Искра, буря, безумие.

      Пустые янтарные глаза смотрели пристально, будто в стене напротив — берлинская филармония. Без того огромные зрачки не реагировали на движения проходящего мимо сожителя и сейчас Казутора явно был не в себе.       Его психотропные препараты не плохо глушили чувства и реакции, но в таком состоянии он не мог навредить ни себе, ни кому-либо ещё. Очередной приступ селфхарма закончился с приходом Ханмы, который одним весьма точным ударом, привёл в себя, утопающего в пучине самобичевания, Ханемию.       — Заняться нечем, — закуривая в их общей комнате, проговорил Ханма и уселся на балкон, — опять рождество, думаешь тут торчать завтра? — Интересуется Шуджи, и слышит какое-то сдавленное «угу».       — Спасибо, — отвечает Тора, вытирая тыльной стороной руки кровь из носа, который только что немного помял его друг, — а ты?       — Съебусь, и ближайшие дня три ты меня не увидишь, — заверяет Шуджи, — ты тоже сходи куда-нибудь, прирос уже к телевизору, да и зарос жуть, — оценивающе проговорил Ханма, оглядывая немытые пряди тёмных волос со светлыми полосками, уже отросшими у корней, — хиккан.       — Ага, — как-то печально улыбаясь, проговаривает юноша, — повеселюсь тоже.       Ханма смеётся, ему всегда нравился этот попаданец. Казуторе здесь не место. Его сломанная психика и жизнь — лишь неудачно выпавшая карта судьбы, и быть может он всё ещё сможет найти себе место. Шуджи успел выучить все его взгляды и сейчас понимал одно — если оставить всё так, то на рождество в их квартире висеть будет не только скудная гирлянда.       — Ла-адно, говнюк. — Тянет Ханма, — вызову тебе няньку, чтобы не сдох пока я не вернусь. — Эти слова самая искренняя забота и привязанность к своему странному знакомому, и совершив один звонок, брюнет просит кого-то просмотреть за его квартирой в выходные, и на удивление, человек, ответивший ему, соглашается слишком быстро.       — Веди себя прилично. Перед девушками плохих слов говорить нельзя, одевайся до выхода из душа, а не как обычно и ещё, — он делает недовольно-отвратительное лицо, — расчешись хотя бы.       Казутора не любитель быть в компании незнакомых людей, но банальные правила поведения ему известны и как бы не хотелось съязвить, настроение не то, поэтому он просто выслушивает напутствия.       Спустя полчаса парни слышат телефонный звонок и после Ханма сразу направляется к входной двери и только открыв её, расплывается в довольной улыбке:       — Элис, детка, я же говорил тебе, что звонок не работает и двери моей квартиры всегда для тебя открыты. — Его знакомая заходит внутрь, закатывая с собой небольшую сумку на колёсиках, показательно оглядывая помещение:       — Воняет, как на помойке, — замечает подруга и тут же оказывается перехвачена рукой Ханмы, а после того, как её удачно притянули к себе за талию, вполне очевидно — последовал поцелуй.       Тора смотрит незаинтересованно, словно для него такие действия в порядке вещей, хотя ему действительно плевать и возможно, это из-за того, что он всё ещё под таблетками, а может просто ему не интересны их дела. Уловив такой прямой взгляд, девушка прерывает поцелуй, как-то смущённо отворачиваясь.       — Мог предупредить, что ты не один, — с упрёком проговаривает Элис.       — А, насчёт этого, — его тон значительно смягчается, — это мой сосед, Казутора Ханемия, — представляет он своего друга, — надеюсь, вы поладите, — бросает напоследок Ханма и так удачно сливается на выход.       — Что значит, надеюсь? — возмущённо бубнит вслед подруга, но тот уже слинял и это вполне в его духе — не предупредить обо всех обстоятельствах. Теперь Элис в растерянности оттого, как ей вести себя три дня, так ещё и в одной квартире с незнакомым парнем.       — Ты голоден? — интересуется девушка, смотря на лохматую фигуру, сидящую на кровати в какой-то домашней растянутой майке и широких штанах. Внешний вид его скорее напоминает бездомного. Но даже за всем этим нельзя не заметить симпатии в лице и родинку, идеально подчёркивающую линию скул.       — Нет, — отвечает Ханемия, просто так, хотя по сути — он не ел сегодня, но может если не есть ещё дольше то однажды он просто не проснётся? В этом есть свои плюсы.       — Хорошо, — смиряется Элис и садится на кровать Шуджи, опуская взгляд на прикроватную тумбу, замечая там такие знакомые серебристые этикетки очевидно от контрацептивов, — вот сукин сын, — вполголоса ругается Элис, понимая, что он одевал их явно чтобы не подрочить, а значит тут была и другая девушка. Эта мысль бесит, потому что её он удачно наёбывал всё это время, хотя не сказать, чтобы это было удивительно, просто догадки подтвердились. Да и они ведь не договаривались ни о чем, просто секс, просто отличный секс… И лишаться его совсем не хотелось, от одного воспоминания буквально мурашки побежали, так что, возможно, она простит его, после того как увидит его красивое лицо снова… и сядет на него, в прямом смысле этого слова.       — Что? — спрашивает она у парня, смотрящего так безразлично, будто перед ним не девушка, а домашняя мышь, или скорее, таракан. Он буквально следит взглядом за каждым движением, словно боясь потерять из виду.       — Ничего, — доносится достаточно приятный голос и на этом их сегодняшние дискуссии были прекращены.       Ближе к вечеру она приготовила весьма съедобный омлет и молча поставив тарелку перед Ханемией, отправилась за стол, чтобы поесть по-человечески, а не как он — на кровати. Хотя ей вообще плевать как он ест, главное, что в рот не заглядывает, потому что та была уже очень голодна.       Просидев весь день в телефоне, глаза буквально болели от него и хотелось бы отвлечься или прогуляться, но девушке, одной гулять в незнакомом районе — было как-то крипово, поэтому решив прихватить с собой этого домового, она решила сделать ещё одно доброе дело сегодня.       Выйдя из облезлого подъезда оба направились в ближайший открытый супермаркет. Ханемия, подождав Элис на улице, успел немного замёрзнуть, декабрь как-никак, а он в осенней куртке.       — Сделаем из тебя нормального человека, — всё, что сказала ему новая знакомая, выходя из магазина, а после они так же молча направились домой.       Обстановка была весьма натянутой, хотя бы потому, что тот постоянно молчал и это смущало. Элис была общительной и жизнерадостной в отличии от него, и даже если она сама себе того не желая, подписалась на его компанию в рождественские праздники, то стоило хотя бы привести его в божеский вид.       — Садись, — указала девушка, подвигая стул ближе к зеркалу, а после накинув на парня старое полотенце, взялась на ножницы и расческу.       Мужские стрижки давались ей не так легко, но волосы Торы были едва длиннее плеч, потому осторожно подровняв концы и состригая лишнее, она принялась за следующий шаг и это было осветление. Девушка несколько раз смотрела на него, видимо, думая как же лучше сделать прежние пряди белых волос, но после зачесав челку вперёд поняла, что подкрасить стоит только две передние пряди и сделав это, осторожно завернула окрашенные волосы в фольгу, а после скрепила, и улыбалась самой себе, радуясь какая же она молодец.       Ханемия был в принципе не заинтересован такими движениями, ему было без разницы, что та сделала с ним, но раз девушка попросила — отказывать нет смысла и он принял свою участь. Отчего-то сегодня ему не хотелось принимать лекарства, возможно потому, что он не чувствовал себя одиноким.       Направляясь в душ, чтобы смыть остатки аммиачной краски с волос и просто освежиться, он посмотрел в зеркало. Всего на мгновение парню показалось, что он выглядит лучше и дело даже не в волосах, а во взгляде, словно он стал более живым. Наверное, ему действительно нужно чаще общаться с людьми.

