Цвет греха

Станнис С того самого дня золото для него остается цветом Греха. Ну, или по крайней мере, тем, что септоны называют грехом. Раньше всегда игнорировал их пустую болтовню. Раньше он бы такого ни за что не совершил — просто из чувства долга. Раньше он всегда следовал за Робертом и был верен ему. Раньше. До истории с Деленой. Он должен был жениться на Селисе, ее старшей сестре. Но потом понял, что любит именно ее, Делену. Или думал, что любит… Сейчас он сам уже не может сказать, была ли на самом деле любовь. Но тогда он ощущал настоящую эйфорию. Он думал, как убедить Флорентов отдать за него не Селису, а ее сестру… И он их убедил. А потом застал ее с Робертом в его, Станниса, брачном ложе. Накануне их бракосочетания. Ему ничего не оставалось, кроме как идти до конца и заключить брак с Деленой, несмотря ни на что. И молчать — чтобы не стать посмешищем всего Вестероса. Роберт отнял у него все. Штормовой Предел, любимую женщину, честь. Сейчас Делена, превратившаяся в тень себя прежней, сидит на Драконьем Камне. А он, Станнис, ищет любой повод не возвращаться туда. Он пытается заглянуть внутрь себя, чтобы понять, что сейчас чувствует к Делене — и не находит ничего. Любви больше нет, для нее внутри него не осталось места. Все было занято всепоглощающей ненавистью к Роберту, которая выжгла все братские чувства вместе с долгом. А еще страстью. Той самой, что разгорелась в нем после того, как он ответил похотливому брату той же монетой. Ровно за девять месяцев до того дня, когда у Роберта появился наследник. Он и подумать не мог, что акт мести перерастет в такое… Нет, это не любовь. Это страсть, жгучая ярость и слепящая ненависть к одному и тому же человеку, которая связала их крепче всякой любви. Ненависть, оказавшаяся сильнее чувства долга — братского и супружеского. И сплетя один раз ноги с этой златокудрой женщиной — с тех пор цвет золота навсегда стал для него цветом греха — он уже не может остановиться. Он хотел всего лишь унизить Роберта, как тот однажды унизил его самого. Всего лишь один раз. А вместо этого… «Серсея…» — еле слышно шепчет он каждую ночь, отходя ко сну. *** Серсея — Ты не понимаешь… Я не могла поступить иначе… Только так я могу защитить нас обоих, — говорит она отвернувшемуся к стене Джейме. Брат до сих пор не может простить ее — после того, как впервые увидел ее ребенка. Она старается, как может, его успокоить — но не может забыть то чувство гордости, которое испытала при виде реакции Роберта, в первый раз взявшего младенца на руки. Как он любовался черными волосами и голубыми глазами маленького Джоффри… Как смеялся и называл его истинным Баратеоном… Сама она знала, что никогда не родит ребенка от этого борова. Все, что выносит ее чрево, будет порождено братом Роберта, которого он так презирает и ненавидит. Тогда Серсея с трудом сдержала радостный смех, вызванный ее маленькой победой, о которой не знал никто, кроме нее самой и Станниса. Даже Джейме она не стала об этом рассказывать. И не расскажет. Пусть брат верит, что это сын короля Роберта. Как же это прекрасно, когда все вокруг верят в твою ложь… Джейме никогда не узнает, как они подолгу лежат рядом после любви и шепчутся обо всем. И как ей это приятно. Мощная челюсть, широкие плечи, лысеющий лоб, стальная воля… Да, Станнис совсем не похож на Драконьего принца, в которого она когда-то была безумно влюблена. Но в нем она видела еще одного сурового и близкого ей человека, с которым никогда не решилась бы возлечь в постель. А он мог, сам того не ведая, исполнить и это ее желание. «Джоффри обязательно вырастет похожим на обоих своих родителей», — думает она. — «Он получит все, что принадлежит ему по праву, и никогда не отдаст». Да, уж она-то об этом позаботится. Чем сильнее Роберт привязывался к мальчику, тем радостнее становилось ее на душе. Приятно смотреть, как кто-то лелеет свою