***
Глаза в Небесной столице болели скорее не от света, а от ослепительных драгоценностей и нарядов. Небесные чиновники, замечая его на улице, приветственно кивали, их помощники всегда почтительно кланялись. В духовной сети обсуждали повседневные мелочи, чаще – рождение нового Непревзойдённого, который почему-то не давал о себе знать. Небеса казались воистину другим миром, в котором он выглядел неприглядным чёрным пятнышком – такое обычно так и хочется стереть. Удивительно, что никто ещё не порывался этого сделать. Впрочем, Хуа Чэн не обманул. Маскировка и впрямь была идеальной: его появление не вызывало никаких подозрений. Новый облик носил имя Мин И. Легенда звучала безукоризненно – в его вознесение небожители поверили с лёгкостью. Чрезмерная бледность никого не смущала. Порой Хэ Сюань, бросая взгляд в зеркало, щурился подозрительно, подмечал невольно смутное сходство. Наверное, он похожим образом выглядел раньше. Мог бы так выглядеть, сложись всё иначе. Его судьбу отобрал себе один из братьев Ши, и несложно было понять, кто именно. Когда требовалось добыть сведения, деньги развязывали языки получше самого крепкого алкоголя, пусть при этом жгли ему руки. Избавляться от них хотелось поскорее, тем более потому, что они были ещё и чужими. Так первым из чувств к нему вернулось отвращение. К Небесам, за то, что божества по сути своей ничем не отличались от людей. К самому себе, за то, что позволил себе опуститься и стать таким же. Но, сколько ни упрямься, со взятками дорога прокладывалась куда проще. Оставалось связать детали воедино, имея на руках слухи о дурной репутации Повелителя вод Ши Уду и чудесную историю вознесения Повелителя ветров Ши Цинсюаня, которая произошла аккурат в один год с его смертью и успела стать прекраснейшей картиной. Голод внутри него требовал не плоти и не изысканных лакомств – справедливости. Хэ Шэн, его семья и невеста – были ли они хоть в какой-то мере значимы для человека, решившего пробить себе путь на Небеса нечестным способом? Вряд ли. Тогда и жизнь такого небожителя ничего не стоила. Как назло, братья Ши покинули столицу ещё до его прибытия и возвращаться не торопились. Ожидание одновременно и утомляло, и будоражило. Узнают ли они это лицо? Вспомнят ли имя? Как лучше поступить – убить их обоих втайне или устроить прилюдный суд? – Сделай милость, – заговорил однажды с ним через духовную сеть Хуа Чэн, – помни про наш уговор. Уже забыл, кто содержит твоих зверушек и кто помог тебе набить кошельки этим лицемерам? Хэ Сюань и хотел бы огрызнуться, но промолчал – долговая яма заставляла держать рот на замке. Пришлось покорно расспросить как можно осторожнее о каком-то наследном принце Сяньлэ. Разве это государство не пало давным давно? И зачем такой человек Хуа Чэну?.. Впрочем, рассуждать он не брался. В Небесной столице, на удивление, к разыскиваемому отнеслись прохладно. Кто-то убеждал не заговаривать о нём с определёнными генералами. Кто-то удивлённо покачал головой, сделав вид, что слышит имя впервые. Хуа Чэн выслушал доклад раздражённо. Обнаруженные потом в скрытой обители рыбьи скелеты, разгромленные в щепки, не стали чем-то удивительным. Жизнь в Небесной столице текла слишком медленно. От бесконечных сплетен в духовной сети трещала голова. Вид богатых убранств рождал в груди странное, незнакомое чувство, явившееся ему первым после момента смерти – тяжёлое, будто сгнивший ком тины, грозящее хлынуть наружу и затопить светлые дворцы в гнили и злобе. Несправедливо. Неправильно. Незаслуженно. Размеренность и бездействие нервировало, утаскивало сознание в пучину воспоминаний, в небольшой городок, полный простых бытовых радостей, в мир, который мог бы остаться навсегда с ним, если бы внутри не тлел голод. Дом заменило тихое пристанище Черновода, с алтарём для мёртвого божества, лица близких – урны с их прахом. Неожиданный вызов в Дворец бога литературы сбил его с толку. Подумать только, небесных чиновников отправляли с поручениями в мир людей. Интересно, ощущалась ли их помощь простым смертным хоть в какой-то степени. Тишина приобретала лёгкую неловкость. Богиня литературы Линвэнь невозмутимо перебирала свитки на столе, разыскивая нужный. Рядом замер в таком же ожидании незнакомый ему небожитель. Мельком Хэ Сюань заметил светло-зелёные летящие одежды. – Ваше превосходительство, – начала Линвэнь, встала и протянула в почтительном жесте свиток. – Хорошая новость: вам согласился помочь один из небесных чиновников. Плохая новость, подумал он и усилием воли заставил себя