***

      Следующий день был таким же не примечательным, и наводя марафет в типичной холостяцкой квартире, Элис как-то заинтересованно смотрела на своего соседа. Тора вроде не спал, но лежал отдыхая и прикрыв глаза и сейчас выглядел весьма умиротворённо. Голова была откинута на подушке и та заметила причудливые узоры на шее, напоминающие тигра. Она подошла ближе, чтобы разглядеть, но когда поняла, что на неё уже вопросительно смотрят взглядом потухшего золота — захотелось отпрыгнуть, но девушка всё же сдержала этот порыв.       — Красивая, — заметила Элис, — у меня тоже есть, — она старалась вести себя непринужденно и села рядом, чтобы показать свою последнюю татуировку, — вот, — она осторожно отодвинула тянущуюся футболку, чтобы открыть ключицу, на которой красовалось несколько летящих птиц, весьма живописно.       — Красивая, — словно цитируя её, проговорил Казутора, но взгляд его не опускался до ключицы, он смотрел прямо в глаза, и казалось бы, говорит вовсе не о картинках на теле.       Первый «ту-дум» в её сердце заставил рассудок очнуться от ситуации: «Ты же едва знаешь его» — кричал ангел, сидящий на правом плече.

«Верно, ты плохо знаешь его, узнай получше» — подкидывал идею другой, тот что с рожками и его идея казалась более подходящей.

«Посмотри на него, ему не нужно это он ведь совсем потерянный, возможно не совсем адекватный даже» — все продолжало уверять ее добро, таящееся в душе.

«Он заблудился, стань его светом» — красиво убеждало желание, — «пожалей его, приручи и трахни позаботься» — вкинуло последнее предложение тёмное начало её души, а после голоса замолчали и она осталась в растерянности, потому что не хотелось признавать, что она не против совсем.

      — Спасибо, — как-то невнятно ответила девушка, уже думая как завести с ним беседу, — какие планы на вечер? — интересовалась она.       — Никаких. — Взгляд Ханемии снова будто стеклянный, словно за его душой абсолютно ничего, и почему этот парень ведёт себя так холодно? Другой бы на его месте уже старался угодить и подкатывал как мог, собственно говоря, как это делал Ханма, который, кстати, скорее всего будет послан на три веселые, и да, они не договаривались об отношениях, и именно поэтому пора расстаться, пока всё не зашло слишком далеко.       «И вообще просто он скорпион, а со скорпионами у меня не ладится» — утешала себя девушка, стараясь откинуть мысль, что дело в новом знакомом.

