Однострочники по Космоолухам

Вход на платформу номер девять и три четверти, украшенный гирляндами с разноцветными лампочками и светящейся пыльцой, находился на главном Руническом вокзале. Рунический вокзал был построен более четырёх веков назад в Онбурге, столице Асцеллы. Асцелла располагалась в сотне световых лет от Эдема, но всё же Женька сюда попал! Семья копила на билет почти год, мать и отец были безумно довольны, что их сын, пусть и пробирочник, почти не имеющий способностей к магии, почти сквиб, всё-таки получил приглашение в магический университет Асцеллы. Людей, расположенных к магии, раньше было немного, но с каждым годом всё больше и больше приглашений рассылают по всем планетам человеческого сектора из Асцеллы — почти никто не добавлял слова «университет» к названию учебного заведения, в умах многих Асцелла-планета и Асцелла-университет были едины. Так вот, о магии. То ли экология на рост магического потенциала влияла, то ли космические перелёты в раннем возрасте, то ли генетика. Вот Женька, к примеру, пробирочник. Всё детство в начальной школе его за это дразнили. Наверное, думал Женька, когда в лаборатории очищали его гены от наследственных заболеваний и мутаций, случайно не удалили ген, отвечающий за восприятие магии. Или, наоборот, очистили так, что тот заработал. Мать рассказывала, что ей тоже когда-то приходило такое письмо, но её семья как раз готовилась к перелёту на Эдем, и отправить дочь на Асцеллу они никак не могли. Женьке же подарили шанс выучиться в самом престижном университете галактики. Да, у него были менее чем средние способности. Спонтанной магией он мог разве что влиять на работу видеофонов и головизоров, заставляя те зависать или уходить на перезагрузку, но отец поговаривал, что это пригодится ему в освоении технических специальностей. Женьке же хотелось иного, правда, он об этом никогда домашним не рассказывал... Но, возможно, на Асцелле, где с третьего курса идёт распределение по факультетам, он сможет осуществить свою мечту и начать работать с растениями и животными? Что ему техника в их технический век? Она и так повсюду, что её изучать? Не привлекает. А вот природа во всём её многообразии — это действительно интересная тема. Природу нужно охранять, заботиться, относиться к ней бережно, ведь столько видов вымерло в связи с перенаселением и колонизацией планет... Несмотря на свой, с точки зрения взрослых, небольшой возраст, — всего одиннадцать, — Женька при любой возможности читал статьи, посвящённые защите природы, традиционным подходам к охране, восполнению животного фонда с помощью искусственно выведенных в генетических лабораториях видов растений и животных, с помощью сходных видов, переселённых с других планет с идентичными климатическими условиями... В его размышления вторгся громкий гудок, и только тогда Женька опомнился: он так и стоял перед аркой-входом на платформу, разглядывая со стороны отправляющихся в Асцеллу студентов. У многих с собой были животные, но свинок породы минипиг, как его Мотя, Женька ни у кого не увидел. И такого потрёпанного — дедушкиного — сундука, как у него, он не заметил. Всё больше сумки с антигравами, да на колёсиках с дистанционным управлением и привязкой к видеофону или планшету. Многих из студентов провожали родственники. Но его семья смогла скопить только на один билет, ничего не поделаешь, Женька не в обиде был, что его отправили на Асцеллу одного. Он был старшим, поэтому ничего не боялся. Но вот поезд издал первый гудок — это именно он вырвал Женьку из размышлений о будущем, и это значило, что уже пора рассаживаться по вагонам. Степановна, жившая летом на Эдеме, а весь остальной семестр преподававшая в Асцелле, очень подробно объяснила Женьке, как важно сесть в поезд вовремя, иначе это