Предначертанный судьбой выбор

— Куда она уехала? — разъярённо вопрошала Антонова, упираясь руками в длинный стол полковника. — Афганистан, — ответил Тихонов, затравленно смотря на патологоанатома. Стоя за спиной Рогозиной, конечно, спокойнее — Валя не запустит ничем. Но какая разница, если речь идёт о ней? — Валя, сядь, — под пристальным взглядом («Почти как у неё» — пронеслось в голове Антоновой) медик рухнула на ближайший стул. — Она уже пересекла границу, и я не понимаю как! Вернуть её обратно не получится, даже у меня, — с нескрываемым раздражением и разочарованием сказала Галина Николаевна. — Ты Власову первый год знаешь? — подняла полковник брови. — Написала заявление по собственному и ушла, не сказав ни слова, — обессиленно развела руками она. — Зачем ей туда? — растерянно, словно ребёнок, который не понимает своей оплошности, спросила Валентина, с трудом сдерживаясь от слёз. — Я не знаю, правда, — полковник понуро опустила голову: её сотрудница взяла и сбежала в страну, где её могут убить в любую секунду. Там нет слова «мир» уже лет сорок, там нет прав и свобод, там нет законов — там есть только звук пулемётных очередей да взрывов, что доносятся с конца улицы. Кровь, смерть, жертвы ни в чём не виновные. Всё это они, как Федеральная Экспертная Служба, конечно же видели. Но не в масштабе целой страны. Смотря в одну точку, словно гипнотизируя её, Валя прокручивала в памяти всё, что связано с Ритой. Их первая встреча — кажется, лет десять назад, первое совместное дежурство, закончившееся пятью трупами и чёрными шутками Власовой. Но по большей части всплывали ссоры, как бы не хотелось их вспоминать. Последняя, к слову, произошла неделю назад, и больше они не общались. Антонова, как и полагалось врачу (плевать, что она патологоанатом), всегда следила за Ритой. А та терпеть этого не могла. — Не смотри на меня так, — взволнованные небесные глаза пересеклись с жёсткими медовыми. — Чувствую себя как в психбольнице, когда за тобой изо всех щелей наблюдают, — лицо Власовой скривилось, выражая высшую степень недовольства. Последствия пребывания в горячих точках были явные, но что с ними сделать? Рита привыкла жить так: в периодических ночных кошмарах, с постоянно искусанными кровоточащими губами и круглосуточной работой вместо хобби. А Валя не могла с этим смириться, чем делала Власовой больно. — На кой чёрт ты мне напоминаешь об этом постоянно? — стукнув кулаком по столу, кричала Рита. Непонимания в глазах Антоновой уже не было — тема ссор оставалась одной. Уже как полгода. — Смотришь таким жалостливым взглядом? Мне не нужна твоя жалость! — электростатическое напряжение в радиусе квартиры превышало допустимое раз в сто. А ещё Валя порой забывала обо всём. Совсем. Встретиться с бывшим мужем, потому что он позвонил, сказав, что это срочно? Да пожалуйста. И что с того, что обещала Власовой провести вечер вместе за шикарным ужином? Она же сама хотела свободы — пусть пользуется! А капитан не гордая — не будет звонить. — Спасибо, что хоть написала, — лицо Риты перекосила ухмылка отвращения после полученного сообщения. Телефон полетел в стену. Осколки, неглубокие порезы, а на утро — всё, как и всегда. Сколько можно? Антонова сидела и, кажется, только сейчас картинка сложилась в её мыслях. Вина, чужая боль, её сочувствие не к месту, редкий крик. А неделю назад, вечером, на почве пресловутого ПТСР они вновь поссорились. Решив, что утро вечера мудренее, легли спать. Раздельно. А утром Антонова проснулась в пустой квартире — Власова решительно собрала свои вещи и ушла. Без слов. Валя, разумеется, не решилась что-то спрашивать. Гордость. Она сильнее всего в судьбе этих двоих.

о том, как близких режет гордость пополам

Их смены, по воле случая не совпадали ни в один из семи дней. И вот, Валя здесь, в России, сидит, роняя слёзы на прозрачную поверхность стола, а Рита там, в Афганистане, под свистящими пулями.

***

Самолёт приземлился на удивление мягко, а природа на удивление радовала солнечными лучами. «Это знак» — пронеслось у Власовой в мыслях. Выпрыгнув из кабины, тут же набрала знакомый номер. — Парвиз, салам алейкум, — с улыбкой произнесла Рита. Друг, которого она знает уже лет двадцать живёт в Афганистане и руководит небольшой добровольческой, не совсем официальной (а если честно, совсем не официальной) группой, которая помогает в борьбе. Ну если хочется людям, почему бы и нет? Самоотверженность и отвага — качества важные, что им пропадать попусту. — О, Рита, — раздалось на том конце провода — её явно были рады слышать. — Ты уже прилетела? — с акцентом спросил мужчина, на что получили положительное «угу». — Тогда подходи к месту, координаты скину. У нас как раз положили снайпера, ты нам нужна, — в трубке остались только гудки, а на телефон приходит сообщение. И девушка со всем азартом, присущем ей идёт на встречу войне. Интересно, к чему были последние слова? Кажется, они могли кого-то испугать. Но не бравого капитана. И вообще не тех, кто приезжает сюда добровольно. На столь дерзкие и опасные поступки толкает лишь крах в жизни мирской, и цена твоей жизни становится равной нулю. Человек устроен так, что ко всему привыкает. Автоматные очереди для жителей Кабулы стали обыденными, так и для Риты станет привычной винтовка в руках и несколько кровоточащих ран.