***

      — Когда у тебя день рождения? — начала разговор подруга, когда следующим вечером они вместе смотрели телевизор.       — 16 сентября, — односложно ответил парень, не задав встречного вопроса и действительно, вывести его из этого состояния казалось невозможным.       Как вообще можно сидеть и молчать с девушкой, которая от тебя на расстоянии вытянутой ноги? Именно, ноги, потому что сейчас Элис лежала на диване, закинув ножки на его колени и парня это ничуть не смущало.       — Не против, если я выйду ненадолго? — не отрываясь от экрана, спросил юноша, и услышав — «да, конечно», — осторожно убрал чужие ноги с себя и направился за курткой.       Она хотела бы сказать ему «возвращайся скорее», — но эта фраза казалась неуместной. Он вышел и в комнате стало как-то пусто и одиноко, словно этот молчаливое изваяние играло какую-то роль, видимо всё-таки да.       Снег наконец-то пошёл, и стоя на краю многоэтажки Тора очередной раз думает, как он отправляется в полёт и решает все свои проблемы одним махом. Снегом припорошило дорогу, поэтому он мог бы украсить эту идеальную белизну красными паучьими лилиями растекающейся на асфальте крови, одна мысль заставляла сердце биться чаще, ему хотелось этого уже достаточно долго. Но отчего-то, словно кто-то свыше решил сберечь его сегодня, две женские руки уже осторожно опоясывали талию:       — Не надо, — просит Элис, звуча весьма печально.       Ханемия слушается и делает шаг назад, оказываясь прижат к себе ещё сильнее. В его душе наконец-то пробуждаются первые подснежники, те самые, которые жили под толстым слоем льда, и возможно, это тепло лучезарной особы, которая стала его якорем, по крайней мере на сегодня.       — Хорошо. — Ханемия впервые отвечает с улыбкой и смотрит на неё вполоборота, и на глазах девушки наворачиваются слезы. Осознание того, что она действительно пришла вовремя, настигает в полной мере.       — Ты, — она задыхается от морозного воздуха и собственного сбившегося дыхания, — такой тупица, — всё, что она может сказать и это не смахивает на утешение, но ему нравится.       — Да, я знаю. — Он отстраняется, и обнимает в ответ, хотя стоило ли? Возможно. Он не один, кого стоит утешить и он понимает это потому, как на руку его только что упала горячая капля и как бы ему хотелось всё исправить.       Пусть банально — он не привык импровизировать, поэтому самый верный способ успокоить девушку, и привести в чувства, поцелуй. Парень осторожно наклоняется, чтобы сравняться с ней ростом, и касаясь холодным кончиком носа, щеки, оставляет после на ней поцелуй, такой целомудренный, идеально подходящий их нынешнему положению.       — Идём в дом, — зовёт Ханемия и держит девушку за руку, словно так им обоим гораздо спокойнее.       — Как нашла меня? — спрашивает он не оборачиваясь.       — Следы, — послышался женский голос и он заметил, что единственное место, куда он мог выйти не составив их — была крыша, и это вполне логично.       — Зачем пошла? — задаёт он вопрос, но в ответ ему ничего, ведь это действительно странно, возможно она просто знала, что так надо, или её вела красная нить судьбы, которая однажды случайно столкнула вместе двух идеально-неполноценных людей, со своими странностями, но отчего-то кажущимися до безумного похожими, притягивающими своей абсолютной противоположностью — сплошные противоречия, но как ни крути, химический процесс уже необратим.       Ей действительно нравится Казутора, даже если знает она его всего ничего, даже если тот в конце окажется полным неадекватом — сейчас он самый простой человек, самый приятный и уютный, на которого хочется присесть (не на лицо уже, хотя и так можно), и именно поэтому она уверена, что с ним всё правильно.       Едва дверь квартиры закрылась за спиной, перед глазами словно оказался другой человек, не тот самый отшельник, что даже слова сказать не мог — плацебо, — сейчас он самый настоящий: чувственный, нежный и целующийся до безумия идеально. Настолько крышесносно, что хочется растаять лужицей, хотя, отчасти — это выражение можно применить и вполне буквально.       Губы тают от его обжигающих прикосновений, и пока руки не опустились на женскую талию, а тело не оказалось прижато к двери, она всё ещё была уверена, что до этого не дойдет.       Казутора слишком много скрывал, и сейчас это «много» приятно давило в бедро девушки, выражая всю его симпатию и похоть к ней в чистом своем проявлении. Осветленные пряди волос, приятно касаются лица и руки сами тянутся коснуться парня, чтобы окончательно убедиться — это не сон, в конце концов, иначе вышло бы весьма досадно.       Счёт шел на минуты. Такое затянувшееся друг другом увлечение было своеобразной игрой, и кто первым не выдержит — тот проиграет, поэтому они оба двигаются нарочно завлекая другого, но не доводя до конца, испытывая выдержку тела и разума.       Счёт шел на минуты…и сегодня Казутора уже два с половиной дня не пил свои таблетки, и это давало о себе знать — он остро реагировал и разум, изголодавшийся по острым ощущениями буквально опьянён всей безумностью ситуации, но пока его не отталкивают — всё в порядке.       Он хороший парень и за все время у него всего несколько раз были девушки, и одна в далёком детстве лет в 13, а другая буквально недавно, но между ними не было ничего подобного, и он не хотел бы превратить это нынешнее в «просто секс», потому что от подобных отношений тошнило, от всех этих девушек Ханмы. И да… Насчёт Ханмы… Так некстати, но почему-то, нервы Ханемии моментально натягиваются как струна, когда он вспоминает их с Элис поцелуй, который он видел словно в бреду и ему не по себе, будто голова накаляется от нахлынувшей ярости.       Движения становятся более откровенными и он нарочно проталкивает свою ногу, раздвигая чужие бёдра, чтобы сильнее прижаться к ним изнывающим нутром и сделать пару неоднозначных движений.       Томный взгляд голубых глаз Элис теряет фокусировку и пока та соображает в чём дело, её уже успешно подхватили на руки и отправили на кровать… Ханмы? Она смотрит испуганно на парня, что навис над ней со своим суровым взглядом, и ситуация немного изменилась ведь по сути она добилась именно того, чего хотела, но как быть дальше? Они же почти дошли до того самого, и он остановился.       — Потерпи, милая, — слишком романтично и неожиданно даже для себя, просит Тора и усмехается такой нелепости, с каких пор он дамский угодник? Пока он опускается ниже, стягивая колготки и едва касаясь губами внутренней стороны бедра, разум девушки отключается окончательно.       Перед глазами салюты, те самые, которые зажигаются в полночь и озаряют тёмное небо, и она плохо видит, что творится на улице, но судя по звукам и так понятно. Новый год по японскому календарю настал а это значит, что они встретили его вместе, и это так романтично, почти так же, как внимательный парень, занимающийся все теми же поцелуями, но уже — ниже.