будет считаться опозданием, — а также пообещала, что поблажек при обучении Женька от неё не дождётся, правда, так и не призналась, кем она в Асцелле работает. Женька подозревал, что каким-нибудь завхозом, но о своих подозрениях благоразумно помалкивал. И он шагнул с гранитной плитки на каменную брусчатку, Мотя процокала копытцами следом за ним, третьим границу между обычным и магическим миром преодолел сундук, бесшумно перебирая ногами и зыркая повсюду маленькими рубиновыми глазками. Конечно, разделение между магическим миром и обычным сейчас являлось условным, не то что в Докосмическую эпоху, когда маги скрывались от магглов, обычных людей. Но традиция осталась, и разделение всё же производили. Хоть и такое, условное. Магией сейчас было никого не удивить. И, тем не менее, Женька считал магию удивительной самой по себе. Поезд на Асцеллу был длинным, головной вагон терялся вдалеке, выплёвывая клубы сизого пара, широкие окна-окна-окна и двери вагонов на минуту показались Женьке живыми: окна на него пялились, а двери-ловушки подрагивали, готовые захлопнуться за его спиной, как только он шагнёт внутрь. Он дёрнул розовый поводок, прикреплённый к шлейке Моти, и пошёл вдоль перрона, обходя толпы детей и взрослых. Чуть не наступил на хвост фрисса, тоже направлявшегося к поезду, извинился и получил добродушный кивок в ответ, поглядел на низкорослую стайку шоаррцев, сбившуюся вокруг совсем уж мелких — похоже, тут провожали сразу пятерых, — машинально поискал взглядом среди людей Аллу — он слышал, что эта девочка из соседнего класса тоже получила письмо, но не знал, разрешила ли её семья ей здесь учиться, или нет. Увы, людей было слишком много, другие представители разумных рас терялись среди отъезжающих и провожающих хумансов. Всё из-за активной колонизации и массового расселения, — вспомнил Женька ещё одну статью, пропуская потешного лопоухого медвежонка, чуть не оттоптавшего ему ноги. Следом за медвежонком шагал человекоподобный робот, поскрипывая суставами. Что-то связанное с авшурами мелькнуло в голове Женьки и пропало. То ли про мех при них нельзя говорить, то ли про уши. Или про нос? Ну ничего, потом он у кого-нибудь спросит. Авшур, так и не извинившись, запрыгнул на подножку поезда и исчез в вагоне. На краю зрения плеснуло что-то светлое, и Женька обернулся, увидел высокого мальчика с хвостом светло-серых волос, — признак генетических улучшений, между прочим, которые порой проводились для богатых граждан на «старых» планетах, — приплясывающего возле добро улыбающейся женщины и хмуро выглядящей девочки постарше него. Хвост так и мелькал. Мальчик, будто почувствовав Женькин взгляд, обернулся тоже, и стало заметно, что на плече у него сидит кот, и цвет его шкуры один в один соответствует волосам хозяина. Ну и позёр, — решил Женька, резко отвернулся и быстро прошагал до входа в следующий вагон. Распахнутые двери дрогнули, будто им не терпелось перекусить Женьку пополам, но он храбро вздёрнул голову и поднял ногу на ступеньку. Мотя рванула вперёд, обогнав его на полшага. В отличие от него, никакими предубеждениями против вагонов и поездов она явно не страдала. Её копытца звонко простучали по металлическому рифлёному полу. Женька запрыгнул внутрь и вовремя обернулся, чтобы увидеть, как сундук, поскрипывая углами, протискивается следом. Из-под днища мелькнула и пропала голая пятка, Женька помотал головой и тронул сенсорный круг на внутренних дверях, ведущих в вагон из тамбура. Двери угодливо распахнулись. Некоторые купе уже были заняты ребятами, но большинство свободны. Женька прошёл до середины и распахнул двери никем ещё не занятого купе, посмотрел на лакированный столик, закреплённый у окна, на бордовые кожаные сиденья, на кнопку вызова голографического меню вагона-ресторана, на