Сломать конец

Мимо стола пронеслось несколько детей угинаки, поднимая в воздух розовые лепестки цветов. Отмахнувшись от них, Ал отошел в тень чтобы милые детки не врезались в него. Тут до смешного было много фурри. Пандавы, хаппермаги, угинаки и другие… Главное не сказать что-то подобное в слух. Но в целом, тут было мило и Ал чувствовал ностальгию по временам его собственной свадьбы. Вани тогда надела алый костюм с пиджаком до колен, на манеру юбки. А тяжелые каштановые волосы были заплетены в бублик и украшены розами с большими шипами. Когда она появилась у алтаря, Ал действительно посчитал ее самой красивой девушкой на свете, ради которой он сделал все что угодно. Вместо колец у них были серьги, так как они двое не любили кольца. Музыка была ужасна, но они все веселились, любили друг друга и мазали свадебный торт по лицам друг друга, с веселым смехом. Вани была его всем. Привившая любовь к музыке и песням, научившая его любить себя, та, которая показала, что проблемы можно преодолеть вместе. Она не была доброй. Вани была грубой, язвительной, дерзкой, с проблемами с алкоголем, умеющая драться и сильными руками. Но она была такой… Теплой. Тогда мир был проще. Тогда жизнь в целом была проще. Но Ал отвлекся. Главная церемония скоро начнётся, это чувствовалось в воздухе и как гости медленно расходились по местам. Скамеек для гостей во время главных церемоний бракосочетания тут не было предусмотрено вообще и редко когда гостей делят по сторонам супругов. Все стояли вместе, кучкой или перемешавшись и по разным бокам. Выдохнув, Ал медленно присоединился к гостям. Он даже заметил Айзерли, которая была украшена белыми цветочками и была вонзена в белый камень возле алтаря. Не то чтобы Ал не чувствовал себя в своей тарелке, но дискомфорт все равно ощущался. Слишком много народу и шансов, что в его спину может вонзиться кинжал. Это была паранойя или возможно отголоски ПТРС, но Ал все равно чувствовал себя немного некомфортно. Но хей! Сам Ал признавал, что ему нужно расслабиться хоть немного и откинуть напряжение с беспокойством после двух месяцев давления на его воспаленный разум. Иногда он словно видел призраков прошлого, угадывая знакомые и родные черты в чужих лицах. Но это нужно было сбросить и прекратить гоняться за призраками. Повернув голову к свадебной арке, Ал посмотрел на жениха и будущего мужа Бьянки. Пес. Натуральный пес. Белый костюм без рукавов неплохо смотрелся на коричневой шерсти. Морда угинаки была максимально серьёзной, но виляющий как электровеник хвост сбивал все впечатление серьёзности. Это было в некотором роде мило. Наконец-то заиграла музыка со стороны музыкантов и вышла Бьянка. Голубое платье до колен идеально подходит одновременно хрупкой, но такой сильной девушке. Она даже сняла тот ободок с ушами, показывая другим острые уши. В волосах были те самые розовые лепестки цветов. Выдохнув и расправив плечи, она двинулась вперед с твердостью во взгляде и уверенностью в походке. Сразу было видно, что она была воином за счет обнаженных сильных плеч и рук. Гости подкидывали цветы и лепестки под ноги Бьянки, когда та шла к алтарю. Розовый перемещался с голубым и зеленым, а потом и вовсе под порывом ветра метнулся вверх, разбавляя голубое небо розовыми крапинками. Спустя минуту, Бьянка остановилась возле алтаря, напротив своего жениха и они начали слушать речь священника. А как нежно они обменивались кольцами и клятвами, а как они держались за пальцы друг друга в поисках теплоты? Бросание любящих взглядов на друг друга? Завидовал ли Ал? Да, немного. Но