Профессиональная попаданка: Слизеринка

      Матч Гриффиндора против Пуффендуя, состоявшийся через две недели после нашего, как мне показалось, был куда более азартным и напряжённым. Не то чтобы мы на поле занимались балетом, но разница была примерно как если бы мы играли в футбол, а они в хоккей. Снитч не показывался больше часа, и за это время они добрались до счёта «девяносто — шестьдесят» в пользу львов. Стоит признать, Вуд в воротах в этот раз был хорош, как Третьяк, так что пробить его было не так-то просто. Однако я обратила внимание, что ни у той, ни у другой команды не было какой-либо стратегии — они просто носились по полю, стараясь забить побольше мячей. Ну, суть командных игр в этом как бы и состоит, конечно, но мне лично было непонятно, какой интерес в том, чтобы просто летать туда-сюда.       Было пасмурно, и обе команды были на поле в очках на случай дождя. Которого, правда, в начале игры не было, но тучки выглядели так, как будто начаться он мог в любой момент. Надо заметить, это делало игру даже более острой, потому что закончить обоим командам хотелось побыстрее. Вот только у снитча определённо были другие планы: он появился в поле зрения игроков именно тогда, когда начало потихоньку накрапывать. Я предполагала, что дождь всё-таки пойдёт, так что просто натянула капюшон водонепроницаемой мантии, в которой пришла на стадион. Вокруг открывались зонтики обыкновенные и поднимались палочки с заклинанием зонта. Некоторые предпочитали мокнуть — то ли были уверены в своём здоровье, то ли планировали пить Бодроперцовое. Вообще, к слову, интересный вопрос, почему нельзя было немного поколдовать с погодой. По понятным причинам крытый стадион категорически не подходил для этого вида спорта, но что мешало тучи-то разогнать? При наличии магии, чтобы это сделать, нужно было совсем немного заклинаний и метеорологии… А, ну да.       Мелкая морось быстро превратилась в полноценный холодный дождь. Ладно хоть без града. Я искренне сочувствовала игрокам на поле, но всё равно никак не могла определиться, за кого болеть. По большому счёту, мне было всё равно, кто выиграет, так что я сосредоточилась на наблюдении за Пуффендуем, поскольку с ними нам ещё предстояло сыграть.       Итак, почему у профессиональных жокеев есть такая штука, как максимально допустимый вес? Чтобы лошади было не так тяжело, и она могла бежать быстрее. Это к тому, что чем меньше вес седока, тем и метла быстрее летит. Потому что магия магией, а физику как бы тоже никто не отменял. И хотя было очевидно, что сама по себе метла Седрика Диггори немного уступала метле Гарри Поттера, она проигрывала в скорости отчасти и из-за весовой разницы. Хотя тут надо отметить, что непосредственно само владение метлой у него было гораздо выше уровнем — он был старше и опытнее. Ну, в рамках школьного чемпионата, разумеется. Я не знала, сколько и как тренировался Гарри в полётах, но его полёт казался движением по наитию, тогда как движения Диггори определённо были точными и отработанными. Пожалуй, именно это заставило меня всё-таки начать болеть именно за Пуффендуй.       Гонка за снитчем оказалась не такой уж долгой — ловцы не предпринимали попыток помешать друг другу, просто сосредоточившись на поимке мяча. В такую прекрасную погоду их можно было понять. Особенно при игре без намёка на тактику. И вот именно в этом и проявилась разница в весе — Поттер смог набрать немного большую скорость и догнал снитч первым, оставив Диггори от силы в двух ярдах позади. Игра закончилась со счётом «двести пятьдесят — семьдесят» в пользу Гриффиндора. И стоило комментатору объявить окончание матча, как все в едином порыве повставали с мест и ринулись в замок: никто не хотел оставаться под дождём дольше необходимого.       