Ты мое море

Пушкин! — Ты знал бы по первому слову, Кто у тебя на пути! И просиял бы, и под руку в гору Не предложил мне идти. Не опираясь на смуглую руку, Я говорила б, идя, Как глубоко презираю науку И отвергаю вождя. […] Кончено. — Я бы уж не говорила, Я посмотрела бы вниз… Вы бы молчали, так грустно, так мило Тонкий обняв кипарис. Мы помолчали бы оба — не так ли? — Глядя, как где-то у ног, В милой какой-нибудь маленькой сакле Первый блеснул огонек. И — потому что от худшей печали Шаг — и не больше! — к игре, Мы рассмеялись бы и побежали За руку вниз по горе. М. Цветаева

      Я лежала у кромки воды лицом к берегу, позволяя ласковым, но упрямым волнам играть со своим телом на их усмотрение. Быть может, разумно, однако как-то смешно было ожидать подвоха от них — старых знакомых с четвертьвековым стажем. Вот только именно в этот, мой юбилейный год подвох случился для всех жителей райского местечка, постоянных и новых его гостей… Именно в этот год неутихающей пандемии, когда приехать из соседнего государства было сродни подвигу! Подвиг совершен, ведь, отбирая все возможности, судьба или люди позабыли об одной: любви. Любви к месту, куда однажды тебя привозят — и ты либо больше ни за какие коврижки не возвращаешься туда, либо… возвращаешься каждый год. Каждый год, Карл, двадцать пять лет кряду! Пройтись по улочкам, где почти ничего не изменилось, чтобы понять, насколько изменился ты сам. Пробежаться по всем излюбленным точкам — удостовериться, что основные из них на месте и что на месте еще твоя год отработавшая крыша. Глубоко-глубоко вдохнуть в себя — подумаешь, посреди дороги, на глазах прохожих — коктейль из солнца, гор, кипарисов, морского бриза и человеческого счастья. Господи, да в этих легких физически не хватит места ни для какого новомодного вируса! Как говорится, «в вашем алкоголе крови не обнаружено». Шагнуть в бирюзово-зеленоватую гладь, на миг замереть, пошептать ей о трудностях и невзгодах прошедших месяцев, спрятать подступившие слезы в пригоршне соленой воды и… Бегом устремиться в пучину, непокорную, но окутывающую тебя нежностью, оставляя плохое позади, на съедение прибрежной пене. Погрузиться в омут с головой, на мгновение лишившись зрения, слуха и памяти, а затем вынырнуть полностью готовым к новому году, новым свершениям. И вот, как раз в приснопамятный сезон-2021, который поставил под огромный, жирный вопрос названные не просто радости — необходимости, случилась очередная напасть. Практически библейский ливень обрушился на мою тихую гавань, превратив ее в живую иллюстрацию к библейской же истории о Казнях. Море крови, если не чего похуже… Какая радость: интернет-тусовке нашлось что обсуждать помимо коронавируса! Какая мерзость: суть разговоров не изменилась ни на йоту… «Купаться нельзя — или вы верите в правительство?!», «Купаться можно — или вы верите в заговор инопланетян?!», «Мой семиюродный брат искупался — и ничего!», «Моя третья жена брата сестры постояла рядом с вашим — пускай теперь сам к ней в больницу ходит!» Я не верила ни в правительство, ни в инопланетян, ни в братьев, ни в сестер. Не верила в Великий Интернет в принципе, пока в прошлом, 2020-м, году, когда все купались разве что в ванной или в мечтах, от скуки не включила телевизор. «Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонек моей души», — казалось, не из давно пыльного агрегата, а из далекого детства донеслись, долетели, домчались на величественном КамАЗе незабвенные строки. Из детства, в котором не было слов «ковид», «работа», «усталость», «потери», «год без моря» и, кстати, «интернет». Последнего было не так уж много и в теперешней моей жизни — до этого дня. Некогда любимый, но просмотренный и вытесненный в глубины подсознания сериал неожиданно снова завоевал экраны и сердце. И понеслось, полетело, помчалось: все серии от и до, бесконечные (и даже не слишком древние!) статьи, фото, видео в сети. Отдельным пунктом — внезапно существующие книги на основе, а также фанфики, порой не уступающие «настоящей» литературе.       