будущую смерть. *** Станнис Как только они победили Безумного короля, единство между лордами-победителями стало давать трещину. Сейчас, наверное, только ленивый не говорит о том, как много знатных домов, мягко говоря, не одобряют действий короля. Есть, конечно, и те, кто по-прежнему готовы идти за Робертом куда угодно — в основном, те, кто обязан лично ему. Станнис уверен, что он разметает этих подхалимов без особого труда. А вот те, кто стоит сейчас за ним — другое дело. Те, кому не нравится транжирство Роберта, мздоимство его подпевал, разврат и пьянство, которым предается сам король вместо того, чтобы вершить дела государства. — Говорят, у Роберта недавно родился еще один бастард, — говорит Станнис собравшимся в его покоях лордам и леди. — От какой-то трактирной девки… «Интересно, где он его заделал», — размышляет он про себя. — «Не удивлюсь, если бы это случилось в каком-нибудь потайном ходу под Красным Замком…» На секунду в его голове рождается мысль о том, что было бы забавно как-нибудь застать короля с поличным за этим делом — и тут же пропадает. Отношения между хозяевами Красного Замка и Драконьего Камня и так уже дошли до отметки открытой вражды. И усиливать ее еще больше не стоило. Пока. Но устраивать вот такие собрания и перемывать на них королю кости они уже могли себе позволить. — И как эту новость… — Джайлс Росби заходится кашлем, после чего договаривает: — Восприняла наша любезная королева? — Она удалилась в свою личную септу, ту, что недавно закончили строить, чтобы помолиться богам и подумать в одиночестве, — отвечает Танда Стокворт. Да, пусть все думают, что в одиночестве. Станнису это только на руку, никто не догадывается, что он тоже был там. Спасибо тайному ходу. А когда они предавались любви перед ликами Семи божеств… «Что они могут с нами сделать за такое?» — думал про себя Станнис. — «В чем их сила? Они даже моего отца с матерью спасти не могли…» — С этим надо что-то делать, — настаивает лорд Росби. — Может, вера как-то заставит его одуматься? — Кто заставит? Наш верховный септон? Да он такой же развратник, как и Роберт, — усмехается обычно вежливая и сдержанная Анья Уэйнвуд из Железной Дубравы. — Нет, вера нам в этом не поможет, пока он жив. — Семеро с прискорбием смотрят на деяния своего слуги, также, как и на короля Роберта, — благочестивым тоном произносит Гансер Сангласс. Станнис мысленно насмехается над лордом Приветной Бухты — а потом понимает, что он-то на самом деле прав. И Серсея наверняка придумает, как разрешить эту проблему. Да, нужно будет еще раз в ближайшее время наведаться в септу королевы. *** Серсея Ярость — вот что она испытывала после его ухода. Ролланд Шторм был идеальным кандидатом на эту работу. Свирепый и бесстрашный воин, открыто заявлявший о своей верности Семерым — и об отвращении к тому, во что при Роберте превратилась Святая вера. И он отверг ее. Нет, он был полностью согласен с ее доводами: да, нынешний верховный септон — просто позор. Да, его нужно как можно скорее заменить, неважно даже, на кого именно. Но как только ее пальцы осторожно прикоснулись к его бедру… Ролланд тут же шарахнулся от нее, как от прокаженной, и буквально вылетел из комнаты. Словно она была демоницей, покусившейся на его честь и благочестие. Гнев потихоньку отступает и Серсея позволяет себе усмехнуться. Что-то она и правда погорячилась. Забыла о том, что идеальных людей не бывает. И вряд ли она найдет того, в ком достаточно отваги, решительности, верности и благородства — всего сразу. Приходится выбирать что-то одно. Конечно, она не забудет отвергнувшего ее рыцаря. Пожалуй, она как-нибудь проверит его стойкость еще раз. Но не сейчас. Сейчас нужно решить другой вопрос. Ричард Хорп. С этим будет проще — это она понимает сразу. — Из-за тебя я лишился места в Королевской гвардии! — цедит он сквозь зубы, глядя на Серсею с искренней