Беззвучные капли дождя

      «…что оставалось? Это было совсем не так, как представлялось. Мы были с Беллатрисой Лестрейндж и Северусом Снейпом. Я еще подумал — его зачем? Мне казалось, что я — настоящий Пожиратель, не то что он. Его только-только приняли в ряды, бледный, тощий какой-то.       Даже когда мы ворвались в дом Карадока Дирборна, я был уверен, что все происходящее — начало чего-то большего, чего-то важного, чего-то… А-а, все проще, я думал, что я крут, а буду еще круче, ты понимаешь? Он был один. Сидел и читал «Пророк». Увидел нас, вскочил — я уверен, он не был напуган, не понимал, чем все может обернуться. Он вытащил палочку, но Беллатриса была быстрее, и палочка Карадока оказалась в ее руках. Следующим заклинанием Беллатриса связала его. Он стоял, спеленутый волшебными веревками, но в глазах у него не было испуга.       — Зачем вы пришли в мой дом? — спросил он, и голос его звучал так властно! Клянусь, я бы тут же его развязал. Именно поэтому во главе нашей маленькой компании была Беллатриса. Ее интонациями не прошибешь.       — Зачем? — она подошла к нему ближе и провела палочкой по его лицу, это выглядело соблазнительно. Красота миссис Лестрейндж завораживает даже в такие моменты, а может быть — именно в такие? — Зачем мы пришли к тебе? Задать всего один вопрос, дорогуша: не хочешь ли ты примкнуть к нашим рядам?       Он хотел что-то сказать, но Беллатриса приложила палец к его губам:       — Нет, нет, нет, подумай! — и легонько ударила палочкой по его носу, отчего нос стал огромным и сизым, а Дирборн стал задыхаться.       Ты же понимаешь, это было только начало. Это было только начало!       К тому моменту, когда она стала пытать его Круцио, Снейп выглядел так, словно его самого пытают. Наверное, я был не лучше. От моей крутости не осталось и следа. И в этот момент Беллатриса сказала:       — А теперь ты, Снейп, ну, давай-давай, у тебя же есть особенное (она произнесла это слово понизив голос, словно в любви признавалась!) заклинание.       Снейп подошел ближе, поднял палочку — его немного потряхивало.       — Ну же, сегодня мы будем беседовать с Повелителем. Мне бы хотелось принести ему хорошие вести. Ну же!       Такого заклинания я еще не слышал и не буду тебе писать, как оно произносится, незачем все это. Просто на теле Дирборна появилось несколько кровавых ран. Кровь хлынула на ковер. Лестрейндж захохотала, ее глаза горели, словно она получила подарок к Рождеству. А меня чуть не стошнило — оцени мою крутость.       — Теперь ты, — обратилась она ко мне. — Теперь ты. Давай, — и она наставила на меня палочку. Знаешь, что я понял тогда? Она с такой же легкостью пошлет Круцио в меня, как в любую свою жертву. У Дирборна чистая кровь, такая чистая, что чище не бывает, и спасло его это?       Вместо того чтобы что-то сделать, я стоял, думал о Рождестве и о подарках. Я не купил еще подарки.       — Что застыл, — она послала в меня жалящее, и я пришел в себя. То есть как — пришел, я забыл на время о подарках. Теперь только одна мысль металась в черепной коробке — что делать?       — Не можешь применить магию к предателю? — она подошла ко мне близко и уперла палочку в мою щеку. У меня тут же разболелся зуб, и это немного помогло сконцентрироваться.       — Я… я…       — А хочешь, я дам тебе нож? Отрежешь ему… ну, положим — ухо? — она вытащила из-за пояса нож.       — Нет, не надо ножа, — промямлил я.       — Круцио, — прошептала Беллатриса. — Кру-у-ци-о-о! — вот такой взмах, — она держала мою руку и вела ей, — повторяй! Круцио!       — Круцио!       — Нет, не так! — она не сердилась. Я понимаю сейчас, она не сердилась. Для нее это было просто развлечением. Понимаешь? Никаких великих идей, нет. Беллатриса рассмеялась. — Собери всю темноту, которая есть в тебе, и вложи в это слово. Всю боль, весь страх, все унижения, которые ты терпел в Хогвартсе, ну же, давай, попробуй. Или на его месте окажешься ты, — добавила она.       Я закрыл глаза, я вспомнил все плохое, что было со мной, я даже вспомнил, как однажды остался на Рождество без подарков! Далось мне это Рождество! Но это помогло, и я выкрикнул: «Круцио!».       Дирборн забился в судорогах, а я захохотал. Мы стояли рядом с Беллой и смеялись, как сумасшедшие. Мы и были — сумасшедшие.       — Ну-ну, довольно, — она вытерла слезы с глаз. — Мы тут устроили сущий беспорядок! Надо бы прибраться. Кто знает нужное заклинание? — она вопросительно посмотрела на Снейпа, склонив голову набок, но тот только хмуро глянул на нее из-за занавеси своих сальных патл и ничего не сказал. — Ты? — теперь она смотрела на меня.       — Я не знаю, миссис…       — Ну так смотрите и учитесь, — она сделала молниеносное движение и прокричала что-то, отдаленно напоминавшее «Диспелере» (1), и еще живой, стонущий Дирборн… он… он словно взорвался.       — Да, чище не стало, — она сморщила носик, как маленькая девочка. Вся комната и мы трое были заляпаны тем, что секунду назад было живым человеком.       