зависть была белой, без оттенка злобы и он искренне радовался за Бьянку. Найти действительно того, кто будет принимать тебя с твоими закидонами — это дорого стоит. Ал таких людей потерял… — Ал! Я не думала, что ты приедешь, особенно учитывая твою мрачную рожу в последнее время. Вновь углубившись в свои мысли Ал даже не заметил, как главная церемония прошла и теперь все развлекались. Бьянка стояла перед ним, держа за руку своего нового мужа. Угинаки смерил Ала мрачным взглядом, но пока что промолчал и нежно-сильно сжал руку Бьянки. — Не мог же я пропустить такое событие. Поздравляю, кстати. — Спасибо! Ружьйю, это Ал. Первый и последний человек в Мире Двенадцати за последние сотни лет, — Бьянка дернула Ала за руку и вынудила его пожать руку Ружьйю, — Ал, это Ружьйю, мой муж. Они двое переглянулись и молча пожали друг другу руки, не находясь под впечатлением. Аду хотелось что-то ляпнуть про фурри, а Ружьйю набить рожу Алу. Взгляд уж был слишком говорящим… — Ненавижу цветы…- пробурчала Айзерли, которая теперь вновь находилась в ножнах Бьянки. Ее все проигнорировали, как обычно. — Ну… Приятно познакомиться, я полагаю? — пробормотал Ружьйю и сжал пальцы Ала чуть сильнее. — Взаимно, — отозвался Ал и сжал чужие пальцы в ответ. Они так и играли в гляделки около минуты, словно проверяли прочность характеров друг друга и пытались понять, что с этим делать. Только нахохлившаяся Бьянка, которая уже собиралась отчитать их двоих, заставила их разжать отпустить руки друг друга и улыбнуться через силу. Глупая попытка игры в вежливость, только ради той, которую они оберегали. Алу не нравился Ружьйю, от него несло атмосферой уличных разборок, пафосом и одновременно аристократизмом. Неприятное ощущение, но если он любил Бьянку, а она его, то кто такой Ал чтобы рушить этот новый и возможно счастливый брак? Но знакомство как-то не задалось… Медленно выдохнув, Бьянка схватила руки обоих мужчин и потащила их в веселящуюся толпу. Свадебная вечеринка была в самом разгаре. — Не действуйте мне на нервы, вы двое! Ух, боги, почему же вы такие идиоты? — Мужчины вечно все портят, — поддакнула Бьянке Айзерли, но скорее по привычке, чем с целью разжечь конфликт. Закатив глаза, Ал позволил небольшой улыбке появиться на его лице. Так он влился в толпу, а в его руку всунули стакан с алкоголем. Далее все стало немного смазанным из-за выпитого алкоголя, но он… веселился? Все знали, что он человек, но всем было все равно. Даже не было вопросов или странных взглядов насчет шрамов на его лице. Они приняли Ала как своего, как неотделимую часть Мира Двенадцати. И это было неожиданно приятно. Танцы были весёлыми, особенно с какой-то симпатичной кра из подруг Бьянки. Даже пришлось вспомнить вальс и подарить кра несколько медленных танцев и разговорами не о чем. Рука на чужой талии, а чужая рука на его плече, их пальцы переплетались, приятный запах роз от кра и ее веселые серые глаза. Ровная поляна обеспечивала хорошую платформу для танцев, а другие танцующие не мешали им кружить свой собственный вальс. Их разговор прекратился, когда заиграла новая музыка. Какая-то подвижная в стиле пандавы. Расставшись с кра, Ал заметил, что Бьянка отходит к столам в тени деревьев и садиться на самый дальний стул. Позволив паническому беспокойству поселиться в его сердце, Ал направился к ней, петляя в толпе танцующих. Сама девушка устало дышала, закрыв глаза и положив руки на колени. Несколько локонов выбились из ее прически. Было довольно легко распознать усталость и признаки какого-то лёгкого истощения. Выдохнув, Ал