гвоздики для одежды и студенческих мантий, на сетчатые кармашки с прессой — традиционно «Вестник Асцеллы» выпускался студентами последних курсов на пластиковом листе формата А3, — на динамик радиосвязи с машинистом поезда — их будут предупреждать об остановке, во время которой весь состав, отбывающий от Онбурга на паровой тяге, в середине пути перейдёт на более скоростную линию монорельса, проложенную над водой. Сама Асцелла находилась на острове далеко в море, окружённая силовым куполом, и, хотя искусственно созданный узкий насыпной мост — частично подъёмный, чтобы не мешать проходить рыбачьим судам, — со старой железной дорогой ещё существовал, путь до Асцеллы давно модернизировали, ведь монорельс позволил сократить время прибытия до университета на полтора часа. Сундук протолкался в купе следом за Женькой и встал, как влитой, прямо под столиком. Отлично вписался, между прочим, не высовываясь ни единым углом. Женька вновь подумал, что то ли сундук умеет искривлять пространство вокруг себя, то ли сам умудряется прятать свои габариты в дополнительной реальности. Но иначе ничем нельзя было объяснить его вместительность и умение занимать так мало площади. Кажется, феномен подобных сундуков изучали на пятом курсе на факультативных занятиях, — Женька весь год читал «Вестник Асцеллы», и потому знал о многих её особенностях заранее. Возможно, он походит на этот самый факультатив. Под звуки второго гудка дверь купе распахнулась, и внутрь просунулась светлая голова. — Привет! Я Джек! У тебя тут не занято? Женька раскрыл рот, чтобы соврать, — хотя врать он не любил, — но не успел, серый кот вспрыгнул с плеча своего владельца прямо на столик, ткнулся острой вытянутой мордой в окно и громко сказал: «Ма-а-у!». Женька заметил, что на плече мальчишки была нашита специальная подкладка, вся исколотая кошачьими когтями. — Ух, и тяжёлый, зараза, — пожаловался Джек. — Скоро не смогу его носить. — Он потёр плечо. Мотя с прихрюкиванием подошла к нему обнюхать ноги, потом задрала пятачок и посмотрела вошедшему в глаза. Джек тут же присел на колени и, не спрашивая разрешения, протянул руку, непостижимым образом сразу обнаружив место, которое нужно чесать на спине Моти, чтобы эта свинья по-свински балдела. — А она у тебя тоже большой вырастет? — спросил Джек, начёсывая кучерявый загривок и спину. — Нет, — ответил Женька. — Это порода карликовый минипиг. Они больше не растут. Моте уже полтора года, она взрослая. — А моему Яблочку всего пять месяцев, — вздохнул Джек. — Это аркадийский кун. Они о-го-го вырастают. — Яблочку? — Я его так зову. На самом деле, по документам у него какое-то дико длинное имя. Якоб-Лэнд-Оак-Фор... И так далее. Родословная длиннее, чем у меня. — Джек покачал головой, хвост его волос перевесился через плечо и покачался вместе с ним. — Сестра подарила, когда я тоже получил письмо. — Тоже? — Как и она. Она уже учится в Асцелле на шестом курсе. Бизнес и экономика. Скукота. Вот скажи, зачем идти в магический университет, чтобы изучать там экономику? Женька осторожно пожал плечами. Яблочко спрыгнул со столика на сиденье рядом с ним и ткнулся лобастой башкой ему в плечо. Уже сейчас он казался крупнее обычной кошки. Впрочем, котов Женька на Эдеме видел мало, Гаубица у Степановны была изящной и лёгкой кошкой. Яблочко уже сейчас превосходил её в размерах. — Может, смогу выучить заклинание и уменьшить его, — донеслось с пола. Джек вовсю начёсывал Мотю. Та похрюкивала. Женька положил руку Яблочку на голову и аккуратно погладил. Внезапно раздалось мурчание, больше похожее на приглушённое тарахтение какого-то двигателя. — Не надо его уменьшать. Пусть большим растёт, — сказал Женька, от себя этого не ожидая. Джек вскинул на него светлые глаза. Серые они, что ли, или сиреневые? Пялиться