* * *
Если бы не ингалятор, Алан бы умер на месте. Но теперь он сидел за обеденным столом и пристально всматривался в родные зелёные глаза, в те же смазливые черты, в родинку под левым уголком губ, что прибавляла шарма. Ева говорила о чём-то своём, потому не обращала на отца внимания. Вся её речь строилась вокруг того, почему Тео — прекрасный парень и достойный будущий муж. Сам Тео чувствовал, как его загривок азартно вздыбился, а всё такие же спутанные волосы рассыпались, стремясь вверх. Орлиный взгляд вперился в золотые глаза Алана: испуганные, бегающие из стороны в сторону. Ехидная улыбка новоиспечённого зятя настораживала мужчину ещё больше, и сердце больно стучало по груди. Хвороста в костёр страха подкидывали и постоянные намёки, кои Тео адресовал ничего не знающей Еве. Она то смеялась, то задумывалась, то пропускала целые предложения мимо. — А знаешь, Ева, любимая, мы с твоим отцом уже встречались. Да! Я вспомнил только сейчас, — хитрые глаза сверкали и блестели, подхваченные кипящей несдержанностью. Любые немые мольбы Алана, кажется, даже не удостоились внимания. — Мы работали вместе. Он не рассказывал? Я был его ассистентом и… очень помог в борьбе с травмирующими воспоминаниями, ха-ха. — Правда?! Пап, почему ты не говорил об этом? — Ева горела интересом к беседе. Алан горел ненавистью к Тео. — Мы бы могли познакомиться раньше! — Да, мистер Мортем, почему вы не рассказывали обо мне? Вам, случаем, не стыдно? — ехидная ухмылка не слезала с самодовольного смазливого личика этого негодника. Закончив учёбу, он почувствовал себя на новой стадии развития, и его поведение стало ещё более несносным. Интересно… Будь Алан рядом, сложилось бы всё так же? — Не стыдно, — едва выдавил из себя мужчина. — Но он мне не нравится, моя милая. Он заносчив и не всегда знает, когда нужно остановиться. Да, он бывает забавным, но его поведение недопустимо в… серьёзных… отношениях. Кхм, — Алан почувствовал на щеках огонь. Быстро сообразив, он схватил стакан и выпил всю воду, какая в нём осталась. К счастью, она оказалась холодной, и очень скоро румянец поубавился. — Он может разбить тебе сердце и не заметит этого. Тео ахнул, дрожа грудью. Глаза широко раскрылись, открывая душу, а покусанные губы сжались. Наступила тишина, в которой пробивалось лишь тяжёлое дыхание оскорблённого человека. Ева глядела на двух близких мужчин, стараясь понять, что случилось, но понимала только стыд. Стыд, которого не оказалось в глазах отца, но который захватил её саму и заставил схватить жениха за дрожащую руку. Девичьи брови нахмурились, а карие глаза показались абсолютно чёрными. — Отец! Не говори так про него, ты его не знаешь! Зачем ты его обижаешь? Он же ничего тебе не сделал!.. — Правда, Теодор? Ты ничего не сделал? — Да. — твёрдо ответил Тео, хмурясь в привычной ему манере: правая бровь всегда оказывалась ниже другой. Он делал это не так часто, но его злость и негодование всегда выглядели очень мило. Даже сейчас. Брови, искрящиеся глаза, приглушённый свист из-за искривления переносицы, внимательный взгляд — не было такого, чтобы Алан упускал хоть какой-то из этих аспектов. Но мириться с прежними чувствами не позволяла возрастная мудрость.* * *