За игру было получено четыре травмы — по две на каждую команду. Загонщик Пуффендуя потянул запястье, когда отбивал бладжер, их вратаря тоже сбил бладжер, причём прямо с метлы, хотя и в самом конце игры; одна из охотниц Гриффиндора получила, опять же, бладжером в плечо, что вызвало у меня фантомные боли ещё на стадионе, когда она эту травму получила. Ну и, конечно, Гарри Поттер, который никак не мог нормально поймать снитч, кубарем слетел с метлы, когда ему это удалось, и лишь чудом не свернул себе шею, отделавшись вывихом запястья. Всю эту абсолютно бесполезную и, в целом, ненужную мне информацию я получила во время обеда в Большом зале. Собственно, она как будто была поводом вообще заговорить со мной.       — …вот. И мадам Помфри сказала, что им всем лучше остаться у неё на ночь, — закончил рассказ Невилл Долгопупс.       — Ну, хорошо, что никто серьёзно не пострадал, — отозвалась я, всё ещё не понимая, зачем он мне об этом рассказал.       — А ты не знаешь, каким зельем их будут лечить? — он склонил голову набок.       — Я вроде бы как не колдомедик, — я таращилась на него как сова — круглыми глазами.       — Просто ты вроде разбираешься… — он потупился.       — Это меня врачом не делает, — я пожала плечами. Ну да, им меня делает кое-что совершенно иное.       — Я… Меня директор и правда домой на неделю отпустил, — тише заговорил Невилл. — Я только вчера вечером вернулся. Я…       — Надеюсь, у твоих родителей всё в порядке, — я вздохнула и встала из-за стола. — Вы живёте вместе с бабушкой?       — Доктор Хилер сказал, что их пока не стоит оставлять одних, — он опустил голову. — Сказал, что может случиться этот… ну…       — Рецидив? — нахмурилась я. — Маловероятно, конечно, но может. Видишь ли, — я развернулась и пошла вдоль прохода между столами. — Ты ведь знаешь, почему они оказались в таком состоянии? — он угрюмо кивнул. — Такое нельзя просто взять и вылечить — это очень серьёзное расстройство. Его можно только обойти. Если ты не хочешь, чтобы они снова впали в то состояние, то тебе нужно позаботиться о том, чтобы у них появилось как можно больше хороших воспоминаний — причин оставаться в этой реальности.       — Но я… — Невилл совсем уж понуро опустил голову. — Бабушка говорит, что я самый непутёвый волшебник, которого она когда-либо видела.       — А мне вот сейчас интересно, почему ты говоришь об этом со мной, а не со своими друзьями, — я глубоко вздохнула. — Слушай, я не специалист в таких штуках и ничем не могу тебе помочь. Попробуй, не знаю, с Гермионой поговорить или с мадам Помфри. Не знаю, правда, врачует ли она разум…       — Мне неловко… — промямлил он. — А вдруг они будут смеяться…       Меня перекосило. За поступление на Гриффиндор Шляпа логику, что ли, забирала? Или в волшебном сообществе всё в принципе так устроено, что лучшим решением считается самое дурацкое? Я вдохнула и выдохнула, стараясь взять себя в руки. Вроде получилось.       — Гермиона — твой друг, так что не должна бы, — изрекла я. — А мадам Помфри — врач, а врач никогда не станет смеяться над пациентом, с чем бы он ни пришёл.       По крайней мере, в лицо. Потому что никто не рассказывает столько весёлых баек, сколько травматолог. И не потому что работа у него сама по себе весёлая, а потому что есть такие травмы, которые получены в цепочке событий типа «Смотри, что могу» — «Фигня, смотри как надо». По дурости, короче говоря. Однако у Невилла был совершенно иной случай, и ему, как мне казалось, действительно нужна была помощь. Только не моя — я-то как раз про оборжать.       