Принцип согласия

      — ЧТО?!!!       Всклокоченный, натянутый как струна и полностью обнаженный Ваймс, стоящий посреди спальни, выглядел забавно и горячо одновременно. Только что он завороженно наблюдал, как в задумчивости Ветинари рассеянно водит тонким пальцем по губам, и вот получил ответ на свой собственный вопрос.       — Что ты мне предлагаешь? Ты… ты… хочешь, чтобы я… — он тяжело дышал, с трудом подбирая слова, — Хочешь, чтобы я тебя… изнасиловал?       — Я не произносил этого слова, — мягко возразил Ветинари, подбираясь и усаживаясь на постели.       — Это не меняет сути.       — А по-моему, меняет. Разве можно назвать насилием то, что делается с согласия обоих участников? Сам факт моего согласия на подобные действия превращает то, что в противном случае можно было бы посчитать насилием, в некую сексуальную практику, если тебе угодно.       — Мне неугодно, — огрызнулся Ваймс.       Ветинари закатил глаза.       — Как ты вообще… как тебе в голову пришло, что я… что я соглашусь на такое?       — Только не говори, что никогда не мечтал разбить мне лицо или сломать нос, — усмешка Ветинари сочилась сарказмом.       — Прямо сейчас очень хочется, — в тон ему ответил Ваймс.       — Так может, не стоит сдерживаться?       — Что? Нет! Нет! Это не одно и то же! Тем более, «хотеть» не значит «сделать».       Сэм уже успел пожалеть, что вообще решился завести этот разговор. С чего он вообще взял, что обсудить с Хэвлоком предпочтения и пожелания в постели будет хорошей идеей? Подумаешь, где-то услышал, что это делает отношения более доверительными, а сексу добавляет чувственности и страсти. Что ему, страсти что ли не хватало? Какая, к черту, доверительность? Это же Ветинари. Какого ответа он ожидал? Фантазия Ваймса не шла дальше секса на столе в Продоговатом кабинете. Они никогда этого не делали, и он не мог понять, почему. Чем дольше он об этом думал, тем более привлекательной и возбуждающей становилась эта мысль. А теперь… на что он вообще надеялся? Точно не на это.       — Мы именно это сейчас и обсуждаем: как попробовать сделать то, что хочется, — голос Ветинари вырвал Ваймса из задумчивости.       — Но мне на самом деле не хочется делать тебе больно.       — Мне тоже не хочется, чтобы ты делал мне больно, — после некоторой паузы ответил Ветинари.       — Тогда в чем смысл? — озадаченно спросил Ваймс.       Вопрос, как говорится, в яблочко. Ветинари было неприятно это признавать, но его застали врасплох. Он никогда не задумывался, какие у него предпочтения в постели. Он даже не задумывался о том, что они у него могут быть. Просто не было повода. А теперь появился. Перебирая в голове обстоятельства, их особенности и свои ощущения, Ветинари пришел к выводу, что в тех ситуациях, когда Сэм вел себя страстно, на грани с грубостью, он, пожалуй, хотел бы, чтобы тот эту грань перешагнул. Мысль об этом будоражила. Но, как он только что сказал, дело было не в боли. За свою жизнь с болью Ветинари сталкивался много и часто, особенно в юности. Он причинял боль, ему причиняли боль. Ни то, ни другое не доставляло ему удовольствия. Нет, боль не была тем, чего он хотел. Тогда что же так заводило при воспоминаниях о толкающем на кровать, вжимающем в матрас и отчаянно трахающем его Ваймсе?       — Наверное, в возможности хоть на какое-то время перестать все контролировать, — произнес Ветинари после некоторого молчания.       Ваймс вынужден был признать, что здравое зерно в этом было. А еще он вспомнил один из давних рейдов в несанкционированный бордель. Там он видел кое-какую «амуницию» (ремни, наручники, плети), явно использующуюся не по прямому назначению. Воображение моментально подкинуло видение Ветинари с кожаным ремнем на шее, чей глубокий черный цвет идеально гармонировал с цветом его волос и красиво оттенял бледную кожу. В ответ на эту фантазию почти уже упавший член энергично дернулся. Ваймс покраснел, перехватив ироничный взгляд Ветинари, будто тот мог прочитать мысли в его голове.       — Было бы интересно попробовать хоть раз в жизни, — отрешенно добавил он.       — Так ты никогда не…? — Ваймс запнулся.       — Пробовал? Нет. Не случилось подходящего человека.       — Сумасшедшего и агрессивного?       — Надежного и заслуживающего доверия.       