в моих очках

заканчиваю монтировать очередной ролик, где буду яростно рассказывать об очередном шедевре современной литературы (на этот раз, кстати, даже не особенно тошнотворном) и чувствую, как я все больше и больше из обычного книжного блогера становлюсь тем самым «Юлаем». честно говоря, мне даже нравится этот статус. я — та еще скотина, так почему бы и не сделать это имиджем? к тому же, окидывая современный литературный мир ядовитым взглядом из-под грязных очков (нужно их протереть, чем, кстати, сейчас и займусь), можно с уверенностью предположить, что этого дерьма мне хватит еще лет на тридцать. протираю очки — каждый раз, когда говорю это слово, сдерживаюсь, чтобы ненароком не пошутить про очко. пойду полежу. или поем. не знаю, хочется всего и сразу. но нет… слышу звонок в дверь — каждый раз, как триггер. все ведь, когда его слышат, хотят подбежать и сказать, что мамы дома нет? нет-нет… открываю с не слишком громким возгласом «кого там ни с того, ни с сего принесло, а?». вижу Соню. глаза красные, волосы растрепанные, тушь размазанная. спрашиваю с участием: «ты че, Сонь, плачешь?». она заходит, не церемонясь, в квартиру, пальто снимает: «ага, плачу, размечтался. глаза из-за карандаша дерьмового засушились, пока в такси ехала, все растерла, сейчас на панду похожа, да?». вешает пальто, оборачивается на меня: «ветер у тебя тут, капец, пока дошла от машины, все волосы, как из стиралки». стою недоумеваючи, смотрю — и правда, как панда. «я че пришла то… я сначала вообще на встречу в кафе ехала. кстати, с парнем каким-то, че то то-ли Денис, то-ли Данил, нас Юля познакомила, сказала: «вроде не додик, я сама с ним мало знакома». все дела… а тут, скотина, этот карандаш! до сих пор глаза болят. ты тут ближе всех живешь, мицелярка есть?». выслушав историю, я накрепко убедился, что это точно Соня, а не подставное лицо, потому что это слишком олицетворяет ее. я улыбнулся той улыбкой (уж простите за тавтологию), которую обычно используют, когда слышат «я купил нам шаурму с двойным соусом» и, отведя ее от прохода, направил в ванную со словами: «конечно, всегда есть под рукой. иди поищи там». Соня ушла в ванную, а я вдруг понял, что стою в коридоре в одних трусах. к слову, это были хорошие новогодние трусы с оленями. но все равно не годились для встречи внезапных гостей. так что пока соня пыталась избавиться от неописуемой глазной боли из-за каяла для слизистой, я зашел в комнату и надел первые штаны, попавшиеся мне под руку. и они были новогодними — я, кажется, слишком люблю этот праздник. «фак, ну наконец-то! зато теперь я выгляжу, как страшилище» — протараторила Соня, выходя из ванной. «нет, нормально» — спокойно ответил я, встретивший ее в коридоре. «нормально, что я выгляжу, как страшилище?» — «нет, я про то, что ты нормально выглядишь» — «нормально, как страшилище?» — «короче, я тоже сейчас страшилище» — «давай будем страшилищами вместе!». на этом наш умопомрачительный диалог подошел к концу. она посмотрела на меня еще пару секунд и стянула с меня очки. резко я стал видеть мир мутной бежевой жижей (странно, но это даже правдоподобнее описывает его, чем мое обычное видение). Соня надела мои очки на себя и сказала: «да, так лучше. ты же не против? мои глаза сейчас погибнут. я не знаю, че делать. меня там вроде как и ждут, а я не могу идти. а мы договариваемся уже какой раз. чувак подумает, что я просто не хочу встретиться и это очередная отмазка». — а может он так себе? не трать свое время, — я говорю это ей из-за заботы о ее глазах или из ревности к факту ее походов по свиданиям? да-а, это уже долгая тирада насчет моих чувств. чувств… фу, как плохо звучит. — да, может, — она призадумалась, — а пошел он. Денис — имя какого-то додика, — надеюсь, «Антон» ей нравится. она выхватила из своего кармана телефон и быстро набрала сообщение. я видел, как она печатает слова: «прости, давай не сегодня, у меня проблемка нарисовалась и бла-бла-бла». я провел ее в комнату, дабы не стоять в проходе, и Соня дописала свое сообщение уже сидя на компьютерном кресле. — все, я его отшила, — люблю, когда она так говорит. — останешься? — стараясь скрывать надежду, произношу. мне не помешало бы общение после пяти часов втыкания в монитор. — а ты не против? мне все равно сейчас не резонно куда-то ехать. — нет, я только ролик залил. сейчас все равно бы херней занимался. а с Юлей вы когда виделись? как она тебя с этим Денисом познакомила? она начала рассказывать, а я, в общем-то, не особенно и слушал. смотрю: она сидит в моих очках, с наполовину смытым макияжем, растрепанными волосами и рассказывает что-то про Юлю Боярову и героя этого вечера — Дениса. я иногда размышлял, что связывало всех моих бывших. чего-то одного так и не вывел. может то, что большинство из них появилось, когда я учился в универе. (иногда хочу вернуться в эти достаточно запарные, но странно приятные годы американской студенческой жизни). впрочем, в Соне тоже было что-то такое, что всегда меня притягивало. возможно, я и люблю ее, но так, по своему, может, по-дружески. да нет, я так по дружески не люблю. по-дружески я люблю Оксану, например, но не Соню. я всегда ревную, всегда ненавижу себя за это — она моя подруга и что мне с ее ухажеров? всегда прошу, чтобы осталась наподольше. всегда я выпиваю с ней и люблю вытаскивать какие-то секретики, я же все-таки скотина и даже сделал это имиджем. всегда беспокоюсь о ней. всегда звоню. отвечаю. открываю двери. пускаю поискать мицелярку, когда она спешит на свидание с какими-то Денисами. в общем, да, наверное, я люблю ее. я имел (и меня имели) достаточно опыта в этой сфере, чтобы сформулировать для себя определение слова «любовь», но что это такое, я сказать не могу. она просто сидит у меня в комнате в моих очках и рассказывает мне какие-то истории, а я думаю, влюбляюсь я или нет. ответ, наверное, положительный.