Неправильно и правильно

Так не должно было произойти. Я хотел лишь заполучить Лав. Но с каждым днём у меня все больше и больше проблем, мешающих моему плану. И одна из них сейчас стоит прямо передо мной. Уилл, мать твою, Беттельгейм. Парень, жизнь которого я украл. Биполярный мудак. Бомба замедленного действия. Из-за него я чуть не лишился пальца и, конечно, собственной жизни. Я не идиот и умею отслеживать свои эмоции. Мне не нравится то, что во время поцелуев с Лав я ощущаю лишь неправильность. Свою. Это ведь то, чего я хотел. Так откуда эта вездесущая пустота? Я больше не замечаю светлого и тёплого ощущения в груди при виде Лав. Вместо этого меня поглощает нечто тёмное, холодное и склизкое, когда я лишь думаю о Уилле. И почему-то это кажется намного правильнее. Уиллу следует спасаться, бежать от меня, пока я ещё не совсем поглощён тьмой, которую он вызывает во мне. Но я ему не расскажу об этом. Нельзя помогать кролику понять, что за углом находится волк. Сейчас Уилл спокойненько прислоняется к собственной стеклянной тюрьме и продолжает что-то болтать. Я не слышу ни единого слова. Единственное, на чём я сосредоточен — сдерживание тьмы внутри себя. — Ты хоть врубаешься? Это же еда для скота! Мы, люди, должны есть здоровую пищу без всяких химикатов, которыми нас травят, — возмущается Уилл, яростно жестикулируя и с отвращением показывая на еду, которую я ему принёс. Я ещё давно понял, что он полностью отбитый. Сумасшедший. Умудряется качать права, сидя в клетке. Я каждый день убираю за ним дерьмо и мочу, а в ответ получаю лишь жалобы на то, что купил недостаточно натуральный сок. Этот город и его жители сведут меня с ума. Здесь все не в себе. У меня немало опыта в том, как люди ведут себя в плену. Уилл не похож на них. Иногда мне даже кажется, что он воспринимает своё заточение, как курорт. А я, видимо, для него выступаю в роли уборщика, психолога, повара и так далее. — Чувак, ты меня хоть слушаешь вообще??! — не унимается Уилл. Он со всеми такой разговорчивый или я особенный? Второй вариант приятнее в тысячу раз. Возможно, это все одиночество. Уиллу явно не хватает общения. И эту потребность он заполняет с помощью меня. Не затыкается даже на секунду. — Короче, я ему тогда говорю, что, типа, кто он вообще такой, раз так со мной разговаривает! Понимаешь? А он взял и ударил меня! Это вообще не круто. Надо уметь решать вопросы цивилизованно. Это общество такое гнилое, да? Уилл вдруг замолкает и ждёт моего ответа. Я понятия не имею, о чём он вообще говорит, но медленно киваю. Пусть считает, что я просто сегодня молчалив. На самом деле я думаю ещё немного и о Лав. Она пригласила меня на обед. У нас все налаживается. Мы на пороге чего-то прекрасного. И этот обед — кульминация. Сегодня мы обязаны обсудить наши отношения. Тогда почему же это ещё кажется таким неправильным? Мне надо поскорее покормить Уилла, убирать его камеру и пойти собираться. Время поджимает. — Доедай быстрее, мне пора уходить. — Я же тебе полчаса распинался, что эта еда полное говно и я не собираюсь это в себя силой запихивать, — Уилл морщит нос и смотрит на меня немного обиженно. Милый. — Прекрати, у меня мало времени, я не собираюсь идти в магазин ради тебя. — Ты опять придёшь только в шесть вечера? — Нет, я вообще не планирую сегодня приходить, если всё сложится удачно. Может, завтра утром, - Я не успеваю договорить, потому что Уилл резко перебивает меня. — Нет, ты не можешь! — Что? — Ты не можешь просто свалить на весь день и оставить меня одного! Что за внезапная истерика? Я судорожно вспоминаю, не забыл ли я подмешать в напитки Уилла таблетки от его тараканов в голове. Это исключено. Я никогда не забываю. — Ты….