ненавистью в глазах. Но сквозь ненависть блестят искорки похоти. Хорошо. — И я готова возместить эту потерю, — отвечает она, стягивая с плеч платье. Все-таки Станнис не зря рекомендовал этого человека — его желания были предельно просты и удовлетворить их оказалось очень легко. Но уже при первом их «знакомстве» Серсея понимает, что брат Роберта сильно недооценивал Хорпа. Сейчас она лежит на кушетке с бокалом арборского золотого и ждет, когда на Великой септе зазвонят все колокола. *** Станнис Нового верховного септона, куда более подходящего их планам, выбрали легко и быстро. И Станнис знает, что этому поспособствовало. «Золото Ланнистеров», — отстраненно думает он, перебирая между пальцев другое золото, тоже принадлежащее Ланнистерам. Новый верховный септон первым же делом начинает открыто осуждать распущенность знати и королевского двора. Он не порицает напрямую Роберта, но каждый прекрасно понимает, в чей именно огород летят камни. Роберт тоже все понимает — Станнис откровенно наслаждается при виде того, как короля на каждой службе в Великой септе буквально корчит, пусть он и старается это скрыть. А как изменилось настроение простого люда? Те, кто раньше пили за здоровье короля и чествовал его за веселый нрав, сейчас открыто осуждают его ровно за то же самое. Как будто все внезапно поняли, что король-то у них, оказывается, не такой хороший, как они думали. «А может, он всегда таким был?» — думает Станнис. — «Просто они были слишком слепы, чтобы это разглядеть…» Как сейчас не могут разглядеть того, что происходит между ним и Серсеей. — Это наш лучший шанс, — шепчет она. — Поддержи людей Веры. Они уже боготворят меня за щедрость к служителям Семерых и помощь беднякам… Но я все равно не могу публично признаться в том, кто мы есть. Всего несколько слов — и люди снова откроют для себя Веру. — Что мне сказать, чтобы мне поверили — если я сам в это не верю? — Что сказать? — Серсея улыбается, затем закрывает его рот поцелуем и Станнис уже не может думать ни о чем другом. — Ты даже не представляешь, куда это может нас завести… Нового верховного септона знают во всех городах и землях. У него везде свои люди, за каждым из которых множество прихожан. Поддержи его — и он поддержит нас. Может, она и права. Может, у Семерых действительно есть сила. *** Серсея Никто и не подозревает, с каким презрением она на самом деле относится к Воробьям — так стали называть заполонивших столицу деятелей Веры. Морщинистые старики и нищие, многие в лохмотьях, некоторые босые, а один и вовсе таскал повсюду с собой огромного пса. Но она держит их при себе. Они могут ей очень сильно пригодиться. Она много говорит о том, как прежний верховный септон развратил Веру, изгнав из септ благочестивых служителей, но теперь они вернутся и пойдут по городам и селам, спасая тысячи душ из тьмы. О том, как люди вновь обретут свою веру. О том, как богатства, изъятые у пригретых прежним септоном стяжателей и приумноженные золотом Ланнистеров, изменят Семь Королевств. И они изменили. И люди Веры слышат собственными ушами, как простолюдины благословляют добрую королеву Серсею. — Боюсь, что не все отринули путь тьмы, — говорит однажды один из новых приближенных королевы. — На нас часто нападают. И это не только лесные разбойники. Прекрасно. Просто прекрасно. — Это значит, что вам нужны те, кто будет вас защищать. Но не алчные наемники и не своенравные лорды. Те, кто служит только Семерым. Они переглядываются, не в силах поверить услышанному. — Это было бы замечательно, но… Вы же не говорите о возрождении Святого воинства? — это говорит тот самый септон с собакой. — Много веков назад оно было распущено и никогда… — Любой указ можно отменить, — бросает Серсея и с деланным беспокойством добавляет. — Но я не думаю, что король Роберт… пойдет навстречу верующим. Она не договаривает, давая им возможность обдумать