***
Рассказы Джерома про детство, юношество слушала толпа из сотни человек, а также Люциус Фокс и Джеймс Гордон, которые выполнили требования Валески — привести к нему своего брата и Уэйна, которого он так и не смог ранее убить. Сцена была украшена прожекторами наверху, и также пара стояли на полу. На сцене находилось три стула. Тот, который посередине, был предназначен для Джерома. По левую руку от него сидел Брюс, по правую — брат. Также на сцене была Светлячок, вооруженная огнеметом, и пару нанятых Джеромом маргиналов спортивного телосложения. Все они были одеты в розовые пиджаки, черные штаны. В их руках были автоматы. Сам Джером оделся, словно собирался в театр: желтоватую рубашку с черно-белым галстуком в клеточку прикрывал темно зеленый жилет; штаны были подобны под жилет. Поскольку на улице было около двадцати трех градусов, Джером надел белый тренч. Чтобы руки не обледенели на ветру, он надел белые цирковые обтягивающие перчатки. После радости Джерома от того, что план вышел, он сел на средний стул. Стул немного скрипел и качался, но Джером использовал это как качельку. Люди Джерома привязали руки Джеремайи и Брюса к рукояти стульев. Веревка была завязана на морской узел и сильно давила на руки. Джеремайи было намного сложнее находиться на сцене, чем Брюсу, ведь к нему обращался его обезумевший брат, которого он давно не видел, надеясь, что не увидит снова. Джером начал свой монолог: — Родители этого не признают, но у них есть любимые дети. Глубоко в сердце они отдают предпочтение не двум, а одному, к примеру. Любить детей одинаково невозможно, особенно когда есть такие ботаны, — Джером, гордость школы, показал пальцем на брата. — И разбалованные балбесы, — Джером положил руку на грудь, опустив голову. Публика молчала. Джером также, затем произнес: — Правда? Братик... — Джером посмотрел на брата, тот лишь отвернул голову то ли от страха, то ли от нежелания видеть Джерома снова... — Нравятся дети, которые комнату убирают, домашку делают, никого не убивают. Прям как наш умничка, — Джером направил большой палец к Джеремайе, чтобы люди поняли, о ком он. Люди не слушали психопата, потому что их умы заполонило желание как можно быстро покинуть площадь. — Да. Он был таким. Его усыновили богачи, учился в лучших школах, колледжах, — продолжил Валеска. Брюс, стиснув зубы, слушал Джерома, большего он не мог сделать. Джеремайя только медленно вращал голову, желая заткнуть брата-отпрыска, он мог бы сделать это словесно, но был слишком боязливым для подобного. — А меня в цирке мучила мать-алкашка в вечной депрессии, с которой она боролась только высокоградусными напитками. Заставляла убирать дерьмо за слонами... — грустно рассказывал клоун, качаясь на стуле. Люди уже начали зевать от неинтересного шоу, ведь они пришли на музыкальный концерт, но бандиты сорвали его. Теперь страшный шут жалуется на несправедливую жизнь. — А слоны много гадят, ребят, — Джером вспомнил про Брюса и повернулся к нему, тот лишь отдалил лицо от Валески. — Но я знаю о том, о чем мамка с папкой и не догадывались, — интригующе продолжил Джером. А Джеремайя взглядом людям показывал, что брат городит чушь, закатив глаза. — Ты такой же псих, как и я... Джером поднялся со стула и встал напротив Джеремайи, начал доставать что-то из кармана, но вытащил пустую руку. Он решил продолжить монолог... — Это у нас в ДНК. Видишь, в наших жилах течет одна кровь. Мы — почти копия друг друга. Джером и Джеремайя были братьями-близнецами. «Почти» звучало очень нелепо для Брюса, но, продумав это, он понял, что речь идет про характер. Джером все-таки показал то, что хотел достать из кармана — нож. Закатав рукав, он начал резать свою правую руку около вен, двигаясь от запястья и ниже. На пол сцены капала бордовая жидкость, а рана раскрывалась все больше и пускала иголки боли по всей руке. Рана должна была доставлять дискомфорт, но, видимо, Джером не предпочел показывать это остальным. Видно, что его тело реагировало на каждое движение, дрожа и словно покрываясь холодом, но Джером не подавал виду, скрывая каждую нитку боли внутри себя. Все, кто находился на сцене, скривились от отвращения. Людям на