Точка схода

      Тащиться утром в лес при пасмурной погоде не доставляло Шинсо никакого удовольствия. Мокрая земля проглатывала его обувь, а мелкий дождь портил его причёску. Впрочем, его мало волновал вид собственной шевелюры, когда он и так похож на щётку трёхмесячной давности.       — Шевелись, сонный ребёнок.       Айзава шёл впереди и величественно игнорировал погоду; Шинсо казалось, что даже обувь Айзавы не так сильно уходит под землю, как его собственная.       — Мы идём куда-то очень далеко. Вы же не собираетесь меня убивать за вчерашнее? — Шинсо нагнал Айзаву и теперь шёл с ним вровень, стараясь чтобы его ноги не соскользнули.       — Не забывай, что ты обвинил меня в мелочности. Видимо, по твоему мнению я не забываю вещи так просто.       — Я же шутил.       — Своим донельзя остроумным ртом.       — Спасибо.       — Это не комплимент.       Айзава резко свернул, и Шинсо всё-таки поскользнулся, но, к счастью, не упал. Он восстановил равновесие и ускорил шаг, ныряя в кусты, куда ушёл Айзава. Раздвинув ветки и убрав опавшие листья с лент захвата, огибающих шею и плечи, Шинсо посмотрел вперёд.       — О, баобаб. — Затем Шинсо оглянулся и понял, что его реплика осталась без ответа: Айзава пропал. — Ау?..       Он обвёл взглядом лесистую местность, выискивая любую тень, похожую на очертания Айзавы. Вскинул голову, осматривая кроны деревьев на наличие громадной летучей мыши в форме человека. Шинсо уже понял, что это часть тренировки. Но он ломал голову, что конкретно нужно делать. Первая его догадка — игра в прятки.       Ветер пробрался под кожу, и Шинсо понял, что покрылся мурашками. Нужно двигаться, а то он окоченеет, несмотря на то, что сейчас лето.       Шинсо осторожно ступал по мокрой траве, бдительно прислушиваясь к шуму вокруг; дождь накрапывал неохотно, но его хватило, чтобы заглушить иные звуки. Шинсо протянул руку к лентам захвата, готовый в любую секунду юркнуть за Айзавой. Если, конечно, найдёт его в ближайшее время.       Он два раза быстрым шагом обошёл территорию вокруг баобаба, а затем решил забраться на него с помощью лент, чтобы осмотреть местность с высоты. Он вскинул ленту и зацепился за ветку, а подлетая, сражу же приступил ко второй.       — Слишком долго, — сказал Айзава, когда Шинсо приземлился и оказался на возвышении ствола. Айзава завалился спиной на пухлую ветку, которая была раза в три больше, чем он. Насколько велико это дерево?       — Но я вас нашёл, — ответил Шинсо и вздёрнул уголок губы. Он не стал озвучивать вслух того, что отыскал его случайно.       Айзава направился к нему медленной походкой, а затем остановился на расстоянии вытянутой руки.       — Это не прятки.       Шинсо склонил голову в бок.       — А что тогда?       — Пятнашки.       — А кто водит?       Вместо ответа Айзава ухмыльнулся, его волосы взметнулись вверх, а зрачки покраснели. Он сделал шаг назад. Шинсо тут же подорвался вперёд, но Айзава ускользнул от него, спрыгнув на нижнюю ветку, при этом даже не потрудившись запустить свои ленты в ход.       — Правила такие: ты не можешь использовать на мне свою причуду. Хотя можешь попытаться. Территория, на которой ты меня ловишь — весь лес. Коснись меня напрямую любым доступным тебе способом, мышонок.       Айзава спрыгнул на землю и побежал сквозь кусты. Шинсо с трудом успел повторить за ним и погнаться за едва уловимой взглядом тенью. Его ноги скользили, проваливаясь в грязь, но он старался не упускать Айзаву из виду.       Айзава метнул ленту в одно из высоких деревьев и вскочил на ветку с такой грацией, которую Шинсо наблюдал за ним сотни раз: Айзава был словно кошкой, которая плавно прогуливалась на краю забора. Шинсо глубоко вздохнул и метнул ленту к соседней ветке, вкладывая инерцию в тело, чтобы взлететь, но Айзава уже успел оказаться на другом дереве, дразняще ухмыляясь.       Так Шинсо прыгал за Айзавой довольно долго, мечась от одного дерева к другому. Было очевидно, что Айзава передвигается быстрее, и это значило, что нужно менять тактику. Нельзя догнать Айзаву, следуя за ним его же маршрутом. Шинсо остановился и огляделся, в надежде увидеть хоть что-то, что ему сможет помочь. Но здесь в сплошном лесу не было ничего, кроме зелени. Шинсо глубоко вздохнул. Было кое-что, что он мог бы попробовать. Издалека Айзава лениво раскачивался верх ногами на ленте, закреплённой к ветке.       — Уже сдался? — крикнул Айзава.       — Ещё чего!       Шинсо побежал прямо в сторону Айзавы; один край ленты — в левое от себя дерево, другое — в правое. Он ни разу этого не делал, поэтому не знал, насколько хорош его план.       Но голос Рэгдолл звенел в его ушах.       «Ха, вы бы знали, что я сегодня видела! Интересно? Ну конечно да! Я видела… человеческую рогатку!!! Ой, я не могу! Этот парень с лентами из локтей очень умелый! Подвязал свои ленты к деревьям, имитируя рогатку, а эти двое…»       Шинсо оттолкнулся от земли изо всех сил и взлетел. Он повторил свои действия в воздухе ещё раз, прикрепляясь к другим деревьям одновременно, и натянул ленты, словно поводья. Он значительно ускорился, открепился от ветки и метнул ленту в Айзаву в надежде словить его. Айзава быстро метнул ленту в сторону, а Шинсо, к счастью, не обладал такой точностью как Айзава. Но, возможно, что вместо точности у него в этот момент была удача. Поэтому вместо того, чтобы словить Айзаву, лента Шинсо из-за ветра ушла немного левее и словила чужую ленту в воздухе.       Лишить оружия — тоже неплохой вариант, а быть задушенным своим же оружием — так себе перспектива. Шинсо знал это на собственном опыте. Поэтому он резко дёрнул ленту на себя, и Айзава, покачнувшись вверх тормашками, едва успел избавиться от своих лент с шеи, повалившись на землю.       Шинсо отобрал оружие Айзавы, и теперь оно было в его руках, словно приз за первое место.       — Неплохо. Но прямого касания не было, — сказал Айзава и побежал через кусты.       Шинсо погнался за ним, и где-то в тех кустах, где скрылся Айзава, чужие ленты зацепились в ветках. Времени не было, он уже едва видел очертания тёмной фигуры, поэтому отбросил ленты Айзавы.       