все как следует. — Впрочем, лорд Станнис, я надеюсь, сумеет убедить старшего брата. Я поговорю с ним и мы решим, как можно вам помочь. Возможно, действительно дадим возможность вере в Семерых вооружиться. Если же нет… Окажем посильную помощь. Септоны снова переглядываются между собой. — Ваша… Ваша милость… — неуверенно начинает один. — До нас… доходят слухи… что лорд Станнис… больше не чтит богов. — Наглая ложь, распространяемая его врагами, — чеканит она. «Надо напомнить Станнису, чтобы хоть иногда появлялся в Великой септе». — Взгляните на его жизнь, полную труда и аскезы — разве не это угодно богам? Разве в их глазах это лучше, чем лицемерие придворных, которые сегодня бьют поклоны в септе, а завтра предаются всем видам разврата? Однако сама идея со списками неблаговерных ей нравится. И она позволяет включить туда и самого Роберта, и его приближенных — включая того ненормального священника, проповедующего учение Владыки Света. И они охотно всех их включают. И армия у них обязательно будет. И это будет ЕЕ армия. *** Станнис Бонифер Хасти, Теодан Уэллс и другие благочестивые рыцари стоят на одном колене, склонив головы и ожидая благословения перед отъездом в очередной рейд. Станнис старается держать ровное выражение лица. Кому какое дело до этих благословений… Но за Бонифером идут его единомышленники, называющие себя Святой Тысячей. Хотя на самом деле их уже намного больше тысячи. Со всех Семи Королевств к ним стекались рыцари, чтобы примкнуть к священному отряду. Нет, какой-то официальной присяги Вере и Семерым они не приносили — даже у Роберта хватило ума этого не допустить. Но никто не мог запретить рыцарям объединиться по собственной воле, если они не нарушали уже данной своему суверену присяги. Тем более, что формальное назначение ничего не меняло: их оружие и доспехи ковались на Драконьем Камне на деньги Ланнистеров и освящались верховным септоном. Основная часть тысячников колесила по всему Вестеросу, сопровождая септонов и паломников и попутно истребляя разного рода разбойников и прочих лихих людей. Нетрудно представить, как простой люд встречал всадников с радугой на щитах. И все же основной лагерь тысячников был здесь, в Королевской Гавани. Здесь же в любое время должны были находиться не меньше сотни воинов. Джон Аррен смотрит на все это с нескрываемым ужасом. Но поделать с этим ничего не может — мало того, что формального повода распустить Святую Тысячу у него нет, так еще и множество его вассалов и даже близких родственников примкнули к священному отряду. Или, как минимум, открыто его поддерживали. Нет, кое-что он все-таки может сделать. И тащит в Малый совет всех, кто хоть как-то может противостоять Хасти и его рыцарям. Например, мастера над законом, бывшего стража ворот. Станнис его откровенно ненавидит, но, скрепя сердце, принимает. На самом деле это назначение мало что меняет, Золотые плащи все равно пойдут за Серсеей, а не за ним. Бонифер тоже ненавидит Слинта, он открыто заявляет, что с таким командиром городские стражи ни на что не способны, и даже предлагает разогнать их и заменить тысячниками. Тут уж даже Станнис вынужден его осадить. «Нет. Не сейчас. Не время. До Слинта мы еще доберемся. Он еще получит по заслугам», — думает он. — «И Святая Тысяча исполнит этот приговор». А Роберт — его власть с каждым днем все больше ускользает из пальцев. И он этого даже не замечает. Так и продолжает пить и блудить, не осознавая, что младший брат, которого он всегда презирал, уже стал могущественнее него. «Интересно, поймешь ли ты когда-нибудь, Роберт, что я всегда был лучше тебя?» *** Серсея — Да вы с моим братом словно сговорились! — сердито бурчит король. — Целыми днями твердите про укрепление Веры и прочую чушь. Просто поразительно, как вы подходите… Он осекается и на его опухшем от выпивки лице появляется что-то осмысленное, а в глазах словно