Достоин каждый

      Плотные столбы пыли и песка взмыли в воздух, заполоняя собою обзор и заставляя жмуриться. Мелкие частички норовили попасть в нос и уши, поэтому девушка — а звали её Эва, что, кстати, означает «живая», — поспешила защитить нижнюю часть лица плотной тканью своей накидки и поскорее вылезти из автомобиля. Впереди виднелись свежие зелёные заросли и пляж, а за ним — спокойная гладь океана. Солнце нещадно пекло, и ветер как назло совсем стих. Воздух был горячим, почти обжигающим, но около воды дышать становилось легче, к тому же широкий подлесок из кариот создавал вблизи берега спасительную тень.       Девушка сняла шлёпанцы и взяла их в руку, ступая теперь уже по тёплому мягкому песку. Он был таким белым, как с картинки, и она невольно могла бы подумать, что такой, наверное, и правда бывает только на глянцевых обложках журналов или на просторах интернета, предусмотрительно обработанный в редакторе. Да, она вполне могла бы думать о таких безделицах, если бы была здесь в качестве туристки, неспешно прогуливающейся по райскому пляжу. А это было далеко не так. Сейчас в её мыслях глубоко засел лишь мужчина с чудны́м чёрным ирокезом и шрамом на полголовы, который знал здесь чуть ли не каждый. Пару дней назад он ушёл посреди ночи, когда Эва, как думал он, спала. Не сказал ни слова, не поцеловал на прощанье — просто схватил ключи, и след его простыл. А девушка переживала, хотя прекрасно знала, что пират ещё как может постоять за себя. И тем не менее тревожные мысли не давали ей покоя…       Мотнув головой, она ускорила шаг. Наконец впереди стали слышны звуки какой-то возни и тот знакомый, успевший стать родным голос.       — Так… так, ну вот, Крис, почти… — Мужчина сидел на корточках спиной к девушке и что-то держал на руках; это что-то (точнее, кто-то) двигалось — видимо, какой-то зверь. — Ну же… — По тону становилось понятно, что он свирепеет. — Давай, блядь! Давай, паскуда! Ты ж так хотел мне отсосать! Хули тогда воротишь свой блядский нос, а?! — Его нервы натягивались, словно струны гитары под действием колок, поэтому Эва поспешила вперёд, надеясь успеть до того момента, когда остановить волну гнева будет практически невозможно.       И хоть шаги её были тихими, утопая в сухом песке, грузные туши двух пиратов, шедших позади неё в качестве охраны, издавали куда больше шума. Ваас резко повернул голову на звук, не выпуская из рук животное; это была обезьянка, точнее — самец, и отчего-то он не сопротивлялся, вёл себя спокойно и тихо. Вряд ли он был мёртв, хотя… могло быть и такое. Эва чуть нахмурилась, подходя ближе, а взгляд Вааса, лишь на мгновение задержавшийся на ней, устремился на пиратов.       — Какого хера она тут забыла? — прозвучало угрожающе тихо, и несчастные, оказавшиеся по воле случая телохранителями Эвы, вжали головы в плечи под испепеляющим взглядом главаря. Вас выпустил из рук животное, и то, чертыхаясь, упало на землю рядом с торчащей из песка головой какого-то мужчины — очевидно, того самого Криса. — Я вас спрашиваю! Вы что, сука, оглохли, что ли, бля?! Отвечайте, когда я… когда я, блядь, спрашиваю! — Он сделал несколько неторопливых шагов в направлении людей, нервно жестикулируя.       Сердце Эвы ускорило темп, но она старалась держаться ровно и оставаться невозмутимой, ведь никогда не знала точно, чего можно ожидать от него, однако смела надеяться, что Вас не тронет её. Наблюдать вспышки его гнева было болезненно. Всегда. И для всех по-разному. Они определённо приносили окружающим одни страдания, но Ваас не умел, не знал, как справиться с ними. Или же просто не хотел…? Девушка, как могла, старалась помочь ему совладать с собой, прояснить разум и отпустить собственный гнев, но сделать это нужно было вовремя, иначе губительного смерча было не избежать…       Она повернулась в сторону пиратов и махнула им рукой, чтобы оставили их с Ваасом наедине. Те переглянулись и посмотрели на Монтенегро.       — Простите, босс… — начал один из них, но был грубо прерван.       — Заткнись, урод! Заткнись, а?! Валите отсюда к чёртовой матери, пока я не оторвал ваши гребаные яйца и не затолкал вам в глотку! — выкрикнул он, сокращая расстояние широкими быстрыми шагами. Обстановка накалялась с каждой секундой, так что просить дважды было не нужно: пираты тут же ринулись обратно к автомобилю. А Вас, снова мельком взглянув на Эву, развернулся обратно к своей жертве.       Девушка же пыталась понять: он снова принял эти треклятые таблетки или всё же нет? Насколько она успела заметить, зрачки не были расширены так, как это бывало раньше, однако его чрезмерная агрессия, возникшая ни с того ни с сего, и мерзкие пытки говорили об обратном.       Эва неспеша ступала за ним следом. Пират присел на корточки рядом с головой Криса и некоторое время молча пялился в одну точку. Какие мысли роились сейчас в его голове — было для неё загадкой. Он весь, от верхушки ирокеза до кончиков пальцев ног, был для неё загадкой, чем-то таким, с чем сталкиваться доселе не приходилось. И сперва это был лишь профессиональный интерес, но потом всё переросло в нечто большее. Вряд ли это была любовь. Садомазохизм нельзя назвать любовью, верно? Но несмотря на это, она продолжала быть с ним рядом, и Вас знал, что и сам внутренне этого желал. Наверное, оттого Эва до сих пор не валяется в куче трупов с простреленным лбом или на дне озера с привязанным к ноге бетонным блоком, или не закопана в песке по подбородок, как этот бедолага.       — Вас?.. — Она присела рядом, предварительно подобрав полы невесомой юбки и кинув шлёпанцы в сторону, и коснулась ладонью его оголённого плеча. — Прости, что ослушалась… — начала девушка мягко. — Но тебя не было три дня. Я просто волновалась… — Её голос, подобно ангельскому пению, был чистым и отрезвляющим. Слова плавно лились ручейком в его подсознание, а не отдавались гулкими ударами кувалды по шаткой нервной системе, как это было обычно, со всеми остальными.       Она старалась не обращать внимание на находившегося в бессознательном состоянии мужчину перед ними, ведь понимала: обвинения не приведут ни к чему хорошему. Стоило зайти издалека, не нервировать ещё больше. Через это простое прикосновение Ваас чувствовал, как Эва словно передаёт ему собственное спокойствие и умиротворение, словно делится своей энергией мира и безмятежности, даёт частичку себя. Девушка осторожно повела рукой вдоль его предплечья и взяла за руку, обращая всё внимание на себя. Наконец пират повернулся, по-прежнему тяжёло дыша и пытаясь сам справиться с разъедающими эмоциями.       — Всё нормально… — прошептала она и аккуратно уселась на песок, по-турецки. Вас повторил за ней. Теперь они сидели напротив и вглядывались друг другу в глаза. Руки Эвы переместились на предплечья мужчины, а его безвольно лежали на коленях. Напряжение, возникшее здесь несколько минут назад, до сих пор искрилось вокруг.       — Говоришь так, будто я какой-то псих…! Я что, ебнутый, по-твоему?.. А? — Он произнёс на одном дыхании, проглатывая отдельные буквы, и это не было хорошо, запал не пропал, а разжигался больше, потому Эва поспешила что-нибудь сказать:       — Нет. Правда, нет… — попутно водя сухими пальчиками по коже его предплечий кругами. — Я так не думаю и никогда не думала. Ты это знаешь, да? — Лёгкая улыбка возникла на её вечно обветренных губах, когда она ощутила, что напряжение пошло на спад. Отлично. Этого она и добивалась, но ещё слишком рано для триумфа. — Я скучала по тебе. — Простые слова, но чувства в них больше, чем во всём остальном. Скучала… От осознания собственной важности, собственной нужности кому-то в этом сраном мире в душе каждого, даже самого зачерствелого человека, зреет та самая надежда на счастье, хотя бы какое-нибудь, пусть и извращённое. — Что случилось? — спросила она, надеясь окончательно разрушить извергающую адское пламя стену, возведённую им между ними и, вообще-то говоря, всеми остальными тоже.       — Сама не видишь, что ли? — резко ответил пират, кивнув в сторону головы в песке. — Ебаный газетчик решил, что может шастать по моему острову, как у себя дома… Мудила, кажется, слил какую-то инфу… — Нервно усмехнулся, и Эва ощутила, как мышцы у неё под ладонями напряглись. — Поэтому его нужно на-ка-зать, ага? Поняла теперь?! — Быстро повернул голову снова к ней, безумным взглядом упёршись в её глаза. — А ты… ты всё испортила… — Вырвал руки из её ладоней и поднялся. — Ты, блядь, всё испортила! — Голос с каждым словом становился громче, почти срываясь на крик. — Сука! Сука, сука, сука! — Схватился за голову, отходя в сторону. — Всё в по-ряд-ке… Фух, я… я спокоен. Да… — Шумно выдохнул, пытаясь привести в порядок собственные мысли, но те крутились, перекрикивая друг друга, словно десяток людей в шумном споре. — Спо-ко-ен… — произнёс почти шёпотом.       Эва встала, тихонько подошла к нему, наблюдая. Разумеется, она боялась. Любой бы испугался, но теперь это было частью её жизни, и то, насколько та будет хорошей, напрямую зависело от слов и действий девушки — она понимала это отчётливо. Остановилась в паре шагов, не решаясь нарушить личное пространство, и терпеливо ждала.       — Прости за это, — коротко, уже спокойно, без привычной нервозности в тоне, наконец сказал Вас, слегка взмахнув рукой куда-то в сторону. — Я не закидывался. Давно, — будто оправдываясь, пояснил он.       — Знаю, — тихо произнесла Эва и, осмелев, подошла ближе, становясь напротив, а потом просто обняла, несильно, но ощутимо, прижавшись к сильной груди; и Вас, спустя пару мгновений, приобнял её за плечи, скрытые плотной тканью накидки.       Запах мужского пота, смешавшийся с запахом пороха, сигарет и недавно бывшего у него на руках животного, проник в каждый её рецептор, опьяняя. А ему, непонятного отчего, становилось рядом с ней умиротворённее; удивительно, но именно Эва действовала на него как успокоительное, рассеивая гнев на мелкие частички и устраняя вовсе. Она внесла в его жизнь то, чего ему не хватало, — собственную значимость. Он был важен для неё не потому, что мог убить в любой момент и она была готова сделать всё, лишь бы остаться в живых; не потому, что он платил ей за работу сраными зелёными бумажками и проклятыми разноцветными таблетками; нет, она не просила ничего взамен, лишь шанс… шанс попытаться обрести счастье.       — На других островах для тебя небезопасно. Ты должна всегда ездить только со мной, querida, окей? — сказал он, держа голос ровным; в ответ та кивнула, прошептав короткое «Да».       Так они простояли долго, но времени в тот момент будто бы не ощущал ни один из них. С неба раздавались звонкие крики редких чаек, звук моря, начинавшего потихоньку волноваться и мелкими волнами омывать белоснежный пляж, едва слышное клацанье крабов у камней и размеренное дыхание над ухом. Вздымающаяся грудь под щекой и глухое биение сердца говорили о том, что мания в кои-то веки отступила. Эва чуть отстранилась, продолжая держаться руками за его талию, и взглянула ему в глаза, но мужчина смотрел куда-то вдаль, туда, где небо сливалось с морем, сглаживая горизонт в неразличимую линию. Загорелая кожа покрылась мелкой от излишнего напряжения испариной, особенно на лбу, а в тени, усугубляемой тёмными мешками от постоянной бессонницы, глубоко посаженных глаз горели светло-зелёные радужки с необычайно маленькими зрачками. Заметная только при близком рассмотрении щетина мелкими чёрными крапинками рассыпалась по нижней челюсти и щекам. Эва провела по ней рукой, мягко опуская его голову на себя.       — У тебя были приступы, я права? — спросила вкрадчиво, но без нажима, боясь нарушить установленный контакт. Ваас ничего не ответил, но всё было понятно без слов. Девушка тщательно старалась смотреть на него без сожаления и уж тем более без жалости; он не потерпел бы подобного, сразу взорвался бы ураганом. Теперь вторая девичья ладошка слабо упиралась в широкую грудь мужчины, а сама Эва неотрывно смотрела в его усталые глаза. — Вас, — никогда не называла его иначе, только лишь по имени, — послушай меня. Ты не обязан справляться со всем сам. Есть я… Смотри, — она медленно взяла его руку и приложила к месту, где мерно отбивало свой ритм её сердце, — я рядом, с тобой… — Чуть склонила голову и облизала пересохшие от волнения губы. — Вспомни, что я сказала тебе тогда, в бухте…       Откуда-то сверху, с острых выступов пещеры, переодично капала вода, оглушительно падая на сырой каменный пол в чуть ли не гробовой тишине, хотя всего десять минут назад здесь то и дело раздавались пронзительные визги молоденьких заложниц и трусливых заложников тоже. Тогда Эва ещё вовсе не пользовалась у Вааса благосклонностью, однако непроизвольно мужчина всё же выделял её среди других пленных. Девушка сидела на стуле около одного из самодельных столов, она была свободна, не связана; и это, верно, можно было расценивать, как знак доверия. А может, это проверка? Для неё было неважно, ведь она, в любом случае, не собиралась сбегать.       Через несколько минут внутрь вошёл Монтенегро, держа в руке камеру и просматривая недавно отснятые видео, явно довольный результатом, но когда его взгляд упал на Эву, о существовании которой он забыл на некоторое время, улыбка из безумной стала какой-то ещё более кривой и натянутой, а взгляд помрачнел. Девушка решила заговорить первой.       — Что теперь? — спросила тихо. Ваас прошёл вперёд, остановившись к ней спиной, и ничего не отвечал, поэтому Эва повторила вопрос: — Что со мной будет? — более настойчиво. Она поднялась со стула и присела на краешек стола, опершись на него ладонями. Для других это была бы непозволительная вольность, но не для неё; тем более, тогда она думала, что умрёт совсем скоро. Пират же продолжал возиться с камерой, будто намеренно игнорируя все её слова. Она хмыкнула. — Я — возврат. Значит, меня нужно убить, верно? — рассуждала вслух и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Что ж… — чувствовала, как на глаза накатывают непрошенные слёзы, — по крайней мере, было весело. Я… я лишь осмелюсь попросить убить меня быстро. Можно это устроить?..       Мужчина медленно повернулся, наконец откладывая камеру в сторону, и, вытащив из кармана штанов пачку сигарет, закурил. Выдыхая сероватый дым, он неспешно приближался к ней и, слегка склонив голову набок, разглядывал, как притаившийся в засаде хищник. Её короткие каштановые волосы, доходившие лишь до плеч, были кое-где вымазаны в грязи и крови, дыхание оставалось ровным, и небольшая грудь мерно вздымалась при каждом вдохе, а оленьи глазёнки смотрели с тревожным ожиданием. Разумеется, он прекрасно слышал сказанное ею, просто не знал, что ответить. Да, она — возврат, а их положено было убивать. Выкуп за неё платить никто не стал, прибыли совершенно никакой. Значит — в утиль. Однако за то короткое время, что она провела на острове, неожиданно стала для Васа важна. С самого начала Эва смотрела на него иначе, не так, как смотрели избалованные ублюдки. И в какой-то момент он осознал, что и сам стал относится к ней по-другому: он не хотел пытать её, делать из неё добычу и гоняться за ней по джунглям, словно ужаленный кабанчик, пичкать дурью или развлекаться, удовлетворяя лишь самого себя. Время пролетело стремительно, и вот она стоит перед ним, готовая умереть в любую секунду.       Докурив и потушив брошенный под ноги окурок носком берца, он в несколько шагов преодолел оставшееся между ними расстояние, останавливаясь совсем близко и нависая над ней. Его лицо, спрятанное в тени, теперь выглядело зловеще, но Эве не было страшно.       — И с чего ты это взяла? — Слова звучали не мягко, вовсе не успокаивающе. — Продам тебя ещё раз. Что мне помешает?       — Я слышала, как Хойт велел убить меня, — парировала она тотчас.       — Хойт. Мне. Не. Указ! — резко ответил пират, повысив голос и гневно сверкнув глазами. — Ты, блядь, серьёзно?! Не говори так больше, hermana, окей? Не говори так, — уже спокойнее добавил он и сделал шаг назад, осознав, что в порыве гнева чуть ли не вжался в неё всем телом, припечатывая собственным весом к столу. Шумно вздохнул и потёр переносицу. — Я подготовил для тебя катер, так что… так что вали прямо сейчас.       — Что?.. — шокировано произнесла Эва, нахмурившись и выпрямляясь.       — Вали, я сказал! Что непонятного, а?! — выкрикнул он.       — Я… я не могу… Не хочу, — промямлила девушка. Тогда мужчина схватил её под локоть, больно сжимая, и поволок к выходу из пещеры. — Вас! Вас, остановись! — Но он продолжал идти, таща сопротивляющуюся девчонку за собой. — Ваас, пожалуйста! Дай мне сказать… Всего пара минут! — взмолилась она, и тот наконец остановился, отпустив её, и, сложив руки на груди, смотрел сверху вниз, как та потирает сдавленную часть локтя.       — Ну, блядь, давай! Валяй! — нетерпеливо прикрикнул он.       Эва подняла на него взгляд брошенного котёнка и жалобно уставилась огромными синими глазищами, в них блестели застывшие слёзы, а чёрные длинные ресницы слегка подрагивали, но она не плакала, не могла позволить себе такого, да и вообще, прекрасно знала, что слёзы точно не помогут ей сейчас.       — Никогда бы не подумала, что так всё обернётся, — начала девушка тихо, по-прежнему находясь в нескольких шагах от него, — но… я здесь, на этом острове, которого даже нет на чёртовой карте! Родной брат врал мне, родителям я оказалась не нужна, даже этот… старый хрыч (она имела в виду своего покупателя) отказался от меня. — Решительно смахнула слёзы, сжав маленькие кулачки. — Мне некуда возвращаться, Вас. Некуда… — В голосе звучало отчаяние. — Дома, в Чикаго, я будто просто существовала, изо дня в день, из года в год… Словно была чужой для всех, ненужной никому, но теперь я знаю, почему. — Горько усмехнулась. — Просто моё место здесь. Хах… В кои-то веки я нашла себя. Нашла себя именно тут. Я ощутила вкус жизни, когда она висит на волоске, когда в любой момент мне могут просто-напросто прострелить грёбаную башку! Теперь я ценю каждое мгновение. Тут я жива, чувствую себя такой! Так позволь мне остаться… Прошу, дай мне шанс… — закончила она, учащённо дыша.       Пират ответил не сразу, было слишком уж странно слышать подобное; можно сказать, он впервые слышал, что кто-то хотел не свалить с проклятого острова куда подальше, а наоборот, остаться! Он был в замешательстве, угрюмо глядя на Эву испытующим взглядом.       — Ну, что скажешь?.. — с надеждой спросила она, подходя чуть ближе.       — Скажу, что ты ебнутая, — но голос был спокойным. — Хули ты, блядь, просто не сделаешь, как я сказал? Харе выёбываться! — Снова схватил за локоть, но на самом деле слова, сказанные ею, заставили его задуматься; ведь дай он ей этот самый шанс, может, и сам смог бы найти что-то большее? Но что? Чего ему не хватало? Власть, деньги, наркотики, шлюшки, готовые на всё за бесценок, — всего было в избытке, однако Ваас не чувствовал полного удовлетворения, не чувствовал себя счастливым. Уже очень давно. Хоть сам и отрицал это.       Девчонка сопротивлялась, что-то кричала, пытаясь вырваться из крепкой хватки, пока мужчина, не обращая внимания на её жалкие попытки, шёл вперёд, попутно размышляя.       А что, собственно, ему мешало оставить её тут? Раньше он думал, что, даруя ей свободу, избавит от страданий, но её искренний монолог заставил его переосмыслить своё решение. Задумавшись, он чуть ослабил давление, и Эва вырвалась, останавливаясь.       — Я не могу! — чуть ли не рыдала она. — Не заставляй меня этого делать! Прошу тебя! — взмолилась девушка и резко подлетела к нему, приподнимаясь на носочках и обхватывая его шею руками. Пылкий поцелуй коснулся его губ, и мужчина почувствовал солоноватый привкус крови. Девушка зажмурилась, со всей страстью впиваясь в его губы. Стихийный, неконтролируемый, поцелуй был и правда похож на разыгравшийся смерч; эмоции переполняли Эву, хлестали через край, затмевая рассудок. Она не собиралась сдерживаться сейчас, ведь, может, именно тогда Ваас поймёт… всё поймёт…       И тут она почувствовала, как крепкие мужские руки притянули её ближе к себе, держа за талию. Пират ответил, целуя её жадно, будто насыщаясь в первый и последний раз; его ладони уже блуждали по её спине и ягодицам, обтянутым старыми джинсами.       — Прошу… — прошептала она, наконец оторвавшись, но всё ещё держась за жилистую шею. Они были так близко, наверное, впервые; Эва видела на его лице каждую морщинку, каждый шрам, даже самый маленький. Его зрачки были нормальными, а взгляд в тот момент излучал незнакомое до этого тепло.       — Кто-нибудь говорил тебе, querida, насколько ты безумна? — неожиданно спросил он, смотря на изумлённую девчонку. Та несколько секунд стояла молча, пытаясь понять, имел ли он этим в виду, что она может остаться, а затем усмехнулась, приподняв один из уголков покусанных губ.       — Знаешь, как-то один мой знакомый, — она решила опустить тот момент, что этот самый знакомый был её пациентом в наркологической клинике, — сказал, что безумие — это повторение одного и того же действия в надежде на изменение… — Замолчала, давая ему время обдумать слова. — Но нет… Нет, я не вернусь домой, глупо надеясь, что всё будет иначе, так что, — снова грустно улыбнулась, — так что я определённо не безумна.       В тот момент Ваас ещё не знал, что именно эти слова глубоко засядут в его подсознании навсегда, хотя сперва он не придал им особого значения; лишь когда на острове каким-то образом очутился тот самый «знакомый» Эвы и начал вновь втирать ему про безумие, пират не выдержал… застрелил того на месте. Но это ждало его в будущем, причём не таком далёком; сейчас же момент необычайно трепетный и трогательный.       Его лицо было серьёзным, сосредоточенным, он сам толком не знал, что чувствует, ведь с одной стороны, был рад, что Эва так хочет остаться, но с другой… с другой, желал, чтобы она просто уехала, ведь тогда всё осталось бы как раньше. Наверное…       Сама же девушка ощущала облегчение: кажется, он и правда не против. Она ласково провела по его щеке тыльной стороной ладони, вырывая из раздумий.       — Доверься мне, а я докажу, что достойна этого, — тихо вторила Эва. — И знай, что ты всегда сможешь на меня положиться…       — Ты всегда можешь на меня положиться… — повторила она за своим воспоминанием. — Я лишь хочу донести до тебя, что ты, — ткнула пальчиком в грудь, скрытую неизменной красной майкой, — не один. И держать всё в себе — совсем не правильно. Я готова слушать, Вас, для этого я тут. — Она взяла его ладонь в свою и приложила к своему совсем немного округлившемуся животику, не сумев сдержать счастливой улыбки. — Мы тут, — добавила после, наблюдая, как лицо мужчины в кои-то веки становится умиротворённым.       Тогда он потихоньку начал верить в изменения, что его жизнь может стать другой и что возможно всё это без его «обожаемой» сестрёнки. Но мечтам не суждено было сбыться. В один день эту идиллию разрушил внезапный приезд Хойта…

***

      Где-то глубоко в джунглях, на острове самого Монтенегро, есть одинокая могила в окружении густых зарослей лиан. Там нет ни имени, ни даты, ни какого-либо другого знака, оповещающего о её нахождении там, — лишь невысокий холмик, уже давно заросший травой и цветами, как и некогда протоптанная тропинка рядом. Немногие знали о её существовании, но а те, кто знал, предпочитали благоразумно молчать и не нарываться на гнев главаря, однако он сам хранил в памяти эту светлую женщину до конца своей жизни, с трепетом вспоминая в тяжёлые моменты, когда так хотелось, чтобы она была рядом.       И у него, и у неё был шанс, благосклонно дарованный судьбой, на лучшую жизнь. Всё могло быть по-другому.       Могло быть. Но не стало…