Ангел Хранитель.

«Ему нравилось видеть улыбку на пухлых, розоватых, слегка обветренных губах.» «Молитвы слетали с его уст в надежде, что это поможет когда-нибудь.» Донхэ постоянно уступал Хёкджэ, не имея привычки конкурировать с другом. Даже будучи человеком, он старался радовать своего бывшего подопечного мелкими приятностями и защищать от нападков старших, хотя… обычно всё было наоборот. С везучестью младшего, Хёкджэ вечно выступал в роли мозга их маленькой компании, курсируя между конфликтами и сглаживая углы. Но всё что касалось рабочего процесса… Конечно, Хёкджэ часто был главным звеном группы из-за своих танцевальных способностей, но Донхэ считал, что старший заслуживает большего, что он должен блистать. Возможно, его роль спасателя развила в нём «синдром спасателя». Он втайне уступал ему партии, место в хореографии. Ему очень нравилось видеть Хёкджэ счастливым, нравилось понимать, что именно он, Донхэ, помогает ему идти к цели стать всемирно известным и уважаемым. — А что у нас вообще сегодня? — зевнув, поинтересовался младший. Из головы вылетело всё расписание. — Точно… Фотосессия… — лениво потянулся он, пока Хёк с серьёзным видом вслушивался. Это мило, но в тоже время Донхэ чувствовал себя виноватым, ведь он заставлял старшего волноваться. — А давай потом по рамёну? Любимое блюдо Хёкджэ. Донхэ так нравилось наблюдать как исчезает морщинка между бровями, а пухлые губы, поблескивающие в свете искусственных ламп, растягиваются в довольной улыбке. В преддверии очередного релиза и камбэка как юнита, у них с Хёкджэ было очень плотное расписание. Они не высыпались, были рассеянными, но Хёкджэ всё равно старался относиться ответственно к деятельности которой они занимались, чтобы всё было на высшем уровне. — С кимчи? — широко улыбнувшись и сверкнув розовыми дёснами, поинтересовался Хёкджэ, взъерошив волосы на макушке Хэ. — Как думаешь, Ли Суман-ши заплатит? — глаза блеснули, представляя сколько он съест тогда за раз порций. — Чувствую, он сам удалит свой номер из моего телефона, поэтому будешь звонить ты, — засмеялся Хёк, заставляя и Донхэ улыбнуться. Он чувствовал, что Хёкджэ переживает за его состояние. Он прислушивается к каждому его вздоху и не может уснуть, пока Донхэ не уснёт. — Мне кажется, нам он простит всё, что угодно. Мы же приносим в его карман деньги, а потом тратим их на еду. Так что всё честно. Хёкджэ всегда был красивой музой, далёкой и недосягаемой. Донхэ не мог прикасаться к нему, даже когда это было необходимо ему, как глоток свежего воздуха. За столько лет, будучи человеком, он познал все тонкости общения с другими, может быть неправильно определил для себя, но он не нарушил личные границы Хёкджэ, позволяя себе чуточку больше лишь на сцене, где можно было прикрыться фансервисом, который упорно навязывали им менеджеры. И Донхэ пользовался, не упуская шанс вновь коснуться бархатистой наощупь кожи, прижаться со спины, скрепляя руки на поясе и просто вдыхать любимый, слегка горьковатый запах. — Ты успокоился? — поинтересовался Хёкджэ, немного привставая на кровати, чтобы заглянуть в глаза младшему и убедиться, что ему и правда стало лучше. Донхэ выглядел замучено. Плотное расписание забирало остатки сил. — Да, я в порядке… — кивнул Хэ. Он продолжал держаться за Хёкджэ, не готовый вновь ощутить ноющую боль в спине, от которой хотелось лезть на стенку. Хёкджэ слабо верил словам парня, поэтому, решив даже не спрашивать, встал с кровати, включая свет, и сразу же нырнул обратно, окутывая Донхэ с ног до головы. Младшему казалось, будто бы он в защитном коконе, где нет ни боли, ни страданий, ни вечных напоминаний о грехопадении. Но сна всё равно не было, не смотря на смертельную усталость и огромные синяки под глазами. Хёкджэ… Сам остался рядом с ним, и от этого жеста… Сердце заходилось в груди с болезненной частотой, будоража сознание. — Ты выспался, Донхэ? — добродушно спросил Хёкджэ, когда они выходили из машины. Дорога до студии была не длинной, но Донхэ успел уснуть, удобно устроившись на плече Хёкджэ. Его разбудил менеджер, когда они приехали, и сразу же их взяли на грим. Донхэ по привычке дурачился. Его накрасили и переодели первым, поэтому теперь он слонялся без дела по гримёрке и доставал Хёкджэ, стараясь развеселить его и побесить ангела, что стоял неподалеку. С ним у Донхэ была битва не на жизнь, а на смерть. Падший