Возможно, чужие ленты нужно было связать со своими, чтобы Айзава даже не думал вернуться обратно в их поисках. Что ж, с последствиями своего просчёта Шинсо разберётся как-нибудь потом. А сейчас он петлял с помощью лент от одного дерева к другому. Айзава был очень быстр, он также обладал скрытностью, которой Шинсо искренне завидовал.       Шинсо потерял его, но не сбавлял скорость, ища глазами хотя бы намёк на его силуэт.       В какой-то момент Шинсо услышал голоса других студентов, а затем понял, что приземлился на поле, где была тренировка девушек из «Б» класса.       К этому моменту Шинсо так измотался, поэтому привалился к дереву и, не обращая внимания на то, что на него заинтересовано оглядываются, дал себе полминуты, чтобы отдышаться. Он прикрыл веки буквально на несколько секунд, а когда открыл их, обнаружил, что на него смотрит один глаз с тёмным зрачком, вокруг которого была криво обрамлена кожа, словно осколок, на который налепили инородный предмет. В ухо ему заговорил задорный голос:       — Эй! Привет-привет! Интересная реакция: ты даже не вздрогнул, смотря в мой оторванный глаз. Жуть, ты даже на мои летающие губы не отреагировал. Ты к нам откуда? И что ты делаешь?       Шинсо посмотрел в сторону, видя оторванный подбородок с губами, где играла ухмылка.       — Сецуна?       — О, мы так быстро перешли на имена? Сначала ты должен меня хотя бы позвать на свиданку!       — Извини, не помню твоей фамилии…       — И не нужно, ведь мы пойдём на свиданку, когда лагерь закончится. — Ухмылка стала шире, и Шинсо разглядел остроконечные зубы за губами.       — Что? — Шинсо тотчас же оторвался от удобного ствола дерева, смотря в ошеломлении на подмигивающий глаз в воздухе.       — Токаге! Не смущай его! — Шинсо обернулся на источник звука: Кендо подошла к нему с извиняющейся улыбкой. — Но мне тоже интересно, что ты тут делаешь. Ищешь Моному?       — Я пытаюсь поймать своего классрука. Вы, кстати, не видели его? — Шинсо старался игнорировать всё ещё подмигивающий ему глаз, но внезапно его невесомо чмокнули в щёку.       — Мне нравится этот пластырь с Кошечками, — сказала Токаге, и Шинсо вжался в дерево, ошарашенно приложив ладонь к щеке. — Тебе очень идёт. Люблю парней, которые не пытаются казаться слишком мужественными. Ты покраснел, миленько.       — Токаге! — Кендо отмахнула губы от лица Шинсо. — Есть хоть один парень, с которым ты ещё не флиртовала?!       Губы фыркнули над макушкой Шинсо, а глаз повернулся в сторону Кендо, так что Шинсо имел удовольствие наблюдать обратную сторону; на удивление, никаких открытых нервов глазного яблока он не увидел — лишь мутные тени.       — Тот коротышка, обидевший Комори, никогда не попадёт в мой список парней для флирта. А вот остальные…       — «Коротышка» значит «маленький человек»? — раздался ещё один девичий голос, который прозвучал робко и с акцентом. Иностранка? Девушка с большими голубыми глазами, длинными блондинистыми волосами и рогами, выходящими из головы, направила свой взгляд на Шинсо. Она подняла руку в приветствии, а Шинсо ограничился лишь кивком.       — Да, Цунотори, — с мягкостью произнесла Кендо, и прежде, чем было сказано что-то ещё, Шинсо вклинился в диалог:       — Так что там насчёт моего классрука? Кто-нибудь из вас видел его?       Две с половиной пары глаз посмотрели на него одновременно.       — Ты будешь мне должен, — с придыханием произнесли губы в ухо Шинсо. — Мой второй глаз смотрит на твоего классрука прямо сейчас. Я нашла его, пока мы разговаривали.       — О… хорошо.       К Шинсо тотчас же подлетела рука, отделённая от тела, ладонь легла ему на плечо и побудила отлепиться от дерева. Кендо и Цунотори открыли ему проход. Токаге молчала, и лишь довольная ухмылка сияла на её губах, пока глаз, обрамлённый кожей, вёл Шинсо.       — Беги, крольчонок, — многозначительно произнесла Токаге и снова подмигнула, оттопырив указательный палец в одном из направлений.       Шинсо не знал, что может стартануть так быстро. Его щёки полыхали.       Айзава нашёлся через пару минут; он скучающе дёргал куст на предмет ягод, запихивая их в рот, но как только увидел Шинсо, то отложил это дело.       — Долго, — сказал он и побежал. Шинсо вмиг направил ленты в его сторону, петляя по веткам деревьев.       Погода заметно улучшилась, небо было слегка пасмурным, но лучи солнца пробивались сквозь облака. Шинсо нагонял Айзаву по крайней мере три раза, но Айзава ускользал от него в последний момент. Один раз буквально — даже ноги про-героя не застрахованы от того, чтобы не утонуть в грязи. Прискорбно было то, что именно тогда Шинсо почти поймал его лентами.       Эта тренировка не была похожа ни на одну из тех, которая когда-либо была между ними. Вброшенное Айзавой «мышонок» в качестве поддразнивания ощущалось как издёвка. Кот играет с мышью, не более. В любой совместной тренировке всегда была цель, но Шинсо не понимал, в чём толк от этой.       Айзава швырял в него камни, сбивал его с ног оторванными ветками, не давая к себе подобраться. А когда они оказались на площадке, где Яойорозу и Сато поедали клубничные торты, Айзава имел наглость остановиться, схватить кусок торта и откусить, а после — кинуть остатки в лицо сумевшему подбежать на близкое расстояние Шинсо.       Взбитые сливки затуманили зрение, и Шинсо впопыхах избавился от них, растирая ладонями лицо, а когда открыл глаза, то понял, что Айзавы и след простыл.       Яойорозу и Сато смотрели на него с круглыми глазами.       — Куда он побежал?       Яойорозу указала пальцем за свою спину, и Шинсо помчался в ту сторону, игнорируя покалывание в мышцах и сладость взбитых сливок во рту.       Казалось, что Айзава исчезал прямо перед тем, как Шинсо встречал других студентов, занятых своими тренировками.       Бакуго выгнал его взрывом со своей площадки. Заглянув к Тигру, Шинсо обнаружил, что все слишком заняты спаррингами, чтобы его даже заметить. Кода выглядел слишком нервным, крича в небо, так что Шинсо решил его не беспокоить. Он бы мог спросить у Тецутецу об Айзаве, но вместе с ним был Киришима, и они оба выглядели слишком напряжёнными, сражаясь против друг друга, поэтому вариант отпал.       