невежливо, поэтому Женька отвернулся к окну. Суета на перроне только увеличилась, торопились опоздавшие, махали руками и кричали провожающие, клубы пара летали в воздухе. Мимо окна поезда кто-то промелькнул так быстро, что Женька даже не успел заметить, были у него крылья, или то был ездок на метле. — А давай дружить будем? — внезапно предложил Джек, поднимаясь с колен и присаживаясь напротив. — У меня ещё не было нормальных друзей. Только знакомые матери и младшие сёстры подружек сестры. Женька вновь посмотрел в светлые глаза, прикидывая, а не шутят ли над ним, не розыгрыш ли это? — Давай, — ответил он и первым по-взрослому протянул руку. — Я Женя. Джек пожал его руку и не заржал при этом, не начал кривляться... Стало быть, точно не шутил. — Ты откуда? Никогда не видел таких сундуков. Сундук ворохнулся, словно напоминая, что оскорблений в свой адрес не потерпит. Женя похлопал его по боку, будто хотел успокоить живое существо. — Я с Эдема. А сундук старый, дедушкин. Пылился в модульном сарае, вот мне и решили его отдать. — То есть, дед у тебя маг? — глаза у Джека загорелись, а Женька задумался, потому что не мог дать однозначного ответа на этот вопрос. Раздалось три протяжных гудка. — О, скоро отправляемся! — Джек развернулся всем корпусом к окну и помахал рукой стоящей на перроне женщине. Кажется, та украдкой утёрла слезу, но потом послала Джеку воздушный поцелуй и закуталась в шарф крупной вязки. Будто стеснялась своих чувств. Джек разулыбался, вернул поцелуй и продолжал махать и махать рукой, пока поезд не тронулся. Катил он медленно, едва набирая ход, и Женька успел заметить, что некоторые опоздавшие студенты впрыгивают в вагоны прямо на ходу. — Уфф, — вздохнул Джек, когда женщина скрылась из виду. — Мама слишком переживает за меня. Жалко, что меня одного не отпустили, как тебя. Одному круче. На самом деле, до Асцеллы Женька летел в сопровождении Степановны, но признаваться в этом не собирался. — Мои родители за меня тоже, наверное, переживают, — сказал он. — Просто не смогли поехать. Билеты... Проезд до Асцеллы очень дорогой. Иначе они бы все тоже меня провожали. Поезд выбрался из стиснутого перронами вокзала и резво побежал по рельсам. Женька чувствовал, как вагон покачивает на ходу. Необычное ощущение. Немного похоже на ощущение в вагоне метро, в котором он тоже побывал впервые в жизни в сопровождении Степановны, — пора перестать называть её только по отчеству, как делали это его родные, — но всё-таки иное. Поезд покачивался свободнее, будто ему было радостно везти детишек в их первый учебный день в университет магии. Как знать, может и радостно. Может, этот поезд как его сундук, во всяком случае, ему тоже много лет, век или даже больше, так неужели вещь за столько времени не приобретает магические свойства? — Но ты же знаешь, что они за тебя переживают? — спросил Джек. — Значит, можно сказать, что сегодня они были с тобой. Мысленно. — Да... Наверное. — Женька кивнул. Попозже надо будет отправить им сообщение о том, что он уже в поезде. Или нет, лучше сразу голографию сделать. Пересылка дорогая выйдет, конечно, но чтобы не волновались... Главное успеть до въезда под защитный купол, который, говорят, глушит большинство отправлений. — Не наверное, а точно! И не сомневайся! В родных нельзя сомневаться. — Хорошо, не буду, — Женька позволил себе улыбку и посмотрел в окно. Поезд, набирая скорость, как раз проезжал по мосту, а под ним далеко внизу мелькали каменные здания. В окнах некоторых горел свет. По улицам далеко внизу ходили люди и ксеносы. Женька непонятно отчего вздохнул, что не укрылось от внимания Джека. — Ты чего? — спросил он. — Не знаю, — Женька пожал плечами. — Хорошо. Джек тоже поглядел на город внизу и почти сразу согласился: — Да... Хорошо!