Невилл, на моё счастье, внял моим словам и ушёл. Однако вздохнуть спокойно у меня не вышло — ко мне подрулила Пэнси Паркинсон. Она была невысокой, зеленоглазой и с несколько грубоватыми чертами лица. Пэнси нравился Драко Малфой и определённо не нравилась я. В принципе, причин, по которым я не нравилась девочкам в школе, был целый список — даже эссе для Северуса требовалось, как правило, короче.       — Водим дружбу с гриффиндорцами? — поинтересовалась она.       — Насколько я помню, Долгопупсы — чистокровные и не бедные, — я пожала плечами. — А я занимаюсь торговлей.       — Ещё скажи, что ты не общаешься с Гарри Поттером, — она поджала губы.       — А сильно похоже? — меня прямо перекосило.       Итак, я провела в школе-интернате целых полгода, какой-то чудесной магией избегая этого вот подросткового тупизма. Но, очевидно, до бесконечности это продолжаться не могло. И дались им всем эти устаревшие дрянные отношения — чего цепляться-то за них? Чемодан, блин, с навозом и без ручки.       — Я видела, как вы разговаривали, — отозвалась Пэнси. — И это не было похоже на перебранку — скорее на приятельскую беседу. О чём говорили?       — Хочешь знать — напиши в министерство не твоих собачьих дел, — огрызнулась я так же, как когда-то на Рона.       — Тебе следовало бы следить за манерами, когда разговариваешь со старшими, — она попыталась посмотреть на меня сверху вниз, чем окончательно меня рассмешила.       Вообще-то, мы шли по коридору в сторону подземелий и разговаривали на ходу, но после этой фразы идти я не смогла. Смех согнул меня пополам, и я вынуждена была опереться на стену, чтобы не валяться в страшных корчах на полу. Новые волны накатывали одна за одной, и мне уже не хватало воздуха, а перестать ржать я не могла. У меня даже глаза заслезились. А причин для такого бешеного веселья у меня точно было больше одной — первая заключалась именно в той попытке смотреть на меня сверху вниз: она сделала выражения лица Пэнси невероятно смешным. А вторая причина заключалась в моей бесконечной радости от того, что возглас Невилла двухнедельной давности остался без особо широкого внимания. Что, в принципе, подтверждало отсутствие требовательных писем. Я еле-еле смогла собраться и прекратить истерику, когда к нам подошёл Драко. Точнее, я не знала точно, когда он подошёл, но когда я вытерла слёзы, он стоял рядом с озадаченной Пэнси.       — И что же тебя так развеселило? — спросила она, покосившись на Драко.       — Твоя уверенность, что год разницы делает тебя значимо старше, — выдохнула я, стараясь снова не заржать.       — Фрейя, — обратился ко мне Драко. — С тобой всё нормально?       — Да, я просто истерически смеялась над странноватой шуткой, — усмехнулась я. — А что?       — Нет, ничего, — он улыбнулся. — У моего отца к тебе какое-то дело. Он спрашивал, сможет ли встретиться с тобой в пасхальные каникулы.       — Они очень короткие, а у меня на них очень большие планы, — я нахмурилась, окончательно изгоняя смешинку. — Если дело срочное, он может сюда прийти. А если терпит, то уже тогда до летних каникул. Там у меня время будет.       — Хорошо, я так ему и передам, — Драко кивнул.       — Ты вроде бы не сова, — хмыкнула я. — Я сама ему напишу об этом. Всё же личная переписка с деловой смешиваться не должна. Особенно с чужой.       Идти в общежитие вместе было почему-то неловко. Как будто мы закончили разговор, попрощались, но нам дальше в одну сторону. Я, конечно, могла картинно изобразить, что что-нибудь забыла, и пойти в обратном направлении, но я в таких ситуациях не умею не выглядеть глупо. Так что я продолжала идти к подземельям. В молчании мы спустились по широкой лестнице и даже дошли до кабинета Северуса. Я едва успела подумать, что вломиться к нему было бы неплохой возможностью сбежать, но тут Пэнси, видимо, собралась с мыслями, чтобы продолжить разговор.       — Почему тебя вообще распределили на Слизерин? — поинтересовалась она.       — Шляпа выразилась в том ключе, что раз я не хочу на Гриффиндор, то хотя бы смогу им наподдать, — я пожала плечами. — А что?       — Да просто ты совсем не похожа на слизеринцев, — она поджала губы. — Наш факультет известен чистотой волшебной крови и благородством. А у тебя совершенно плебейские замашки.       — А какие, интересно, преференции даёт чистота крови? — я посмотрела на неё, изогнув бровь.       — Ну… Это статус, — отозвалась Пэнси.       — Статус чего? — уточнила я. — Просто чтоб ты понимала — моя семья по вашим меркам чистокровной не считается, однако я состою в прямом кровном родстве с королём Дании. Что у меня, по-твоему, должен быть за статус?       — Я имела в виду, что чистокровные — лучшие маги, — она поджала губы и чуть прищурилась.       — Ерунда, — скривилась я.       — Вовсе нет! — обижено фыркнула Пэнси.       — Ладно. Ты чистокровная, я полукровка, — я склонила голову набок. — Кто из нас лучший маг?       — Я… — она растерянно сощурилась. — Ты, наверное…       — Ты чистокровная, а Хеймдалль — полукровка, — меня перекосило. — Ты лучший маг, чем он?       — Профессор намного старше, — Пэнси потупилась.       — Хех, — я усмехнулась. То есть, если думать о нём, как об объекте воздыхания, то разница в возрасте не такая большая, но вот при разговоре о магической силе становится большой. — Распределение таланта не очень-то справедливо и не зависит от чистоты крови. Есть те, кто одарён магическим даром, а есть те, кто не одарён. Точно так же, как кто-то одарён в рисовании, а кто-то нет.       — Ты же не хочешь сказать, что грязнокровки — такие же маги, как и мы? — вскинул бровь Драко.       — Технически — вообще-то, да, — я вздохнула и нахмурилась. — Тем более, что, насколько я могу судить, до приезда в школу, никто не берёт в руки палочку и понятия не имеет, как со своей магией управляться.       — Но ведь магические способности формируются до одиннадцати лет, — Пэнси поджала губы. — Поэтому и в школу мы поступаем именно в одиннадцать.       — До одиннадцати лет у нас формируются навыки самообслуживания, самоорганизации и самостоятельности, — я поморщилась. — А магические способности — они либо есть, либо нет. Если они пробудились, палочка будет отзываться заклинанием, будь тебе хоть пять лет, хоть семьдесят пять. Если ты не знала.       — Почему тогда родители не учили нас пользоваться палочкой? — она скривила надменное выражение лица и склонила голову набок.       — Почему ты у меня спрашиваешь? — кисло поинтересовалась я. — Может, не хотели, чтобы ты разбила какую-нибудь ценную вазу? Потому что лично меня Хеймдалль обучал с четырёх лет. Чистокровные были бы лучшими магами, если бы использовали своё преимущество в возможности обучения. Но поскольку они этого не делают, то лучшие маги — те, кто больше занимается.       — То есть, по-твоему, академические достижения определят мага? — сощурился Драко.       — Нет. Академические достижения достигаются и зубрёжкой, — я вздохнула. — А это так себе занятия.       — Ха, то есть из Грейнджер толковой ведьмы всё равно не выйдет, сколько бы ни зубрила, — ядовито заметила Пэнси.       — Хеймдалль сказал, что ей не хватает творчества в магии, — я пожала плечами. — Но у неё больше шансов, чем у того, кто не учится вообще.       