площади не очень было ясно, что там делает псих. Потом он порезал левую руку брату, но не в области вены, а в области ладони, двигаясь по родным линиям. Действие было слишком быстрым. Джеремайя не сразу понял, что произошло, так как успел словить лишь шок, но, как увидел, что под ним начала образовываться кровавая лужица, замычал от боли, раздвинув ноги в стороны. Мышцы начало сводить от боли, отчего Джеремайе было все сложнее не терять самообладание. Джером поднял ладонь брата, поставив ее на уровне со своей кровавой стороной на запястье, и показал публике. — Та-дам! Одна кровь же? — с ухмылкой спросил псих, томно дыша. Публика охнула. Матери закрыли детям глаза. Гордон понял, что нужно действовать. Он вызвал группу спецназа. Джером бросил руку Джеремайи, повернулся к нему и продолжил: — Ты убийца! — сказал Джером, стиснув зубы. Джеремайя вытирал лицо от слюней брата, ерзая по свитеру. — Это твоя суть, хватит от нее прятаться. Джером разрезал веревки, которые сковывали брата. Затем дал ему нож. Отступил от брата, ожидая, как тот вонзит в него нож. Но он не спешил с этим. Джеремайя был в стрессовом состоянии, его голова была затуманенной, и все ее внимание на себя перетаскивала глубокая рана на ладони, которая начинала колоть еще больше. Держа нож, он приходил в себя. В голове были жестокие фантазии. Он представлял, как будет резать и сколько раз будет глубоко с агрессией втыкать нож в этого мерзавца, разрезая кожу. Наблюдать за тем, как тот будет мучиться от боли, валяясь на полу и качаясь от того, как жжет все изнутри. Но нужно было опускаться на землю. Джеремайя приподнялся, выпрямился, закричал, начал бежать к брату с охотой заколоть его. Затем он понял, что именно это и хотел Джером, — чтобы он стал убийцей. Джеремайя остановился на расстоянии вытянутой руки к своей цели, ощутил слабость, упал на колени, а нож выкатился из ладони на пол. Джером был не удивлен и ударил брата по голове с правой ноги. Тот от силы удара упал боком на пол сцены. Голова трещала от сотрясения. Ощущение, словно клетки внутри с грохотом лопаются, будоражит. Джеремайя не вставал, он продолжал лежать на полу, виня себя, что не нанес брату вред. Он закрыл глаза, чтобы публика думала, что тот потерял сознание из-за удара головой. Хотя он и был на грани этого, но, набравшись сил, он держался с последних вздохов. Иначе, если бы он поднялся, то вряд ли бы дошел до своего стула без осуждения со стороны простых людей, которые надеялись, что он убьет Джерома. — Слабак... — с закатанными глазами сказал Валеска. Он нагнулся, чтобы вернуть себе нож, положа его в карман на штанах. Джером спокойно посмотрел на публику, затем начал смеяться. Харви Буллок, напарник Гордона, пробрался к нему через толпу, чтобы сообщить о том, что сюда летит дирижабль с химикатами. — Так вот зачем от так тянул... — сказал Гордон. — Да, нужно срочно эвакуировать людей отсюда! — Харви убеждал Гордона. — Не получится. Джером предупредил, что если люди начнут убегать, его головорезы начнут стрелять в толпу. Капитан полиции Гордон сообразил, как помешать злодею, благо у него было на это время. Снайперы встали на позиции. Каждый стрелок уже положил палец на курок, начал целиться. После того как Джеймс отдал приказ снайперам «Огонь!», были слышны выстрелы, но Джером с бандой оказались невредимы. Снайперы были убиты заранее размещенными на их позиции людьми Джерома. Он же и произнес: — Капитан Гордон, Вы слишком предска... — не успев договорить, он ощутил, как пуля все-таки попала в его плечо. Стрелял заранее подготовленный полицейский в толпе. Капитан махал кулаком от радости, но это не означало полную победу над психопатом. Джером упал на пол сцены, истекая кровью. Джеремайя шокирован от такого поворота событий, а Брюс слегка вздрогнул и, придя в себя, начал распутываться. Второй выстрел! Бриджит или, как она себя называла, Светлячок ликвидирована выстрелом в голову. Прожекторы, стоявшие на полу, стены были вымазаны кровью и мозгами. Это заставило Джерома вскочить и бежать, куда глаза глядели. Он выбрал удачный момент: полицейский перезаряжал пистолет. Нанятые головорезы начали стрелять по толпе. Но магазины автоматов не были заражены хотя бы на половину, так как не предусматривался подобный поворот событий. Вскоре они выбежали из сцены и скрылись. Капитан Гордон побежал за Джеромом. По густому кровавому следу он отследил его. Джером забежал в парадную одного из жилых домов. Гордон боялся, что этот псих забежит в чью-то квартиру, но след вел капитана все выше по ступенькам. Гордон открыл скрипящую железную дверь, которая вела на крышу.***