пододвинул к Бьянке чистый стакан с водой, а сам сел рядом и начал чистить ей яблоко. Кивнув в жесте благодарности, Бьянка выпила воду и открыла глаза. — Где твой муж? Он должен заботиться о тебе и следить за твоим… — он довольно красноречиво и показательно пробежался взглядом по Бьянке, — …состоянием. Выглядишь как дохлая церковная мышь. От Айзерли раздался смех, но Бьянка шлепнула ее по глазу и посмотрела на Ала с чуть надутым выражением лица. — Не твое дело! — Расскажи ему уже, хватит наматывать сопли гоббала на кулак. Надувшись еще сильнее, Бьянка тыкнула вилкой в дольки яблока и отправила фрукт в свой рот. Некоторое время они так молча и сидели, пока Бьянка с надутым выражением лица жевала яблоко. Возможно, она задумалась или просто не смотрела куда тычет вилкой, но к очередной яблочной дольке добавилась солёное и жирное маленькое щупальце осьминога. Какой же должен быть специфичный вкус у этого адского и, откровенно говоря, отвратительного сочетания. Даже не морщась Бьянка все съела, когда Ал чуть морщился. Все было слишком очевидно, чтобы задавать вопросы, но он все же кинул взгляд на ее живот. Платье хоть и чуть сужало талию Бьянки, но был виден маленький животик. Четвертый месяц, если Ал не ошибался. Довольно стремительный пузо-рост. Раздражение на супруга Бьянки стало еще сильнее. Когда Вани забеременела, то Ал оберегал ее всеми возможными способами и забрал у нее всевозможные домашние дела. Она смогла отбить готовку только угрожая, что засунет в задницу Ала кухонную лопатку, если он не успокоится. Придирчиво фыркая, Ал пододвинул к Бьянке еще одну тарелку с фруктами и твердым сыром, а тарелку с копчеными и жирными щупальцами он убрал подальше. — Тебе вредно, — тут же ответил Ал на какой-то обиженный, возмущённый взгляд непонимания со стороны Бьянки. — Ты намекаешь на то, что у меня прыщи или кожа жирная? — Нет. Во время беременности нельзя есть копчёное. — Ха! — Айзерли засмеялась и ее глаз начал бегать с Ала на Бьянку и наоборот, — Так и знала, что он догадается. Зря дергалась. — Уф, вы злые. Выдохнув, он пододвинулся поближе и задумчиво посмотрел на живот Бьянки. Главное не завидовать, зависть плохое чувство, очень плохое. — Могу я.? Почти не задумываясь Бьянка кивнула и Ал осторожно приложил свою забинтованную руку к ее животу. Плотный и теплый, там медленно зарождалась жизнь, а может и две. Непроизвольно Ал улыбнулся, уже который раз за этот вечер. Может было дело в доверии Бьянки, а может в том, что он вновь прикасается к зарождающейся жизни. Каким будет ребенок? Уже сейчас, судя по характеру родителей, Ал мог предположить, что малыш будет либо дерзким драчуном, либо любознательным любителем науки и книг. Он так же раньше часто задумывался, какой была бы его дочь, так и не рожденная Камелия. Любила бы она музыку, книги, футбол, рисование? Как бы она отнеслась к рептилиям и полюбила бы змею Ала по кличе Белка? Или она бы захотела кота? Был бы Ал хорошим отцом или бы он был таким же, как и его собственный отец? Эти вопросы только оставляли привкус желчи в его рту и беспокойство в сердце, словно эти вопросы были неправильным и неверными только из-за факта своего существования. — Я уверен, что ты будешь прекрасной матерью, — через силу и как-то сипло бормочет Ал и неохотно убирает свою руку с чужого живота. — Я тоже так считаю. Но спасибо. И спасибо что пришел, — важно кивнув, Бьянка с величественным выражением лица вновь начала пожирать фрукты и сыр. — Она ныла несколько месяцев, что скучает, — тут же сдала свою хозяйку Айзерли, за