Мы наконец дошли до общежития Слизерина, и я смогла слинять в нашу спальню. По случаю проведения игры тренировки команд были отменены, так что у меня выдался свободный вечер. Но не было возможностей его весело потратить. Тем более, что кое-кто испортил мне настроение своей этой ерундой про чистоту крови. А вообще, интересно, как это они все такие двинутые на этой теме были готовы подчиняться полукровке. Что, интересно, такое плёл им Волдеморт? Хотя, если раскинуть чисто с точки зрения коммерции, если бы я хотела захватить некое общество, в первую очередь я бы постаралась склонить на свою сторону наиболее влиятельных и богатых его представителей. А для этого надо было предложить им то, чего у них нет. Ну, он и предложил, видимо. Если судить даже по самому факту создания крестражей, магом он был сильным — отбитым на голову, жестоким и, не исключено, не совсем здоровым психически, но сильным. И, видимо, обладал некой харизмой вместе с даром предложить именно то, чего человек хочет. Иначе объяснить толпу его приспешников мне как-то не удавалось.       Собрания Дуэльного клуба проходили нерегулярно и по объявлению. Такое прошло в понедельник, и прошло оно довольно штатно, если не считать примечательной дуэли Пэнси Паркинсон и Гермионы Грейнджер. Начиналась она вполне обыкновенным образом — Протего и Экспелиармусом, потом был ещё целый ряд интересных заклятий, но в конце всё перешло в кошмарную девичью драку. Пэнси вцепилась Гермионе в волосы так, будто намеревалась выдрать их, а Грейнджер извернулась и ухватила Паркинсон за ухо. Потасовка длилась секунд тридцать до того, как Хеймдалль ударил о подиум посохом, и соперницы просто разлетелись в стороны.       — Вон. Вы обе, — резко произнёс он.       — Но я… — начала было Гермиона.       — Но вы и сами показывали на пример магловской драки, — возразила Паркинсон.       — В каком месте она была магловской и при чём здесь это, вообще? — Хеймдалль сложил руки на груди и склонил голову набок. — Вы превратили дуэль в балаган личных разборок, продемонстрировав полную неспособность сражаться с помощью одной только магии. Это не класс факультативных занятий, а клуб дуэлей. До конца года я вас обеих здесь видеть не желаю.       — Но профессор Эдельштейн! — хором произнесли они, после чего переглянулись и синхронно скривились.       — Мне вас за ручку вывести? — он нахмурился.       Пэнси и Гермиона, понуро опустив плечи, направились на выход под его суровым взглядом. Надо заметить, что эту свою сторону в школе он почти не показывал — всегда был обходителен и дружелюбен. Однако даже так студенты уже успели уяснить, что в таком состоянии с ним спорить не только бесполезно, но и чревато. Когда девушки скрылись за дверью, Хеймдалль внимательно обвёл присутствующих взглядом, будто искал тех, кто тоже хотел устроить нелепое побоище на подиуме. И когда, судя по всему, не нашёл, черты его смягчились.       — Кто хотел бы испытать себя сегодня? — спросил он, показывая на опустевший подиум.       — Сэр, — подал голос Вей Хейан. Вообще-то он ходил на все собрания, но на подиум ни разу не поднимался. — А могу я попросить Фрейю о спарринге на мечах?       — У вас есть всё необходимое? — спросил Хеймдалль, и Вей кивнул. — Фрейя? — он повернулся ко мне.       Я отлепилась от стены и кивнула. Вообще-то, я заметила, что Вей имел вполне приличную физическую подготовку — на пробежках он очень быстро дошёл до того, чтобы выполнять вместе с нами все комплексы. Однако я не предполагала, что он мог владеть мечом. Я поднялась на подиум, и мы с Хеймдаллем активировали максимальный уровень защиты. Когда поднялся Вей, а Хеймдалль спустился, я активировала барьер. Он был нужен, чтобы никто не вмешивался в дуэль и чтобы никому не прилетело.       