Это была высота пяти этажей. На самой крыше были всякие ящики с мусором. Погода была ужасная: небо затянуло серыми тучами, вот-вот должен был пойти дождь. Сама поверхность крыши была просторная, по полу от ветра летали прошлогодние журналы, газеты. Он были пожелтевшие от сырости и долгого времени. В пустых картонных коробках, видно, ночевали братья меньшие. Жильцы заботились о них, утепляя коробки старыми ненужными тряпками. В тарелках рядом с коробками можно было найти колбасу, бульоны, воду, молоко, но самого семейства, видимо, кошек не было. Гордон заметил Джерома ближе к краю крыши. — Ты проиграл! — первым начал разговор Джеймс, направив пистолет на бандита Джером, видимо, собирался спуститься по пожарной лестнице. Он, боясь получить пулю в спину, засмеялся, повернулся лицом к Гордону, потом ответил: — Не говори преждевременно! Джером достал пульт, который даст сигнал пилоту дирижабля, когда ему нужно скидывать веселящий газ. Гордон ответил выстрелом, попав прямо в пульт, тот отлетел на три метра за спину Джерому. Пульт уже был нерабочим. Валеска не ожидал такого точного выстрела от капитана. — Теперь-то проиграл? — с сарказмом, сосредоточившись, спросил Джим. В ответ Джером достал пистолет, говоря: — Джим, ты прекрасный коп! Не хочу, чтобы город потерял такого героя. Мне после твоей смерти будет неинтересно делать злодеяния, — Джером отступал медленными шагами. — Чего ты хочешь? — медленно идя вперед, сказал Джеймс. — Отпусти меня, или мои злодейства будут неинтересными! — нервничая, промямлил Валеска. Пистолет в его руках начал труситься. — Спасибо за комплимент. Но ты ответишь по закону, — Гордону льстило, что его хвалит настоящий профессионал своего дела. Гордон расслабился. Джером это увидел, улыбнулся и воспользовался этим, не теряя ни секунды. Он нажал на курок. Пуля попала в пах. Он, Джером, нагло смеется. А Гордон кричал от боли, держа себя за рану. Это была острая боль, что пронизывала каждый миллиметр кожи от паха и распространялась дальше, по всему телу. Мышцы сокращались от остроты ощущений, а в висках медленно начинало колоть. Он упал на колени, потом на бок. Капитан понимал, что лучше не допускать потери крови, поэтому лег на спину и прикрывал пах. В стандартной ситуации подобная поза застыдила бы Джима, но сейчас ему было все равно, тем более его никто, кроме этого психа, не видит. Валеска, смеясь и спеша, закрыл вход на крышу деревянной заслонкой для того, чтобы никто не помешал его издевательству над капитаном полиции. Террорист начал пинать копа ногами. Делал это, прыгая вокруг тела. Удары приходились в разные места, куда попадет нога. Гордон, бывавший на войне, держался, но из-за болевого шока силы его покидали. После пятидесяти пинков Джером перецепился через капитана, упал он напротив его. Валяясь на полу, он хихикал, скрестив руки на груди. Лежа на боку и подперев голову правой рукой, он обратился к Джеймсу: — Ох Джим, чего ты такой грустный? Если ты выживешь, то не сможешь иметь детей. А зачем они тебе? Они же получатся мертвыми! — неуместная колкость Валески глубоко ранила Джима. Валеска знал историю, как его возлюбленная Ли Томпкинс была беременна, но когда Джеймс угодил в тюрьму, из-за сильного шока, депрессии, отчаяния у нее случился выкидыш. На щеке капитана появилась слеза. Он крайне редко позволял себе пускать слезы, но этот клоун заставил его это сделать, надавив на самое больное, что таилось внутри... Джим смотрел на небо, дабы не видеть этой уродливой морды, которая только и заслуживала, чтобы ее снесли к чертям в мясо. — Я проиграл? Ха! Нет! Я же в твою тупую башку вбивал: «Не говори преждевременно!». А ты, словно 5-летний малыш, — непослушный мерзавец. Джим невнимательно слушал, он