проносится тень. «Он все понял…» — думает Серсея. А значит, можно больше не скрываться. — Станнис похож на настоящего мужчину куда больше, чем ты когда-либо… — огрызается она, но не успевает договорить. Мясистая ладонь Роберта впечатывается в ее лицо, она отшатывается, затем поворачивается к нему и заканчивает: — …Даже ударить меня… как настоящий мужчина… Ты не можешь. А потом — Серсея и сама не ожидала от себя такого — у нее вырывается: — Больше ты ко мне не притронешься. Роберт ничего не отвечает. Он уходит в очередной загул — просто чтобы убедиться в собственной мужественности. — Я хочу, чтобы он умер как можно более позорно, — говорит Серсея в тот же день Ричарду Хорпу. — Чтобы его нашли в каком-нибудь притоне в компании каких-нибудь шлюх… — «А потом я склонюсь над тобой, Роберт, и оболью тебя мочой, как когда-то, в нашу первую ночь ты, мертвецки пьяный, пролил свое семя мне на живот…» — Пусть будет так, что в комнату ворвался какой-нибудь ревнивый любовник — и зарезал его. А доблестные сир Меррин и сир Борос, не успев поймать убийцу или спасти короля, в праведном гневе убили шлюх. И никто ничего не видел. — Тяжеловато… — изрытое шрамами лицо рыцаря морщится еще сильнее. — Одно дело убить старика, и совсем другое — короля. Придется заплатить больше. Ей очень хочется выплеснуть вино в лицо Хорпу. Возможно, так он будет хоть немного менее уродлив. Как он смеет так разговаривать с ней, королевой… Нет. Надо успокоиться. Хорп ей полезен. И опасен. — Что скажете насчет должности мастера над оружием Красного замка? — да, хорошее предложение. Тем более, что Арон Сантагар, занимающий эту должность, во-первых, чужестранец, во-вторых, близкий друг Роберта. Каждое из этих обвинений — смертный приговор. — Нет, — качает головой Хорп. — Я хочу Росби. Джайлс стар и болен, наследников у него нет. Лорд Джайлс был одним из ближайших союзников Станниса, он мог сильно помочь им… Но на другой чаше весов Ричард Хорп, способный избавить ее от Роберта. — Договорились. Когда он уходит, Серсея представляет себе, как собственноручно втыкает нож в заплывшее жиром тело Роберта. Скорее бы. Скорее бы уже закончился этот фарс. Она не знает, смеяться ей или плакать. *** Станнис Колокола уже отзвонили траур по Роберту и по улицам снова ходят люди, с оружием и без. Но те, кто с оружием — это люди Стоквортов и Росби, это Святая Тысяча, это знаменосцы Драконьего Камня и Красные плащи Запада. А где же те, кто шел за Робертом? Где? Куда подевалась всенародная любовь? Все прошло точно так, как они и планировали. Но он не чувствует триумфа. Он чувствует… Вину? Но с чего бы? — И все-таки Роберт, несмотря ни на что, был моим братом… — вполголоса произносит он, затем смотрит на свои ладони. — На моих руках нет твоей крови… — Он всегда тебя принижал, — напоминает Серсея. Она обнимает его сзади, прижимается щекой к его крепкому плечу. — И сам навлек на себя смерть. Зато теперь мы, наконец, сможем быть вместе, не таясь. — Моя жена все еще жива, — зачем-то напоминает Станнис. — Это только пока… Он делает вид, что не слышит этих слов. И, развернувшись к Серсее, забывает обо всем, кроме ее тела. «Надолго ли?» — проносится в его голове. Действительно, долго ли продлится союз, рожденный ненавистью, после того, как объект этой ненависти ушел в мир иной? Смогут ли они остаться вместе, когда им некого больше ненавидеть? Громкий стук в дверь возвращает их на грешную землю и они неохотно отрываются друг от друга. Ролланд Шторм входит как раз тогда, когда они едва успевают привести себя в порядок. — Милорд… Торос из Мира и Джалахабар Ксо арестованы, как вы и приказали, — рапортует он, старательно глядя мимо Серсеи. Делая вид, что он ничего не заметил и не понял. — Лорд Варис и Арон Сантагар тоже взяты, — добавляет вошедший следом Ричард Хорп, мимоходом кивнувший Ролланду. Да, все сработало так, как они и