не скривиться. Поручение отдалит его от Небесной столицы, куда братья Ши могли вернуться в любой момент. А присутствие другого человека вынудит скрывать личность куда усерднее. Чего же здесь хорошего? – Полагаю, лично вы ещё не встречались, поэтому позвольте вас друг другу представить. Повелитель ветров Ши Цинсюань. Невозможно. Хэ Сюань незаметно за спиной сжал руку в кулак, стиснул зубы. Бросил взгляд в сторону. Небожитель, повернув голову, лучезарно улыбнулся ему, вдруг подмигнул. Вот он. Человек, проживавший его судьбу, стоял в двух шагах. Всё могло закончиться в мгновении ока – ему хватило бы стремительного рывка. Лёгкие воздушные одежды ничем не прикрывали горло. Шея выглядела достаточно тонкой, чтобы свернуть её одним движением. Достать с пояса веер и защититься Повелитель ветров не успеет. Но что с Линвэнь? Успеет ли она поднять тревогу? – Ваше Превосходительство – недавно вознёсшийся Повелитель земли, Мин И. Хэ Сюань деревянно поклонился и принял свиток из рук Линвэнь. Холодные пальцы дрогнули, касаясь бумаги. Желудок свело так, что он поневоле сжал свободную руку в кулак и быстро направился к дверям – даже чересчур быстро, судя по удивлённому звонкому окрику сзади. Ногти впились в ладонь. Слишком рано, слишком рискованно. Убить Ши Цинсюаня в самом сердце Небесной столице – значит не выбраться живым. О мести Ши Уду можно будет забыть. – Подождите! Куда вы так помчались, Ваше Превосходительство? Мин И? Мин-сюн? Я же могу тебя называть Мин-сюн? Кто бы мог подумать, что пробраться в обитель небожителей окажется самой лёгкой частью! Хэ Сюань раздосадованно скрипнул зубами. Что ж, ладно. Раз младший брат Ши пока остался в живых, пусть приведёт его к старшему.***
Человек, проживавший его судьбу, оказался странным. За ним даже не приходилось следить – и вправду, зачем, если тот сам следовал повсюду? С каждой улыбкой, с каждым смешком раздражение неумолимо росло. Ши Цинсюань жил в наслаждении, пока страдали его близкие. Безмятежно распивал вино, пока умирал он сам. Как ему хватало совести лучиться счастьем? Была ли вообще у него совесть? – Моё вознесение? – с недоумением переспросил он сразу после их первой встречи и несколько смущённо засмеялся. – Об этом мне, право, неловко говорить, но, если быть честным, я и сам не знаю, как именно оно произошло. Незнание только сильнее подогрело злобу. Как можно о таком не знать? Разве, используя раз за разом свой веер, он не чувствовал, что сила не принадлежит ему? Это Хэ Сюань должен был обладать ею по праву. Но отнять однажды похищенное уже не имеет смысла – умерших его бессмысленный подвиг не вернёт. Зато в его силах самолично протащить Ши Уду через унижение и боль, раз тот столь своевольно возомнил себя всемогущим вершителем судеб. Повелитель ветров, его младший брат, подходил для осуществления цели как нельзя лучше. Этот наивный Ши Цинсюань. – Похоже, лето снова будет засушливым, – тихо и почти виновато произнёс он, когда их ночлег в храме прервали крестьяне, пожелавшие оставить подношение возле статуи. – Разве мы успеем ответить на все молитвы? Хэ Сюань, нахмурившись, молча отвёл взгляд. Настоящий Мин И молитв уже не услышит. Ему оставалось наблюдать, погружаясь в полной мере в осознание того, что за случившиеся с ним придётся заплатить не только братьям Ши. Что ж, не то чтобы он не догадывался о последствиях, которые влечёт за собой исчезновение божества. Потрескавшиеся губы юноши, опустившегося на колени, беззвучно шевелились. Непоколебимое упрямство во взгляде до отвращения напоминало его собственное. Возможно, мысль убить Ши Цинсюаня, пока они вдали от столицы, была здравой. Всё закончится быстро. Гибель брата заденет Ши Уду и привлечёт внимание. Во время их краткой схватки с демоном Хэ Сюань даже успел незаметно замахнуться. Ши Цинсюань увернулся почти не глядя и вскрикнул вдруг: – Мин-сюн, осторожнее! Визг раненого противника неприятно резанул по ушам. На лицо брызнули ещё тёплые капли чужой крови. Хэ Сюань недовольно поджал губы. Такая слабая атака, несмотря на свою внезапность, не причинила бы ему вреда. Момент был упущен. – Ты цел? Не ранен? Глупый, слишком доверчивый Ши Цинсюань, которому предстоит умереть от удара в спину. – Ешь, сколько захочется. – Он, заметив, что миска Хэ Сюаня уже опустела, без колебаний протянул свою. Бульон, наверное, оказался острым: у него заметно порозовели губы. – Не бойся, я заплачу. И рёбрышки возьми, тебе они точно понравятся… Может, и вино будешь? Выпьем за начало нашей дружбы! Палочки в руке почти