Что делать, если прочитанные работы слишком прекрасны? Что делать, если их и того, что в них, тебе решительно не хватает? Простой и в то же время сложный выход: писать свою! С упоением водить ручкой по белоснежной, слегка шершавой поверхности листа, наблюдая, как его — а может, и целый мир?! — преображают убористые строчки. Думать, представлять, искать, выбирать… Сомневаться, терзаться, плакать… Находить, кричать, ликовать — и все сначала, раз за разом. По-вашему, это и есть самое трудное? Э нет! На счет «три» вдавить заветную кнопочку «добавить фанфик», а после — на «тридцать три», «сто тридцать три», «Господи-ну-что-ж-такое-то-ёкарный-бабай-три» проверять статистику прочтений. Предлагать свой рассказ в группах Памяти, одновременно боясь прозвучать тихо и неярко на фоне ее мощи либо излишне громко в побеждающей все тишине. В группах любителей сериалов, 2000-х годов и сериалов 2000-х, искателей психологических драм в антураже отечественной действительности и «че-нибудь почитать на вечер прикольное», фанатов марки КамАЗ и сотрудников завода «КамАЗ»… Отчаявшись, создать собственную группу, испугаться, удалить и создать еще раз. С замиранием сердца спрашивать каждого нового подписчика, вступил ли он как читатель или просто поклонник «Дальнобойщиков», — и получать в ответ от «я — читатель. А что такое "фанфик"?» до отписки либо напутствия, куда мне идти. И все это ради того, чтобы хоть изредка экран озарялся сине-зеленым, словно обступившие меня волны, светом: «Прочитан весь текст и комментарии». Чтобы дрожащей рукой нажимать на крохотный значок отзыва, обладающий недюжинной силой: вознести до небес или швырнуть об острые камни, как морю и не снилось…       Но даже прежде, не веря в интернет, я твердо верила в одно: будет и на моей улице море! Ха-ха, из сети ведь цитата! Так неужели сейчас, в один из самых тяжелых и тревожных лет, я не заслужила своего моря?.. И вообще, что такое «заслужить свое»?! Пойти в магазин и заново оплатить давно купленное? Кто определяет, что корм для собак стал еще вкуснее (зачеркнуто), что вот это тебе пока можно оставить, ну а этого с тебя хватит и пора забирать? Говорят, жизнь-игра, однако платим мы почему-то за демо-версию, за «посмотреть». Полная же, наверное, бывает лишь там, за чертой… И все же «я хочу верить» — и на сей раз цитата из доинтернетовской эпохи! Верить в то, что, отнимая настоящее и порой будущее, никто не может отнять прошлого. Оно уже состоялось, а потому реально и вправе повториться снова. Как и в то, что одному дождику не смыть заслуженного годами верности права. Так единственной ошибке не очернить, не изгладить из нашей памяти того, кто уже заслужил память вечную!..       Неужто мое море, тоже хлебнувшее лиха, но устоявшее, со мной не согласно? Словно поймав момент, когда мысли достигли пика, взорвались в мозгу и оглушили меня, волна нанесла свой удар. Похоже, море и впрямь отведало нечистых вод, помутилось не только цветом — рассудком. Или, скорее, последнее произошло со мной — дело даже не в попытках найти у воды разум. Как и причина всего — не удар головой: пришелся он во что-то не слишком твердое. Либо же головушка потверже будет — что не помешало ей плавно съехать набекрень. Ведь, протирая глаза от, быть может, ядовитых, но по-прежнему растворяющих горести соленых брызг, я черта за чертой различала…       Нет, я не обомлела, не застыла или, наоборот, не бросилась с криком наутек. Так ведут себя при виде невероятного, поразительного, невозможного — моему же взору открылось абсолютно, совершенно, совсем таковое. Волевое, но спокойное и доброе лицо. Легкий прищур усталого и одновременно мечущего искорки взгляда. Короткий и мягкий ежик волос, позолоченных солнцем. Крепкая фигура — но не гора из мышц, а словно юный и хрупкий стебелек, потянувшийся к небу и вобравший его силу. К мощным корням-ногам которого меня и прибило волной. Если бы не его навыки водителя фуры — ой, что я несу?.. — отличного спортсмена, актера, не бравшего дублеров, столкновение не прошло бы бесследно. Хотя чего уж там: бесследно не прошло для меня это