что получила от той возмущённый крик и очередной шлепок. *** Королевство Садида все так же сияло жизнью и сочной зеленью. Мощные деревья уходили вверх, а пышные кусты огибали дороги, по которым шли вперед торговцы, искатели приключений, да и просто местные жители. Народу было полно, особенно в полдень, когда фермеры этого королевства использовали возможность продать излишки некоторых овощей и поныть о нашествии хомякрысов. Груфон ныл где-то под боком, но Ал упорно заталкивал карту подальше в сумку, не желая слушать надоедливого шушу. Чтобы еще раз он связался с говорящими артефактами… Взгляд Ала метался между почти одинаковыми зелеными макушками, тяжелыми тележками, чужими спинами и другой растительностью. Он даже приметил черный кошачий хвост то ли с бантом, то ли с другой ерундой, но тут из сумки попытался сбежать другой кот и Груфон опять начал ныть. — Да стой ты! — отойдя с дороги, Ал засунул руку в сумку и достал оттуда мелкого котенка с серой шерстью, — Как же с тобой мороки много, мелкий паразит… Котенок только мяукнул и облизнул пальцы Ала, на что тот скривился и вытер кошачью слюну об серую шерсть. Кошек Ал не любил и на удивление это не было связано с какой-то травмой или ужасным событием из прошлого, как например с огнем. Ему просто не нравились кошки. Этого котенка Ал встретил в Бонте, когда уже был готов уехать из города в королевство Садида на день рождение Евы. Тогда царил дождь и мелкое блохастое существо слишком сильно напомнило Алу самого себя. Такой же жалкий и тянущийся к любому, кто проявит любовь. Котенка он себе не оставит, подарит Еве вместе с основным подарком. Посильнее обхватив кошачье тельце, Ал двинулся дальше, чем и заслужил новое нытье со стороны Груфона. Хотя его паранойя чуть подвывала, словно кто-то следил за ним, следовал, отслеживал каждое движения и прикидывал, атаковать сейчас или потом? Это чувство скребло сердце Ала и его зажившие нервы… Минув через ворота и стражу, Ал осмотрелся. В прошлый раз, когда он был тут его и других членов Братства Тофу сопровождали, да и толпа местных жителей была тут огромная. А когда он провожал Юго, Адамая и Руэля в Емельку то Ал был слишком поглощен само ненавистью из-за смерти Перси чтобы следить за дорогой. Перси… Сердце вновь болезненно кольнуло и Ал упрямо сжал зубы. Не время думать об этом. Если иоп мертв из-за нарушения канона, то он мертв. Если же канон идет своим чередом, то он жив. В любом случае уже ничего нельзя изменить. Повертев головой еще немного, Ал все же пошел по главной улице вперед, надеясь, что она приведет прямо к замку. А жизнь тут кипела на самом деле. Откуда-то приятно пахло пряными травами и очень странно жаренными жуками. Бегали дети, создавая бутоны цветов в воздухе и передавая их по кругу. Общались взрослые. Искатели приключений проверяли доску объявлений с пустяковыми заказами. Вроде бы атмосфера была мирной, дружелюбной, но что-то Алу все равно не давало покоя. Скребло по внутренней черепной коробке, напоминая о том, что Ал что-то забыл. Причем что-то важное. Все это смешивалось с ощущением слежки. Но даже диод не мог подсказать, о чем Ал забыл. А когда он оборачивался, то не мог найти тех, кто следит за ним? Может это была паранойя, которая иногда давала о себе знать из-за его психологических травм. Да и народу слишком много и много тех, кто бросает на него восхищенные взгляды… Да, из-за этого. За Алом никто не следит, определенно нет. Чувство слежки и паранойи утихли только тогда, когда он пересек ворота замка и поднялся на лифте-цветке. Это напрягало