треснули. Хотелось воткнуть их в эту бледную шею. Друзья? Нелепо. Повелитель ветров уж точно не назвал бы его другом, если бы знал, кто на самом деле сидел перед ним. И не улыбался бы так, словно они были знакомы не меньше столетия. На нежной коже расцветал лёгкий румянец, проступали ямочки на щеках, а прищуренные глаза сверкали ярче звёзд на летнем небе. Улыбка, неизменно лучезарная, искренняя, не походила на сдержанную вежливую мину небесного чиновника и, казалось, могла отобразить всевозможные оттенки эмоций. Её хотелось стереть. От неё тошнило. Слишком… добрый Ши Цинсюань. Сколько времени прошло со дня их знакомства? Сколько раз ускользал тот самый, «нужный» момент? Хэ Сюань давно сбился со счёта, порой скрипел зубами, оставаясь наедине с самим собой. Он забирал чью-то жизнь прежде, кромсал и пожирал своих врагов. Сложностей не должно было возникнуть, и всё же они неминуемо мешали, останавливая его руку в воздухе прежде, чем ему удавалось нанести удар. Повелителя ветром словно оберегало что-то свыше, озаряя его дни радостью, позволяя безвозмездно делиться ей столь же щедро, как и благодетелями, с кем-то ещё – даже с ним, способным поглотить всё что угодно, в том числе и этот свет. – Я орехов для тебя купил. – Рядом опустился бумажный свёрток. Ши Цинсюань с усталой улыбкой отпил из кувшина. – Подумал, ты захочешь перекусить. Наверное, настоящий Мин И возмутился бы, завидев их, распивающих вино на ступенях святилища, посвящённому Повелителю земли. Хэ Сюань усмехнулся и закинул в рот орешек, пережёвывая с хрустом. Вкуса по-прежнему не возникало. Ши Цинсюань незаметно оттянул ворот одежд – от влажной после дождя земли уже начинало парить – и чуть махнул веером. Лёгкий ветерок почти не принёс облегчения, только капли с ближайшего дерева стряхнул прямо в лицо. Хэ Сюань раздражённо утёрся рукавом. Лето засушливым в этой местности уж точно не выглядело. Впрочем, если вспомнить, от кого исходило предсказание… – Договорился с Повелительницей дождя? – спросил он промежду прочим. – Мой ветер окончательно иссушил бы землю, а от твоей лопаты – уж извини – мало толку, – засмеялся за спиной Ши Цинсюань. – У меня свои связи в Небесной столице. Конечно, связи. Скорее список тех, кто был готов воспользоваться наивным Повелителем ветров и поймать свою долю брошенных им благодетелей. Хэ Сюань особенно мрачно оглядел блестящую ярко-зелёную листву. – Ты настоял сегодня на том, чтобы мы не преследовали Лазурного демона, а спасали похищенных им людей. Я не буду выгораживать тебя перед Линвэнь. Он почти почувствовал, как Ши Цинсюань пожал плечами так, словно его это не касалось. – Так было правильнее. – Правильнее? – переспросил Хэ Сюань и обернулся. – Правильнее было бы разделиться. Лазурный демон с самого начала был только моей заботой. Раз уж увязался за мной, то… То что? Он с досадой замолчал. Не ему здесь рассуждать о том, что правильно. Ладонь сомкнулась на рукояти лопаты Повелителя земли, стоявшей рядом у стены. Давно следовало его убить. И Лазурного демона тоже – этого идиота, который посчитал, что раз начнёт пожирать людей, то станет таким же. Пахнуло свежестью и совсем немного – алкоголем. На щёки опустились прохладные ладони. Дёрнулась рука, готовая для удара, разжались пальцы. С грохотом упала лопата. Вино слегка затуманил взгляд светлых глаз, казавшихся только ярче. Они же стояли так близко друг к другу сейчас – совершенно одни, в пыльном святилище. Ему никто не помешает. – Почему ты зол на меня, Мин-сюн? Вопрос выбил почву из-под ног. Голод оживился после долгого успокоения. Почему? Потому что так некстати пропавший Ши Уду убил его семью, чьи голоса поглотило безумие горы Тунлу, убил невесту, чьё лицо он отчаялся вспомнить, глядя на урну с её прахом, и не сумел воскресить в сознании хотя бы смутный силуэт, потому что этот взгляд, обескураживающе честный, в какое-то мгновение успел затмить собой всё. Если бы он выкрикнул это Повелителю ветров в лицо, выслушал бы тот? Подставил бы свою шею добровольно? Или выдал бы местонахождение брата? Может, ему уже известно о подмене. Тогда ради чего эти игры? – Чего ты добиваешься, Цинсюань? – выплюнул Хэ Сюань и поперхнулся, когда вместо ответа с его скулы стёрли пятно грязи, а с плеч стряхнули пыль – совершенно ненавязчиво и в то же время почти до боли ощутимо. Впервые по-настоящему ощутимо. Ши Цинсюань отступил на шаг. – А ты? Слишком… слишком непостижимый для него Ши Цинсюань. – Почему ты так тянешь? – зазвучал как-то в голове удивлённый голос Хуа Чэна. – Перехотелось