Оджиро тягал хвостом особенно толстое бревно, когда Шинсо впечатался в него, летя через густые кусты, словно пуля. Они повалились на землю, Оджиро ещё не понял, кто в него влетел, поэтому вскочил во всеоружии, встав в стойку для битвы. Шинсо как раз плевался травой и ерошил волосы от посыпавшихся камушков, когда Оджиро его заметил и расслабился. Хвост обвил талию Шинсо и поставил на место. Оджиро спросил:       — У тебя тренировка с лентами?       — Просто решил в грязи поваляться, — дерзнул Шинсо, и сбоку от них послышалось фырканье.       Шинсо кинул раздражённый взгляд на подошедшего; Камакири оглядел его с ног до головы, словно рассматривал его под микроскопом, и повернул голову к Оджиро.       — И ты с ним общаешься? Он не выглядит дружелюбно.       — Как будто бы ты выглядишь дружелюбно, панк с ирокезом, — ляпнул Шинсо. Камакири нахмурился и угрожающе раздвинул в стороны крючковатые лезвия из щёк, имитируя захват.       — Эй-эй. — Оджиро встал между ними и положил на их плечи по ладони. — Ребята, прекратите. Камакири, дружище, Шинсо крутой парень, поверь мне. Шинсо, извинись.       Шинсо приподнял на отчего-то улыбающегося Оджиро бровь, затем оглянулся на Камакири, который прищурился на него, скрестив руки на груди.       — Шинсо, ты крутой парень, — повторил Оджиро, поддев его плечом.       — Оджиро, прекрати. Мне не нужны извинения от того, кто имеет претензии к тому, как я выгляжу.       — Ты первый сказал о том, что я выгляжу как-то не так, я лишь отзеркалил тебя. Но так как я крутой парень, то извини, — язвительно проговорил Шинсо.       Улыбка Оджиро дрогнула, и Шинсо задался вопросом, чего же он ожидал. Но Камакири внезапно усмехнулся.       — Ладно, крутой парень, расслабься. Я просто должен был кое в чём убедиться.       Шинсо прищурился на него, уже было открыв рот для ответа, но Оджиро вдруг заговорил:       — Что ты здесь делаешь?       И Шинсо мгновенно вспомнил об изначальной задаче.       — Я ищу классрука. Это часть моей тренировки. Он тут мимо не пробегал?       — За полминуты до того, как ты эпично сбил Оджиро с ног, он убежал туда. — Камакири дёрнул головой в сторону.       Шинсо заколебался на мгновенье, но в итоге благодарно кивнул; неважно, в чём Камакири хотел убедиться — он предоставил информацию, которой Шинсо воспользуется. Он побежал, и помимо гула ветра в ушах и шелеста лент также послышалось «Удачи» от Оджиро.       Спустя некоторое время поисков Шинсо вышел к низкой одинокой горе, едва скрытой деревьями и кустами. Он решил взобраться на гору, проложив путь через самое высокое дерево, чтобы затем спрыгнуть с ветки на выступ, надеясь, что солнце уже пропекло камень, и он не поскользнётся.       Он приземлился бесшумно, радуясь тому факту, что камень был недостаточно скользким, чтобы с размахом рухнуть вниз, как мешок с картошкой. Шинсо сразу же скрылся за один из больших камней, который доставал ему до груди. Сбоку от него был участок, который нужно было преодолеть, чтобы оказаться в месте, где ему откроется обзор на территорию. Он встал на четвереньки, под ладонями шуршали и впивались маленькие камни, и пополз.       Он лежал на краю выступа, осматривая лес с вершины. До слуха Шинсо не доходили звуки взрывов Бакуго, но он их видел. Столп электричества был левее — Каминари. Зелёные лозы, ползущие вверх и создающие что-то в духе сказочного перекрученного дерева, принадлежали Шиозаки. Лёд Тодороки взлетел, создавая горку, а потом был расплавлен огнём. Вдалеке мелькнул громадный кулак Кендо, который запустил в воздух такое же неестественно-громадное бревно. Он не помнил имени той девушки, которая могла изменять размер объектов, помнил лишь то, что видел её сражение в битве между классами. Кажется, девушка с тёмным каре?       В любом случае Шинсо не особо следил за остальными, высматривая любые признаки Айзавы. Но с такого расстояния он будто смотрел на муравьёв, будто следил за призраками.       Он уже смирился с тем, что нужно будет спуститься и начать поиски заново, но снизу послышался шорох. Он напрягся, сердце заколотилось быстро. Он вслушивался. Шаги были тихими, но быстрыми, будто принадлежали маленьким зверям. Он пополз по выступу на шум к другому камню, который может его скрыть, а когда выглянул через камень, то снизу на небольшом участке обнаружил Коту, который уже взобрался по каменным ступенькам.       Чёрт возьми, тут были каменные ступеньки?!       Шинсо приложил ладонь к лицу, сетуя на возможность нормально взобраться на гору.       — …не смей никому говорить о моём секретном месте. Если скажешь — я больше не буду с тобой дружить!       Наверное, было к лучшему, что Шинсо не нашёл ступенек — сейчас он находился на вершине выступа, а не снизу на участке, до куда было метра три. Кота бы наверняка разорался на Шинсо за то, что он обнаружил его секретное место.       — Обещаю, я никому не скажу! — послышался голос Эри, а затем Шинсо её увидел. Она чуть запыхалась, волосы были взъерошенными, но она выглядела счастливой. Эри смотрела на распростёртый лес с восхищением. — Отсюда так красиво!       Кота скрестил руки на груди и недовольно фыркнул.       — У меня тут есть клад. Наличие клада — круче, чем это.       Эри оглянулась на него.       — Какой клад?       Грозные маленькие ножки затопали в направлении Шинсо, и Шинсо пришлось спрятать голову. Не то чтобы Кота смотрел в верх, его взгляд был устремлён вниз, но Шинсо решил перестраховаться. Он выглянул вниз через полминуты, когда услышал возню. Кота двигал от горы камень размером с себя и яростно отказывался от помощи Эри. Затем Кота вытащил что-то прямо из горы и привалился к камню, а Эри села рядом с ним.       Эри с любопытством смотрела на то, как Кота шуршит пакетом в руках. Но прежде, чем показать содержимое, Кота едва слышно спросил:       — То, что ты мне вчера рассказала — правда? Ты не врала мне?       Шинсо невольно обнаружил контраст между обычным голосом Коты и этим. Этот голос звучал неуверенно, подозрительно и слабо.       — Я тебе не врала! — возмутилась Эри. — Врать нехорошо!       — Откуда мне знать, говоришь ты правду или нет, если ты врала той девчонке о том, что твой брат хочет эти вонючие духи!       Эри недовольно скрестила руки на груди.       — Я не могу с ним обниматься, когда от него воняет! Сегодня утром Тоши пах хорошо, поэтому я могла быть с ним рядом.       