планировали. Роберт еще не успел в могиле остыть, а все те, кто был слишком близок к нему, или мог воспротивиться тому, что должно было произойти дальше, уже в их руках. Несомненно, на каждого из них можно было найти достаточно обвинений. «Они это заслужили», — убеждает себя Станнис. — «Они вместе с Робертом разоряли страну…» — Отряд Святой Тысячи подтянут к Башне десницы, на случай, если лорд Аррен… Сделает что-то неподобающее, — продолжает Хорп. — Он очень напуган, мало ли что. Вардис Иген из его личной стражи доложил нам… — Идем, обратимся к жителям города, — говорит Серсея, незаметно поправляя съехавшие юбки. — О чем договаривались, помнишь? Тогда пошли. У входа в покоев королевы уже собралась толпа людей — среди них Танда Стокворт и Джайлс Росби, несколько командиров Святой Тысячи, знатные граждане Королевской Гавани… А за стенами замка бесконечное людское море. — Королева молится об упокоении своего мужа вместе с лордом Станнисом, оплакивающим своего брата, — повторяют одни и те же слова сир Мендон и сир Престон, охраняющие вход. — Подождите немного, дайте ее милости получить утешение у Семерых в столь ужасный час… Те что-то пытаются возразить, но как только за спинами гвардейцев пояавляются Станнис и Серсея, в считанные секунды повисает мертвая тишина. А дальше… Дальше начинается настоящий фарс. Они говорят, что Роберт не оставил завещание. И что десница должен покинуть свой пост. И что Семи Королевствам нужен новый лидер, который будет держать власть сильной рукой, пока Джоффри не возмужает и не станет, несомненно, лучшим королем, чем его отец. Но это будет потом. А пока стране нужен регент — и им должна стать его мать, королева Серсея. А лордом-протектором и защитником королевства — брат покойного Роберта, Станнис Баратеон. Серсея, изобразив искреннее удивление, пытается отказаться от регентства, но потом оказывается вынуждена смириться с волей членов совета и принимает на себя это тяжелое бремя. И он, Станнис, тоже соглашается с видимой неохотой. Теперь это все нужно было повторить еще раз — но уже для более многочисленной аудитории. На площади к ним присоединяются сир Барристан Селми и сир Джейме Ланнистер, сопровождающие нового короля. Сир Барристан, кажется, и сам пока не понимает, что происходит, а маленький Джоффри изо всех силенок старается вышагивать так же величественно, как и идущие рядом с ним гвардейцы — насколько это вообще возможно для четырехлетнего ребенка. Процессия движется к септе Бейлора. Толпа горожан уже собралась на площади у ее подножия, а на вершине лестницы служители уже установили деревянный помост. В этой людской массе виднеются радужные плащи тысячников, расчищающих дорогу перед новым королем и его свитой. Когда Станнис, Серсея с маленьким Джоффри и верховный септон поднимаются на помост, откуда их видно всем, на вершине Великой септы разворачивается новое государственное знамя. Семицветная радуга Семерых на красном фоне и с белым кругом в центре, внутри которого расположена черная оленья голова. И почти сразу такие же флаги поднимаются на самых высоких зданиях города. И над толпой зевак. Горожане ликуют. Над толпой разносятся радостные крики. «КОРОЛЬ ДЖОФФРИ!» — кричат люди со всех сторон. Многие даже плачут от счастья. «Джоффри! Король Джоффри!» Кричат не только это имя. «Серсея! Станнис! Станнис! Серсея!» — разносится над городом. Этого второй сын Стеффона Баратеона совсем не ожидал. Толпа приветствует… его? Кто бы мог подумать. Но она действительно его приветствует. И Станнис понимает, что ему это нравится. Никто и никогда раньше не относился к нему вот так. К Роберту — да, было дело. Но к нему… Это Серсея так постаралась? Скорее всего, да. И сейчас он стоял рядом с ней, на возвышении перед септой Бейлора, и слушал, как толпа скандирует его имя. Его. не Роберта, не Тайвина — а его. И Серсеи. И ему это очень нравится.