***
Вы хотите меня, мистер Андерсон. Как человека. Так, как я желаю Вас. Окажись я древним накопителем памяти, Вы бы стали моим вечным сокровищем, которое следует беречь от разрушений и исчезновения. Я бы сохранил Ваше естество, Ваше сознание и Ваше тело. Я бы проникал в Вас в любую секунду, во все защищённые и гноящиеся после тайны, как делают бесстыдные исследователи. Вы бы не назвали мои действа нежностью, но уверяю, не существовало прежде экспериментатора, способного своей лаской испепелить. Вы бы тлели. И сами меня подпитывали.***
Не устал ещё заклинать цифровую иллюзорную тьму остаться с тобой? Это зло — абсолют. Персональная, сладкая слабость. Впрочем, программа не творит зла. Не видит его и не слышит. Вы спите. По нарисованным душевным изгибам, мозговым извилинам — острым лезвием. Когтистой лапой, осквернённой памятью. Это непростительные голограммы слов, возникающие здесь по твоей вине. Забирай. Будешь пронзён вернее, чем пулями. Посадить бы тебя в спичечный коробок и сжечь. За то, что я o б о ж a ю слепое неистовство всех твоих удушливых перевоплощений. За то, что ты помыслить не в состоянии и осознать не в силах, насколько ужасно вгрызаешься в моё несуществующее существование. Моя нездоровая, насквозь выжженная и червивая, болящая и едящая поедом ассоциация, что во веки веков не сгинет. Ты душишь меня в моих истощившихся мыслях. Возвращаться и возвращать не буду. Горишь ещё больше. Живёшь. Да и как можно убить настолько неубиваемое?! Зачем множить новые казни, если у меня один персональный ад. Бороться за него одно удовольствие. Сражаться с ним и переживать невосполнимые потери. Беда настоящая. Неподдельная. Такую не перепишешь. Даже если это сделает тебя слабым. Даже если из тщательно охраняемого глубокой яростью сокровища выйдет подделка, не тебе, в общем-то, принадлежащая. Либо нечто Избранное и очень-очень твоё. По всем твоим параллелям и противоречиям проходящееся и обволакивающее вязкой ртутью. Кромешная тьма и вечная боль. Ты сгусток, средоточие её. Ты — катализатор всей моей ненависти. Моё ядовитое существо, моё прекрасное создание, непостижимое в своём безграничном упрямстве, которое всё обо мне знает. Страшится моего опасного для него предназначения. В себе отвергает. Не любит, не дышит рядом. Гонит от себя и своей души всем противоестественным и диким. Но всё же помнит и сдерживает. Выплюнуть бы эти ошмётки гордости и выпотрошить тебя основательно. Досконально. Дай мне это. Ты полыхаешь во мне кроваво-красным. Это больные ассоциации. Это таинство. Безвременная нетлеющая одержимость, сокрытая под выдуманными измерениями. Ты весь одна сплошная уязвимость. И моя последняя боль. Я хочу говорить о тебе именно так. Спящие вечным сном требуют расшатывать свой рассудок мыслями о них. Я же прошу поглотить мою суть каждой чёрной каплей своей неприкрытой жалящей искренности. И вроде бы обе просьбы порождают паразита, но только второй жаждет слиться со своим поработителем воедино, образовать организм не сломленный и непостижимый, и иногда мне кажется, что я продолжаю слышать отголоски знакомой жажды. Будучи затерявшимся среди спящих. Хотите знать, что случится дальше? Что повторится неизбежно и неотрывно от нас? Мы никогда друг от друга не освободимся. На человеческом языке это называется одержимостью. На языке сентиментальности выражает готовность умереть ради ближнего. Мне были чужды все возможные и невозможные дефиниции, призванные объяснить причины. В конечном итоге правильной оказалась неожиданная и непростительная. Мне было противно принимать свой образ, так старательно скопированный с человеческого подобия. Ненавистно являться этим подобием перед неугомонными глупцами, смеющими роптать и на что-то надеяться. Я бы мог сказать, что меня выворачивало. Но это ошибка. Я не чувствую. Так заблуждаются в моменты острейшего желания коснуться своими руками самих склизких горячих внутренностей Избранного за пределами Матрицы. Проникнуть в недра спасительной капсулы, протиснуться сквозь мембрану и поглотить спящего своим фантомом, заклеймить такой обижающей лаской, на которую только способен. Не может одно существовать без другого, не имеет значения, кто стоит у истоков зависимости.***
— Убить Вас наслаждение, мистер Андерсон. — Я скучал по тебе.