мстить? Поиски Ши Уду не дали результатов даже с учётом взяток. Требовалось действовать самому. Или дни, проведённые в Небесной столице, и правда успели его смягчить? Нет, ни за что. Хэ Сюань промолчал об этом тогда, молчал и сейчас. Ши Цинсюань, улёгшийся головой к нему на колени, смешно поморщился, когда он осторожно убрал его разметавшиеся волосы в сторону, ослабил воротник, коснулся шеи. Тепло живого тела почти обжигало. Под кожей ощущался размеренный пульс – пока ощущался. Осталось лишь сомкнуть пальцы на горле. Будет ли тот сопротивляться? Или не успеет в полной мере понять, в чём дело? Ши Цинсюань беспокойно пошевелился – видимо, почувствовав прохладу – и приоткрыл глаза, вынуждая дёрнуться. – Мин-сюн? – пробормотал он, прищурился и, различив его силуэт в темноте, расплылся в улыбке. – Прости, у тебя, должно быть, уже ноги затекли. Хэ Сюань взглянул на свои ладони, то сжимая их, то разжимая. Не заметил? Или предпочёл не замечать? Ши Цинсюань, сев и потянувшись, с выдохом прислонился к нему боком – всё ещё дышащий, невредимый. Притихший голод перешёл в тянущую боль, чем-то похожую на человеческую тоску. Осознание, копившееся столько времени, нахлынуло резко. Не смог. И не сможет. – Совсем забыл! – опомнившись, ахнул Ши Цинсюань, указывая куда-то наверх, между крон деревьев. – Сегодня состязание фонарей, а мы не успели вернуться в Небесную столицу. Как же так… Ярким огоньком ввысь взмыл фонарик, медленно исчезая в тёмном небе. Столько мгновений ускользали у него прямо из-под носа, подобно ему, и столько же находилось потом оправданий – слишком много свидетелей, неподходящее место, неподходящее время. – Так отправляйся туда, – проговорил Хэ Сюань отстранённо. Стоило убить Ши Цинсюаня ещё во Дворце бога литературы, вне зависимости от того, что за этим последовало бы. Теперь было слишком поздно. – Боюсь, что усну прямо на пиршестве, – отмахнулся Ши Цинсюань и сложил колечком указательный и большой пальцы, глядя через него на луну. – Да и ты вряд ли захочешь туда пойти… постой, Мин-сюн, а что за переполох в духовной сети? – вдруг засуетился он, дёргая его за рукав. – Ну же, зайди тоже, я ничего не могу разобрать! Хэ Сюань закатил глаза, но всё же приложил пальцы к виску, оставив размышления на потом, и чуть не оглох. Отовсюду, от всех, кто, видимо, ещё не успел к началу состязания, гремело одно и то же имя. «Ши Уду! Повелитель Вод Ши Уду прошёл второе небесное испытание! Невероятно!» Рука упала на колени. Пальцы тут же впились в бедро. – Слышишь? Это мой брат! – Ши Цинсюань, словно не замечая этого, тряхнул его за плечи. – Мой брат справился! Его совершенствование в уединении не прошло даром, он справился! Через силу Хэ Сюань заставил себя сглотнуть, выдавить скупое поздравление. Выманивать Ши Уду ему не пришлось – тот наконец явился сам. Тем лучше. Может, Повелитель вод и стал сильнее, но неуязвимость не приобрёл. А Ши Цинсюань… Ши Цинсюань может понести своё наказание потом.***
«Не сейчас», – стиснув зубы, повторял он мысленно. Ши Уду сидел напротив, даже не подозревая, кто скрывался среди небожителей на пиршестве в честь праздника середины осени. Хэ Сюань почти остервенело отломил утиную ножку. Их разделяло несколько шагов, и в то же время любое движение было невозможным. Посмей он хотя бы шагнуть с дурными намерениями к Повелителю вод, как с ним тут же разобрался бы если не сидевший рядом генерал Пэй, то кто-то из стражи или остальных богов войны. Злость ничуть не ослабевала, наоборот, только росла от того, насколько непринуждённо, почти пренебрежительно держался Ши Уду. Разгорался всё сильнее голод после каждой брошенной им фразы, будь то раздражение из-за женского облика Повелителя ветров, едкий комментарий или возмущение во время демонстрируемой пьесы. В последнем Хэ Сюань, сам того не подозревая, был почти готов с ним согласиться. От одного-единственного слова «муженёк», произнесённого актёром в одеждах Ши Цинсюаня, его передёрнуло. В самом деле, кто в здравом уме догадался приписать братьям роли любовников? – Мин-сюн! Скажи хоть ты что-нибудь! Хэ Сюань, будто очнувшись, взглянул на обглоданную кость в своей руке и вздохнул, откладывая её в сторону, где таких скопилось уже приличное количество. Нежное, в меру приправленное мясо во рту так и таяло, но кусок вдруг встал в горле. Верно. Не стоило забывать, что вокруг тем временем продолжалось пиршество. – Что? – проглотив, удалось ему выдавить сипло. И, видимо, недостаточно заинтересованно, раз Ши Цинсюань возмущённо покраснел