смотрел на серое небо, тем самым сушил влажные глаза. У капитана было лишь одно желание — схватить этого шута и совершить самосуд. Но понимал, что скорее над ним совершат самосуд, чем он. Вскоре Валеска подался в философию: — Меня не остановить. То, что внутри меня, — целая философия. Убив меня, ты ничего не изменишь. Помнишь, сколько чудиков с накрашенными лицами совершали преступления, подражая мне? — Джером с улыбкой на лице ждал ответ. — Ты точно должен помнить лучше меня, ведь ты ловил их, а я был мертвым! понизив тон, добавил Валеска. Правда, Джером так и не объяснил, в чем заключается его «философия», ведь кто-то его отвлек: некие с большим энтузиазмом пытались пробраться на крышу. Заслонка не выдерживала. Джером спешил закончить начатое. Он поцеловал в лоб Джима. Затем улыбнулся ему в лицо. Доставать пистолет, целиться не было времени, поэтому он вслепую вонзил нож в Джеймса. Тот почувствовал острую боль в правом боку. Гордон медленно терял сознание. Новая рана заставила Джима сдерживать кровь в новой точке. Джим кричал от боли и с последних сил звал на помощь. Джеймс был слаб и истощен. Потеря крови была большой, поскольку из-за потери сил держать руки на ранах было сложно. Руки немели, застывали из-за холодного ветра, а в глазах темнело. Гордон все-таки потерял сознание. Перед этим ему показалось, что боль уходит, но это было самовнушение. Брюки и плащ Джима уже пропитались кровью. Белая рубашка окрасилась в бордовый цвет. Под ним образовалась кровавая лужица. Джером лишь ухмыльнулся, схватил капитана за щеки, повернул в свою сторону и сказал: — Будь здоровым... Гордон этого не услышал, поскольку не был в сознании. На крышу ворвался Люциус Фокс и несколько полицейских. Джером уже спустился по пожарной лестнице, будучи немного расстроенным из-за того, что главный план ушел коту под хвост, но он шел по грязным проулкам подпрыгивая, стуча пятками. Люциус первым добежал до Гордона. Приподняв его голову, он прислонил два дрожащих пальца к сонной артерии. Ему нужно было избавиться от волнения, чтобы почувствовать пульс. Сосредоточившись, сделав три вдоха и выдоха, он снова прислонил пальцы к артерии, немного надавливая. — Есть! — сказал Фокс, прислонив к себе голову капитана, шмыгая носом. Полицейские, которые были с Фоксом, уже позвонили на «911». Скорая приехала вовремя. Джима еще можно было спасти, но ранения были крайне серьезными. Из крыши капитана вынесли на носилках. Парадная была просторная — это позволило вынести Джеймса из дома оперативно.***
План с дирижаблем был прост. Поскольку ни Пугало, ни Шляпник, ни Пингвин не умели им управлять, пришлось Тетчу (Шляпнику) загипнотизировать пилота, чтобы тот послушно управлял дирижаблем. На дирижабль был погружен веселящий газ, который должен был распылиться на толпу, которую собрал Джером у сцены. Главное свойство газа — все, кто его вдохнул, становятся психами наподобие Джерома. У Пингвина появились в момент загрузки яда на дирижабль черты человечности, сочувствие людям, которые вдохнут газ. Поэтому он решил уговорить парней воздержаться от такой затеи. Пугало и Шляпник были воодушевлены идеей Джерома или же пребывали в страхе оступиться перед Валеска. Поэтому они «вырубили» Пингвина стальным ломом, затащили его тело на борт и привязали его руки веревкой к трубе внутри дирижабля. Опять Пингвин избежал смерти, на этот раз из-за слабоумия Шляпника и Пугало. На дирижабле были только загипнотизированный Шляпником пилот и Пингвин, привязанный к трубе. Очнулся Освальд через час. Чувствовалась все та же боль от удара ломом. Голова раскалывалась. Он начал анализировать то, что видит. Это было тесное помещение, он был привязан почти в самом конце комнаты. Впереди он видел пилота за штурвалом и панелью управления. У Освальда был ограниченный вид из иллюминаторов дирижабля, увидеть там можно было только здания сверху, сориентировавшись, Пингвин сделал вывод, что площадь они давно пролетели, баллоны с газом не были использованы. Он с радостью на душе понял, что сигнала от Джерома не было. Убедившись в том, что они давно пролетели заданное местоположение, Освальд начал грызть веревку. Она была завязана на