— Ты уже старый… Вернее, взрослый и мудрый! И, раз уж согласился, я выберу сам. Ну, понимаешь… Ты же скучный и вряд ли знаешь об этом хоть что-то, а я — один из главных знатоков! — Не спорю. Но в фильмах я разбираюсь получше твоего, так что мы пойдём на «Человека-Паука». Люди его хвалят. К тому же, там много камео! Билеты я уже купил — препираться бессмысленно. Тео показательно надулся, но спорить не стал. — Хорошо. Дай, пожалуйста, телефон. Мой от холода разрядился. Надо написать преподу. Алан улыбнулся и протянул новому знакомому тёплый смартфон. На обратной стороне красовалась наклейка со Звездой Смерти и чиби-версией Квай-Гона. Но делать замечание Тео не стал — уж очень не хотелось выглядеть невеждой в глазах понравившегося человека. Пока он копался в чужом телефоне, сам Алан достал второй, предназначенный для работы, и начал названивать коллегам. — Спасибо. На «Человека-Паука» мы не идём. Я купил билеты на «Клиффорда», — констатировал Тео минутами позже. — Что?! — Детский фильм про огромного красного пса. Надеюсь, оно того стоит… Алан выхватил телефон из обмороженных рук и спрятал в сумке. Его гневу не было предела — это ведь так подло! Он нахмурился, а пар повалил из его ноздрей, словно у дракона! Но долго это не длилось: уже через пару минут мужчина заставил себя успокоиться. Он глубоко вдохнул воздух, пропитанный зимой, и выдохнул через рот струю плотного пара. Злость отступила, а вместе с ней ушло и хорошее настроение. И только находчивость Тео обещала не портить оставшийся вечер: — Раз уж с кино не вышло… Можно поехать ко мне. Или к тебе. — Ко мне нельзя. Да и мы оба понимаем, чем это может закончиться. Я не согласен. — Хм… — Тео задумчиво свёл брови — одну выше другой, так уж вышло от рождения. — Значит… Я для тебя не более чем временный источник утешения? Насколько же ты одинок, Алан, раз готов использовать живых людей в качестве игрушек?.. — Я не считаю тебя за игрушку. Тео. — твёрдо парировал мужчина, возвышаясь над студентиком и прорубая его безжизненным взглядом. — Но мне не нужны… серьёзные… отношения с… Кхм, — щёки загорелись от стыда и застенчивости, а в горле образовался ком, не давший закончить фразу. Глаза забегали вокруг, ловя каждую деталь окружения, кроме знакомого лица. — …С другим мужчиной? Говори прямо. Тебе ведь неловко видеться со мной, да? Но ты продолжаешь, потому что этого хочет твоё сердце. Эх… — Тео тяжело вздохнул и уставился на умные золотые глаза. — Я понимаю, что ты из другого поколения, у тебя другое мировоззрение и бла-бла-бла. Но ты сам не хочешь становиться счастливым. Уж не знаю, почему ты так часто впадаешь в прострацию, но ты сам не хочешь отпускать опасные мысли, — он сделал шаг вперёд, и снег заскрежетал под плотной подошвой. — Ты мог бы жить без высоких рассуждений об абстрактном смысле, быть счастливым и богатым, любить других мужчин и радоваться каждому прожитому дню. Но… вместо этого… ты постоянно страдаешь. Чёрт, мы знакомы всего две недели и один день… — снег снова заскрипел, а чёрная борода защекотала нос, — но я уже заметил, как ты ведёшь себя со всем вокруг. Ты нытик, Алан. Нытик! Избалованный, ничего не понимающий, старый-престарый нытик! Но… Тео коснулся холодных красных щёк обмороженными руками — ведь забыл захватить перчатки, пока торопился не опоздать, — и потянулся за долгожданным поцелуем… Жёсткие волоски щекотали голый подбородок, жгущиеся щёки, кончик носа, а счастье наконец-то ощущалось вполне досягаемым и грело душу. Но тонкие запястья всё же оказались в крепких ладонях, защищённых перчатками. Пришлось отступить. Но проигранный бой — это не проигранная война. Сердце всё так же стучало в висках, а оттягивание долгожданного момента лишь усиливало страсть. — Ты не договорил, — разрушительно напомнил Алан, отойдя на пару шагов от знакомого. Тот лишь ухмыльнулся и погладил своё личико. Кожа ещё чесалась, напоминая о том, как близко оказалась любимая борода… — Но я готов любить тебя. В общем-то, я тоже не идеален. Нам есть, к чему стремиться, ха-ха!* * *