купание в испорченной-таки воде. Иначе почему я вижу средь бела дня и синя моря скромного отечественного курорта Владислава Галкина?! Сашка, Санечку, Шнурка — главного героя любимых «Дальнобойщиков», балагура и ловеласа снаружи и чистую, глубокую натуру внутри. Влада, Владюшу, Кильку — детское прозвище актера, что на съемках не вылезал из моря. Потому где же еще могли мы с ним встретиться? Откуда же еще, если не из отравленных, опасных для жизни вод, попадешь на свидание с тем, кого нет на свете более десяти лет?.. И какой же вопрос поспешишь задать мимолетному, очевидно, видению кумира миллионов, не сыгравшего, а прожившего роль Настоящего человека? Ну разумеется…       «Господи, так можно здесь будет купаться, как прежде?!» — вырвалось у меня не то вслух, не то где-то в глубине подсознания. Которое, видимо, и рисовало мне эту встречу — слишком нереальную, чтобы ей удивляться.       «Но какой же я был дурак, что вместо вопроса, писали ли раньше на задках карет "Не уверен — не обгоняй!", не спросил у Пушкина, какие сказки он собирался сочинить, если бы не та проклятая дуэль»! Слова из старой детской книжки, воспевшей тот же волшебный край, то же бурное, но такое родное и теплое море, где я… Валяюсь на мели враскоряку, как гласит, опять же, вездесущий интернет, «белый, как сметана и — кхм — жирный, как сметана»!.. Под ногами у великого актера, хлюпая водой во всех частях организма и выкрикивая глупости, на которые он сейчас коротко и доходчиво ответит…       Ответом стал благосклонный, даже почтительный, кивок головы. Вместе с ним — быстрое, уверенное, однако легкое смещение в сторону. А может, «реверанс» — лишь вежливое приветствие да желание отодвинуться подальше от неадекватной незнакомки? О нет: ошибиться я могла в чем угодно, но — вдруг стало предельно ясно — не в этом. Движение — чтобы дать мне возможность подняться, оставаясь, однако, рядом. Поклон же… это… ДА! Простой и понятный ответ на вопрос о купании. На вопрос-крик души о том, будет ли еще хоть когда-нибудь все хорошо.        — Са… Владислав Борисович! — позабыв о стыде, неверии, своем месте в этом мире и его — увы — не в этом, выдохнула я.        — Уж не знаю, что обиднее: по отчеству, как старика, или это Ваше — и не только — «Са», уважаемая «Я»! Или все-таки предпочтете настоящее имя?       Настоящее… То, что дают нам в возрасте неспособности отреагировать на выбор? Либо же то, вместе с которым мы находим себя?        — Яэль вполне меня устроит, и лучше на «ты», — покраснев, насколько можно было с опаленным южным солнцем лицом, бормотнула я. Стыдно, вновь стыдно: речь ведь не обо мне — о нем! В памяти ожили читанные-перечитанные интервью: «Сашок — персонаж колоритный, но он — не я», «Влад сдвигал кепку на глаза и стонал, мол, почему опять "Дальнобойщики" — есть же столько хороших фильмов со мной?!» Позор: фанфики, группа — а смотрела толком всего один его сериал. Не потому, что неинтересно — просто боюсь, что едва ли на свете хоть что-то заинтересует сильнее. Владислав — не Сашок, каким мы увидели Саню на экране. Но Сашок — тот Влад, которого могли разглядеть только самые внимательные глаза — сердца — зрителей.        — Ага, а меня тогда почему на «Вы»? — хохотнул Владислав, целясь мелким камешком куда-то за горизонт. На миг показалось, будто округлая, тщательно отполированная морем галька ищет моего лба. «Вообще не мешало бы», — могла бы сказать, вспомнилась сериальная цитата. Могла бы, если бы они когда-либо забывались…        — Ну так Вы же… — я словно во второй раз захлебнулась волной. Встретить Владислава Галкина в 2021-м на пляже — обычное дело, а вот сказать ему «ты»!..        — Ну так я же… «Импульсивен. Несдержан. Малотерпим. В общем, подарок!» — Влад поднес к глазам ладонь, изображая чтение с телефона. Я на мгновенье опешила: но ведь в его время таких телефонов почти не было! А может, времена каждого из нас — не годы жизни, а дни или века в людской памяти?        — Ладно, — примирительно произнес Владислав, не подозревая — ага, наивная! — о моих мыслях. — Не сомневался, что ты не сможешь без своего любимого «Вы». Причем непременно с большой буквы, как в твоих фанфиках!       