если честно. Стража любезно проводила Ала до комнаты Евы, а сам Ал исподтишка показал Арманду средний палец. Никто ничего не заметил. Даже, казалось, что сам Арманд не понял, что только что произошло. Поблагодарив стражу, Ал постучался и открыл дверь, когда получил разрешение. Комната Евы была не самого большого размера, да и находилась она недалеко от комнаты Амалии. Но тут все равно было красиво, тем более из-за синих цветов вокруг. В комнате стоял небольшой стол с закусками и едой, возле которого уже копошился Руэль с Малышком. Амалия только высказывала Руэлю насчет скупости энутрофа, но не особо мешала ему что-то подъедать. Сама Ева… — О, ты подстриглась, — немного удивленно комментирует Ал и протягивает Еве котенка, — Тебе идет. С днем рождения и все такое. — Пф, спасибо. А ты не очень то и красноречив сегодня, — медленно говорит Ева с прищуренными глазами, но все забирает котенка и задумчиво рассматривает животное в ее руках. Ева действительно подстриглась. И не как во втором сезоне. Прическа действительно была гораздо короче, с очень коротким затылком, а основная длина локонов приходилась на боковые. — Я бы мог спеть тебе песенку «с днем рождения», но я настолько плохо пою, что твои уши начнут кровоточить. — Тогда я должна поблагодарить тебя за сохранение моего слуха. — И чувство прекрасного, — тут же дополнил Ал, роясь в своей сумке. — И чувство прекрасного, да, — она закатила глаза, -Как же я могла забыть. Видя чуть накуксившуюся Еву, Ал выдохнул и достал основной подарок — пояс с охотничьим ножом. Не тот тонкий кинжал, который Ева носит с собой, а именно, что крепкий и хороший нож. Котенок немного мешал ей взять второй подарок, так что котенок оказался в руках Амалии. Задумчиво осмотрев лезвие, рукоять и кожаные ножны, Ева кивнула с благодарностью. Котенок же радостно мяукал в руках сюсюкающейся с ним Амалии и млел от почесушек Евы. — Амалия, как дела с королевством? Надеюсь, что нашествие хомякрысов не настолько серьезное, — не выдержав, Ал хихикнул, за что тут же получал болезненный тычок в плечо от принцессы, — Уф, понял, понял, не бей меня. — Как же меня раздражает твой юмор, Ал. Но по крайней мере он не настолько ужасен как скупердяйство Руэля, — прекратив бить Ала, Амалия бросила на него крайне грозный взгляд принцессы-занозы, — Юго и Адамай почти решили эту проблему. Правда из-за Руэля огромный хомякрыс чуть не разрушил статую Гроуви неделю назад. Еле как отбились, а Адамая ударило током. Услышав о том инциденте, Руэль проворчал что-то о пятидесяти миллионах кам и куче золота, но замолк, когда Амалия показала ему кулак. А вот сердце Ала упало ему в желудок, когда он услышал об этой новости. С этого ведь и начинался второй сезон, тогда Перси окончательно довел Еву, и та отправилась его искать. А если… Ева на месте, у нее все признаки принятия утраты и с катушек она не съезжает, то… Перси окончательно мертв? Сердце сжало словно в тисках, а когти страха и неверия царапали стенки глотки, не давая дышать. Хотелось просто лечь на пол и ругаться на мир, но злости хватало только на самого себя и на свою неосторожность. Все надежды были на канон, на перевоспитание и привязанность Рубилакса, на волю бога Иопа в конце концов! Канон такой крепкий, но и такой хрупкий в некоторых местах. — Ал, все нормально? Голос Руэля вывел Ала из транса и тот встряхнул своей головой, прогоняя все мысли хотя бы на время. Он будет корить себя ночью, когда свидетелей не будет. Чувство слежки возобновилось, но взгляд был другим. Скорее игривым и дружелюбным, чем