Город шумел множеством голосов. Люди смеялись, ругались и громко переговаривались, не прерываясь ни на секунду. Во всех городах, расположенных недалеко от Пристани Лотоса, всегда царила подобная суматоха. Жители ничего не боялись, находясь под защитой могущественного ордена. Торговля процветала.
Среди многообразия цветов, звуков и нарядов ярко выделялись два человека. Толпа расступалась перед мужчинами, словно те были лодками, плывущими по озеру лотосов. Тот, кто повыше, одетый в пурпур шел чуть впереди, указывая дорогу своему спутнику в зелено-серых одеждах. Многие жители узнавали в прогуливающихся главу Юньмэн Цзян, успевшего прославиться на всю Поднебесную своими подвигами, и главу Цинхэ Не, недавно вступившего в должность.
У Не Хуайсана не было достаточно важной причины, чтобы посещать Пристань Лотоса, но он направлялся в Ланьлин и решил навестить старого друга по дороге. У Цзян Чэна как всегда было великое множество дел, ему пришлось постараться, чтобы выкроить время для прогулки. И вот в полдень, когда повсюду кипела жизнь, заклинатели, знакомые много лет, шли по торговой улице, ведя неспешную беседу. На время встречи они решили отложить дела своих орденов, общаясь не как главы, а как просто Не Хуайсан и Цзян Чэн.
По своему обыкновению Цзян Чэн говорил мало, давая возможность Не Хуайсану в красках расписывать недавние прогулки или особенно изысканно расписанные веера. Тема переходила в тему. Новости Цинхэ и Юнмэна, последние веяния в искусстве, в котором Ваньинь, конечно, мало разбирался, но слушал внимательно. За час старые друзья успели многое обсудить. Но вот новости кончились, запал и радостное предвкушение пошли на убыль. Паузы затягивались.
Невольно Не Хуайсан вспомнил другие времена, когда рядом с Цзян Чэном шел еще один человек в одеждах Цзянов или, что случалось нередко, в собственных черно-красных ханьфу. Вэй Ин всегда знал, как разрядить обстановку, как поддержать разговор, не дать ему затухнуть. Чистый, переливчатый смех, всегда сопровождавший главного ученика Юньмэн Цзян, окутывал сердце весельем и счастьем. Рядом с Вэй Усянем казалось, что свет никогда не погаснет.
Но тьма поглотила свет. Так случается слишком часто, как бы печально то не было.
Приходя мимо винной лавки Не Хуайсан заметил человека, на спор пьющего кувшин вина залпом. Мужчина закашлялся, алкоголь брызнул во все стороны.
— Хаха, Цзян-сюн, ты только посмотри! Вот глупец, зачем соглашаться, если не можешь выпить, — смеялся Не Хуайсан, указывая на смущенного бедолагу. — Вот Вэй-сюн бы…
Задорное «точно смог бы» застряло в горле. От Цзян Чэна повеяло холодом. Кляня на чем свет стоит свой длинный язык, Не Хуайсан уже думал, как бы начать извиняться, но судьба смилостивилась над незадачливым главой Не.
Громко лая из переулка выбежала собака. Судя по внешнему виду животное жило на улице: шерсть покрылась грязью и свалялась, к лапе прилип кусок земли, а через худые бока можно было разглядеть ребра. Пес остановился возле Цзян Чэн и завилял хвостом. Удивительно, дворняга безошибочно выбрала человека, до жути обожавшего собак.
Загрубевшая от меча рука опустилась на голову пса. Цзян Чэн нежно потрепал его по загривку и улыбнулся. Как же давно Не Хуайсан не видел этой улыбки. Яркой, искрение, идущей от всего сердца. Так Цзян Чэн улыбался только двум людям, оба из которых сейчас мертвы. Оказалось, собаки тоже входят в эту особую группу, достойную видеть доброту и нежность главы Цзян.
Наблюдая, как друг гладит животное, обыскивая себя на предмет завалявшейся еды, Не Хуайсан приложил закрытый веер к подбородку и задумчиво протянул:
— Цзян-сюн, почему бы тебе не завести собаку? С ней ведь тебе будет и повеселее, и у Цзин Лина будет дополнительный охранник.
Следовало ожидать, что Цзян Чэн и думать забудет о возможной обиде и полностью перейдет на тему племянника. Но вместо этого последовал сухой смешок и слова, которые никак нельзя было ожидать от главы Цзян.
— Ты что, в Пристани же Вэй Ин. Он и собака в одном доме? Это приведет к катастрофе! Да и…
Голос прервался внезапно. Так же внезапно, как когда-то Вэй Ин перестал быть третьим в компании друзей. Или первым, если говорить откровенно.
