Бан Чан заслуживает весь мир

      Когда Чан решает купить себе небольшую отдельную квартирку, чтобы периодически скрываться там от детей, доделывать работу и просто мирно сосуществовать с самим собой, он и не думает, что чуть позже будет использовать её таким образом.       Не думает, что однажды впустит Минхо в свой маленький мир и позволит даже вжать лицом в пока еще пахнущие свежестью простыни.       А ведь Ли этому делу отдается со всем присущим ему рвением — едва Чан закрывает входную дверь, его резко прижимают к ней спиной и засовывают язык так глубоко в рот, будто хотят достать до задней стороны горла.       При этом руки свои Минхо особо не сдерживает. Цепкие пальцы свободно гуляют по чувствительной (Чану даже неловко от того, насколько) коже, цепляют самые интересные места и заставляют старшего ронять самые сладкие — по мнению Минхо — стоны на свете.       Чан плывёт уже в тот момент, когда чувствует на щеке горячее дыхание, поэтому толкающему его бренное тело в сторону постели Минхо противиться даже не пытается.       Ли снимает с них обоих одежду ещё по пути в спальню и, когда голая и очень соблазнительная спина Чан~ни касается простыни, тут же набрасывается на накаченную грудь. Вылизывает чужие ключицы, пока его мозолистые пальцы сжимают мягкие соски. Они, как и весь Кристофер, неимоверно чувствительные, и Минхо обожает прикусывать и облизывать небольшие бугорки, заставляя старшего терять голову от удовольствия.       Сейчас они оба слишком возбуждены, чтобы уделять много внимания подобным ласкам, и Ли быстро спускается к полуставшему члену, тут же вбирая его в рот.       Чан в ответ издаёт такой умопомрачительный стон, что желание оттрахать его до слабого скулежа возрастает в геометрической прогрессии. И он обязательно исполнит всё задуманное, но только после того, как расслабит своего мальчика и превратит его в безвольное желе.       Язык проходится по всей чановой длине, он берёт максимально глубоко и сам стонет от того, как дёргается Бан, как сокращаются его волшебные бёдра. Ухмылка так и просится на лицо, и, если бы не движение во рту члена, он бы правда поиздевался над Чаном. Того всегда смущала бесконечная дерзость Минхо в постели.       Пока Бан отвлекается на двигающиеся по плоти губы, Минхо вытаскивает из залежей постели тюбик смазки. Он заметил его чисто случайно и еле сдержался, чтобы не спросить у старшего, чем же таким интересным тот занимался, находясь наедине с собой. Но Чан такой чертовски горячий, каждое его движение притягивает взгляд и вызывает самые грязные мысли, поэтому ненужные распросы могут подождать до следующего раза.       Вязкая смазка быстро нагревается теплом его пальцев, которые затем осторожно, один за другим, скользят внутрь горячего тела. Минхо последние полминуты медленно посасывает лишь головку чужого члена, и Кристофер стонет уже на одной ноте и что-то неразборчиво говорит.       Ох, Ли знает это особенное состояние, старший сейчас готов на что угодно, лишь бы его перестало крутить от удовольствия. Минхо иногда пользуется знанием о безотказности лидера в определенных ситуациях, и, если бы у него была совесть, он бы считал себя манипулятором. Но у него, к сожалению, нет ничего человеческого в принципе.       Едва влажные пальцы скользят в отверстие, тут же вбиваясь в простату, Чан широко распахивает глаза и кончает с коротким вскриком и дрожью во всём теле.       Минхо выжимает его досуха и с явным довольством смотрит на тяжело вздымающуюся грудь, скопившиеся на висках капли пота и потерянный взгляд старшего, который всё ещё видит звёзды перед глазами.       — Моей детке так сильно понравилось? — удовлетворённо спрашивает он, сжимая ладонями крепкие бёдра и наслаждаясь красными следами от своих пальцев.       Его собственный член всё ещё крепко стоит, и он тянется к лицу Чана, чтобы поцеловать. Короткие “клевки” оседают на каждом миллиметре покрасневшей кожи, а затем старший хрипло шепчет “давай”, и у Минхо срывает крышу.       