Одним морозным днём...

      Итер медленно вытянул руку со сжатым в ней ведром из обжигающей холодом воды. О дно лениво билась рыба: «Тюк… Тюк… Тюк… тюк… тюк…» Почётный рыцарь Ордо Фавониус сжал живое существо рукой, и аккуратно запустил её обратно в воду. Изгибаясь, она неспешно спустилась ближе к земле. На морозном пике было слишком холодно для рыбы, потому рыбаков здесь было почти не встретить, не смотря на то, что порой рыбу можно было выловить вот так же — ведром. Потянувшись, путешественник подхватил ведро, на железной ручке которого уже сформировались льдинки, и посмотрел на гору. Обратный путь до лагеря грозил затянуться, благо было ещё раннее утро и метель, похоже, решила обойти гору стороной. В этот раз.       Медленно, шагом, не торопясь, полной грудью вдыхая морозный воздух, мужчина шёл по тропинке, слегка засыпанной снегом. Ведро приходилось потряхивать, иначе оно наверняка превратилось бы в лёд. Итер задумался о своём текущем месте жительства. Из всех вариантов: уютных пляжей, Ли Юэ, лугов Мондштадта, лесов… Альбедо выбрал каменную глыбу. Конечно, причина в погребённом здесь драконе, но ему ведь совершенно не обязательно было селиться непосредственно на горе. Он мог бы жить рядом…       От размышлений блондина отвлёк морозный слайм. В последнее время их развелось слишком много. И никакие теории Альбедо о том, что их количество должно спасть, похоже, не работали, потому что они так и не убывали. Их всё ещё было много и, лучше, конечно, их было бы меньше. Стоит, наверное, зачистить территорию, а то продолжат множиться.       Желая срезать, Итер полез вверх по горе, уверенный в своих силах. Вода слегка расплескалась, но это ничего, там всё ещё было достаточно для того, чтобы разводить сок…       Лезть по склону было ошибкой, на что мягко намекнула сходом лавины сама гора. С трудом избежав её, рыцарь всё-таки смог добраться до тропинки. Становилось холодно. Поёжившись, мужчина продолжил путь, размышляя о странности Мондштадтцев. Странность, собственно, заключалась непосредственно в том, что никто… Вот вообще никто не делал шуб. Казалось бы: зимой так просто. Не нужно никакого согревающего колдовства и колдунства… Просто тёплая одежда. Но, сам Итер, увы не швея, а потому добротной шубы и за три тысячи лет не выучился бы как сшить. Вот и приходилось подниматься в гору по жуткому пронизывающим морозу.       Итер представил, что ждёт его в лагере. А ждали его там Альбедо и Паймон. Альбедо… Паймон… Эти имена заняли особые места в сердце мужчины. Паймон в конце-концов, была первой за долгие годы, кто с ним хоть как-то взаимодействовал и решил остаться. Да и как не полюбить эту непоседу? С глазами горящими любопытством она всегда толкала путешественника к действиям, будила по утрам, напоминала о простых радостях жизни. Впервые с момента расставания с сестрой Итер чувствовал себя живым. Очень живым. Настолько живым, что его сердце начало оттаивать по отношению к окружающим. У него появились… Друзья. Если по началу казалось, что все относятся к нему как к неразумному дитя, которое надо защищать, то теперь он знал, что эти люди относятся к нему как к равному. Как к другу. Что Кэйя, готовый поделиться тягостями командира Ордо Фавониус, что Лиза, с которой они долгими вечерами обсуждали книги, что Венти, с которым они тихо пили в уголке таверны. Конечно, за счёт путешественника, но главное — вместе. И они всегда были готовы прийти на выручку. Беннет, Сахароза, Дилюк, Ци Ци, Бэй Доу… Он мог им верить и он верил. Но, ни кого из них он не узнал бы без Паймон. Поэтому он и заботился об этой мило зевающей, вечно голодной девочке. Нет, не поэтому. Он заботился бы о ней в любом случае… Ведь её радость… Не могла не вызывать улыбку.       Альбедо… Он был прекрасен. Нежная белая кожа, большие голубые глаза и звезда на шее. Он стремительно ворвался в жизнь путешественника, когда тот впервые отправился на морозный пик, и сразу увлёк его за собой в тайны горы. Древний дракон, сам Алхимик… На какое-то время Итер даже забыл о своей сестре.       Железная ручка ведра морозила руку.       Альбедо был лучшим из тех, кого Итер знал за свою недолгую жизнь в этом, новом для себя, мире. Они много разговаривали. Алхимик никогда не употреблял алкоголь и играл словами так тонко, что они, казалось, оплетали всё тело, но в то же время, умел быть прямым, когда хотел, непоколебимым. У него была искра, как и у всех новых знакомых Итера, только звезда Альбеда как будто горела именно для него. Она грела его. Всего раз Итер видел Альбедо удивлённым, выбитым из равновесия, но после этого ещё много раз видел смущённым и счастливым. Это был день, в который Итер ему признался… Их первый поцелуй случился позже, через два месяца… Он длился две минуты и ровно тридцать семь секунд, а когда они оторвались друг от друга, От их языков друг к другу тянулась слюна.       Итер поудобнее перехватил ведро.       Понравился Альбедо и Паймон. Он по матерински нежно, изящно, как это было ему свойственно, заботился о ней, баловал, в противоположность подтроливающему её путешественнику. Он стал частью их семьи и Итер не готов был смириться с тем, что когда-нибудь это может прекратиться…       Итер подошёл к заснеженному лагерю. Его рука совсем замёрзла. У костра его ждали две такие родные тени…

***

      Альбедо перевязывал руку путешественника, пока Паймон ругалась, кружа в воздухе, вызывая улыбку и у Итера и у самого алхимика. Улыбнувшись, он поцеловал рыцаря Ордо Фавониус в щёку, и пошёл готовить ужин, пока тот задабривал Паймон.