и тут же удобно устраивается меж ног Шиничиро.
Тот призывно раздвигает колени, немного ерзает на месте, принимая удобное положение, и недовольно морщится:
— Да та официантка. Ну, помнишь, у которой я сегодня номер взял? Решил позвонить вечером, а она начала затирать что-то про работу, время, а в конце выдала, что у нее парень есть. Зачем тогда вообще номер давала, спрашивается?
Вакаса вместо ответа прикладывается губами к его шее, начиная степенно вылизывать, чтобы скрыть удовлетворительный оскал.
— Какая жалость, — все же невнятно бормочет он прямо в ключицы Шиничиро и тут же втягивает участок его обнаженной кожи в рот, чтобы оставить алеющий след. Своеобразная метка. — Ну и хуй с ней. Попытаешь счастье в следующий раз.
— Ага, куда же я денусь, — обреченно соглашается Шиничиро и сдавленно стонет, когда чужая рука жестко обхватывает его член, принимаясь мерно надрачивать.
Вакаса ловит эти стоны плечом, довольно улыбается в изгиб шеи Шиничиро, а потом жестко берет его на своей же кровати.
Ладно, возможно, Вакаса Имауши тоже был немножко мудаком. Они друг друга стоили.