и, вытащив веер, наградил метким ударом в плечо. – Ты! Ты, ты… – он замолчал, засопел шумно, подыскивая в меру достойное и подходящее атмосфере оскорбление. И, видимо, провалившись в попытках, надулся. – Даже не поздравишь? Знать бы, с чем именно. Хэ Сюань, заметив только увлечённых то беседой, то вином небожителей, взглянул на него вопросительно. Должно быть, пропустил начало состязания мимо ушей. Объявили что-то важное? Судя по тому, как наследный принц Сяньлэ старался не засмеяться, так и было. Ши Цинсюань из-за его замешательства насупился только сильнее и потянулся к одному из блюд. – Ну и ешь себе тогда на здоровье! Стоило только раскрыть рот, как его ловко заткнули лунным пряником. Хэ Сюань моргнул в недоумении, откусил, вовремя поймав оставшуюся половину – не пропадать же еде. Игнорируя раздавшийся сдавленный смех, доел и взял ещё один. Начинка пряника по вкусу впервые напоминала не слизь. Ребячливый поступок не вызвал раздражения. Ши Цинсюань и сам не подозревал, что сумел предотвратить, сбив его с толку. В конце концов, ещё минута размышлений о Ши Уду, и последствия стали бы необратимыми. Ночь вдруг отступила перед светом фонарей, и белые воздушные одежды Повелителя ветров, который от неожиданности забылся и на мгновение вернул себе мужское обличье, словно вспыхнули трепещущим бледным пламенем. Оно танцевало бликами на лентах и на волосах, терялось в широко раскрытых от восторга глазах, заставляло застыть на месте в желании протянуть руку и прикоснуться – забрать хоть часть тепла себе, даже если это принесёт с собой ожог. Ши Цинсюань зачарованно любовался зрелищем вместе со всеми, Хэ Сюань смотрел на него. Тот едва ли понимал, что сделал, едва ли знал его настоящее имя, но улыбался, заставляя ненадолго поверить, что он не притворялся Мин И, а в самом деле был им, что не существовало в этом сотворённом из солнца и иллюзий мире никакой подмены. Затмевавший собой свет луны и трёх тысяч фонарей Ши Цинсюань. Недосягаемый и притом всегда державшийся рядом с ним Ши Цинсюань. И почему из всех небожителей этого удостоился именно он? Не мог же Повелитель ветров раскрыть его личность – сколько бы раз они ни оставались наедине, о подозрениях не заходило и речи. Скрыть же их тот попросту не смог бы. Ответа ждать долго не пришлось. Дворец Повелителя ветров он покинул позже поспешно, даже чересчур поспешно, не оборачиваясь и время от времени бездумно касаясь пальцами губ. Лёгкое покалывание ещё давало о себе знать. Нос щекотал запах случайно пролитого вина. Перед глазами зациклилось в бесконечном повторе то, как Ши Цинсюань, помолчав, отставил нетронутую пиалу с вином и, по обыкновению дёрнув за рукав, подался вперёд, искренне и бесхитростно. Солнце опалило само; что-то в груди трепыхнулось, но быстро охладело, затихло, словно в напоминание о действительности, в которой его жизнь давно закончилась. Каких только улыбок ни видел на лице Повелителя ветров Хэ Сюань, – приободряющих, дружелюбных, лукавых, озорных – но последнюю, неуверенную и кроткую, пожелал не лицезреть больше никогда. Из-за неё всё казалось глупее и безнадёжнее.***
Возле алтаря во дворце Сумрачных вод Хэ Сюань медлил, преклоняя колени. Дымок благовоний вился и таял в воздухе, подобно призрачной ленте. Воспоминания о звонком смехе таяли под гнётом тишины. В поклоне он прикрыл глаза, нахмурился. В темноте мелькнула перед ним призрачная тень чужих светлых одежд. Урны будто взирали на него с укором – за то, что провалился в таком простом намерении отомстить, что осмелился подумать о пощаде, что в конце концов пощадил. Подумать только, Ши Цинсюань не оставлял его даже там, куда никто другой, кроме Хуа Чэна, не смог бы добраться. Это ощущалось чем-то почти привычным после стольких лет. Где он, там и Повелитель ветров. Где Повелитель ветров, там и Повелитель вод. Отстаивающий справедливость Ши Цинсюань. С лёгкостью возражающий генералам Ши Цинсюань. Пошёл бы тот с ним, узнав правду, или помешал бы? Покидая резиденцию, Хэ Сюань взглянул в последний раз на оставшееся позади мертвенно-тихое озеро и мысленно приказал телу вновь меняться, замечая, как исчезает пятнами сероватый оттенок кожи. Решение вырисовалось постепенно. Возможно, судьба связала их троих ещё не настолько крепко и связь останется невредимой, когда исчезнет лишь одно звено. – Отпускать Повелителя ветров рискованно, говорить ему правду в открытую – тем более, – лениво предостерёг Хуа Чэн, выслушав план. – Уже забыл, как тебя чуть не выдал своим побегом настоящий Мин И? Он вполне