— Ха, ха. Очень смешно. Почему ты уверен в том, что я злодей? Я желаю тебе только счастья… — Счастьем был бы твой уход из моей семьи. Навсегда!.. — Алан хотел закричать, но вспомнил, что за дверью стоит Ева. — Почему ты выбрал именно её? — Так получилось, — изящно выудив сигарету из-за уха, Тео зажёг и закурил её так медленно и грациозно, словно находился на королевском приёме. — Пока она не назвала свою фамилию, я и не подозревал, что она — твоя дочь… Особенно учитывая, что ты молчал об этом. Пять лет. Не бойся, я ничего ей не рассказал. А умом она явно пошла не в тебя: не понимает даже самые поверхностные намёки! — он выдохнул. Дым смешался со снежной крупой и растворился в сугробе. — Она очень умна. Наверняка уже догадалась о… Но в отличие от тебя, прекрасно понимает, что может ранить меня своими допросами. — Ага, — пробубнил Тео сквозь сигарету. — Ну… а ты сам как? — Как в сказке. — Что случилось? Проблемы на работе? — Ха-ха, снова твоя проницательность. Я уже отвык… Да. На работе. Босс не доволен моими геройствами… Ещё чуть-чуть — и всё, до свидания. — Геройствами? — В последнее время кто-то собак бездомных давит. Я помогаю всем, кому могу, но никто за это не платит, — Тео нервно выдохнул горький дым и помял сигарету между пальцами. — Почему-то каждый, кто обращается, решает слинять и скинуть ответственность на кого-то другого. Что за народ пошёл… — Герой… — Коллеги так называют. С сарказмом, конечно, но всё же. Сами-то не готовы работать за бесплатно… Суки. — А в остальном как? Лучше? — В личной жизни? — Тео издевательски улыбнулся, однако его глаза наполнились тоской. Он бросил недокуренную сигарету в сугроб и поёжился. — Без тебя жизни нет. Мне никто больше не нужен. Я много с кем встречался, но каждый раз сравниваю всех с тобой. Ты… Наверное, ты мой тип, — издёвка пропала, оставив лишь искреннюю благодарность. — Ну а ты? Наверное, так и живёшь один, с Евой по соседству. — …Нет. Я тоже много с кем встречался. Но никто не был родной душой. С тобой я их, конечно, не сравнивал, но… не думать о тебе… просто невозможно. Ты мне даже снился. Много раз. — Значит, снился, да? Хе-хе… Вроде старый, а энергия на месте, — Тео подступил ближе. То ли от холода, то ли от желания согреться. — Я думаю, мы — истинные половинки. Интересно, правда? Я досаждаю тебе, а ты отталкиваешь меня, но мы не можем жить друг без друга. Это определённо любовь. Я не сомневаюсь. Прямо как в кино! — И ты помолвлен. Не забывай об этом. — Да как уж… Это не даст забыть, — он вытянул руку, демонстрируя широкое переливающееся колечко с именем будущей жены. — Но с тобой… с радостью. Я скучал. Очень сильно. Даже шутить перестал, представляешь? Начал относиться к жизни с унынием, прикрываясь «серьёзностью». Как ты. Работаю по три смены, в квартире почти не появляюсь. Чёрт знает, почему Ева до сих пор терпит меня. Наверное, потому что она глупышка… — Не забывай, что говоришь про мою дочь. Она ещё всыпет нам по первое число, если решит, что пора расставить всё по местам. Не недооценивай её. Идёт? — Идёт.* * *
— Нет, не идёт! Ты говорил, что мы пойдём на свидание, а теперь, когда до вечера осталась пара часов, просто говоришь, что «передумал»?! Ты в своём уме?! «Господи, Тео, я уже говорил, что это не свидание, а встреча! — голос из телефона прерывался на лёгкие помехи. — У тебя есть талант, и я хочу помочь тебе с пиаром, но в этот раз не вышло! Это не страшно, мы найдём другого менеджера, — Алан тяжело вздохнул. — Я не могу говорить сейчас, у меня начинается операция. Перезвоню часов через шесть. Постарайся успокоиться и посмотри что-нибудь расслабляющее». Бип-бип-би… Телефон разбился о стену. А Тео, взбешённый и отчаявшийся, из последних сил завизжал в подушку. Заорал в одеяло. И окончил оперу одного певца подобием сиплого скулежа. Но как иначе? Алан снова, уже в который раз отменяет планы и говорит, что что-то пошло не так! Это не по-человечески! Это не то, как поступают любящие люди!.. Но совету Алана Тео всё равно последовал. Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул через рот. Полегчало. Поднявшись с безобразной кровати, Тео решил умыться и перекусить какой-нибудь вредной ерундой. Свой выбор он остановил на пицце с ананасами, и когда она приехала, он не оставил ей ни шанса. Но самочувствие не улучшилось. Живот раздулся и заболел, а к нёбу подступила тошнота. По итогу, половина большой пиццы отправилась в канаву. И одиночество окутало вымотанного человека с новой силой, не щадя ни его сознание, ни его эмоции. От одной мысли об Алане сердце кололо грудь, а глаза умывались слезами. Так хотелось оказаться рядом с ним, ощутить его щёки на кончиках пальцев, получить долгожданное насыщение… Перед глазами то и дело представала одна и та же фантазия, далёкая от воплощения и ещё более далёкая от идеального стечения обстоятельств. Очки на тумбочке. Одежда разбросана по кровати, скинута на пол, забыта до следующего утра. Всюду сладковатый запах, впитанный в постель. Синхронное биение сердец. Скачущее давление. Страсть — её не может перебороть даже самое смешное и мерзкое видео. Неловкий смех. Вздохи. Ощущения, которые невозможно представить, не пройдя через это хоть раз… Тео всхлипнул, подчиняясь космосу, возникшему прямо в груди. После встречи с Аланом он больше не мог нормально удовлетворять себя. Даже его тело — что уж говорить о разуме — жаждало Алана Мортема каждой порой, каждым оставшимся нервом. Поэтому Тео лишь смиренно вздыхал и старался успокоить безумствующее сердце. Он вжимался лицом в кровать, игнорируя жжение, слёзы, потные волосы, спадающие на глаза, и изо всех сил сжимал подушку в надежде обрести покой. В надежде обрести то единственное, что необходимо ему для полноценной жизни. — Как я хочу тебя, Алан… Алан…* * *
— Алан. Мужчина потянул выключатель. В холодном свете ночника показался расплывчатый силуэт Тео, раздетого почти догола. Он остался всё тем же худощавым парнем, на тело которого вряд ли западут обычные девушки. К счастью, Ева оказалась не обычной, а нормальной. — Что такое? Что ты здесь делаешь? — Ты будто не знаешь, — ухмыльнулся Тео. — Я пришёл за тем, что ты никак не хочешь дать мне. Снова. — Я ничего тебе не должен… — нахмурившись, Алан выключил свет и лёг в удобную позу. — А интонация такая, будто должен. Скажи… Почему ты не хочешь даже поцеловать меня? Неужели я настолько противен тебе? — лёгкая манипуляция не убедила сонного Алана, однако смогла отвлечь его от более важного. — Что ты делаешь? Тео устроился в тёплой кровати и приобнял Алана со спины. — Обнимаю тебя. Знаешь, ты очень тёплый… Самое оно для зимы. Холодно, прямо как в год нашей встречи… — Уходи. — Ты этого не хочешь. — Не тебе думать о том, чего я хочу. — А кому ещё? Я понимаю тебя, как ты понимаешь меня. Ева на это не способна. — Тео… — Да, Алан?.. Алан медленно перевалился на другой бок, чтобы видеть смазливое личико прошлого. Пусть комнату сковывала глубокая ночь, это не могло помешать разглядеть прекрасные черты, едва заметный шрамик рядом с ухом, растрёпанные волосы, большие глаза, всё так же бликующие в темноте, насмехающуюся улыбку. Рука сама потянулась к локонам. Сплела их вокруг пальца. И выпустила, обратившись к другому локону. Наигравшись, рука спустилась к идеальным бровям, по-королевски прекрасным глазам, точёному носу, подбитому в драке, мягким губам, жаждущим получить своё. Алан приблизился и коснулся лбом темечка взволнованного Тео. Сердце пропускало всё больше ударов. Дыхание сбилось, а голод сковал живот. Перевозбуждение отравляло тело и заставляло руки тянуться дальше и дальше. Пальцы рук дрожали; пальцы ног сжимались, пытаясь перебороть накопившуюся страсть. Из горла невольно вырвался стон. Этот стон отрезвил одного из них. Руки Алана топорно отнялись от мягкого бедра и шеи, и спрятались под подушкой. Тео выглядел разочарованно. По его щекам прокатились слёзы, а в глазах возникла тысяча незаданных вопросов. Лишь один выполз изо рта, ненавидя саму жизнь и не понимая ничего вокруг… — Почему?.. — Я говорил, что мне это не нужно. — Ты врёшь сам себе. Своё тело не обманешь… Милки.* * *