Утром Шинсо помимо дезодоранта также прыснул себе на форму духи Яойорозу, зная, что Эри это понравится. Эри сидела рядом с ним за завтраком вместе с Каминари, Аоямой и Токоями с Тёмной Тенью, жалась к нему и жевала яблоки, довольно принюхиваясь к одежде, и отпустила Шинсо лишь тогда, когда Айзава, к её несчастью, на выходе из дома отправил её учиться с Каном. Даже сейчас сквозь интенсивный запах пота Шинсо ощущал лёгкий шлейф сладко-цветочного аромата.       Кота не нашёлся с ответом: он затих, сгорбившись над пакетом.       — Ты же знаешь, я ненавижу героев.       — Знаю.       Послышалось шуршание — Кота бережно вытащил из пакета несколько вещей, которые Шинсо не смог разглядеть из-за козырька кепки ребёнка. Вновь шуршание.       — Я их ненавижу больше, чем всех остальных.       Рука Коты двинулась в сторону Эри, и Шинсо в очертаниях предмета распознал фотографию. Волосы Эри блеснули в лучах солнца, и она склонилась над изображением.       — Это ты. И твои родители?       Кота кивнул.       — Мне почти исполнилось четыре, моя причуда пробудилась, и они устроили мне праздник раньше времени. А через неделю они бросили меня ради того, чтобы быть героями, — последнее Кота зло выплюнул из себя. — Они защищали какую-то дурацкую деревню от злодея, а потом меня бросили. Они умерли и оставили меня одного с этой тупой тёткой и её тупой командой героев в нелепых кошачьих костюмах!       Эри уже не смотрела на фотографию, а просто разглядывала Коту.       — Как ты можешь так говорить о своих родителях? — спросила Эри сконфужено. — Герои — те, кто нас защищают.       Кота ощетинился.       — Они не защищали меня. Родители просто хотели стать популярными! И те, кого они спасли, тоже хотели популярности, поэтому говорили все эти вещи по телику, типа Морские Коньки погибли достойной смертью «истинных» героев. Лица этих людей были по всем каналам, и все они говорили одно и то же о моих родителях!       Эри поникла в плечах, её тихий голос был едва слышен.       — Они не хотели популярности. Никто из них. Их просто спасли от злодеев, и они были рады, что остались живы.       Кота вскочил, с его колен посыпались другие предметы. Он сжал фотографию в кулаке, наверняка оставляя там заломы.       — Мои родители бросили меня, Эри! Ради каких-то незнакомцев… Я рассказал тебе о своих родителях, чтобы ты меня поняла! Но ты меня не понимаешь! Как ты можешь любить свою маму после того, как она бросила тебя и брата?!       Шинсо нахмурился, тело невольно напряглось. Эри вскочила вслед за Котой.       — Она нас не бросала! — прикрикнула Эри.       — Ага, как же! То, что она ещё жива, не значит, что она вас не бросила. Ты сказала, что она защищала вас от злодея и попала за это в тюрьму! То же самое, что бросила!       — Она не бросила нас!       — Твой брат учится на героя, Эри! Рано или поздно он бросит тебя, как и твоя мама! Он умрёт, защищая каких-то незнакомцев. Но ты любишь его. Любишь свою маму. Но они все тебя бросят. Ты должна их ненавидеть! Всех героев и всех злодеев. Свою маму особенно, потому что она злодейка!       — Она не злодейка!       — Ты сказала мне, что твоя мама героиня. А это враньё! Твоя мама в тюрьме, а герои не сидят в тюрьмах!       Эри всхлипнула, Кота вздрогнул и поумерил пыл       — Я сказал тебе правду… почему ты плачешь? — Голова Коты была опущена на фотографию.       Эри потёрла щёки.       — Ты бы хотел, чтобы я умерла? — еле слышно спросила Эри.       Кота поражённо отшатнулся от неё.       — Нет! Ты чего такое говоришь… Нет, я не хочу, чтобы ты умирала!       — Но я бы умерла, мой брат бы умер, если бы моя мама… — Эри всхлипнула ещё раз, а потом, расправив плечи, решительно заявила: — Она героиня, потому что герои защищают. Неважно, где она сейчас. Она не бросала меня. Я люблю её, где бы она ни находилась. И Тоши меня точно не бросит. Он тоже любит меня, а я его. А твои родители-       — Не надо о них, — прервал её Кота стальным голосом, и Эри вздрогнула. Кота пристыженно пнул камень у ног и сказал: — Неважно, что ты скажешь, я их ненавижу. Неважно, что ты меня не понимаешь. Я могу и без этого. Пошли копать червяков, скормим их той тупой птице в коробке.       С промедлением Эри ответила Коте тихое «Хорошо».       Шинсо дождался, когда дети вернули клад в гору и пододвинули камень вплотную, а потом спрыгнул вниз, когда они отдалились достаточно далеко, и прошёл по каменным ступенькам.       Подслушивать было нехорошо, но он не мог уйти раньше, не тогда, когда перепалка детей была в самом разгаре. Не тогда, когда тема их спора напрямую касалась матери. Шинсо почти углубился в мысли, но вдалеке мелькнула тень, и он заставил себя сосредоточиться на задаче, напрягая мышцы тела изо всех сил. Пытаясь выкинуть всё то, что было сказано детьми и услышано им.       Он перемещался с помощью лент по деревьям, пока не понял, что деревья кончились. Он спрыгнул на поле, где тренировался Тодороки со льдом и пламенем. Тодороки приостановил тренировку и склонил голову в бок.       — Учитель Айзава? — спросил Шинсо между лихорадочными вздохами.       — Я — не он, — ответил Тодороки, а потом, поняв, о чём конкретно его спросили, сделал ртом идеальное «О» и показал рукой направление.       Скалы. Чёртовы скалы, где не так уж много манёвров для лент.       Шинсо кивнул Тодороки, в мыслях проклиная Айзаву, и побежал через поле, пока не настиг тропинку, ведущую к скалам.       Подбежав к ним, Шинсо взглянул наверх и обнаружил Айзаву, сидящем на выступе. У Айзавы не было лент захвата, и Шинсо остался удовлетворённым этим фактом. По бокам скал Шинсо не видел их начала и конца, ни одного близкого к ним дерева, на которое можно забраться и с которого можно спрыгнуть туда.       Казалось, Айзава тем временем не беспокоился, смотрел на Шинсо снизу и покачивал ногами. До Айзавы было добрых два десятка метров — схватить его с помощью ленты невозможно.       Шинсо протянул руку — камень под ладонью был скользким и едва тёплым от солнца; теневая сторона не позволила лучам добраться до сюда. Шинсо поднял ногу и опустил её — камень под подошвой обуви затрещал и раскололся. Плохая опора, понял Шинсо, вся скала — не место для подъёма. Но он решил проверить эту догадку, закинув ленту в сверху торчащий камень и потянув за него — камень откололся и чуть не свалился ему на голову.       — Пытаешься понять, как я здесь оказался? — чуть громче обычного голоса спросил Айзава, активируя причуду — волосы вздыбились, глаза стали красными.       — Очевидно, — недовольно буркнул Шинсо, посматривая на то, как Айзава поставил локоть на колено, а подборок — на ладонь. Он выглядел слегка скучающим.       — Нужна подсказка?       — Я как-нибудь сам. Хотя… ладно.       Шинсо устал.       — Даю тебе десять минут на то, чтобы ты оказался здесь любым доступным тебе способом, и я, так уж и быть, засчитаю это за твою победу. Потом мне придётся спуститься.       Шинсо вздёрнул бровь.       — Это тупо. Я могу просто подождать, пока время не закончится, и просто снова побежать за вами.       — Потом тренировка закончится с твоим поражением. Скоро обед.       Из-за всей этой погони, встреч с другими студентами и разговором между детьми, Шинсо потерял счёт времени. Он стиснул зубы и опустил голову, бормоча тихое «блять».       — Следи за языком в присутствии взрослых.       Шинсо запрокинул голову с недовольным выражением лица, не чувствуя и капли стыда, а лишь раздражение.       — Вы буквально выглядите как ребёнок, вот так покачивая ногами.       — Девять минут, — напомнил Айзава, не переставая показательно дёргать лодыжками туда-сюда.       Шинсо промолчал и привалил голову к влажному камню. Подсказка Айзавы едва ли имела смысл.       Айзава деактивировал причуду и уже всматривался на открывшийся вид леса с выступа, Шинсо решил резво пройти вдоль скал, ища подобие лестницы(ступенек), по которой теоретически мог подняться Айзава.       Шинсо потерял несколько минут, осматривая скалы, и не обнаружил ничего, что могло бы ему помочь взобраться наверх.       Какой любой доступный способ мог бы помочь ему?       Шинсо подозревал, что это было сказано неспроста. Айзава намеренно выделил слово «любой», и наверняка Айзава ожидает, что Шинсо прибегнет к чему-то, о чём до этого даже не мог помыслить.       Шинсо выдохнул и развернулся, нашёл два самых высоких дерева, стоящих рядом друг с другом, и рассчитал свои шансы на то, чтобы с помощью того приёма с рогаткой и лентами запустить себя в скалы. И понял, что это бесполезно — он шлёпнется в камень, но не достигнет Айзавы: тот слишком высоко.       Чуть вдалеке мелькнуло пламя Тодороки, а затем высокий столп льда.       — У тебя осталось три минуты, — протянул Айзава, и Шинсо побежал обратно в лес, надеясь, что подсказка Айзавы была именно для такого случая.       По ощущениям Шинсо прошло менее, чем две минуты, когда он достиг Тодороки и плюхнулся на колени возле него, пытаясь отдышаться. Тодороки выглядел слегка удивлённым.       — Ты вернулся. Почему?       Шинсо глубоко вздохнул и выпалил:       — Твой лёд, вон те скалы. Запусти меня туда, прямо как ты сделал это с Сэро на спортивном фестивале.       Тодороки медленно повернул голову.       — Туда, где сидит учитель Айзава? Разве ты не должен выиграть его один на один?       Шинсо всё ещё пытался отдышаться.       — Это не противоречит правилам учителя, — прохрипел Шинсо. — Это одна из его уловок. Запусти меня туда, и я угощу тебя самой крутой холодной собой, которую найду. Или дам тебе что угодно другое.       — О, ты меня подкупаешь, чтобы выиграть у учителя Айзавы, — заключил Тодороки, слегка приподняв брови. — Ладно.       — Ладно?       Вместо ответа Тодороки взмахнул ладонью, и ноги Шинсо окутало холодом. Звук потрескивания льда пробрался в уши, руки покрылись мурашками, а ноги оказались во льду. Ледяная глыба направила его сквозь деревья прямо к скалам, слегка протаранив выступ, где сидел Айзава, который успел вскочить и кувырнуться от льда.       Лёд растаял, и Шинсо свалился на выступ, упираясь руками и ногами о камень под собой. Он дрожал от остаточного холода, и его заботила лишь одна мысль, которую он тут же озвучил вслух:       — Я успел? — затем Шинсо прикрыл рот ладонью. — Блин, меня сейчас стошнит…       Боковым зрением Шинсо видел, как к нему идёт Айзава. Шинсо глубоко вздохнул, радуясь, что мимолётное желание опустошить желудок пропало. Он повалился на камень и перевернулся на спину, прикрывая ладонью лоб. Айзава склонился над ним, осматривая его вид и загораживая солнце, и вытащил часы из кармана.       — У тебя даже осталось двадцать секунд.       Шинсо резко дёрнул рукой и шлёпнул Айзаву о голень.       — Касание, — буркнул он, и его телу не понравился такой внезапный выпад, так что он снова зажал рот ладонью.       Айзава вздохнул так громко, будто бы Шинсо сделал какую-то глупость.       — Поздравляю. И просто блевани уже.       Шинсо покачал головой и прикрыл глаза, начиная делать глубокие вздохи. Он продолжал лежать до тех пор, пока желудок не успокоился. Затем присел, потёр мокрый лоб и глянул на Айзаву.       — Я лучше сожру кактус, чем блевану перед вами, — пробормотал он.       — Как скажешь, мученик. Мне принести тебе кактус?       — Я в порядке.       Шинсо встал, чтобы доказать свою точку зрения. Ноги немного тряслись, но он надеялся, что Айзава промолчит.       — Ага, вижу.       Шинсо в недовольстве поджал губы, когда ему ухмыльнулись. Айзава подошёл к краю выступа и сказал в никуда.       — Джиро, подзови сюда Токоями и Тёмную Тень. Нужно спуститься.       Шинсо доковылял до выступа, огляделся и понял, что он идиот. Джиро за гранью видимости, но её причуда позволила ей услышать Айзаву. Наверняка Джиро по ту сторону скал втыкала свои наушные разъёмы в камень, а Токоями с Тёмной Тенью сидели в тренировочной пещере.       По крайней мере, Шинсо узнал, как Айзава оказался так высоко.       Тёмная Тень выплыла перед носом Шинсо и моргнула на него ярко-жёлтыми глазами, светясь улыбкой. Затем её тело обогнуло Айзаву и Шинсо и спустило их вниз.       — Спасибо, — сказал Айзава, и Токоями с Тёмной Тенью кивнули. — Идите обедать и прихватите тех, кто слишком безрассуден, чтобы вспомнить о пище.       Токоями направился вдоль скал, и Шинсо почти сделал то же самое, но Айзава его остановил, положа руку на плечо.       — Ты пойдёшь обедать со мной. И куда ты дел мои ленты?       