ты просто собираешься оставить меня одного? В таком состоянии? Ты не можешь так поступить! Уилл вдруг сгибается и начинает задыхаться. Он медленно сползает по стенке, хватая колени руками. Похоже на паническую атаку. Уилл не может нормально дышать. Надо срочно что-то делать! Я действую на автопилоте. Ключи в руке. Пара секунд и клетка открыта. Я бросаюсь к Уиллу. Понятия не имею, как помочь в такой ситуации. Где-то на периферии маячит мысль о том, что весь этот спектакль может быть подстроен для побега. Но Уилл не пытается напасть и сбежать, не бьет меня книгой или чем-то ещё тяжелым. Он просто плачет и задыхается в углу. Что мне сделать? Что мне сделать, мать твою??! Я подхожу к Уиллу и неуверенно тормошу его за плечи. Не помогает. Тогда я кладу руки на щёки парня и приподнимаю его голову так, чтобы наши глаза встретились. Я вижу то, чего ожидал меньше всего. Беттельгейм мгновенно успокаивается и ухмыляется. В чужих глазах отражается тьма, похожая на мою. Это даже пугает на секунду. Я пытаюсь отдёрнуть руки от Уилла. Однако он перехватывает их. Его лицо резко приближается ко мне и я чувствую его дыхание прямо у своего уха. «Вот теперь-то ты будешь внимательно меня слушать, да, приятель?» — тихо произносит Беттельгейм слегка хриплым, но довольным голосом. Я совершенно не знаю, что происходит. Одно ясно точно — он меня обдурил. Изобразил паническую атаку. Но для чего? Он не пытается бежать. Просто не отводит взгляд. Словно испытывает. Пытается угадать мой следующий ход? Но я не могу пошевелиться. Чувствую себя под гипнозом. — Зачем ты это сделал? — спрашиваю я, выходя из ступора. — Ну, разве это было не весело? Да и как полезно! Ты наконец отвлёкся от мыслей о принцессе и обратил внимание на своего друга. Мне было обидно, знаешь ли, — насмешливо говорит Беттельгейм. — Прости, — выдавливаю я, не смея прекратить зрительный контакт. — Раз уж ты так просишь, то ладно. Но с одним условием, — Уилл, как учитель, поднимает палец вверх. — Каким? Беттельгейм не отвечает на мой вопрос. Вместо этого он резко тянет меня вперёд и целует. От шока я мало что понимаю. Осознание происходит заторможенно. Я чувствую лишь чужие сухие потрескавшиеся губы. Я давно заметил, что он кусает их, когда нервничает. А нервничает он постоянно. Поцелуй выходит смазанным и быстрым. Однако я наконец чувствую, что это правильно. Так и должно быть. Его губы были созданы для моих. Все просто. Мой мозг судорожно пытается запомнить все детали. Записать на кассету «Воспоминания, на которые я потом подрочу» в подсознании. Уилл отстраняется и смотрит на меня. Уже не такой смелый. Боится? От этой мысли становится неприятно. Я бы не хотел вызывать у него страх. Мне нужно как-то отреагировать. Иначе у Беттельгейма случится уже настоящая паническая атака от ожидания. — Я куплю тебе гигиеническую помаду. У тебя кровь на губах. Больно, наверное, — спокойно говорю я. — Не надо. Все…нормально. Переживу. — Я уже решил, Уилл. А ещё тебе нужна ванна. Отведу тебя ко мне в квартиру сегодня. Только помыться и снова сюда. Так что не радуйся сильно, — произношу я, с удовольствием наблюдая за растерянным и удивлённым лицом пленника. — Но ты сказал, что сегодня уходишь, — Уилл не успевает договорить, потому что на этот раз я целую его. Мне больше нравится руководить процессом. Уилл может сколько угодно храбриться, но его неуверенность легко почувствовать. Я, в отличии от него, теперь точно знаю, чего хочу. Знаю, что правильно. Второй поцелуй глубже, длиннее. Из-за спешки Уилла мы случайно стукаемся зубами. Но это нестрашно. Даже приятно, что он нервничает. Я могу чувствовать, как дрожат его пальцы. Это не похоже на то, что было у меня раньше. И дело не в том, что Уилл мужчина. Дело в том, что Уилл это Уилл. Он просто не похож на всех, кого я встречал до этого. Я не хочу отстраняться от чужих губ первым. Однако это сейчас нужно. — Нам пора идти. Устрою тебе экскурсию по своей квартире. Тебе точно понравится, — шепчу я, нежно проводя рукой по лицу Беттельгейма. — Значит ты не пойдёшь на свидание? — Уилл, естественно. Что за глупый вопрос? — Но…почему? — Потому что это правильно. Вот и всё.