— «Milky Way»? Серьёзно? Они же очень сладкие! — И? Это первые шоколадки, которые я попробовал… Так что мы обязаны взять их. Тем более, по акции! Тео закатил глаза, но взял корзинку и вздохнул. — Если чтобы ты пришёл ко мне, нужно купить невкусные конфеты… Пойдём. Они ходили по магазину не так долго, чтобы начать брать ненужные вещи, но достаточно продолжительно, чтобы наполнить корзинку. Взяв бутылку шампанского, тортик, две коробки «Milky Way» и новые стаканы, Тео подошёл к наиболее свободной кассе и занял очередь. Алан же, попросив его подождать ещё немного, вскоре вернулся с третьей коробкой «этих дурацких конфет». Расплатившись, они погрузили всё в машину и поехали к Тео, на восточную окраину Гилфорда. Диалог в машине не вязался, да и тем для разговора не нашлось: пока Тео переживал за свой план, Алан наслаждался моментом тишины. За окнами мелькали прекрасные виды небольшого города, расположенного рядом с университетом, и в конце концов оба засмотрелись на родные красоты. Расставив вещи по местам и включив какой-то романтический фильм, не-влюблённые расселись на диване, застеленном пледом из овечьей шерсти. Держась за руки, они не чувствовали особо сильной связи, которой Тео добивался на протяжении целого года. Поэтому, изрядно напоив Алана шампанским с водкой, Тео собирался привести план по неумелому соблазнению в действие… Но взрослый мужчина повёл себя не так, как ожидалось: он вскрыл коробку с конфетами и принялся поедать их, едва успевая снимать обёртку! Обычно чистоплотный Алан по-детски обляпался шоколадом, а попытка прекратить безумное поедание злосчастных конфет не привела ни к чему значительному. — Ну хватит, Алан. Мы уже не дети, так не веди себя, как ребёнок! Хочешь ещё? — Ага, — пьяный голос смешал простое междометие в кашу. — Тогда не ешь так много, боже. Ты подумай, что будет с твоим желудком!.. — Ладно, ладно… Тем не менее, он попытался взять конфеты снова. И тогда Тео вспомнил, что читал о тренировке собак! — У меня есть предложение: когда ты будешь делать то, что делать не следует — я буду говорить «Милки», идёт? Алан кивнул, а после утомлённо зевнул. — Вот и отлично. Тогда не бери конфеты, иначе станешь собакой! И конфеты действительно дожили до следующего утра. А утром, на похмельную голову и полное непонимание произошедшего, Алан вновь постарался взять немного конфет… — Милки! Милки, Алан! — громко раздалось из спальни. — Да, я знаю. И что?! — Ты забыл, что это команда?! Милки!!!* * *
— Милки… Давно же это было… У тебя тогда был шанс использовать меня в собственных целях. Почему ты не сделал этого? — Я хочу любимого человека. Я не хочу только его тело… Хотя я люблю твой старческий животик и хочу видеть всё, что находится ниже, но… это не главное. Только не для меня. По крайней мере, после того как я встретил тебя… — А до этого? — Алан придвинулся ближе. — Как ты жил до этого? — Как многие мальчики, осознавшие свою ориентацию до власти популярных идей. С болью, с хаосом в голове… Без принятия настоящих человеческих чувств. Так легче. Но ты… Пусть у нас не было даже объятий, я всё равно сильно изменился после нашей встречи. И я… до сих пор хочу тебя. Хочу всего, со всеми особенностями, со всеми, даже самыми вредными частями характера!.. Я хочу быть только твоим. И хочу, чтобы ты был моим… — Тогда зачем предложил Еве выйти замуж? От большой любви ко мне? — Отчасти… да. Вы с ней похожи. Да и мы могли бы видеться чаще, без