Ваймс уставился на Ветинари с выражением крайнего изумления на лице, полностью отражавшего его внутреннее состояние. Несмотря на то, что их отношения продолжались уже довольно долгое время, он так и не смог до конца привыкнуть и уложить в голове мысль о том, что отстраненный, изворотливый и часто язвительный патриций в личных отношениях был достаточно внимательным партнером. И все же, даже проявляя бережность и заботу, он сохранял некоторую дистанцию, что Ваймс принимал как должное. Поэтому нынешнее заявление Ветинари о том, что он доверяет ему, было почти что признанием в любви. Или не «почти»? Ваймс предпочел отложить эту мысль в дальний ящик, чтобы подумать ее позже. Сейчас ему нужно было принять важное решение.       — Я мог бы… ну… попробовать пожестче. Если ты этого хочешь, — Ваймс безуспешно пытался совладать с севшим голосом.       — Не стоит делать это лишь потому, что я попросил.       — Даже не начинай! Во-первых, не все вертится вокруг тебя. Во-вторых, я сказал «попробую», а не «будет сделано».       — Я смотрю, ты начинаешь входить во вкус, — ухмыльнулся Ветинари.       — Будешь язвить, я тебя свяжу и оставлю здесь одного. А сам пойду к себе, спать. Может, хоть высплюсь наконец.       — Хм, а это мысль.       — Что, мне уйти? — Ваймс растерялся.       — Нет, — ответил Ветинари, отстегивая с доспеха командора один из ремешков и кидая ему.       Тот озадаченно моргнул несколько раз, но ремешок поймал. Длины как раз хватало, чтобы связать кому-нибудь, например, человеку напротив, руки. Например, за спиной. Напряженный член снова предательски дернулся.       Ветинари насторожился, когда Ваймс оказался позади, но успокоился, как только почувствовал между лопаток мягкое касание шершавой ладони. Он притянул Ветинари к себе, провел языком линию вдоль шеи и прихватил губами мочку уха, вызвав шумный вдох. Да, он неплохо успел изучить тело своего любовника. Ваймс крепко обхватил каменный стояк Ветинари и большим пальцем обвел влажную головку. Одновременно он завел руку Ветинари за спину и вложил в нее свой потяжелевший от нестерпимого желания член. Минута ушла на то, чтобы поймать общий ритм. Это было одуряюще приятно, но не то, о чем Ветинари просил.       — Контроль, говоришь, — хрипловатый голос внезапно раздался над самым его ухом.       И в тот же момент быстрым отточенным движением Ваймс обхватил оба его запястья и стянул их ремешком. Ветинари судорожно выдохнул, стараясь расслабиться вопреки почти рефлекторному желанию вырваться из чужой хватки. Окинув взглядом комнату, Ваймс подтолкнул его к столу, коленом заставил расставить ноги пошире и надавил на спину, вынуждая лечь животом на стол. Все эти действия он проделал, почти не раздумывая. Вид распластанного на собственном столе Ветинари основательно распалил Ваймса, вдарив похлеще отборнейшего виски. Голова шла кругом, ноги подкашивались, а желание кипело внутри, требуя выхода. Ваймс собственнически огладил бледное тело патриция: худые бедра, связанные руки, узкую спину. Крепко вжимаясь всем телом, он наклонился и поцеловал Ветинари в шею.       — Сэм, не порть настроение, — прошипел тот.       В ответ Ваймс прихватил зубами место поцелуя, ощутимо, но так, чтобы не оставить следов. Ветинари перетряхнуло. Только сейчас Ваймс заметил азартный блеск в его глазах, сбивчивое дыхание и, наконец, ощутил учащенное сердцебиение, отдававшееся в его собственную грудную клетку, когда он так плотно прижимался к нему. Он достал из ящика стола небольшую склянку с вязкой жидкостью, обмакнул в нее пальцы и просунул руку между разгоряченными телами.       Ветинари ощутил, как влажный палец скользнул меж ягодиц, надавил на анус и осторожно проник внутрь. Несколько неспешных круговых движений — и он почувствовал второй палец, а вскоре за ним и третий. Ему хотелось поторопить Ваймса, но это нарушило бы правила игры. Мягкие плавные движения пальцев внутри мучительно распаляли желание, лишали воли. Поэтому, когда это прекратилось и Ветинари почувствовал прижимающийся к нему крепкий стояк, предвкушение стало почти невыносимым. Дразняще медленное, осторожное проникновение завершилось тем, что Ветинари с силой качнулся назад, насаживаясь на всю длину. Он тут же ощутил, как Ваймс вцепился ему в бедра, чтобы не потерять равновесие. Синхронный шумный вздох и сладостная дрожь, передавшаяся от одного тела другому, выдали обоюдное нетерпение.       