ведь жизнь ты познаёшь моментально там, где она не стоит цента

Проходит неделя и Власова обживается в горах, в дружелюбной команде таких же ребят с изломанными судьбами. Иначе зачем им здесь быть? Но Рита видит, как каждый из молодых познаёт ценность жизни. Не своей. Чужой. Они все разные, но объединяет одно — цель. Спасти людей любым способом. Снайпер из неё высококлассный, и порой кажется, что СВДК вообще приросла к рукам. Но зачем ей это всё? Точно так же, как и лет двадцать тому назад Власова сбегает. Ей снова искалечили душу, переломав едва зарождавшееся доверие. Сбегает, чтобы понять, что действительно важно, а что мелочи. Чтобы оказаться в том мире, где она может помочь. Когда теряешь что-то внутри себя, становится уже совсем не страшно, что дальше будет с твоим телом. В сердце лейтмотивом отбивают мысли о том, какую позицию занять, когда нажать на спусковой крючок, как спасти всех мирных жителей, убив врагов.

а в моей груди дымит Афган, больше не поверю ни на грамм, той, что глазами бездонными, мою душу искалечила и вывела в войска.

В быту она сама ловит убийц, но здесь всё меняется. Они — не люди, они — враги, террористы, последние твари. Их не страшно убивать — их страшно оставить в живых. Сама она не надеется выжить, да и признаётся себе — пришла только за противоположным. Самоотверженно служить своему делу, людям, уничтожать врага, не верить никому.       В засаде сидело двое: она да молодой парень, кажется, даже двадцати ему нет. Всех остальных положили. Двое против двадцати. Неравный бой. Рита отстреливалась с периодичностью, поверив даже в Бога — лишь бы подкрепление пришло скорее. Солдат рядом боится — это чувствуется. Гнетущая тишина и едва слышный треск осколков где-то на периферии. В руках парня автомат, но толку от его очереди, когда прицелится издали так сложно. — Мы же выйдем победителями? Только честно, — разрезает знойный воздух его вопрос. Режет по ушам словно острым лезвием. Рита кивает, не веря в это до конца сама. Парнишка успокаивается.

люди правду знать хотят, но счастливы во лжи. по сторонам оглянулся, Боже, ты их придержи.

Выжили. Подкрепление подошло в последний миг. Рита озлобленно смотрела на приближающуюся фигуру талиба, когда его тело прошила насквозь пуля откуда-то сбоку. Позже, сидя у костра, она прокручивала в голове этот момент вновь. Смерть никогда не была так близка. И с крыши она чуть не срывалась, и подстреливали её, и в заложники брали, но такой безумной опасности не было никогда. Власова поняла, что вспоминала кого-то словно перед смертью. Валя. Рита сжала кулаки до побелевших костяшек, не замечая боли от впившихся в ладони ногтей. Ну почему её невозможно забыть? Доверять нельзя, и забыть тоже.

я бы доверял, если бы в груди я водкой не тушил пожар. откуда это, спросишь меня, я узнал? я и доверял.

Приехав сюда, она надеялась растерять остатки человечности и забыть спокойную жизнь навсегда. Стать не солдатом, а машиной. Не вспоминать свою любовь. И, признаться честно, Рита уже не та, изменилась, но продолжает что-то чувствовать. Она может остаться прежней, но толку? Всё стало «не тем».

хоть все доводы, чтобы остаться прежним, но нет ни силы, ни защиты от проблемы из-за женщины.

Когда перед командой предстаёт возможность уехать обратно, половина тут же решается. Власова думает. И если для других выбор очевиден, то не для неё. Рита не видит смысла возвращаться — здесь не одержана победа, здесь продолжают гибнуть мирные люди, а она, чёрт возьми, жива — что за несправедливость! Но с другой стороны — там тоже есть то, что она любит до безумия. И пусть сердце искалечили, предали, Рита продолжала любить так наивно и по-детски, со всей силой — по-другому не умела. На той стороне близкие и родные, стабильность и проблемы не по существу, на этой — служба, смерть и попытки спасти никчёмный мир. Что ты выберешь, отличный снайпер и бравый капитан полиции Власова?

это лучший вайб, здесь летает моё тело. это лучший вайб, нам так жить всегда хотелось. это лучший вайб, хоть сто альбомов ты наделай. это не передать — вот в чём дело.