может подать знак Небесам. Хэ Сюань промолчал. О последствиях можно было не напоминать. Однако, если Ши Цинсюань и впрямь не виновен, какой прок в его смерти? Сама правда станет для него достаточным наказанием. Пускай примет её, раз стремится вершить справедливость, пускай начнёт сомневаться. Нанести удар Ши Уду, оставшемуся без поддержки брата, будет куда проще. – Кому ты хочешь отомстить, дело только твоё. Но учти, Хэ Сюань, – заговорил Хуа Чэн вновь. – Повелителя ветров считает своим другом Его Высочество, и если хоть один волос упадёт с его головы… – Тогда пусть наследный принц Сяньлэ не вмешивается, – холодно отозвался он. По зову к руке скользнула, извиваясь, парящая в воздухе костяная рыбка. Где-то в морской пучине шевельнулся сонно дракон. Годы приготовлений давали свои плоды. Оставалось лишь дождаться третьего небесного испытания. Если верить слухам, то как раз было не за горами. – Этого я не могу обещать.***
Мгновения ликования быстро подходили к концу. Судьба словно опять насмехалась над ним, каждый раз подсовывая новые обстоятельства, новые помехи, из-за которых приходилось просчитывать заново каждый шаг, чтобы не оступиться перед лицом пропасти. Медлить было нельзя. Действовать стремительно – тем более. Ещё и Ши Цинсюань. Главное его беспокойство, главная помеха – немыслимо наивный Ши Цинсюань. Вовлёкший в их дело посторонних Ши Цинсюань, не пожелавший ценой своей жизни беспокоить брата из-за божка-пустослова Ши Цинсюань. Раздражение нарастало. На спектакль, в очередной раз так искусно разыгрываемый жителями его родного посёлка Богу, Хэ Сюань не смотрел, предпочитая вместо этого устремить взгляд в толпу, на знакомое лицо, так разительно изменившееся из-за страха. Пусть глаза Повелителя ветров блестели по-прежнему ярко, тот вряд ли по-настоящему вникал в сюжет. Разочарование свернулось клубком в груди. Манёвр явно был напрасным. Ему события были слишком знакомы, Ши Цинсюаню – непонятны. Не стоило даже рассчитывать на его чуткость, когда забытый кошмар из детства преследовал по пятам. В любом случае Повелитель ветров не понял бы, что место актёра, захлёбывающегося искусственной кровью на сцене в окружении недвижных тел, когда-то занимал демон, стоявший рядом с ним. Если бы слова Хуа Чэна не посеяли в нём сомнение, если бы он рассказал всё прямо, изменилось бы что-то? Закрывая глаза, он ощущал, как его двойник стоял возле строения, где Ши Цинсюань был заперт силами наследного принца, уже оставившего его тело. Слышал нерешительные шаги, скрип открывающейся двери. Видел, как шевельнулись губы, готовые произнести его имя, как загорелись и тут же потухли глаза, как тело безвольно рухнуло на пороге. Приближаясь к башне, уже знал: его ждали на вершине. И всё ещё задавался этим вопросом. Могло ли всё обернуться иначе? Мог ли он сам решить всё иначе? Хэ Сюань подошёл медленно, опустился рядом с лежавшим недвижно Ши Цинсюанем на колени, убрал осторожно волосы с его лица, убеждая себя, что прикосновение длилось на мгновение дольше случайно. Если бы не бледность, не испачканные одежды, могло бы показаться, что тот спал и был готов вот-вот проснуться и, как прежде, беззаботно предложить полюбоваться луной за кувшином вина. Так могло бы быть, не будь Ши Цинсюань Повелителем ветров, не будь он сам Черноводом, не будь нить, связавшая их с Ши Уду, затянута узлами так крепко. Одно звено и впрямь необходимо было отсечь. Белый веер удалось разорвать без труда. Божественные силы по капле перетекали в него, грея кончики пальцев. Правды одной будет для него достаточно. Но лучше, чтобы человек, узнав правду, ничего не сумел бы с этим сделать. Слишком упрямый Ши Цинсюань. Прошедший мимо него Ши Цинсюань. Осознавший горькую истину, нелепо сбежавший из Небесной столицы и всё равно выбравший сторону брата Ши Цинсюань. Как ни пытайся разделить его и Ши Уду, тот будто преследовал везде и всюду, даже будучи далеко, на небесном испытании. Что в нём было достойно помощи? Достойно спасения и сострадания? Быть может, Ши Цинсюань успел забыть, как тот, привязав к кровати, грозился вновь решить его судьбу по-своему? Или просто привык, что кто-то всегда определял её за него? Ну уж нет. Настало время ему сделать шаг самостоятельно. Или для начала хотя бы раскрыть глаза. Над их головами безмолвно замерли серые листья деревьев, когда они вдвоём шли по тропе, поддерживая друг друга. С уходом непрошенных свидетелей на острове стало гораздо тише и как будто даже холоднее. Теперь их осталось трое. Так было всегда. Так и