хищнический. — Да, просто задумался. Кстати, а где Юго и Адамай? Резко развернувшись, он хватает обоих детей и не дает им напасть на себя. Юго тут же начинает смеяться и цепляться за руку Ала как маленькая обезьянка, а Адамай немного меланхолично хлопает своими крыльями. Немного покружив детей, Ал ставит их на пол. — Думали, что я вас не поймаю? За эту глупость вы расплатитесь сполна, идите сюда, я вас съем! — чуть прогнув ноги в коленях и растопырив пальцы, Ал начал бегать за Адамаем и Юго. Те со смехом и подразнивающими выкриками убегали от него, не используя свою магию. Постепенно к игре присоединились и остальные. Песни с подвыванием котенка, умиление котенку со стороны Юго, Амалии и Евы, придумывание котенку имя. Почему-то никто не согласился на имя Дурная Кошара или Придурковатыш, в чем их проблема Ал не понимал. Остановились на Эмпофире. — Ал? — к нему подошел Адамай, держа в руках тарелку с куском торта. Это был пятый кусок торта, который ел Адамай. Дракончик дорвался до того, чего никогда не ел с Гругалорограном и это были сладости. Как бы у него не заболел живот с непривычки… — Да? — Я хочу попросить совета, — было видно, что Адамай переживает, хоть и старался не показывать этого, — Насчет элиокуба. — Я слушаю. Не переживай, я не буду ругаться или осуждать тебя. Выйдя на балкон и закрыв за собой двери чтобы другие не услышали, Ал сел на пол и свесил ноги. Адамай тут же сел рядом, не дожидаясь приглашения Ала. — Хорошо. Юго не хочет использовать элиокуб чтобы выяснить еще немного про наш народ. И несмотря на все мои аргументы я не могу уговорить его хотя бы посмотреть на элиокуб, — отведя немного грустный взгляд в сторону, Адамай вонзил вилку в торт, — Это немного расстраивает меня. Выдохнув, Ал провел рукой по лицу и задумчиво посмотрел на Адамая. Часть с Килби и основной сюжет второго сезона как раз и начались из-за настойчивости дракончика. Это немного раздражало, но Ал мог понять его. А еще Ала напрягало то, что Оропо мог немного контролировать элиокуб, следить и немного говорить через него. Так что чем дальше эта штука находится от Ала, тем лучше. — Элиокуб свел довольно многих людей сума. Ты уверен, что ты и Юго сможете не податься сладким и опасным чарам? Я знаю, что ваша раса как раз и создала эту штуковину, — приподняв руку, Ал остановил Адамая от ядовитого высказывания, — Но это не отменяет опасности. — Я знаю, но я не хочу, чтобы я и Юго были одни. Может быть, в Мире Двенадцати еще остались наши братья и сестры, не считая основных дофусов. На это может дать ответ только элиокуб, а без Юго я не смогу что-либо сделать! Доев кусок торта одним большим укусом, Адамая отодвинул от себя тарелку с вилкой и уставился в ночной городской пейзаж. Только взглянув на погрустневшего дракончика, Ал выдохнул и пододвинул к его к себе. Пальцы Адамая тут же сжали водолазку Ала на боку. — Всему свое время. Ты и Юго найдете своих братьев и сестер, обязательно, просто нужно немного подождать. Дай самому себе насладиться детством и не думай о глобальных вещах, — он встряхнул Адамая, сильнее подчеркивая свои слова, — Расслабься. — Пфе, ты говоришь словно это просто, — оторвавшись от водолазки Ала, Адамай более спокойным взглядом посмотрел на него. — Я не говорю, что это просто, — потрепав Адамая между рогов, Ал встает и помогает Адамаю встать, — Расслабляться, отпускать все свои заботы, зобы мира и не думать тоже нужно уметь. Я вот тоже до сих пор учусь. — Правда? — на мордочке дракончика отобразилось неверие, смешанное с шоком, словно его идеализирование