узел, а ее материя была очень крепкой и сложно поддавалась зубам. Спустя долгих пятнадцать минут веревка разорвалась. Пингвин свободен, это его радовало, доставляло дискомфорт только то, что очень болели зубы и губы. Эмаль стерлась очень сильно, отчего Освальд не мог стиснуть зубы. Высота, на которой летел дирижабль, была небольшая, но Кобблпот не решался прыгать. Он решил позвонить Джиму Гордону, чтобы тот ему помог хоть как-то. — Абонент недоступен, — сообщил оператор. — Черт! — со злостью сказал Освальд. Пингвин начал скакать по судну, нервничать, бросаться предметами. Вскоре он принял решение прыгать вниз. — Высота примерно двадцать метров — нестрашно. Или, стоп... тридцать... сорок... восемьдесят... двести?! Пингвин себя только накручивал, хотя высота была около двадцати пяти метров. Вскоре, когда издалека виднелся океан, нужно было действовать. Но Освальд откладывал прыжок до последнего, поскольку: — В воду прыгать безопаснее! — промямлил он. Когда откладывать было некуда, Пингвин развернулся спиной к воде и прыгнул почти как настоящий пловец, но сам полет был похож на то, как голубя подстрелили и он летит вниз. Кобблпот достал до дна океана, и оно было глубиной в пять метров. Тело болело. Как будто по всему телу бьют молотками. Голова трещала от вибраций. Уши и нос наполнились водой. Несмотря на такие трудности, нужно было хвататься за жизнь из последних сил. «Собачкой» он выплыл на поверхность. Потом перевел дух и начал грести до берега. Наконец-то! Победа для Пингвина. Он начал доставать коленями до дна. Медленно он полз до песка, пока волны били его сзади. Добравшись до песка, он улегся животом вверх. Прическа была вся в песке, Освальда это не волновало, а ноги омывались волнами Атлантического океана... Пингвин пролежал так до заката, пока его не заметила полиция. Тут силы, которые он копил лежа, пригодились для того, чтобы скрыться от преследователей. Спустя неделю появились подобные заголовки новостей: «Утонувший дирижабль отравил океан». Видимо, загипнотизированный пилот из-за неощутимого голодания и истощения умер, и дирижабль отправился на дно.***
После того как Брюс и Джеремайя увидели, как раненого Гордона выносят на носилках, они стояли во дворе того самого дома. Уже темнело, прохладно. Прошлогодние неубранные листья кружились из-за ветра у их ног. Началась беседа: — Господи, какой у меня паршивый брат! — тихим тоном сказал Джеремайя, после этого у него появились слезы. — Вы в этом не виноваты, мистер Валеска. Капитан Гордон справится с этими ранениями. Обязательно... — сказал Брюс в надежде успокоить собеседника. — Он был зверем с самого детства... Пока я получал хвалебные отзывы от преподавателей, Джером уже убивал крыс, кошек... собак... — было видно, что Джеремайи сложно это рассказывать. — Знал, что он будет убивать, не в силах был его остановить, хотя и не было смысла в этом, — после этих слов он посмотрел на ладонь левой руки, которая была обмотана бинтом. — Но я и не догадывался, что он будет убивать своих родных... — Все злодеи рано или поздно получают по заслугам. Будьте сильными! Полиция Готэма будет старательно искать Вашего брата за то, что он сделал с мистером Гордоном! — Ага, можно было его «старательно искать» и после того, как он убил своего отца, а не после того, как он чуть ли не убил шефа полиции. Конечно, сейчас-то полиция его поищет. Хотя какой смысл его искать, если он все равно сбежит? Прям как после убийства своей матери! — сжав зубы, возмущался Валеска. Речь Джеремайи заставила обратить на него внимание полицейских. Из-за этого он убавил пыл... — Спасибо за спонсирование моего проекта, мистер Уэйн, — спокойно, стеснительно сказал Валеска. Парни пожали руки. Джеремайя ушел, а Брюс от стыда того, что довел собеседника, опустил глаза в пол...***