ангел готов был сделать всё, но только чтобы Хёкджэ не вёлся на то, что говорит этот крылатый придурок. Ангелы умели нашёптывать на ухо, как они считали, правильные действия. Они внушали своим подопечным какие-то истины, которые порой были настолько странны и сомнительны. Донхэ же старался перебить Хёкджэ в некоторых моментах, и сердце всегда радовалось, когда парень вставал на сторону падшего ангела. Возможно, сейчас наверху решался вопрос о его устранении, ведь… Донхэ мешался под ногами, выполнял роль чертёнка. То, в какой стадии сейчас прибывал младший, называлась промежуточной. Он завис в ней в качестве наказания за свои грехи. Но, возможно, через пару десятилетий, он упадёт ещё ниже, и тогда вновь станет бессмертным существом, который будет стоять рядом со своим напарником-ангелом, который будет раздражать его своей чистой и ослепительной улыбкой. А ведь Донхэ и сам был когда-то таким же светлым, радостным предвестником счастья и чего-то божественного. — У тебя очень удобное плечо. — Правда? А Хичоль-хён говорит, что я слишком угловатый. И почему он не говорит, что я острый. Это звучало бы как комплимент, — поиграв бровями, засмеялся Хёкджэ. — Не надо, два острых перчика на один квадратный метр — слишком много, — хихикнул младший, вспоминая, как недавно на концерте, Хичоль выступал в костюме острого перчика чили. Наигранно обиженно надув пухлые губы, Хёкджэ посмотрел на друга через зеркало, радуясь глубоко в душе, что Донхэ не грустит, что Донхэ не боится. — Думаешь, нам хватит рамёна? — спросил Хэ, садясь рядом и ожидая когда визажист закончит свою работу и отпустит старшего. — Я бы ещё взял токкпоки, и, возможно, что-то более простое… Как на счёт пиццы? Много пиццы и клубничное молоко. И со всем этим завалимся в комнату и будем смотреть фильмы весь вечер. Как тебе? Такой расклад событий после тяжёлого дня, конечно же, устраивал Донхэ, поэтому, преисполнившись от небольшого разговора о еде, он пошёл на площадку, немного смущённо улыбаясь стаффу и думая, что он должен выложиться сегодня на все сто, чтобы никого не разочаровать. После съёмок, Донхэ почувствовал себя устало. Хотелось лишь поскорее доползти до кровати и передохнуть хотя бы пару минут, но… Он не озвучил это вслух, помня о своём обещании Хёкджэ. Собственно сам же Хёкджэ выглядел очень даже живо. Он мило улыбался девушке фотографу, отсматривая с ней фотографии и иногда посматривая на стафф в поисках Донхэ, который как-то слишком быстро куда-то уплыл. Хёкджэ мог охарактеризовать Донхэ достаточно необычно. Он знал, что существуют люди-безнадёжные романтики, если можно так выразиться. О них писали книги, в которых фигурировала истинная любовь, пусть и временами печальная. Сам же Хёкджэ был крайне далёк от этого. Он реально смотрел на вещи и не витал где-то в облаках, как это часто делал Донхэ. Его волновала только работа. Конечно, естественные потребности проявляли себя, но тогда он старался отвлечься, боясь, что его застукают папарацци. К тому же… Он чувствовал, что ему будет стыдно перед Донхэ, своим другом. Хёкджэ не знал почему, но одного взгляда хватало на эти чересчур правильные черты лица, гладкую кожу и грустные глаза, как он забывал обо всех, кто окружал его. У них не было секретов. Хёкджэ всегда был открыт, и считал, что Донхэ также не прячет от него ничего, что могло бы поразить или испугать, хотя… Родители младшего до сих пор оставались для него загадкой. Кажется, это были какие-то монстры, потому что Донхэ выглядел напуганной ланью, когда в их компании заходил разговор о родителях. Хёкджэ замечал, как Донхэ становится не комфортно и страшно. Младший был настолько невинным и наивным, что его легко можно было прочитать, как открытую книгу. Съёмки закончились. Лишь сев в минивэн, Хёкджэ увидел Донхэ, который прислонился лбом к прохладному стеклу и как-то грустно смотрел на улицу. — Всё в порядке? — тихо поинтересовался парень, подсев к младшему и отрывая его от стекла. Кожа к коже. Пальцы пробежались по горячей коже шеи, останавливаясь на плече. — Ты горишь… Кажется, у тебя температура… Я попрошу менеджера заехать в аптеку. Донхэ не дал даже встать Хёкджэ с места, цепляясь мёртвой хваткой. Спину жгло, как никогда, и кажется, из-за этого поднялась температура, заставляя его дрожать и искать холодную поверхность. Сейчас ему нужен был лишь Ли Хёкджэ и его тёплые объятия.