глупых оправданий и бесконечной лжи. Как сейчас. Она доверяет нам и никогда не подумает, что что-то не так. Я ухожу из спальни и в квартире, так что даже это она воспримет обычно. Я… старался сделать всё, чтобы мы были вместе, но не попадались на глаза. Я помню, что ты не хочешь… — Да. Не хочу, чтобы кто-то увидел меня с тобой. И, несмотря на всю либеральность общества, не хочу оказаться неидеальным для консервативных знакомых. Меня устраивает и то, как всё обстоит сейчас. — Но скажи, пожалуйста… Ты меня любишь? Алан тяжело вздохнул и отвернулся к стенке. Шла ночь. Глаза невольно закрывались, чтобы возрадоваться тьме. А внезапный зять, чьи чувства не остыли, а наоборот — преумножились, старался выпытать что-то настолько абстрактное и трудно перевариваемое. Любит ли он? Известно лишь одно: он любит свою дочь, Еву, единственное стоящее напоминание о матери. Любил ли он жену? Легче снова отвернуться к стенке. Но кого из них он любит больше?.. Нет никакого желания думать об этом. Только не сейчас. А если и сейчас, то не в этой обстановке. А если в этой обстановке… — Я устал трепаться, Алан. Я люблю тебя. И боюсь, что ты не поймёшь это, пока я не сделаю что-нибудь… серьёзное. — О чём ты… Договорить он не смог. Тео набросился сверху, свалив одеяло на пол, и впился губами в его язык. Тепло, слюни и любимый вкус мятной жвачки смешались воедино, притупляя сознание и усугубляя страстное желание, рвущее изнутри! Тело извивалось подобно пойманной змее, и чем реальнее чувствовалось нарастающее нетерпение, тем сильнее хотелось окунуться в похоть и любовь. Щёки Тео жглись о жёсткую бороду Алана, и в этом они нашли что-то приятное. Ногти Алана впивались в мягкую кожу Тео, и в этом они нашли что-то особенное. И вскоре в их головах не осталось ни одной конкретной мысли. Алан бросил тяжело дышащего Тео на спину и раскинулся над ним, как величественный атлант. Он прижался к его груди своей, вновь даря поцелуй. Но в этот раз — чувственный, мягкий, уничтожающий боль и дарящий благословенный покой!.. Тео обвил шею любимого, скрестив руки над его спиной, и выгнулся, как выгибаются лишь кошки. Сердца жадно колотились в груди, попадая в такт дыханию и приливам возбуждения! Перед глазами плыло и сверкало, лишая последней возможности думать. Ещё чуть-чуть… Тео взвизгнул, но тут же вжался в плечо Алана и больно укусил его рядом с ключицей. По щекам покатились слёзы, но вовсе не от восторга, чувства единения или приземлённого счастья. Его тело пронзила боль, из-за которой свело мышцы. Тео повалился на подушку и постарался сжаться, однако, находясь прямо под возлюбленным, чувствовал, что не может спрятаться. Алан тоже переживал не лучший момент в жизни. Он всерьёз размышлял, что же пошло не так… — …и почему это не похоже на мой прошлый… опыт?.. Тео не мог сказать что-либо полезное. Его лексикон заканчивался на разных вариациях вздохов, стонов и напряжённого дыхания. Он лежал, раскинув руки на подушке, но хотел обнять того, кто действительно любит его. Чтобы понять это, Алану стоило просто глянуть на любимое личико, темнеющее в завесе ночи. Улыбнувшись, он прильнул к бессильному Тео и нежно поцеловал вспотевшую кожу. От неё веяло осенью, собаками и почти испарившимся запахом ядрёного дезодоранта, что так не подходит любимому человеку. — Я… люблю тебя, Алан. Я хочу… тебя. Только тебя. — И я тебя, Тео. И я тебя… Но я не понимаю, почему ничего не получилось. Я думал… Его прервал мягкий смех, зазвеневший над ухом. Тео улыбался и плакал, и не мог сдержать эмоции, копившиеся внутри на протяжении пяти лет. Он сжал объятия, вдыхая прекрасный запах возлюбленного, и снова уткнулся в его плечо. Несмотря на неожиданную развязку, они оба чувствовали себя счастливыми, как никогда до этого!..