Он подхватывает прекрасные, самые лучшие ноги на свете и осторожно кладёт их на свои плечи. Оставляет на щиколотках небольшие поцелуи и одновременно с этим смазывает свой член.       О да, ему не терпится войти в Чана по самые яйца.       — Боже, детка, ты такой тугой, как же я тебя обожаю, — говорит он, медленно погружаясь внутрь, и щёки Бана от откровений становятся ярче пламени.       Им приходится переждать целую минуту, потому что Минхо готов спустить уже в тот момент, когда его член полностью входит в Чана, а он просто не может позволить всему закончиться настолько быстро. Его сокровище должно получить максимальное удовольствие.       Чан первым дергает бёдра навстречу младшему, и тот сразу отзывается — начинает двигаться и с каждым движением становится всё быстрее, погружается всё глубже.       Стоны Криса становятся настолько громкими, что он прикрывает лицо руками в попытке заглушить их на выходе. И заодно спрятать своё красное лицо. Вот только Минхо такое не нравится, он обожает слушать своего мальчика, его отчаянные крики, чувствовать, насколько тому хорошо и делать всё ещё лучше.       И, естественно, он обожает смотреть на украшенное удовольствием и отчаянием лицо Чана.       — Ну же, солнце, ты ведь не будешь сейчас закрываться от меня? — шепчет он в алое ухо, крепко прижимая чужие запястья к постели.       Из-за его действий старший практически складывается пополам и может только громко дышать — чужой член оказывается слишком глубоко и буквально давит на распухшую железу, посылает волны дрожи по телу Бана.       — Блять, какой же ты сладкий, я вылижу тебя с ног до головы после того, как оттрахаю, обещаю.       У Минхо и самого срывается голос, он двигается быстро и жёстко, поршнем врываясь внутрь Чана.       — Малыш, ты скоро? — рычит он, вжимаясь лицом во влажную шею, и Бан в ответ выстанывает что-то непонятное.       Неожиданно Ли останавливается.       Над ухом раздается отчаянный скулеж — узел удовольствия в животе Чана по ощущениям стал как камень, и тот бы кончил, если бы его не прервали.       — Тише, солнце, подожди. Тебе обязательно понравится.       Минхо опускает, наконец, ноги Чана со своих плеч.       И резко переворачивает его, ставя на четвереньки.       — Блять... — шепчет удивлённо Крис, и Минхо ласково улыбается и взьерошивает его волосы.       — Моя милая детка.       “Милая детка” давится стоном, когда горячий член снова врывается в его тело и на этот раз двигается настолько быстро, что Чан не может даже вздохнуть: обессиленно падает лицом вниз и утыкается им в сложенные ладони. Минхо с любовью смотрит на сжимающие простынь пальцы, но его руки до синяков сжимают мясистые ягодицы, а бедра двигаются со скоростью света и вырывают из старшего нереально очаровательные стоны.       И это выше сил их обоих.       Хватка Ли становится крепче, а толчки — хаотичнее, а Чан скребёт ногтями по ткани постельного белья, потому что клубящееся внутри удовольствие грозит разорвать его на части.       — Минхо...Минхо, я... — хнычет Чан, и младший понимает его без слов.       Он обнимает красный сочащийся член Чана, и тому хватает всего пары движений, чтобы выгнуться, сжимая в себе Минхо до белых пятен перед глазами. Тот отстаёт всего на пару мгновений: делает ещё несколько движений и кончает глубоко в Чана, сжимая зубы на линии роста его волос.       Они обессиленно валятся на кровать, и Минхо медленно лижет оставленный им же след и мягко поглаживает расслабленного Чана по груди.       — Знаешь, что? — тихо спрашивает Ли, отдышавшись.       — Мм? — сонно бормочет Чан.       — Я тебя просто обожаю.       Чан хмыкает в ответ и прикрывает глаза.       Он чувствует, как ладони его парня растирают его тело, а губы оставляют на коже аккуратные поцелуи, и, заласканный и залюбленный, проваливается в сон.