Что там насчет удивления невозможному и спокойствия в случае десяти-, ста-, тысячекратно невероятного?!        — Вы… читали? — успеваю ляпнуть раньше, чем язык установит хотя бы слабенькое соединение с мозгом.       «Дура!!! Ты еще у него отзыв потребуй или в группу вступить пригласи! Не забыв поинтересоваться, в качестве кого подписался. Ну а что, варианты есть: Влада Галкина или Сашка! Уверена, оба хорошо сумеют объяснить, куда тебе-таки дорога со своим "творчеством"!»        — Доводилось, — последовал невозмутимый ответ, как если бы живого актера спросили, управлял ли он КамАЗом до съемок. Как если бы спросили живого…       Все накопленные отзывы, даже самые болезненные «не марафон бы — не дочитывал» и «читатель не дурак — к чему объяснения?», в эту секунду померкли. Сейчас я услышу главный и единственный комментарий — и, видит Бог, вряд ли смогу отныне писать по-прежнему. Если вообще смогу писать…        — Спасибо, — не меняя спокойного тона, добавил Влад.       Господи, я, наверное, все же сплю, ведь отзывы не по обмену приходят ко мне реже, чем знаменитые, но покинувшие нас актеры! Только вот сон этот не лишает возможности поступать по зову сердца, жить, а не смотреть со стороны. Возможности, которой так часто лишает реальность.        — За что? — в данный момент сердце подтверждало право спросить. Спросить о любых незначительных деталях, о чем угодно — так как пробуждение обычно случается внезапно.        — За правду, — вновь немногословно отозвался Владислав.       Правду?.. Есть ли хотя бы ее крупица в моем «шедевре»? Саня — забитый полный отличник, Сашок и Иваныч — педагоги, чисто «черные» и чисто «белые» герои… И многое другое, что и не сериал, и не жизнь, а исключительно кино, крутившееся у меня в голове годами и, наконец, вытащенное мощным КамАЗом наружу. Нужна ли людям правда — вопрос извечный, правда же отдельно взятого, маленького и далекого от общепринятых мирка — и подавно!        — Да, правду, — Влад не стал дожидаться нового оторопелого вопроса. — О любви. К тому, чем живешь и что делаешь, независимо от его популярности и понятности. И… к тому, чем жил и что делал я. Даже в 2020-х. А если ты сам веришь в то, что играешь, то и зритель поверит! И не говори, мол, были бы те зрители, — шутливо прижал он ладонь к моим губам. Вдруг стало ясно: правда не в том, сон это или галлюцинация, не в том, насколько прошлое персонажей близко сериалу, а вся работа — жизни. Правдивы лишь это чувство «здесь и сейчас» да любовь, о которой — нет, с которой — он говорит. При моем знакомстве только с одной ролью Влада и столь вольным с ней обращении. При том, как обошлись с Владом реальным близкие и далекие сыны человеческие. Любовь, что указала написать так — и не по-другому. Любовь, благодаря которой я, точнее, мы, здесь — и благодаря которой «здесь» еще существует.        — Молчит народ не потому, что говорить не хочется или нечего. Порой, наоборот, надо сказать слишком много, но… — Владислав умолк, устремив взгляд в пронзительно голубое небо. Боже, пускай лучше навеки замолчат комментарии под моими фанфиками и постами, чем он сейчас! А может, Влад не закончил мысль именно затем, чтобы не угасало желание размышлять и обсуждать с другими во мне? И… досрочно закончил свой творческий путь, чтобы безо всяких сроков давности остаться с нами и в нас?..       Думать о последнем было одновременно чарующе-волнительно и горько. «Я только ни разу не упомянул про дуэль на Черной речке, потому что Пушкину вспоминать об этом было бы больно», — вновь призвала память цитату из детства. Видимо, в защиту той маленькой девочки, что любила сказки, море и «Дальнобойщиков», от меня теперешней. Что-то следовало побыстрее сказать, чтобы стерлась призрачная, ненужная граница между ними. Между Владиславом с широкой Санечкиной улыбкой на лице и Владом, печально глядящим ввысь. Словно на часы: сколько еще отпущено — не на жизнь, а на короткое с ней свидание…        — Так Вы теперь здесь? — снова с грацией бегемота задаю вопрос. Примерно как однажды Сашок «перелопатил» стихи в сторону большего оптимизма: «… удержать бы не смог» превратилось в «… и держать бы не стал».        — Ну а почему бы и нет? — в который уж раз удивил меня Владислав, не обижаясь, а задорно, по-Саниному, прикусывая кончик языка. — Давно мечтал посетить, наслышан. Просто…        — Понимаю: времени совсем не было, — закивала я, предвкушая знакомые слова. Как часто и бездумно мы произносим их, лишая и других, и себя многого хорошего!..        — Смешнее всего для меня теперь слышать «нет времени»! — воскликнул Влад, и чайки, парящие над морем, подхватили его возглас. — Доживете, тьфу ты, не доживете, не дай Бог, до моих лет — узнаете! Время есть всегда, и гораздо хуже, когда его вдруг становится бесконечно много… Просто Даша хотела большего, чем «нашенские» курорты.       «А я хотела, чтобы Ваша Даша дарила Вам чуть больше тепла и понимания в ответ!» — с трудом удержала в себе я. Хотя получилось ненамного лучше: он и так услышит и на сей раз точно поставит на место. Не знаю, что появилось раньше: яйцо или курица — нелюбовь к сериальной Веронике — изрядно помучившей Сашка его невесте — либо к сыгравшей ее Дарье, настоящей жене Влада. Знаю лишь одно: когда-то он выбрал и полюбил ее, любящие же Владислава не могут не уважать этого.        — Зато я сегодня здесь, — неожиданно подмигнул мне Влад. Счастье, что он мог читать не только мои мысли, но и то, о чем я в себе даже не подозревала. Что, кажется, шаг за шагом открывала в своей душе рядом с ним. — Тут ведь столько великих перебывало — помнишь? — шутит или, забывшись, счел меня такой же причастной к вечности, как и он?!        — «Там с нами на скале Шаляпина сам Федор Иванович восторженно поет в морской простор…» — неповторимым, далеким от канонического актерско-певческого, но близким к сердцу голосом исполнил Владислав. На миг показалось, будто упомянутая скала брызнула слезами, однако не скорбным, а очищающим потоком, таким необходимым нашему морю сейчас. Строки из песни преданной поклонницы этих мест, вроде меня, трагически ушедшей, вроде Влада, в устах последнего возымели огромную силу. Еще секунда — и я, далеко не скала, с коей привыкла себя ассоциировать, заревела бы с ней в унисон. Но разве допустит такое Владислав, который сам познал предел человеческой выдержки и краткость пути к нему? Рассмеявшись, он хлопнул меня по плечу:        — Что, слыша «Федор Иваныч», ты тоже вовсе не о Шаляпине думаешь?       «Тоже»! Как ни крути, «Дальнобойщики» — важная часть жизни Влада. Иначе он не сумел бы сделать их незабываемым отрезком жизни тысяч зрителей. И не говорите, дорогой Владислав Борисович, мол, были бы те зрители, где они? Вот именно: были, а потому реальны и вечны!        — Наверное, ему не стоило сниматься в третьем сезоне, без Вас?.. — взяла я на себя смелость озвучить общее мнение этих верных почитателей.        — Почему без меня? — не удивляться реакциям Влада выходило труднее, чем факту беседы с ним. Но удивляли они вовсе не своей неожиданностью, а тем, напротив, какими долгожданными оказывались, едва достигая слуха. Так не через удачи и сюрпризы, но через тревоги, боль и преграды все «вдруг» становится хорошо.       «Понял, не дурак…», младенец по фамилии «Дальнобойщиков», Паша Буренкин и такие, как он, которым «на юбилее именно и место»… Возможно, авторы продолжения не захотели, побоялись или поленились вложить в него душу. Вот только «выложить» из сериала душу, чистую и сильную, что распростерлась гораздо шире съемочной площадки, не удалось!        — Но могли бы уделить больше внимания, объяснить… — продолжала упорствовать я. Слишком много было думано-передумано на тему — и теперь прекрасная в своей простоте истина не укладывалась в голове.        — А ты жаждала крови и мяса? Либо слез, обмороков, вечного траура? — глаза, пристально глядевшие на меня, потемнели и теперь почти сливались с бурлящими водами.        — Нет-нет! — изо всех сил замотав головой, поспешила я заверить Владислава. — Только… памяти.        — И что, чья-то халтура или нехватка жареных фактов могут помешать помнить? — недостающей деталькой пазла заполнили сердце слова. Не что-то новое и невероятное, а настолько понятное и близкое, что порой теряется, отходит на второй план среди вычурных громоздких теорий. Что иногда сильнее них нуждается в подтверждении, хотя бы самом крохотном. Например, легком кивке головы. Того, встреча с кем на этом свете всего-навсего не-воз-мож-на. В морской бездне, куда теперь нельзя войти… дважды? Войдешь и трижды, если запрещенное и невозможное — единственно возможное для тебя!        — Ну а для подробностей есть вы, авторы фанфиков — ух, словечко-то какое! — наморщил лоб Влад.       «Авторы»… Вправе ли я причислять себя к их достойным рядам?.. Сомнения, только что смытые, будто волной, его тихим и кратким «спасибо», поднялись из пучины вновь. Да, быть может, пишу не без правды — это ему, Владиславу, спасибо — пишу по любви. Но могу ли претендовать не просто на правду — на истину, восполнение того, чего не хватило зрителям на экране, а не лично мне — в жизни? Чего не хватило самому Владу — в нашем понимании его персонажа, в благодарности за него?..        — Кстати, о правдивости. — От вмешательства инопланетян, говорят, помогает шапочка из фольги — а есть средство от проникновения в твою суть, которую боишься постыдно обнажить перед Ним? И которая, не удержав оборону, становится чуть лучше с падением каждого кирпичика ее стены? Нет и не надо! — Знаешь, почему я в детстве занялся боксом?       Словно молния пронзительной вспышкой разрезала напополам высокое и ясное южное небо. Разделила на «до» и «после», как однажды мое существование боевые искусства. Во второй раз это сделали «Дальнобойщики», однако единоборства никуда не делись и нашли отражение в работе по сериалу. Не сдержалась: изобразила Сашка сперва безнадежно далеким от спорта, потом — опасно близким, опалившим, подобно Икару, крылья, однако именно в боевом искусстве нашедшим их снова. Я хорошо знала, зачем, отчего, а скорее — «от чего», туда приходят. Но… Влад! Не фальшиво-лощеная, но настоящая и рабочая мускулатура, не картинно-красивое, но гармоничное тело. Однако, выходит, раньше все было по-другому и бокс появился не благодаря, а вопреки природе?! Совсем как у героев моего фанфика, совсем как у… Кто сказал, будто прописывая в рассказах собственную жизнь, с трудом обретенное либо так и не сбывшееся, мы идем против истины? Предаем оригинал и его ценителей, уходим от канонных героев и их актеров? А что если наоборот: мы приходим, прокладываем дорогу к ним — таким же людям, ставшим собой «не благодаря, а вопреки»? Я верю! Теперь верю, а не «хочу верить» — понятия, между которыми всего один шаг и… целая вечность. Вечность, дарованная мне сегодня, чтобы увидеть: как же ничтожны наши тревоги и сомнения перед ее лицом! И как велики́ (и вели́ки!) те «мелочи», в ценности которых мы стесняемся признаться и приоткрыть другим. Всего один шаг — в опасные, как теперь говорят, воды — однако, как уже было сказано и не перестанет звучать вовек, «для того, чтобы идти…»        — Надо идти! — казалось, не разнимая уст, проронил Владислав. И ему долго вторили шепот волн, шуршание гальки, шелест ветерка в листьях пальм и верхушках сосен и…       … Стук колес. Поезда, что лишь через неделю унесет меня к ласковому и чистому морю. Моему морю. Нашему. В потайном отделении сумочки будет тихонько ждать своего часа черновик моего нового фанфика. Отныне я вряд ли смогу писать по-старому. Считая, что «по-старому» — это обязательно плохо! Дома же, в любимом компьютере с не таким уж и зловредным интернетом, станут желать счастливого пути три недавние вкладки. «Книга Фанфиков», хранящая не сухую статистику просмотров, а мгновения радости творчества и единения. Сообщество «Встреча с собой», которое поклонники Влада и — о, Боже! — моей истории сберегут живым до возвращения автора. И… «Новости»: «Морская вода всех пляжей Южного побережья официально признана пригодной для купания».       Спасибо Вам, Владислав!