Мокро.

Горячо.

      Дыхание опаляет самые чувствительные участки тела, и она не может терпеть, просто прогинаясь от очередного проникновения языка и он останавливается, вытирая лицо рукой, что выглядит так пошло, но так хочется смотреть на это вечно.

Между ними безумие.

Самое настоящее.

      Они совершенны друг для друга. Казутора давно забыл как это, чувствовать себя настолько живым, ему так горячо и тесно, что он шумно взвывает пошлое, «о, да, блять» — и пусть это звучит не так мило, как хотелось бы, он продолжает, входя глубоко и под прерывистые всхлипы, спрашивая «хорошо ли тебе?», — отвечает «мне, пиздец как». Ему не важно, что ответа не последовало — вид ласкающей его спину своими ногтями девушки, самое лучшее тому подтверждение, и к черту все лишние мысли.       — Ты, — начинает он не останавливаясь, — будешь моей? — спрашивает Ханемия, касаясь своими бедрами чужих и чувствуя, как глубоко он упёрся во что-то, замирает.       — Мм..ха, — прикусывает губы и кивает подруга и такой ответ его вполне устраивает, но, «зря ты делаешь такое милое лицо» — думает про себя парень, одним движением переворачивая красивое тело, проникая снова уже из такого положения.       Очередной стон и волосы её длинные, красивые до безумия, касаются талии и он, конечно, не из тех, кто любит делать больно, но всего немного — хочется сжать их в руке, и притянуть ее к себе ближе, и он делает это, не слишком напористо, но как только та становится прямо на колени спинкой к нему, её целуют, поворачивая голову к себе.       Слишком мокро. Элис едва держится, чтобы не упасть обратно в коленно-локтевую, но в этот момент её поддерживают за живот, одной рукой опускаясь ниже, а другую оставляя на груди, и пока тела их двигаются синхронно, Казутора идеально помогает рукой, пуская словно тока разряды по всему телу и заставляя сжиматься изнутри. Ему настолько приятно, что сил терпеть нет.       Слишком жарко, чтобы останавливаться, слишком пошло, чтобы смущаться. Звуки, раздающиеся в квартире сильнее разжигают пламя, которое вспыхнуло всего за пару дней, и сейчас устало опускаясь на кровать, Тора обнимает девушку, ощущая странное умиротворение и, кажется, та уже заснула.

***

      Утро добрым не бывает, особенно когда встаёшь под причитания черт знает откуда взявшегося Ханмы:       — Обязательно было на моей кровати? — раздражённо вопит брюнет, закуривая у окна.       Казутора удивлённо поднимается, не задавая лишних вопросов и пришедшего, видимо, такое поведение этих двоих не слишком то удивило.       Элис, которая так же проснулась старательно прятала лицо где-то под одеялом, потому как в таком положении ее ещё никто не заставал и уловив всю странность ситуации, Ханемия встал осторожно, схватив тело завернутое в одеяло и понес на свои владения, не отвечая на глупые вопросы.       Он в общем не ревнивый, но сейчас, хотелось бы, чтобы всё, что принадлежит ему не видел больше никто, потому свёрток успешно приземляется на кровать, когда сам он в чём мать родила идёт за одеждой разбросанной у кровати Шуджи.       — Почему раньше вернулся? — натягивая вещи, интересуется Казутора.       — Да тухляк, — недовольно ворчит Ханма, — а ты, я смотрю, времени зря не терял, — замечает он, обращая внимание на кровать напротив. — Вроде того.

***

      Впервые за долгое время новый год принёс ему хоть что-то хорошего, и пожалуй эта встреча точно была не простой, возможно Ханма тот самый Санта Клаус, что дарит подарки? В любом случае — его подарок оказался самым лучшим, и падая на кровать он обнимает девушку, решив, что им стоит ещё немного поспать, иначе он забудет о том, что Ханма рядом.