Ожидая вспышку гнева, случающуюся всегда при одном упоминании бывшего брата, Не Хуайсан раскрыл веер и спрятался за ним, как за щитом. Этого не потребовалось. Цзян Чэн не кричал, не плевался проклятиями. Он ничего не говорил, замерев возле бедной, побитой жизнью дворняги.
Вэй Ина больше нет в Пристани Лотоса. Кому, как не Цзян Чэну, этого не знать.
Молча отойдя к ближайшему прилавку, чтобы купить еду для собаки и договориться о ее возможной передаче в лучшие руки, Цзян Чэн не заметил сочувствующего взгляда Не Хуайсана, направленного в его сторону.
***
Невозможно сделать что-то в Пристани Лотоса, чтобы глава ордена об этом не узнал. В этом простом факте был убежден каждый адепт. На деле же ситуация представлялась несколько иной. Цзян Чэн всегда оставался в курсе событий, но ему обычно не было дело до мелких неурядиц, и так слишком много дел. Но так или иначе глава знал все самое главное: кто входил в Пристань, кто выходил, что случилось внутри, что за пределами.
Однажды кое-что ускользнуло от всевидящего ока главы. И в этом не было ничего удивительно. Ровным счетом не произошло ничего важного, адепты не подрались, гули на учеников не напали, просто младшие шиди притащили в Пристань щенка. Обычно за такие мелкие происшествия должен был отвечать правая рука главы ордена, но в случае с Юньмэн Цзян такого человека не нашлось. В конце концов, мертвецы не встают из могил, чтобы поговорить с живыми о щенках. Особенно этот мертвец.
В маленьком закутке между тренировочной площадкой и спальнями адептов три смышленых шиди спрятали щенка. Они носили ему еду со своего стола, играли с ним и старались дрессировать. Пес отвечал любовью на любовь, подставляя бока под ласковые детские руки, тявкая при виде хозяев. Но тайна не могла всегда оставаться тайной. Три ученика в пурпурных одеждах как раз играли с щенком, когда позади них возникла темная тень Цзян Ваньиня.
— Глава ордена! — пораженно и испуганно воскликнули мальчишки.
Вопреки общему мнению о дурном нраве, Цзян Чэн не стал ругать учеников. Вернее изначально он так и хотел поступить, но подошедший вразвалочку и начавший тереться об ноги пес заставил весь запал испариться. Присев на корточки, Цзян Чэн погладил щенка, чья голова помешалась в ладони, и, покачав головой, сказал:
— Кто из вас догадался прятать собаку у спален? Она ведь не может тихо сидеть, только вопрос времени, когда ее бы заметили.
— Простите, глава ордена, — покаянно опустили головы мальчишки, бросая взгляд на того, что стоял в центре, именно он предложил спрятать здесь щенка.
— В этом нет ничего страшного, вы просто хотели позаботиться о несчастном животном, — понимающе сказал Цзян Чэн, продолжая возиться с псом. — Однако, — в голосе появилась столь, — вы должны прекрасно знать, что скрывать что-то от старших нельзя.
Шиди покивали головой, соглашаясь со всеми словами главы.
— Собаки — хорошие животные, — с короткой улыбкой бросил Цзян Чэн, но тут же стал серьезнее, — но держать их в Пристани нельзя, его надо отдать.
Поднявшись на ноги, Цзян Чэн с тяжелым вздохом выслушал стенания ребят.
— Но, глава ордена! Он никому не мешает. Правда, правда, он умный и ласковый.
Как эти слова напоминали собственную истерику Цзян Чэна, случившуюся в далеком детстве. Тогда наследник подчинился приказу отца, несмотря на свои желания. Теперь и этим детям придется научится делать так, как будет лучше, невзирая на свои чувства.
Слова возражения уже были готовы сорваться с губ, когда осознание ударило со страшной силой. Цзян Чэн собирался сказать, что, конечно, в Пристани Лотоса есть человек, которому помешают собаки.
Но его нет.
Вэй Усяня давно нет в мире живых, а если бы он и был, путь в родной орден ему заказан. А это значит…
А это значит, что, рассуждая логически, у Цзян Чэна не осталось никакого оправдания отсутствию животных в Пристани. Собаки никому не помешают. Собаки не могу навредить мертвецу.
Развернувшись спиной к детям, Цзян Чэн припечатал:
— Уберите его, чтобы к вечеру я о нем и думать забыл.
Позади слышалось обиженное ворчание. Слишком знакомое. Цзян Чэн обернулся. Нет, только трое шиди. Никаких молодых заклинателей в черно-красном.
Как жаль.
***
В Пристани Лотоса не слышно собачьего лая. Не слышно вторящего ему человеческого крика. Все уже не так, как раньше.
«Но может, еще будет» — подумал Не Хуайсан и раскрыл веер.