В итоге они направились в лес на поиски оружия захвата. По пути они прошли мимо той горы, где ранее Шинсо подслушивал за детьми, поэтому его настроение моментально подпортилось. Шинсо благодарил своё обычное выражение отрешённости на лице, потому что Айзава то и дело поглядывал на него. Не хватало лишних расспросов. Они нашли запутанные ленты в тех кустах, где Шинсо их потерял, и вместо того, чтобы идти к дому Кошечек, Айзава свернул совершенно в другую сторону.       — А обед? — спросил Шинсо.       Не будут же они есть на обед те ягоды, которые Айзава дёргал с кустов? Или у Айзавы где-то поблизости заначка пакетиков с желе?       — Обедать будем в баобабе.       — Что?       Ещё через десять минут они оказались у баобаба. Айзава обошёл ствол дерева, и Шинсо последовал за ним. Айзава положил ладонь на ствол, скользнул пальцами вниз и вовнутрь в отверстие, а затем потянул на себя. Дверь, замаскированная под кору дерева, отворилась, и Шинсо вздёрнул брови.       — Баобаб — это дом? — изумился он.       — Очевидно, что баобаб — это дерево, — сказал Айзава и вошёл внутрь.       — Очень смешно, — буркнул Шинсо.       Внутри было темно, но Айзава где-то что-то щёлкнул, и включился свет.       В баобабе действительно было что-то типа дома. Маленькая комнатка почти вся была оборудована деревянными принадлежностями: круглый стол, пара стульев, небольшой диван с пледом, шкафчик с полками, где была такая же деревянная посуда, комоды, стоящие полукругом. Но несколько вещей особенно выделялись — врезанная в один из комодов белая раковина, мини-холодильник в углу, светильники с проводами и…       — Воздухопровод, — сказал Шинсо и ещё раз внимательно огляделся. — Здесь нет ни одного окна. Как… э-э… откуда этот воздух? Я имею в виду…       Шинсо замолчал и беспомощно посмотрел на Айзаву.       — Воздух поступает через воздухопровод, который ведёт прямо к дому Кошечек. С электричеством аналогично. Всё это где-то глубоко под землёй.       — Это что-то типа укрытия? — Шинсо очертил рукой помещение.       — Просто зона отдыха. Полагаю, кто-то из Кошечек иногда ленится идти в основной дом. Иди умойся.       Шинсо подошёл к раковине; сквозь шум льющейся воды спросил:       — А это не опасно? Я имею в виду, дерево, провода… короткое замыкание, одна искра и… всё.       — Баобаб не горит в огне, древесина слишком насыщена водой, — ответил Айзава. Шинсо отложил этот факт для Каминари, наверняка ему будет интересно узнать об этом.       — Вы здесь прячетесь от остальных?       — Удивительно, но нет. Я искал Аояму, когда он сбежал от Тигра. Следы привели меня сюда.       Шинсо слышал от Мидории, что Аояма был в ужасе от Тигра и его тренировок, поэтому Аояма обманом отпросился в туалет и так и не вернулся. Тренировки Тигра — полнейшая жопа, так что неудивительно, что Аояма сбежал и нашёл это укромное место в баобабе. Если очень сильно захотеть скрыться от кого-то — то способ всегда найдётся. Шинсо знал это по собственному опыту; нередко в приюте он блуждал по коридорам и прятался в малоиспользуемых подсобках от тех, кто его задирал, или от тех надоедливых воспитательниц. Но самым любимым местом укрытия был кабинет охранника; никто и подумать не мог, что он завёл что-то типа дружбы со взрослым. Даже воспитательницы не знали об этом — они старались обходить угрюмого охранника стороной. Возможно, дело было в том, что его избегали по такой же причине, что и Шинсо. Причуда. Тело охранника было не совсем человеческим: у него была голова дикобраза, а на спине, будто на горбу, сквозь ткань рубашки пробивались маленькие иглы, так же, как и на руках. Охранник выглядел достаточно угрожающе для остальных, но именно он угостил Шинсо излишне сладким быстрорастворимым кофе с добродушной кривоватой улыбкой, в итоге привив любовь к этому напитку. Не все воспоминания из приюта были плохими.       Вся эта маленькая комнатка напоминала каморку охранника, и Шинсо невольно провёл параллели между охранником и Айзавой. Оба выглядели постоянно уставшими и с виду грозными, оба любили кофе в ненормальных количествах и оба были к Шинсо добры.       Айзава вытащил из холодильника контейнер и положил его на стол перед носом Шинсо.       — Холодная соба.       — Прямо как ваша душа, — ляпнул Шинсо, и Айзава прищурился на него, вываливая из комбинезона пакетики с фруктовым желе, тут же показательно присосавшись к одному из них. И всё-таки заначка.       — Наслаждайся своей пищей.       Шинсо даже не претендовал на эти пакетики с желе — они не насыщали организм должным образом. Хотя и холодная еда звучала не очень замечательно, но у Шинсо пупок прилип к позвоночнику, так что он не жаловался.       Шинсо съел половину, лениво рассуждая о том, как Тодороки может есть подобное, прежде чем Айзава доел третье желе и, положа локоть на стол и привалив голову на ладонь, уставился на него.       Ах, точно. Айзава наверняка перешёл в режим «поговорить». Холодная соба и так была не очень вкусной, но теперь на язык будто пепла навалили. Шинсо сунул в рот ещё одну порцию еды и отложил палочки, отодвигая от себя контейнер.       Айзава всё ещё смотрел на него, Шинсо лишь бросил кроткий взгляд на него и опустил голову.       Послышался вздох.       — Послушай-       — Я не знаю, почему вам сразу не рассказал о Минете, — выпалил Шинсо. — Я просто… я, наверное, не хотел вас беспокоить, — неуверенно сказал он.       — Даже если это касается Эри?       Шинсо вскинул голову, плечи приподнялись в защитном жесте. Он нахмурился.       — Это не должно было касаться Эри. Это должно было принадлежать мне. Я тот, кто должен был разобраться.       — Разобраться с чем?       Шинсо ненавидел такие разговоры. Он ненавидел Айзаву в такие моменты, ненавидел его спокойный, располагающий к себе голос. Ненавидел то, что Айзава не ждёт от него ответов в сию же секунду; напротив, он направляет его в нужную сторону как чёртов маяк в ночи, даёт время на размышления и терпеливо молчит, не пустословя. Всё это слишком напоминало тот разговор про карманные деньги и право тратить их, куда угодно; про разрешение гулять до десяти вечера с единственным условием прислать сообщение; про адаптацию после приюта и заверение, касающегося того, что всё в порядке.       В конечном итоге Айзава окажется прав. Но чувство сопротивления было очень глубоко укоренено в Шинсо: его мнение слишком часто не брали в расчёт, даже если это касалось его собственной сестры.       