В мире твоём

Мервину уже за 40 когда он пулей вылетает из Ирака в июне две тысячи третьего. Вся та хуйня, произошедшая в аккадском храме, оставила слишком сильный отпечаток, поэтому он, недолго думая валит нахуй из страны. Конечно, сваливает не только он — Колчек с Иракцем мило упиздывают в закат, а если точнее в Юту, клянясь друг другу в вечной любви и стабильно трахаясь каждую ночь до отъезда. У них бесконечный конфетно-букетный и Натана аж блевать тянет, когда он смотрит на их довольные влюблённые лица. Невольно вспоминается его развалившийся брак с Кэти, которая съебалась в марте, ровнехонько перед его переводом в Багдад. Сука кинула его, прихватив с собой весь вискарик из серванта. Но как раз об этом Натан узнаёт позже. Вроде бы все ещё женатые Эрик и Рейчел вроде бы сваливают в свой ебучий Вермонт, небось снова хуярить вверх и вниз по скалам — но зачем-то берут с собой Ника, который вроде бы уже и не Кей вовсе. Сам Мервин сразу же едет домой в Калифорнию и зарекается — никаких бля больше Кэти в его жизни и никаких непонятных когтисто-клыкастых ебанин.

***

Трансатлантические перелеты — это всегда адовая параша. Мервина корежит все двенадцать часов в душном вонючем самолете. Он сходит с трапа на родную землю и, если честно, теряется. Его не было всего полгода — но кажется будто на войне он пробыл все десять лет. Жара стоит жуткая, прямо как в Ираке, но воздух влажный и нет постоянного ощущения скрипучего песка на зубах и под веками. Как нет и этого непрекращающегося запаха гари, металла и боли. Он проходит все круги ада в аэропорту — досмотры, контроли и таможни, пока наконец не выходит на парковку чтобы с чистой совестью подышать свежим воздухом и покурить. В глубине души Натану кажется, что он сдох тогда в мае — все вокруг слишком нереально — похоже на фантазию умирающего мозга, кровь из которого высасывает один из этих вампиров-мамкоебов. Ровно, блять, перед их отъездом из Ирака, напряжение внутри страны достигло пика и появились первые повстанцы — Мервин все еще помнит лицо Рейчел, которой доложили о неожиданном нападении в центре Багдада — какие-то уебки ебанули из гранатомета по бронированному авто — вот только вместо солдат, пострадали семнадцать детей, из которых пятеро погибли. Охуеть. А потом такие сообщения стали приходить все чаще — заминированные машины, атакованные конвои, религиозные распри — теперь Натан стремается стоять рядом с припаркованными авто и жмется прям под козырек у входа чтобы если что сразу же съебаться внутрь. Натан охуевает от того, во что превратилась его жизнь. А когда на ярко-желтом такси он наконец, спустя почти час, приезжает домой — Натан охуевает еще сильней. На дворе стоит ночь и заебавшемуся радиотехнику просто хочется спать — ему совсем не хочется смотреть на то, как его «мужицкая берлога» за полгода без хозяина превратилась в какой-то выставочный центр любителей морского мира. Все, блять, полки захламлены ракушками, кораллами и цветастыми камешками. Створки стеклянной двойной двери на улицу распахнуты настежь и теплый вечерний воздух колышет тонкую, полупрозрачную тюль. Диван весь разворошен — одна из подушек разрезана аккурат посерёдке и внутри совсем нет привычного свалявшегося наполнителя — а на ковре перед телевизором валяются пластиковые коробочки дивидишек с Русалочкой? — Я блять че-то не понимаю, да? Эт кажись прикол какой-то, да? Кэти, сука, ты бля че наделала… Мервин на сто, сука, процентов уверен, что у него никогда не было дивиди-плеера. И он уж точно, даже в пьяном угаре вряд ли потратился бы на шесть одинаковых дисков мультика про рыжую русалку. На кухне дела обстоят не лучше — везде воняет рыбой, а в холодильнике вместо мужицкой пустоты обитают, бля, невиданные ранее формы жизни — какие-то крабики облюбовали ящик для яиц, а в нулевой камере валяется хуева туча зеленой водорослевой ебанины. — Ебанный колготик, а это ещё что за хуйня… Мервин, как взрослый состоятельный мужчина сорока четырех годиков решает забить огромный болт на все происходящее и разобраться со всем утром — он закидывает вещи в спальню (благо, нетронутую) и заходит в туалет поссать. Чтобы через секунду вылететь оттуда с болтающимся членом и расстёгнутыми штанами — не каждый блять день обнаруживаешь у себя дома внутри белого джакузи огромный аквариум с тропическими рыбками и уродскими улитками. Ебать-копать, а ведь Натан просрал на это чудо техники дохуища бабла. Поэтому Мервин, опять же, как взрослый состоятельный мужчина сорока четырех годиков решает забить огромнейший болт на все происходящее и просто нахуяриться в сраку — сервант с вискариком выглядит по-обычному — без присосавшихся к нему устрицо-мидий и без видимой водорослевой растительности. Левая нижняя дверца серванта — полугодичная заветная мечта Натана, отказавшегося от крепкого алкоголя во время службы. Вот только вместо трех бутылок темно-коричневого рая, его ждет маленький огрызок бумажки с почерком его бывшей жены. «Привет, Мерв. Знаешь что? Иди-ка ты нахуй <3. С любовью, Кэти» — Ах ты сука, Кэти!