Джером вприпрыжку вернулся к Пугало и Шляпнику. Их временным логовом служил обычный контейнер красного цвета в грузовом порту. Там было куча пустых контейнеров разных цветов, которые были наложены друг на друга. Грузовые корабли стояли в порту, ожидая заданий от начальства. В сторону берега веял холодный весенний бриз. Волосы Джерома хоть и были жесткими, но из-за порывов ветра играли на ветру. Зайдя внутрь, Пугало заметил, что Джером был напряжен. Поэтому остался сидеть на полу. Джервис Тетч решил встретить лидера с объятьями и поздравлениями в победе над Гордоном, в ответ Тетч получил сильный толчок, сила которого заставила его отступить. Начался громкий разговор: — Контейнеры? Ха! Вы бы еще на мусорнике обосновались! — Валеска высмеивал базу парней. — Но нас могли поймать на... — рассказ Тетча прервал Джером, приложив палец к его губам со звуком «Ч-чш» — Мне не интересно, сейчас о другом, — Валеска умолк, ожидая ответа от ребят. Молчание длилось около сорока секунд. Джером все это время улыбался, наклонив голову в бок, держа свои руки в карманах. — О чем же? — с ожиданием истерии от Джерома спросил Джервис Тетч. — Вы тупорылые псы! Для чего вы сидели тут с рациями? Все было бы куда лучше, если бы вы могли принимать решения самостоятельно! — Джером возмущался из-за того, что из дирижабля не распылился веселящий газ. Он громко ходил по кругу по полу контейнера. — Ты постоянно говорил, чтобы мы все делали по твоему приказу! — крича на Джерома, сказал Тетч. Джером повернулся лицом к Шляпнику и подошел к нему очень близко. Напряжение внутри контейнера нарастало. — Если я подал сигнал, но ничего не сказал, в любом случае нужно было действовать! — Валеска взял за воротник Тетча. — Вдруг это значило бы «отступать»? — с ухмылкой спросил Джервис. Тетч начал гипнотизировать Джерома. Валеска вовремя закрыл глаза. Разозлившись, швырнул Шляпника со всей силы в сторону как тряпку. Тот вытер своим телом пол, ударившись головой об железную стенку. Молния от головы дошла к шее, словно треща позвонки. Получил выстрел в левую ногу, что начало отдаваться болью, заставляя кричать и корчиться. Контейнер начал окрашиваться в красный от сочившейся с тела горячей крови и внутри. Пугало все это время перепуганно смотрел из стороны в сторону. — Я надеюсь, ты понял, что с тобой будет, если ты будешь пускать на меня свои вони изо рта? — сказал Джером, со злобой смотря на Пугало. Пугало кивнул. — Вот и славно! — Джером улыбнулся, показав все передние зубы. Но его настрой в миг поменялся. — Вы мне еще нужны. Ждите пополнений в нашей ужасной компашке! А ты, — Валеска смотрит на Шляпника, — выздоравливай, и мы будем уходить от сюда. Джером собрался выходить на улицу, но заметил неполный состав своей команды. — Кстати, где пернатый дружок? — Валеска начал взглядом искать Пингвина. — Он поднял бунт! Мы его посадили на борт! — ответственно сказал Джонатан. — Вы его оставили живым? — Д-д... да... — со страхом ответил Крейн. Джером лишь томно вздохнул, закатил глаза. Через мгновение достал пистолет из кармана и с закрытыми глазами начал стрелять по сторонам. Пули прилетали в стены, потолок, пол. Крейн забежал под стол, на котором стояли разные железные детали, проводы, Тетч еле дополз туда же, оставляя кровавый след по полу. Когда закончились патроны, Джером угомонился. Парни остались невредимы. — Раньше несогласных с капитаном корабля топили, а сейчас их оставляют на борту. «Жесткие наказания» сейчас, однако, — Джером с сарказмом пытался застыдить ребят. — Одно радует: он помрет на этом дирижабле. Может быть, вы поступили разумно. Суровая смерть его ожидает. Валеска развернулся и вышел из контейнера.***
Джеремайя вернулся в лабораторию. Все выглядело как прежде. Экраны, чертежи — все оставалось как прежде, кроме одного. На столе он увидел деревянную коробочку с бумажкой, на которой было написано «открой ❤». Джеремайя думал, что это подарок от «Уэйн Энтерпрайз». — Брюс, не стоило извиняться, — с улыбкой на лице сказал Валеска. Открыв коробку, Джеремайя вздрогнул от вылезшего оттуда страшного клоуна на пружине, он все понял, но было слишком поздно. Игрушка начала выпускать тот самый веселящий газ. Джеремайя начал громко кричать. После он начал качаться по полу, рвя на себе волосы. Посмотрев на руки, он увидел, конечно же, волосы и заметно побледневшие руки. Он начал громко, бешено смеяться. Зрачки окрасились в серый цвет. Волосы обретали зеленый оттенок. В голове он прокручивал фразу брата: «В нас течет одна кровь... Ты такой же псих, как и я»...