Шинсо бы хотел забыть о многих вещах, которые произошли с ним в приюте, поэтому он был не рад, когда вспомнил о том, как работники приюта, прикрываясь добротой и беспокойством, разлучили его с Эри на какое-то время. В глубине души Шинсо понимал, что Айзава не такой, но противиться устоявшимся привычкам было выше его сил. Айзава не пытается разлучить его с Эри, не пытается оградить Эри от пагубного влияния непутёвого брата со «злодейской» причудой. Айзава не хочет её отобрать, но Шинсо сейчас мог думать лишь о том, что только его собственная забота о сестре имеет место быть. Остальные пытались заботиться об Эри, и это привело к тому, что Шинсо почти её потерял.       — Шинсо, — позвал Айзава и щёлкнул пальцами у его лица. — Соберись. Это не должно быть так сложно, когда дело касается Эри.       Шинсо впился пальцами в спортивные штаны.       — Вы знаете, что Минета — мудак. Что ещё я могу сказать? — выплюнул Шинсо.       Айзава не шелохнулся.       — Например, подробности, которые помогут мне применить к Минете более тяжкие последствия.       Шинсо ощутил гнев каждой частичкой тела.       — Вам не хватает подробностей от каждой девушки в классе? Общеизвестно, что они не питают к его извращённым выходкам тёплых чувств и избегают его всеми способами, лишь бы его руки не добрались до их юбок. Именно вы сообщили Мандали о том, что в классе есть «воплощение извращения» в виде Минеты, и поэтому она поставила Коту на стражу в тёплых источниках. Но вы просите от меня подробности.       Айзава слегка нахмурился.       — Ты хочешь оградить Эри, но при таком раскладе ты её не защитишь. — Неумолимость, с которой Айзава произнёс это, заставило Шинсо моментально сдуться.       Это не то, что Шинсо хотел услышать. Он хотел, чтобы Айзава начал оправдываться, не заставляя Шинсо произносить вслух все те случаи, где Минета был замешан где-то поблизости с Эри. Шинсо хотел продолжить давить на Айзаву, хотел ввязаться с ним в спор.       — Разве остальных недостаточно, чтобы не впутывать Эри во всё это? — спросил Шинсо, и часть его стен начала рушиться под гнётом осознания.       Выражение лица Айзавы было серьёзным, но не тяжёлым. Он выглядел немного погруженным в свои мысли, будто копался в собственном мозгу на наличие нужных слов. С каждой пройденной секундой Шинсо глубже впивался ногтями в свои ладони.       — Остальных подростков недостаточно в этом случае для того, чтобы сделать что-то больше по отношению к другому подростку.       Шинсо не сводил глаз с Айзавы, ища любой намёк на ложь. Он знал, что имеет в виду Айзава. Эри — ребёнок. Что-то неприятно шевельнулось в желудке Шинсо, и до этого самого момента он не осознавал, что может быть более бессильным, чем уже есть. Его плечи поникли, ладонь нашла путь ко лбу, и он с силой потёр его, опустив голову.       — Знаешь, в чём заключалась твоя сегодняшняя тренировка?       Шинсо резко поднял голову, поражённо раскрыв рот. Он не ожидал этих слов от Айзавы.       — Коснуться вас? — Но Шинсо уже не был в этом так уверен, и в подтверждение его сомнений Айзава покачал головой.       — Поиск союзников. Ты справился на три балла из пяти.       — И всё же я поймал вас без помощи союзников.       Айзава вздёрнул бровь.       — Не-а, — сказал он. — Ты воспользовался помощью половины студентов при моём поиске. А в конце прибегнул к помощи Тодороки.       Автоматическим ответом Шинсо было «это не так», потому что изначально он нашёл лазейку в правилах, где не было сказано ни слова о том, что он может спрашивать у остальных об Айзаве. Он коснулся Айзавы без присутствия других. Но Шинсо быстро понял, что Айзава прав. Ощущение, что его всё это время водили за нос, умножилось в стократ. Лёгкая досада выразилась на лице Шинсо в виде складки между бровей. Он бы оставил всё как есть, усмехнулся бы своему просчёту, но ему не давало покоя, почему разговор об Эри внезапно перевернулся с плюса на минус. Он не успел ничего сказать, как в уши проник голос Айзавы, словно сыплющиеся осколки:       — Ты нашёл союзников, потому что тебе нужна была помощь. Но сейчас ты отказываешься от моей протянутой руки в защите Эри.       Эти слова для Шинсо были ударом под дых, опора под ногами пропала, и он увяз в тине, как птенец, не раскрывший крылья. По внутренностям стекала глина и проникала в каждую выемку, застывая и не давая шелохнуться. Воздух казался обжигающим, несмотря на то, что на коже выступили мурашки.       — Я хотел справиться сам, — прошептал Шинсо. — Я хотел сам защитить её, чтобы не случилось что-то хуже.       Айзава снова щёлкнул пальцами у его лица, и Шинсо сосредоточился на тёмном, но таком мирном взгляде, где не было и намёка на упрёк.       — Например, что?       Шинсо поджал губы.       — Не берите в голову. Просто мои заморочки.       — Я так не думаю.       Вонзить тупой нож в собственное сердце и прокрутить рукоять было бы менее болезненно, чем произнести следующие слова. Но Шинсо нашёл в себе силы не спорить и засунуть желание молчать куда подальше. Даже если это значит обнажить душу таким образом, чтобы с потаённых, самых далёких глубин выкорчевать опасение, которое терзало его всё это время — он сделает это.       — В том приюте меня и Эри хотели разлучить. Её хотели защитить от меня. — Когда Шинсо заметил во взгляде Айзавы что-то острое, опасное, он потерял дар речи. К этому моменту Шинсо чувствовал усталость и был порядком дезориентирован, и поэтому, справившись с секундным колебанием, он поспешно продолжил, заикнувшись: — Я-я не был ни в чём виноват-       И был остановлен резким «Стоп». Шинсо замолчал.       Айзава испустил долгий, протяжный вздох и взлохматил свои волосы. Взгляд, которым он наградил Шинсо, был апатичным, но его слова резко контрастировали с этим.       — Я злюсь. Но не на тебя, а на них.       Шинсо не осознавал до самого конца, что затаил дыхание, и внезапно вырвавшийся из его груди вздох облегчения заставил его почувствовать себя пойманным в ловушку.       Всё это позади, напомнил себе Шинсо. Айзава не ждёт от него ненужных оправданий, которыми он сыпал в приюте в надежде на понимание. Айзава уже его понимает.       