Профессиональная попаданка: Слизеринка

      В ночь Самайна мне удивительным образом удалось даже поспать. Хеймдалль и мистер Скримджер разделались с пауками довольно быстро, после чего тушки были крайне ловко препарированы и разобраны на ингредиенты. И только та — сравнительно небольшая — часть их тел, которая не годилась для зельеварения или иных нужд, была сожжена. В сравнении с тем ароматом, который источало сие горящее сашими, вонь сжигаемой морной травы казалась прямо-таки ароматом хороших духов. Её, к слову, добавляли в некоторые ныне запрещённые приворотные зелья, какие не предполагалось пить — морной травой её звали не за красивые цветы. Так вот, после того, как подношение сгорело, профессор Снейп ушёл в замок, и мы остались втроём. Я слишком устала, так что просто отрубилась. Пришла же в себя я в очередной неловкой ситуации — я спала головой на коленях Хеймдалля. По этому поводу, впрочем, никто ничего не сказал.       Начинало светать, и мистер Скримджер засобирался уходить. Только не к замку, как можно было ожидать, а дальше в лес. Как он сказал — туда, где кончался антитрансгрессионый барьер. И ещё он сказал, что соберёт в Аврорате группу для сокращения популяции акромантулов. Хеймдалль тут же спросил, куда пойдут туши, и глава Аврората на несколько секунд нахмурился, после чего сообщил, что их скорее всего сожгут. Моему наставнику понадобилось всего пять минут, чтобы уговорить мистера Скримджера отдать трофеи в пользу нашей зельеварческой конторы. Это были большие запасы довольно ценных ингредиентов, так что я в эти дипломатические заигрывания не вмешивалась. Наконец глава Аврората всё-таки ушёл, а Хеймдалль протянул мне большую бутыль, и мы с ним попёрлись собирать росу. Близилось утро, и покончив с этим делом, мы вернулись в замок, чтобы запустить макающие весы с опалом и забрать оттуда пробежечников.       Время — удивительная вещь. Иногда оно проносится мимо с такой скоростью, что едва успеваешь заметить — вроде только было утро, а уже пора ложиться спать. А бывает и наоборот. Совершенно наоборот. Два часа тренировки в четверг казались вечностью. Хеймдалль сначала бесчеловечно гонял всю команду по сложным фигурам пилотажа, больше половины из которых никому из нас бы не понадобились. И когда он подозвал нас, я подумала, что уже пора идти на ужин, но оказалось, что мы провели в воздухе каких-то двадцать минут. Всего лишь. А потом он достал шарики. Я даже попятилась. Однако они преобразились в деревянных кукол.       — Я взял воспоминания об одном из матчей чемпионата мира по квиддичу, и вам предстоит сыграть с пародией на победителей, — сообщил Хеймдалль.       У кукол отросли мётлы, и они стали подниматься в воздух. Это была очень сложная магия, и, признаться, я не была уверена в целесообразности её использования для простой тренировки. Однако, если Хеймдалль решил, что так надо, мне оставалось только напрячь все свои силы, чтобы поймать снитч. Я оседлала метлу и ждала тренерской команды, чтобы взлететь. В голове билась мысль о том, а успеем ли мы на ужин.       — Ах да, — добавил Франкенштейн, жутковато улыбнувшись. — Одно нарушение правил, даже самое незначительное, и вы проиграли.       — И что тогда? — мрачно посмотрел на него Маркус.       Хеймдалль не ответил, а лишь наградил его бесконечно красноречивым взглядом. Перед моим внутренним взором уже почти разверзлись пучины ада, в которые он бы превратил наши тренировки, включая утренние пробежки, но прозвучала команда подниматься в воздух.       Ловец команды, которую скопировал Хеймдалль, был хорош. Даже очень. Если не считать того, что он был куклой и совершенно не боялся свернуть себе шею, он был быстрым и ловким. Мне приходилось выжимать из себя и из метлы максимум, чтобы просто не уступать ему. Я вообще не могла отслеживать происходящее на поле — была слишком занята ловлей снитча и соревнованием с этим болваном-летуном. Однако мелкий золотой мяч в конце концов оказался именно у меня в руках. И итоговый счёт вышел сто семьдесят — восемьдесят в нашу пользу. Было на удивление светло, хотя я была уверена, что уже время отбоя.       — Очень хорошо, — произнёс Хеймдалль, когда мы снова собрались внизу. — Проведите игру в субботу в таком же духе. А теперь ужинать!       А после ужина я направилась опять же к Хеймдаллю — артефакт доделывать. Материалы были уже полностью готовы, так что не было смысла откладывать. Были ли у меня силы? Ну… Не особо. Были ли у меня варианты? Однозначно нет. Хеймдалль пришёл одновременно со мной и открыл дверь, пропуская внутрь.       — Сегодня без нытья про переодевание? — усмехнулся он.       — Ага, — скривила жабью морду я. — Не так уж много времени до отбоя.       — Верно! — Хеймдалль кивнул. — Доставай морион, я принесу остальное.       — Если не трудно, можешь мне кофе дать? — спросила я и душераздирающе зевнула.       — С укрепляющим зельем, — уже из своей гостиной отозвался он.       На его столе лежали пергаменты — три неровные стопки. Я пробежала глазами по одному из них, и это оказались какие-то контрольные. Непонятно было, какого курса. Я осторожно переложила их на край стола, чтобы не испортить в пылу работы, и высыпала камешки из мешочка, который носила на поясе с прошлой субботы. Чёрный кварц слегка поблёскивал в свете свечей. Наконец, вернулся Хеймдалль: он сунул мне в руки кофе и выложил на стол серебро и опал. Затем он расстелил большой лист пергамента, на котором принялся чертить круг.       — Я тут подумал, что та алхимия вполне может иметь здесь право на жизнь, — произнёс он.       — Ты хочешь попробовать те принципы в условиях обходящей законы мироздания магии? — я изогнула бровь. Кофе я уже отхлебнула, так что мыслить могла бодрее.       — Типа того, — кивнул Хеймдалль.       — Я думал, вы звезду чертили,       Чтоб принимать нас в октябрят.       А тут у вас поинтересней       Обряд, — припомнила я. — Замок не подорвём?       — Не должны… — отмахнулся он.       У меня в голове не к месту всплыла ещё одна шутка про эбонитовые палочки и созвучное матерное слово. Я продолжала пить кофе, а Франкенштейн — чертить. Он закончил раньше меня, переложил материалы в центр круга и ткнул в него палочкой. Признаться, я ждала, что ничего не произойдёт, однако круг засветился мягким голубоватым светом, материалы приподнялись над столом и плавно, как будто естественным образом изменили форму. Не было резких молний и характерного шума преобразования, однако такая плавная и мягкая работа не могла не вызвать восхищения и шока одновременно.       — Трансфигурацией тоже можно было бы, — заметил Хеймдалль. — Но так, если верить расчётам, надёжнее и быстрее.       — Ты сам-то понял, что щас сделал? — сипло спросила я.       — Эм, да, — он улыбнулся и посмотрел на меня. — В этом мире алхимия тоже существует. И философский камень здесь тоже есть, хотя его природа мне пока не ясна. Надеюсь, он никому не стоил сотен или даже тысяч жизней. Однако из-за того, что здесь и так есть магия, которая может обходить законы физики, и в частности та самая трансфигурация, эта наука не получила здесь такого распространения и развития. Хотя я уверен, что человеческое преобразование невозможно и здесь.       — Это если нет души, — дёрнула плечом я.       — Мы не будем проверять! — переглянувшись, мы заявили это хором.       Я обратила внимание на то, что он этим преобразовал. Это был тонкий ободок, похожий на согнутую ветку с ягодами. Мелкие листья из серебра и мориона слегка прикрывали круглые опаловые шарики. Он не выглядел массивным и тяжёлым, так что не должен был смотреться на моей голове несуразно. И он был красивым.       — Надо на него ещё чары нетеряемости наложить, — усмехнулась я, поднимая глаза на Хеймдалля. — Будет очень обидно потерять такую красоту.       — Если не считать стоимости этого артефакта в готовом виде и прочих сопутствующих неприятностей, — кивнул он. — Начинай. Ментальные чары — это по твоей части.       Я закончила накладывать чары только в половине десятого. И у меня совершенно не осталось сил. Ни душевных, ни физических. А времени оставалось ровно на то, чтобы проверить артефакт в действии и бегом добежать до слизеринского общежития. Сомневаясь в своей способности проделать подобный кульбит, я надела ободок. В голове сразу стало тихо. В первое мгновение меня это даже напугало — видимо, я слишком привыкла к фоновому шуму. А потом я поняла, что просто не слышу ничего лишнего — в моей голове наконец-то были мои и только мои мысли. Моё лицо расплылось в довольной, хотя и несколько кривой, улыбке.       — Как ощущения? — спросил Хеймдалль, сложив руки на груди и глядя на меня с полуулыбкой.       — Удивительно, — выдохнула я. — Ни одной посторонней мысли. Однако…       Я сосредоточилась и сконцентрировала способность. Мне нужно было понять, смогу ли я добраться до его мыслей, если мне это очень понадобится. Не сказала бы, чтобы ободок помешал мне подобраться к его разуму намеренно, так что пришлось продраться только через мной же поставленный блок. Хеймдалль думал о том, что выбрал очень удачный дизайн — ободок неплохо смотрелся как в повседневном варианте, так и с чем-то праздничным. Я невольно прыснула.       — «Я бы надела даже маску лошади, если бы она давала такой же эффект», — громко подумала я.       — «Но ты не можешь не согласиться, что этот ободок выглядит намного лучше», — так же громко подумал он.       — Не могу, — вслух согласилась я. — Ты совершенно прав.       В дверь постучали. Я с ужасом подумала, что до отбоя осталось не больше пятнадцати минут. И варианты у меня были не очень — либо саврасой мчаться в подземелья, молясь Мерлину и всем богам, чтобы меня не заметили, либо вообще остаться спать в гостиной Хеймдалля. И каким-то волшебным образом утром вернуться в комнату. Самым страшным был бы вариант, если бы за дверью оказалась профессор МакГонагалл. Она бы вряд ли проигнорировала моё здесь пребывание в такое время. Но, к моему большому облегчению, там оказался профессор Снейп. Хеймдалль впустил его, и декан окинул меня быстрым взглядом.       — Так и знал, что вы здесь, мисс Нильфхейм, — изрёк он. — На вашей голове тот самый артефакт?       — Э, да, — я кивнула.       — Вы позволите взглянуть? — профессор сделал шаг к столу.       Я сняла ободок, и в первое мгновение меня слегка оглушило вернувшимся шумом. Пока я слышала его постоянно, я уже почти неосознанно подавляла его, однако с артефактом немного расслабилась. Так что жахнуло по моей многострадальной головушке так, что чуть звёзды из глаз не посыпались. Собравшись с мыслями и немного придя в себя, я положила ободок на стол. Профессор Снейп достал свою палочку и взмахнул ей над артефактом. Ободок поднялся в воздух и несколько раз прокрутился у него перед лицом, затем он вернул его назад. Я тут же надела его обратно на голову.       — Поразительно, — произнёс декан. — Хеймдалль, ты не думал заниматься артефактами? Даже в рамках вашей компании. Вы бы озолотились.       — Ну, прежде всего, кто тебе сказал, что наша контора не делает артефактов? — хмыкнул Хеймдалль. — И потом, сверхприбыли — это определённо не то, что нам интересно в первую очередь.       — «Сказал он, — громко подумала я. — С твоим приходом они у нас постоянно».       — А ты не хотел бы вести здесь какой-нибудь дополнительный курс по предмету? — нахмурился профессор.       — Мне бы с основным сейчас совладать, — вздохнул Хеймдалль. — Я бы по нему вёл бы дополнительные. И «Дуэльный клуб» бы открыл.       — Он вроде когда-то существовал в Хогвартсе, — нахмурился декан. — Возможно, что директор захочет возродить его.       — Это было бы интересно, — Хеймдалль подмигнул мне.       И в этот момент мы все вспомнили про отбой. Каким-то образом некоторый бой часов было слышно всем в замке, и сейчас они как раз отбивали десять раз. Я уронила голову на ладонь.       — Сколько очков вы должны снять с меня за этот проступок? — я посмотрела на профессора Снейпа.       — Вы в любом случае набираете их в таких количествах, что даже если бы шатались по замку после отбоя каждую ночь, это не так уж сильно снизило их число, — хмыкнул он.       Однако баллов он с меня не снял, вместо этого наложив на меня чары сокрытия и отвлечения. Заняло это у него минуты две, и по окончании процесса Хеймдалль удовлетворённо сообщил, что меня совсем невозможно заметить.       — Идите за мной и постарайтесь ни во что и ни в кого не врезаться, — велел мне профессор.       Это был очень долгий путь до подземелий. Я шла за профессором и старалась держаться ближе к стене под картинами, осторожно огибая доспехи. Мы едва успели пройти ярдов двести, когда нам встретилась профессор МакГонагалл. Я буквально прилепилась к стене, пока они минут десять разговаривали об учебном процессе. Профессор Снейп сетовал на холодную погоду, из-за которой в подземельях скоро станет сыро и промозгло, а замдиректора говорила, что холодно будет везде, к несчастью, и что надо попросить профессора Флитвика освежить в памяти студентов согревающие чары. Наконец они разошлись, и только когда профессор МакГонагалл прошла мимо меня, я отлипла от стены и крадучись двинулась за деканом. У меня в голове навязчиво играла музыка из «Розовой пантеры».       Ещё по пути нам встретился школьный староста Перси Уизли, который пожелал профессору доброй ночи и направился в сторону гриффиндорской башни. Потом ещё были профессор Флитвик и профессор Стебль. И как вишенка — мадам Трюк. Она задержала нас дольше всех — просила сделать нашей команде внушение о соблюдении правил. Знала бы она, какое внушение мы уже получили от Хеймдалля, она бы вряд ли так много об этом говорила. Декан заверил её, что обязательно напомнит членам команды о правилах и штрафах за их нарушение, и мы, наконец, дошли до входа в гостиную. Свет там был приглушён. Вставали в Хогвартсе рано, так что полуночников почти не было. Однако без сюрпризов не обошлось: Грэхэм, Эдриан и Вей сидели у камина и читали художественную литературу. Профессор Снейп снял чары и довольно громко произнёс:       — Я сделаю вид, что ничего не заметил.       