должно было быть с самого начала. Избегать очевидного не имело смысла. Похоже, Хуа Чэн это понимал куда лучше, чем он. – Мне страшно, – пробормотал Ши Цинсюань. Хэ Сюань с досадой нахмурился, ощущая чужое присутствие. Проклятый наследный принц Сяньлэ. Проклятый Хуа Чэн. Как он бахвалился, встретив своё драгоценное высочество на горе Юйцзюнь, как расписывал в сети общения, не затыкаясь, что держал его за руку, что с трепетом разглядывал черты его лица сквозь лёгкое алое покрывало. Чем он заслужил это? – Я хочу умереть. Чем этого не заслужили они? Ши Цинсюань так старательно подавлял в себе дрожь, чтобы не подкашивались ноги, отворачивался, чтобы не показывать ему своего лица, пытался унять сердцебиение, частое, словно у испуганной птицы. Ледяная ладонь показалась влажной. Осознание кольнуло холодом в груди. Воспоминания о мокрой зелени, о яркой осенней луне, о пряниках, фонарях и вине меркли с каждым выдохом. Прикосновения больше не дарили прежнего тепла. В объяснениях или намёках больше не было нужды. Он догадался сам. – Размечтался, – отрезал Хэ Сюань, пожалуй, слишком резко. Когда-то притихший голод вновь просыпался, возвращая жжение и спазм. Где-то рядом притаился Ши Уду. Он это чувствовал, даже не вглядываясь в серость леса, не прислушиваясь, – всё-таки не зря считался в своём измерении хозяином. Что ж, тем лучше. Ожидание наконец-то закончилось. – Брат! Мелькнули впереди белые одежды, и узкая ладонь выскользнула из его собственной. Хэ Сюань остановился, по инерции потянувшись следом, но тут же себя одёрнул. Краткое замешательство – и мощный удар в грудь выбил почву из-под ног, опрокидывая его на спину. Он моргнул, внимая звукам удаляющихся шагов. Сквозь безжизненные кроны проглядывало такое же безжизненное небо. Верно. Не стоило ему даже сравнивать себя с Хуа Чэном. Что за глупое малодушие, ненужная сентиментальность. О какой связи речь, если Повелитель ветров с самой первой их встречи был не на его стороне? Легенда о дружбе двух небожителей, иллюзия чужой жизни, которую он так тщательно поддерживал, теперь разбилась. Не было Повелителя ветров, стремившегося к справедливости, не было молчаливого Мин И, следующего неотступно за ним. Были лишь глупый, беспомощный человек и демон, стремившийся к мести. Ничего большего. Пятном блёклый свет застыл на чёрных урнах с прахом. Белели два разорванных веера. Гордый Ши Уду, всевластный Ши Уду корчился на полу у алтаря с разбитым лбом. Хэ Сюань с презрением переступил через лужу крови, через ржавый клинок. Он мог скрипеть зубами, кричать, отрывать от Повелителя вод по кусочку, скормить его драконам в море. Но толку, если тот не раскаивался? – Мин-сюн – мой лучший друг! – восклицал когда-то Повелитель ветров. Ши Цинсюань взирал на него пустым взглядом и лепетал извинения, от которых кровь вскипала. Кого вернут те извинения? Что исправят? Безликие урны молчали, внимая безумному смеху. Чужое горло вибрировало под пальцами и казалось донельзя хрупким. Для воцарения тишины требовалось приложить немного усилий – и тогда его путь закончится. – Позвать кого угодно? Но ты для меня единственный, – подавая ему пиалу, признался Ши Цинсюань далёкой лунной ночью в пустом зале дворца. Чуть не выскользнул из ладоней Хэ Сюаня кувшин, и вино плеснулось мимо. Повелитель ветров сиял, словно нежное утреннее солнце. Закованный в цепи Ши Цинсюань молил о пощаде – и даже не о своей. Звал – и предпочёл имя давно умершего небожителя. Он водрузил оторванную голову на алтарь. Достойное подношение, пусть и запоздалое. Крик – хриплый, срывающийся – звенел в ушах, а вместе с ним всё та же просьба, отчаянная, безнадёжная: – Я хочу умереть! Исчезло присутствие чужой души. Хэ Сюань шагнул навстречу, и Ши Цинсюань беспомощно дёрнулся, пытаясь отползти. По щекам катились слёзы, смазывая чужую кровь. Он опустился рядом на колено, молча протянул руку и вытер его лицо. Тёплая влага тут же пропитала рукав. Ши Цинсюань зажмурился испуганно, давясь всхлипом, и пискнул, когда сжали его подбородок, заставляя поднять голову. В подземелье дрожал слабый, лишённый всего человек. Умереть? Для него это стало бы наградой. Отнять ещё одну жизнь было бы проще простого. Возможно, на это Ши Цинсюань и рассчитывал. Напрасно. – Не смей, – коротко и тихо отрезал Хэ Сюань. – Не смей даже думать о смерти. Живи и помни – вот твоё наказание, Цинсюань. Слышишь меня? Ши Цинсюань булькнул что-то неразборчиво и обмяк в цепях, упав вперёд. Бесновавшиеся до того сумасшедшие притихли. Кто-то попробовал ткнуть его в бок, но после одного взгляда тут же с воплем забился в угол. Хэ Сюань почти бережно устроил голову на своём плече, пачкая в крови и без того грязные, когда-то светлые одежды, спутанные волосы. Всё закончилось, думал он, освобождая запястья из кандалов, проверяя мимолётом пульс – тот чувствовался, хоть и слабо. Всё закончилось. Голод сменился пустотой.***