С ещё одним глубоким вдохом Шинсо продолжил, сохраняя на своём лице маску безразличия:       — Несколько воспитателей, психолог и директриса объединились, чтобы разлучить нас. Они постоянно говорили, что это для блага Эри, что Эри не нужен брат, который из-за опасной причуды пойдёт по стопам матери. Однажды в школе, которую я посещал… Был случай, когда… Я отбивался от одного из обидчиков. Я взял его под контроль, ненадолго. Вышло случайно, всего на несколько секунд, я сразу отпустил его…       Маска отрешённости спала при воспоминании, Шинсо закусил губу и посмотрел на Айзаву, ища в выражении его лица осуждение, разочарование, что угодно, но не то, что он увидел — мягкую усмешку на его губах.       — Я не одобряю использование тобой причуды против другого ученика, но не могу сказать, что сам не делал этого, когда был хилым школьником.       Шинсо округлил глаза и ощутил негодование: Айзава выглядел так, будто вспоминал хорошее событие.       — Вы не кажетесь неудачником, которого задирали в школе.       — Думаешь? Многие считали меня просто беспричудным. Но после парочки разбитых носов задирам, которые не смогли применить причуды против меня — я стал считаться школьным злодеем. Со всем этим красным взглядом и немытыми, поднятыми в воздух, волосами.       — Иронично, что сейчас вы бьёте лица студентам, но считаетесь жутким, но хорошим учителем, — прокомментировал Шинсо, откладывая на потом признание Айзавы.       Айзава вздёрнул бровь.       — Едва ли быть жутким входило в мои планы, но вот бить лица, применяя свою причуду, всё ещё приятно.       В разум Шинсо ворвалась одна мысль, как скоростной поезд, и он тут же спросил:       — Вы чувствуете удовлетворение, когда активируете причуду?       — Да, — даже не поколебавшись, ответил Айзава. — Разве ты не чувствуешь радость от применения своей?       Шинсо пожалел о том, что задал Айзаве вопрос. Но деваться было некуда, и он обдумывал поток слов, обжигающий его мысли, подобно лаве.       — Если… если кто-то говорит, что ощущать радость от применения собственной причуды — плохо, то что это значит? — рассеяно произнёс Шинсо. — Если причуда считается опасной-       — Допустим, такая, как твоя? — перебил Айзава.       В какой момент у Шинсо начали дрожать руки?       — Мне сказали, что моя причуда опасна, а ощущать удовлетворение от её использования опаснее в тысячу раз. Потому что если я захочу что-то с кем-то сделать, то не смогу остановиться. И в конечном итоге я сделаю что-то плохое.       — Тот, кто сказал тебе это — идиот. Кто классифицировал твою причуду, как опасную?       — Психолог.       — И ты ему поверил?       — Я до сих пор верю в это, — глухо отозвался Шинсо. — Иногда, — добавил он. — Есть ситуации, когда я предпочитаю спросить разрешение у кого-то из класса, прежде чем применить контроль над ними. Тодороки… Я просто попросил его отправить меня к вам, хотя времени было в обрез.       Взгляд Айзавы стал острым.       — Избавься от ненужных разрешений. Остальные в классе этого не делают, и ты не должен. И вбей себе в голову — причуда опасна лишь в тех случаях, когда она в распоряжении опасного человека.       — Я попытаюсь, — пообещал Шинсо и на одно, и на второе.       Айзава взял со стола пакетик с желе и протянул его через стол. Шинсо воспользовался возможностью ненадолго замолчать и принял еду; воткнув трубочку, он потянул через неё желе.       Айзава привалил голову к руке, поставленной на стол.       — Ты не хотел делить заботу об Эри с кем-то, помимо себя, потому что в прошлом ты уже это сделал, переложил часть заботы о ней на них, и вас чуть не разлучили?       Шинсо ненавидел Айзаву. Шинсо даже не успел рассказать, как конкретно это произошло, но Айзаве хватило нескольких его предложений, чтобы сделать точный вывод.       — Разлучили, но ненадолго.       Рыдания Эри были слишком сильны, чтобы это продолжалось больше двух недель. А успокоить её мог лишь брат. Они смирились — её любовь к нему была сильнее, чем её привязанность к ним.       — Ты же понимаешь, что я не собираюсь поставить между вами стену?       Шинсо невесело усмехнулся, откладывая доеденное желе.       — Я же сказал — не берите в голову, это мои заморочки.       — Это не ответ.       — Да, — смиренно выдохнул Шинсо. — Да, я понимаю. Вы не разлучите нас и всё такое.       — Наконец-то… — прогундосил Айзава себе под нос. — Те люди, воспитатели и прочие — они заботились об Эри?       — Скорее, гиперопекали. Её любили, а её трагическая предыстория из неблагополучной семьи вызывала в них жалость. Даже директриса Кубо её, если не любила, то по крайней мере испытывала к ней симпатию. Если вы встречались с Кубо, то знаете, что она… трудная. Но Эри была маленькой идеальной девочкой, у которой не было ни одной складки на одежде, а директриса всегда придиралась к внешнему виду детей, будто от этого зависела её жизнь.       — Скорее, зарплата, — вклинился Айзава, и Шинсо издал смешок. — Хорошо. А теперь рассказывай, что произошло. Я не могу быть в твоей мысленной иерархии ниже, чем Монома.       Шинсо задрожал от застрявшего смеха в груди. Затем откинулся на стул, положив на его спинку голову, и вздохнул, устремив взгляд в деревянный потолок баобаба. Уже не было ни протестов, ни ощущения холода в конечностях. Лишь сухость во рту — и та от долгого разговора. Шинсо позволил себе дрейфовать, он позволил себе расслабиться. Айзава не вёл себя с Шинсо, как плохой-хороший полицейский, требующий от него непосильных ответов. Лицо Айзавы, натренированное на отчуждённость, сегодня было почти таким же ярким на эмоции, как ночник в тёмном помещении. И Шинсо пробирался по мрачному, длинному коридору до этого ночника слишком долго, чтобы сейчас повернуть обратно. Он знал, что не против разделить заботу об Эри вместе с Айзавой.       Раньше Шинсо мог молчать неделями, скрывая все свои переживания за бетонными плитами. Раньше его густая злоба превращалась в извилистые шрамы, а затем перерастала в слепое отчаяние, словно сорняк с бесконечным корнем. Раньше он не видел выхода. Но с Айзавой напротив, с языка Шинсо слетело одно слово, а затем второе и третье. И несмотря на тяжесть этих слов, на периодические запинки и заикание — Шинсо говорил с лёгкостью.