Я поблагодарила его и умчалась в комнату. Девчонки сидели на одной кровати в одеялах на плечах и трещали. Я прошла к своей кровати и принялась снимать форму. Надо было ещё почистить её перед тем, как лечь спать. Я не сразу обратила внимание, что в комнате стало тихо. Обернувшись, я заметила, что все мои соседки внимательно на меня смотрели. К тому моменту я ещё не успела раздеться до конца — на мне оставались брюки и свитер. И ободок, да. Я наложила на него такие чары, что только сама могла снять его.       — Ты была у профессора Эдельштейна? — спросила Девона.       — Да, — я кивнула. — Мы доделывали вот это, — я показала пальцем на ободок.       — Ух ты, какой красивый, — восхитилась Геката. — Дашь поносить?       — Эм, не думаю, — я мотнула головой. — Это артефакт, у него довольно сложное назначение.       — Интересные он тебе подарки дарит, — скривилась Абигейл.       — А-агх… — выдохнула я. Мне очень сильно не хотелось ничего объяснять. Тем более, в такое время. — Во-первых, с чего ты решила, что это подарок? Во-вторых, Хе… профессор работает на мою семью. Но даже если это был бы подарок, то во-первых, мы с ним почти как родственники, а во-вторых — тебе-то вообще какое дело?       — Ну, я… — сникла она. — Просто… Приятнее думать, что он совершенно свободен.       — Ты же в курсе, что у нас с ним разница в возрасте шестнадцать лет? — я слегка опустила голову и изогнула бровь.       — Всего? — неожиданно оживилась Абигейл. — Так ему только двадцать семь? Я думала, он старше.       — О, Мерлин… — простонала я. Продолжать разговор мне не хотелось, и я взяла свою ночную сорочку и потащилась в душ.       — А кто из парней в команде тебе больше нравится? — ткнулся мне в спину вопрос Гекаты.       — Я не думала об этом, — буркнула я и скрылась за дверью.       Во мне боролись два желания: проторчать в ванной столько, чтобы девчонки рассосались по своим кроватям и легли спать, или закончить побыстрее, чтобы лечь спать самой. В итоге я выбрала второй вариант, потому что стоя под душем, зевнула так, что вода попала мне в горло. Я всё же почистила форму и уже совсем без сил вернулась в спальню. А спальня, надо заметить, меня неплохо так взбодрила после горячего душа. Потому что там было холодно. Системы отопления в замке не было, камин во всём нашем общежитии был только в гостиной. Вода в озере остывала, а вместе в ней остывало и всё подземелье. Каменный пол даже не был полностью покрыт ковром, так что до своей кровати мне надо было прошлёпать босиком по ледяным, как мне показалось, плитам. Проскакав на носочках в свою постель, я забралась под довольно тонкое одеяло. На соседней кровати мелкую дробь отбивала зубами Девона.       — Арчер, — почти шёпотом позвала я, и передо мной с тихим хлопком появился домовик. — У нас есть комнатный тепловой артефакт?       — Разумеется, хозяйка Фрейя, — отозвался он и окинул комнату взглядом. — Они есть в достаточном числе в хранилище особняка.       — Будь добр, принеси сюда подходящий по ёмкости, — я поморщилась. — И, я думаю, Хеймдаллю тоже понадобится.       Домовик с поклоном кивнул и исчез. Через пару секунд на моей прикроватной тумбочке появился небольшой кубик с чем-то вроде лапок. Такой артефакт лучше всего было размещать в центре помещения, однако прицепи я его таким образом, об него бы споткнулась просто каждая из нас. Так что я свесилась с кровати и прицепила его лапками к полу возле дальней от окна ножки кровати. От лапок по полу, стенам и потолку пробежали тонкие, ломаные красные линии и исчезли. Это были тепловые жилки. Сами они не становились горячими, однако тепло распространялось именно от них. Я потыкала кубик палочкой, чтобы было тепло, но не жарко. Хорошая штука — магические артефакты. Обычный обогреватель грел бы комнату долго, и около него было бы жарко, а в паре шагов уже холодно. А этот мягко и быстро прогревал всю комнату сразу.       — Ты чего там возишься? — шёпотом спросила Девона. — Что тебе твой домовик принёс?       — Грелку, — отозвалась я, сонно растягивая слова. — Пару минут, и в комнате станет сносно.       В моей голове было тихо. Всё, что я могла слышать — я могла слышать только ушами: перекаты воды в Чёрном озере, посапывание девочек в их кроватях и шорохи их одеял. Я поняла, что ужасно устала от шума, и блаженно провалилась в сон.