– Вот так фонарь! – Посмотри, посмотри! – Может, ты его украл откуда? А? Ну, давай, признавайся! Хэ Сюань поморщился. Гомон оживлённого города, праздничная суета, вечерние огни настигли его даже на втором этаже местной чайной и, откровенно говоря, начинали досаждать. И как Хуа Чэн умудрялся жить в подобной суматохе всё время и не сходить с ума? Впрочем, насчёт последнего порой приходилось сомневаться, и всё чаще. – Не обращайте на них внимание, господин, – шепнул подбежавший к нему слуга. – Мне прогнать их для вас, чтобы не мешали наслаждаться праздником? Нет? Хорошо, хорошо… может быть, принести ещё чая? Закусок? Он покачал головой, заметив на лице юноши мимолётное расстройство. Тот наверняка рассчитывал на хорошую прибыль или хотя бы на чаевые… Что ж, выбрал явно неправильного посетителя. В его карманах опять не осталось серебра. Взгляд устремился вновь к горстке попрошаек, столпившихся на другой стороне улицы. Один из них, внезапно оказавшийся в центре внимания, прижал к себе фонарь, будто редкую драгоценность. Мало кто узнал бы в человеке, одетом в лохмотья, бывшего Повелителя ветров. Правда, звонкий голос по-прежнему выдавал его с головой. – Что вы, что вы! – засмеялся он. – Один молодой господин отдал его мне и попросил зажечь вместо него. Пальцы заметно дрожали, висели пыльными лохмами волосы. На одну ногу Ши Цинсюань старался лишний раз не опираться. Впрочем, казалось, его вовсе не смущал ни внешний вид, ни общество. Хэ Сюань чуть крепче сжал пиалу. Надо же. Совсем не изменился. – Может, спрячем его лучше, пока не отобрали? – тоскливо предложил старик, оглядываясь по сторонам. Идея всем явно пришлась по нраву. – Да-да, спрячем! А ещё лучше перепродать. Подумайте только, сколько такой стоит… – Вот бы сюда твоего щедрого господина! Заслышав хохот беседующих, а следом возмущённый возглас Ши Цинсюаня, Хэ Сюань невозмутимо отпил чай – скверный, похожий по вкусу на протухшую воду. Годы, проведённые под личиной Мин И, не прошли даром: другой облик его не выдал, и Ши Цинсюань принял подарок от незнакомца почти без колебаний, ещё и благодарностями осыпал. Такой же наивный и чрезмерно доверчивый. Фонарь медленно и торжественно поднялся, отдаляясь от протянутых к нему рук, освещая чумазые лица, двери и стены заброшенного храма. Ши Цинсюань, зачарованно провожавший его взглядом, улыбнулся вдруг – спокойно и умиротворённо, так, что всего на мгновение могло бы показаться, что всё стало по-прежнему, что вернулись и ямочки на щеках, и ленты в головном уборе, и веер на поясе, и блики тёплого света в лучистых глазах. – Что, так и будешь за ним молча таскаться и даже не подойдёшь? Голос Хуа Чэна в духовной сети безжалостно развеял хрупкую иллюзию. Лёгкие белые одежды обернулись лохмотьями. Смех мешали слышать отчаянные мольбы о смерти. Зачем он здесь? Хотел проследить, не вернётся ли Ши Цинсюань в Небесную столицу, не спустится ли кто-то за ним оттуда? Тут даже следить специально не требовалось, чтобы понять: Повелитель ветров, называвший другом едва ли не каждого небожителя, вдруг оказался одиноким смертным, нужным разве что своим случайным приятелям-попрошайкам. И почему-то ему. Ши Цинсюань разрушил когда-то его жизнь. Хэ Сюань сделал то же в ответ. Повелитель ветров когда-то гордо заявил, что присмотрит за новым Повелителем земли, выходит, что… Ши Цинсюань внизу, будто почувствовав что-то, обернулся, задрал голову и сощурился, точно пытаясь разглядеть что-то среди разноцветных огней, пока его не отвлёк хлопком по плечу попрошайка. Хэ Сюань отвёл взгляд. Нет. Точно нет. Разве смертный не способен разобраться со своей жизнью сам? Судя по плохо зажившим переломам, Повелитель ветров был беззаботен даже в таких вещах. Он раздражённо коснулся груди – ощущение абсолютной пустоты, поселившееся внутри с того дня, чем-то походило на голод – и, взяв с блюда купленный на последние деньги лунный пряник, поднёс его к губам. «Ну и ешь себе тогда на здоровье!» – Нам обоим это больше ни к чему, – ответил он, поднимаясь из-за стола, бездумно надкусил лакомство и едва не выплюнул обратно, заставив себя проглотить не жуя. Начинка из красной фасоли на вкус отдавала гнилью.