Мы

      — Значит, этот камень может обмануть судьбу? — спросил уставший Кайто Кид. В ответ Акако громко рассмеялась.       — Да. Если хочешь изменить судьбу, можешь загадать желание у этого камня. Но ты не можешь знать, как конкретно камень исполнит твоё желание.       Тогда Кайто было восемнадцать.

***

      Спустя года Кайто стал фокусником, а Аоко работала в полиции. Но ещё до этого, когда им было по двадцать, у них родился сын Ямато. Он рос улыбчивым мальчиком, очень любил маму и интересовался полицией. Ещё в два года он пропел детским голосом, что станет полицейским, и Кайто радостно потрепал его волосы. Конечно, это опасная работа, но Кайто одобрял выбор сына.       Аоко пошутила, что у него есть время изменить сторону и стать фокусником, но Кайто отшутился.       — Может и станет, что уж, — сказал он без особых чувств. — Как по мне, он твой сын.       Кайто оказался прав. Ямато рос с интересом к закону, а не обману людей лёгкими трюками. Ещё в четыре года он был смышлён не по годам, а уж в семь лет… Кайто называл его юным инспектором, а Ямато жутко этим гордился.       Ямато любил своих родителей, своих друзей, дядю Сагуру, который подшучивал над Кайто насчёт его слабых генов и тётю Акако, которая, порой, окидывала его мрачным взглядом. Иногда они с мамой уходили что-то обсудить. И тогда, порой, Ямато слышал, как мама плакала на груди у Акако.       Ямато уловил лишь две фразы:       — Скажешь ему?       — Нет… Не хочу…       Эти слёзы пугали Ямато. Он не мог заснуть, когда слышал их, или просыпался под них. Как сейчас… Он видел прекрасный сон, но, сквозь него, прорвался громкий крик. Надрывный, полный слёз, крик Аоко, наполненный отчаянием.       Крик того, кто кого-то потерял.       Ямато не мог так просто заснуть. Он вскочил, неровно заправил одеяло и побежал к двери в гостиную. Он хотел узнать, что случилось, хотел услышать, почему мама так плачет, но, приоткрыв дверь… увидел, как Акако обнимала маму за обеденным столом. Она подставила ей своё плечо, чтобы Аоко могла опереться на него.       Ямато сам хотел плакать. Лицо мамы, полное печали заставляло его морщится и хныкать. Нет, он не хотел стоять тут, он толкнул дверь и побежал к маме, забыв про всё.       — Ямато! — Аоко обомлела, увидев сына. Первая слеза пробежала по щеке Ямато, когда он бросился Аоко на руки.       Акако отступила назад, чтобы не мешать крепким объятиям мамы и сына. Она-то говорила, что Ямато услышит Аоко.       — Мама… почему ты плачешь? Что ты прячешь? — захныкал Ямато. Аоко попыталась отвести глаза, пока сын не схватил её за запястье. Его слабая хватка заставила Аоко повернуться к нему снова.       — Акако, я, — Аоко обратилась к Акако, та помотала головой. Конечно, Аоко думала о реакции сына на такую тайну, тем более, когда ему всего семь лет. — Ямато… у меня есть тайна…       — От папы тоже? — Ямато не хотел услышать «да». Когда Аоко кивнула, он заплакал сильнее.       — Да, я не говорила папе об этом… Я расскажу тебе, когда ты подрастёшь…       — Нет! Я не маленький! — сквозь слёзы Ямато надулся. Иногда он был врединой, совсем как Кайто. — Мам… Скажи мне. Я не скажу папе, я… Я хочу знать, почему тебе грустно!       — Это очень печальная история, Ямато, — спокойный голос Акако звучал особенно, будто голос мудрого мага. Она положила руку на плечо Ямато, и тот ощутил, как волшебное тепло забирало его слёзы. — Ты уверен?       Одним движением руки Ямато смахнул остатки слёз. Он сжал губы, нахмурил брови, его щёки надулись — с таким лицом он заявил:       — Да.       Аоко вздохнула. Как бы начать?       — Ямато, помнишь я читала тебе сказку про желания? — Акако начала за Аоко. Когда Аоко хотела прервать её, Акако остановила её рукой и продолжила.       Ямато, крепко обнимая маму, кивнул Акако.       — Да, помню… Что желания бывают разные. А так же, что загадывая их магии, нужно верно формулировать их, иначе они сбудутся не так, как хотелось. И… лучше исполнять свои желания без магии самому…       Аоко улыбнулась. Её сын был очень смышлён.       Она потрепала волосы Ямато, чтобы он посмотрел на неё. Стоило ей заметить уверенность в детских глазах, она улыбнулась и решилась всё рассказать, надеясь, что Ямато поймёт.       — Верно, сынок, — Аоко крепче обняла Ямато. Тот перестал дрожать и плакать. — Твой отец тоже загадал желание. И оно сбылось… не так, как хотелось.       — Папа неправильно сформулировал его? — удивился Ямато. — Что это было за желание?       — Как бы сказать тебе…       — Твой отец — Кайто Кид, — спокойно вкинула Акако. Аоко встрепенулась и почти накричала на подругу, но Ямато похлопал глазками и снова посмотрел на маму.       — Я это знаю, — сказал он, удивив маму и Акако. — Я видел, как он одевал костюм, когда мамы не было дома, и бурчал под нос план кражи…       — О, боже, — Аоко закатила глаза под смех Акако. — Его скрытность на высоте…       — Да, кажется Кайто Кида могут поймать только семилетние дети! — отшутилась Акако. Прежде чем она надорвала живот, она остановилась и наклонилась над Ямато. — Значит, никаким проблем, чтобы всё тебе рассказать… Но не говори наш секрет папе, хорошо?       — О… Обещаю! — пытаясь больше убедить их, Ямато отдал честь, как полицейский. Широкая улыбка украсила его лицо. — Так, что случилось, мама?       — Ну, — Аоко тяжко вздохнула, — когда… когда я была беременна, твой папа уехал в Америку на пять месяцев. И первое время я только звонила ему.       — Это плохо оставлять маму одну, — хмыкнул Ямато. Акако закивала и потрепала его волосы.       — Ну, может! Так вот… когда я была беременна, я узнала от Акако, что в восемнадцать твой отец загадал желание волшебному камню, — Аоко вздохнула, — чтобы никто больше не стал Кайто Кидом… в том числе наш возможный будущий ребёнок.       Она поджала губы и покачала головой.       — На раннем сроке врач сказал, что у меня двойня, — кое-как сказала Аоко.       — Двойня? — Ямато вздрогнул. — У меня был брат?       — Да, но на третьем месяце… я потеряла его… Ты остался жив.       — Потеряла… Он умер? — Ямато чуть отстранился от объятий и немного потерял равновесие, но Аоко и Акако удержали его. Аоко пришлось сына к себе покрепче.       — Да… Сердцебиение замерло. Это был мальчик, как и ты… Я надеялась рассказать Кайто, что у меня близнецы, когда он приедет на выходные, но… твой брат умер за два дня до его приезда… А я готовила сюрприз…       — И ты сказала только про меня?       — Да, — пробурчала Аоко. Её голова опустилась. Ямато пришлось поднять лицо мамы, чтобы она снова взглянула на него.       — Но почему он умер? — Ямато дрожал и всё равно хотел знать.       — Потому что твой отец загадал желание, чтобы никто больше не стал Кайто Кидом, в том числе его с Аоко ребёнок, — голос Акако показался чем-то тяжёлым, что опустилось Аоко и Ямато на плечи. Акако достала несколько карт таро, и Ямато долго вглядывался в них. — Он поменял судьбу… твой брат должен был стать следующим Кидом.       — То есть… просто из-за этого… он умер? — едва выдавил Ямато. Аоко сделала всё, чтобы крепко обнять сына, но её руки дрожали.       Лишь спокойная Акако продолжала говорить.       — Да, потому что неизвестно, как магия воспринимает желания, — сурово сказала она. — Если придётся загадывать, нужно формулировать их верно, а лучше… исполнять их самому.       Ямато поджал губы. Третья мораль той сказки Акако — лучше делать самому, чем полагаться на магию. Магия непредсказуема.       — Я понял… Но разве нельзя рассказать об этом папе?       — Может и лучше, но… Давай не будем, — Аоко поцеловала Ямато в лоб, а потом, кивнув ему, приложила палец к губам. — Давай не будем говорить папе… Он почувствует себя виноватым.       Ямато представил отца… Представил, как широко он открыл рот, как раскрылись его глаза и как маленькие слёзы покатились из его глаз. Потом большие, пока Кайто не начал бы хныкать.       Его брат мог быть похож на папу… Папа учил бы его трюкам, брат бы наслаждался этим… Но он стал бы следующим Кидом, и поэтому…       Поэтому у Ямато нет брата. Мог быть, но его нет.       — Хорошо, мама, — пусть Ямато дрожал, пусть ему было всего семь, он сказал это серьёзно, — я не скажу папе.       — Спасибо, Ямато, — пусть Аоко пыталась держаться, она снова заплакала. — Я люблю тебя…       — Я тебя тоже, мама…       — И я люблю папу, поэтому, — голос Аоко снова вздрогнул, — не хочу, чтобы он это знал… Давайте сохраним это в секрете.