взрослых из-за слов Ала начало рушиться. — Да. Давай учиться вместе и пойдем веселиться? Принесли пирожные, — фыркнув на последнем предложении, Ал повел Адамая обратно в комнату Евы. — Давай. Ради пирожных. Мысленно Ал усмехнулся. Вот у Адамая приоритеты сместились. Раньше тот старался ради Гругала, а теперь ради пирожных. Веселье возобновилось вновь. Алу казалось, что от яблочного сока его будет воротить еще недели две, настолько много он выпил его. Эмпофир гонял Аза, а Эмпофира гонял Малышок. Амалия вновь грозила Алу и Руэлю тюрьмой, когда они не удачно шутили. Ева учила Юго и Адамая бросать ножи во фрукты, пока занятие не перетекло в очередной конкурс. Все были при деле пока небольшая вечеринка в честь дня рождения Евы не закончилась ровно в полночь. Все объелись торта, особенно Ева, у которой в волосах был жирный и сладкий крем. Ал и Руэль отнесли уснувших в тарелках с салатом близнецов в кровати, а потом и сами разошлись по комнатам. Это было весело? Да на самом деле, Ал немного расслабился в кругу тех, кому он мог доверять. Но тревожное чувство в животе не давало ему покоя на протяжении всего вечера. И было как-то… неловко. Стыдно. Он сам не знал почему. Выйдя из дворца, он купил цветы в почти закрывшейся лавке и пошел в пригород. Народу стало поменьше, никаких детей, да и в основном остались отдыхающие после работы взрослые, наемники с искателями приключений, стража. Довольно неспешным шагом и любуясь ночным небом Ал вышел к статуе Перседаля. Был слышен только гул сверчков. Тут вообще ничего не изменилось. Те же цветы, горшки с цветами, скамейки с цветами, а сама статуя не подавала признаков жизни. Помявшись на одном месте, он двинулся вперед и положил букет цветов рядом с ногами Перседаля, а потом нерешительно замер. Во рту словно кошки не только нагадили, но и поскреблись, настолько было погано. — Давно я к тебе не заходил, верно? — совсем тихо и устало пробормотал Ал, — Извини, было много дел. Статуя молчала, а Ал стремительно терял надежду. — Довольно много времени прошло на самом деле, я знаю, но ты не можешь винить меня в этом! Ты сам помер, так что ты мне не судья. Слова как-то давались с трудом. Ал знал, что приносить цветы на могилы или разговаривать с умершими тут не принято. Тут просто хоронят и навещают, а от мелкого мусора и сорняков защищает магия. Но все равно Ал чувствовал, что должен хотя бы иногда приходить сюда. — И я скучаю. Правда. То есть… я привязался к тебе и довольно сильно, понимаешь? И теперь чувствую себя виноватым, опять… Высказаться было важно. Мертвые не слышат, но живым все равно легче, когда они высказывали свои мысли и эмоции. Раньше он этого не понимал, особенно в подростковом возрасте. Понял лишь тогда, когда от Вани не осталось ничего, что можно было похоронить. Тогда Ал чувствовал себя опустошенным, как и сейчас. Но несмотря на его слова и призрачную надежду ответом были только шелест листьев, тихое гудение травы, звуки сверчков и свист. Погоди-ка… Свист! Свист пули! Резко повернувшись, Ал отскакивает в сторону словно его кто-то толкнул. Восстановив равновесие, Ал растопырил пальцы, приготовив стазис к атаке. Он слишком давно не слышал звуков огнестрельного оружие, но отчетливо помнил. Приглядевшись, Ал заметил в темноте фигуру в плаще и силуэт кота со странным хвостом. Вот о чем он забыл и кто за ним следил ранее днем. Братцы воры. — Давай сразу к делу, — говорит мужчина в плаще, не выходя из тени, — Отдавай карту и свое оружие… —...и мы оставим тебя в живых, мяу, — добавил кот и запрыгнул на плечо своего брата.