Стиль фехтования Вея заметно отличался от нашего. Если в нашей традиции были в большей степени мощные и тяжёлые удары, то его больше были основаны на скорости и точности. Бой оставался магическим, так что меч был не только меч, но и «палочка». Правда, поскольку он не использовал ни посох, ни кольца, я от них тоже отказалась. Движения Вея были быстрыми, точными и ловкими — засмотреться можно. Если сравнивать с танцами, то он исполнял балет, а я — пого. Но это вовсе не означало, что у него было преимущество. Ему приходилось произносить заклинания вслух, а я беззастенчиво пользовалась тем, что невербальную магию можно спихнуть на схожесть посоха и меча.       Это было очень захватывающе. Вей был хорош, чувствовалось, что он много тренировался. Мне не нужно было в спарринге в ним искать способ обойти разницу в росте и опыте, моей единственной проблемой была его скорость. Но и с ней я смогла совладать, изматывая его ударами на полусогнутых. Мне они давали больше силы в ударе, а ему — больше напряжения при парировании. Бой длился минут десять, и за это время мы оба не использовали ни одного приёма, про который гриффиндорцы могли бы вопить, что они грязные — ни подножек, ни скользкого пола, ни неровностей, ни даже ветра. По большей части это вообще было Протего. Однако при очередном пируэте, который мне удалось отработать аккурат в новогоднюю ночь, я смогла дотянуться так, чтобы приставить клинок к шее Вея. Он бросил меч и поднял руки.       — Так и думал, — улыбнулся он.       — В самом деле? — я убрала меч и спрятала его. — У тебя отличная техника.       — У меня нет реального опыта, — мы пожали руки, и я убрала барьер. — Как и говорил дедушка, его нельзя получить, сражаясь с манекеном или в спаррингах, которые всегда можно остановить.       — Реальный опыт — не такая весёлая штука, — хмыкнула я.       Хеймдалль похвалил нас обоих и согнал с подиума. Больше желающих обменяться заклинаниями не возникло, так что собрание через несколько минут было закрыто. Он сразу же ушёл в направлении своего кабинета, а я направилась в подземелье. Я протормозила на выходе, чтобы убедиться, что все вышли, а затем запереть дверь — эту обязанность Хеймдалль спихнул мне, как ассистенту. Коридор уже опустел, когда я уходила от дуэльного клуба. И стоило мне пройти ближайший поворот, как ко мне подошли Пэнси и Гермиона.       — Ты можешь убедить профессора Эдельштейна разрешить нам посещать клуб? — без предисловий спросила Пэнси.       — Хеймдалль очень последователен, так что я сомневаюсь, что его можно переубедить, — я пожала плечами.       — Но ты можешь хотя бы попробовать? — попросила Гермиона.       — Я-то могу, — я вздохнула. — Вот только это может возыметь обратный эффект.       — Разве он не должен принимать во внимание твоё мнение? — нахмурилась Гермиона.       — В делах клана, — отозвалась я. — А Дуэльный клуб Хогвартса и состоящие в нём студенты с ними и рядом не стоят.       — А я думала, у тебя на него большое влияние, — попыталась поддеть меня Пэнси.       — Ну, очевидно, не такое, как тебе хотелось бы, — хмыкнула я, протиснулась мимо них и бодро пошагала в подземелье.       Могла ли я убедить Хеймдалля пересмотреть своё решение об их исключении из клуба? Да, конечно могла. Не факт, правда, что после пересмотра решение стало бы другим, но тем не менее. Я просто не хотела этого делать. Причём, как ни странно, в большей мере из-за Пэнси. Люди с зашоренным сознанием мне вообще не нравились, а у неё оно вообще какое-то тоннельное было. Разумеется, я сама могла бы провести с ней увлекательную беседу про «Все люди братья» в контексте превосходства одних над другими по принципу наличия магических способностей и происхождения, и даже была бы вероятность, что она бы мне вняла. Ну, на крайний случай у меня ещё был старый добрый ментальный контроль. Но я была уверена процентов так на девяносто, что жизнь сама преподаст ей этот урок. Куда доходчивее, чем я могла бы. Так зачем торопить события?