Ваймс неторопливо двинулся обратно, почти вытащив член, на секунду задержался в крайней точке и быстрым, резким движением снова вошел полностью. Глухой стон Ветинари отозвался сладостным напряжением в паху. Ваймс повторил движение с тем же эффектом. И еще. И снова. Прижатый к столешнице и так бесстыдно стонущий Ветинари будил в нем нечто необузданное и ненасытное. Ваймс давно выяснил, что патриций вовсе не безэмоциональная хладнокровная рептилия. С тех пор, как он стал называть его по имени, он знал, что его Хэвлок может быть эмоциональным, азартным, даже чувственным. Но, пожалуй, впервые он видел его таким жаждущим и наслаждающимся. Таким настоящим. И это будоражило Вамса, заставляло двигаться быстрее и жестче, практически выходить и с силой толкаться обратно снова и снова, ускоряя темп. Податливое разгоряченное тело под ним, то, как Ветинари отзывался на каждое движение, как стонал тихо и сладостно — дурманило разум, обостряло чувства. Он с шумом вдыхал воздух, наполнившийся терпким запахом мужских тел.       Отпустить контроль, отпустить ситуацию, отпустить себя. Ветинари дышал прерывисто, против обычного не пытаясь сдерживать стоны. От глубоких, резких движений члена внутри закипала кровь. Хотелось еще глубже, еще сильнее, но со связанными руками прогнуться в спине было сложно, да и Ваймс крепко удерживал его за бедра, самостоятельно задавая темп. Звуки — тяжелое дыхание исступленно трахающего его Ваймса, влажные шлепки от соприкосновения разгоряченных тел, гулкие удары собственного сердца, поскрипывание стола при каждом толчке — оглушали. Словно отсутствие контроля освободило место для ощущений, которые раньше не могли пробиться через тщательно выстроенные барьеры. Член терся о столешницу с обратной стороны, что доставляло некоторое неудобство. Можно, конечно, было попросить Ваймса уделить внимание и этой части тела, тот бы даже охотно откликнулся, но это тоже нарушило бы игру. Удовольствие, невообразимо острое и яркое, затапливало, размывая грани реальности.       Ваймс почувствовал, как тело под его ладонями напрягается, вытягиваясь в струну. Он провел рукой снизу вверх вдоль бледной спины и, запустив пальцы в черные пряди, мягко потянул на себя, чтобы не дать Ветинари спрятать лицо. Это было слишком хорошо. Запредельно. Ваймсу становилось сложнее удерживать темп, дыхание сбивалось. Но он видел, что не один на грани. Несколько мощных толчков, Ветинари вздрогнул, хватая ртом воздух, и спальню огласил протяжный стон, от которого у Сэма все поплыло перед глазами. Этот стон еще отдавался в ушах, когда он ощутил, как наслаждение, достигнув апогея, растекается теплом по всему телу, унося с собой мысли и чувства. Приятно опустошенный, он навалился на разомлевшего Хэвлока, тяжело дыша ему в затылок. Сил едва хватило на то, чтобы развязать ему руки.       Как только восстановились дыхание и контроль над конечностями, Ваймс поднялся и нашел свою рубашку.       — Ты же знаешь, где лежат полотенца, — Ветинари сопроводил неодобрительным взглядом полет на пол использованной не по назначению одежды.       — Привычка, — буркнул Ваймс, наблюдая за тем, как тот достает из шкафа полотенце, чтобы вытереться самому и устранить с пола и стола белесые следы семени.       Приведя в порядок себя и спальню, он лениво, но весьма грациозно потянулся, разминая затекшее тело и массируя онемевшие запястья. Впечатленный этим восхитительным зрелищем, Ваймс сгреб Ветинари в объятия и поцеловал, вероятно, не самым изысканным, но максимально искренним образом, по-ваймсовски. Судя по ответной реакции, патриций не имел ничего против подобных проявлений чувств.       — Должен признаться, я был уверен, что ты откажешься, — Ветинари улегся рядом с Ваймсом, заставив того подвинуться на край узкой кровати.       — Это было моей первой мыслью.       — Рад, что ты передумал.       — Я тоже, — ответил Ваймс после некоторой паузы и с беспокойством добавил. — Я нигде не...?       Он хотел спросить: «Не сделал тебе больно?», но почему-то и вопрос, и он сам показались сейчас глупыми.       — Нет, — словно прочитав его мысли, ответил Ветинари и, к удивлению Ваймса, поцеловал его в висок.       — И все же, даже не проси меня повторять подобное на регулярной основе, — Ваймс по привычке попытался замаскировать смущение иронией.       — И в мыслях не было.       Ему не нужно было смотреть на Ветинари, чтобы понять, что тот улыбается.