Меня вывернуло, я почти потерял сознание, не знаю, каким чудом я смог аппарировать.       Я оказался недалеко от Трафальгарской площади, я даже различал вдалеке рождественскую елку. В каком-то закутке, дрожа, как мокрая крыса, я привел себя в порядок, стараясь не думать и не вспоминать то, что произошло только что, но стоило мне закрыть глаза и я снова видел, как Белла взмахивает палочкой и Дирборн взрывается, словно воздушный шарик.       Какое-то время я сидел на ступеньках какого-то дома, толпа обтекала меня. Никому из этих маглов и дела до меня не было, все торопились куда-то. Испытал ли я прилив любви к этим маглам? Решил ли я, что Лорд был во всем неправ? Нет, в голове был такой сумбур, что меньше всего я был способен рассуждать о чем-то более-менее серьезном. И лучшей идеей мне показалось хлебнуть чего-нибудь.       Хорошо быть волшебником. Даже если ты без денег и не слишком наглеешь, то всегда можно раздобыть бутылку выпивки. Говорят, маглы умудряются воровать и без магии — не представляю, как им это удается? Вот так, хихикая и сам себя поддерживая идиотскими мыслями, я получил — в подарок — в одном из магазинов бутылку шотландского виски.       Я хотел напиться, честно. Тогда все, что я сделал потом, могло получить какое-то простое объяснение, но нет. Я вынужден признаться тебе, что все мои действия — результат внутреннего разлада, который я переживаю до сих пор. И который я хочу разделить с тобой.       Я ходил по улицам и смотрел на людей. Я завидовал им, я завидовал маглам, которые живут в мире, которые никогда не окажутся на моем месте, которые никогда не узнают, что значит, когда на твоих глазах кто-то превращается в пыль, в ничто. Я завидовал им, смеющимся и таким беззаботным! А потом я вспоминал, что мы хотим этот мир разрушить, и на меня накатывал тот самый ужас, который я испытал совсем недавно.       Я даже думал выйти на площадь и все рассказать им. Нет, не чтобы предупредить, чтобы напугать. Мне казалось, что если рядом со мной кто-то будет бояться так же сильно, как я, то мой страх перед будущим станет меньше. Это глупо, глупо, я знаю…       — Они не услышат тебя…       Я так дернулся, что выронил и разбил почти полную бутылку и чуть не сшиб какого-то очень представительного господина. Мне показалось, что мне в ухо шепчет Беллатриса. Ты представляешь, в каком состоянии я был?       Недалеко от Пикадилли, кажется, я увидел человека. Он стоял на небольшой коробке и рассказывал, что грядет пришествие Антихриста. Я был уверен, что это кто-то из нашего мира и говорит он о Лорде, я не мог понять — что делать дальше, озирался, но толпа обтекала этого парня, не обращая на него ни малейшего внимания.       Я подошел ближе и спросил, кто он. Он не ответил, он положил свою грязную руку мне на лоб, закрыл глаза и пообещал, что я точно спасусь.       — Дай ему пару фунтов, он тебе еще не то наобещает, — девица с серьгой в носу дернула меня за рукав. — Это Дейв, наша знаменитость.       Я побрел куда-то, не представляя — куда иду. Магловский мир очень странный, в нем нет магии, он не нравится мне, но он пронизан волшебством какого-то иного толка и порядка. Может, об этом говорил нам Лорд, может, это то самое украденное волшебство течет по улицам магловского Лондона? Разве это не магия, когда надписи, оставленные кем-то на стенах, складываются в послания? Или случайно оброненные фразы вдруг становятся ответами на вопросы? Ты скажешь мне, что все это происходит потому, что я — волшебник, что в жизни маглов нет ничего подобного, никакого волшебства, что все их волшебство насквозь фальшивое — дешевые фокусы, подделки. Возможно, ты и прав, я не знаю.       Я не знаю, Регулус, что мне делать дальше. Я сижу в своем доме, мне тепло и хорошо, и я уже почти поверил, что «рейд» с Беллатрисой и Снейпом мне только почудился, что это не я кричал «Круцио», содрогаясь от восторга, смешанного с ужасом. Но что будет завтра, друг мой?       Я все еще верю в то, что говорил нам Лорд, я вижу подтверждение его идей, мы — высшие существа и должны править маглами, это не вызывает сомнения. И все-таки, что-то гнетет меня, будто я чего-то важного не услышал, не смог понять.       От тебя давно нет вестей, но я надеюсь, что у тебя все отлично и ты не страдаешь всей этой фигней. Как я. Отсылаю тебе письмо, надеясь, что ты знаешь ответы на эти вопросы, хоть ты и младше меня, но куда как мудрее… Помоги мне, развей сомнения.       Твой друг, Джоб Троттер»       Сириус, разбирающий бумаги в комнате брата, закончил читать письмо, посмотрел на дату — и в который раз испытал сожаление, что так и не знает, когда и как погиб его брат. Он был уверен, что Регулус не пропал, а именно погиб. Да только что толку теперь об этом думать? Сириус взял письмо, написанное Джобом Троттером, он помнил этого добродушного увальня с Хаффлпаффа — кто бы мог подумать! и кого только тогда не заносило в Пожиратели! — скомкал его и выбросил в камин. _____________       1) dispellere (лат.) — развеять.